Мы жеНАты

«Ты — единственное море,

в котором мой инстинкт самосохранения равен нулю.

И когда я в тебе тону, то с улыбкой иду ко дну». ©

      Высокое солнце нагло забирается под ресницы и озаряет комнату, крича сквозь натёртое до блеска панорамное окно о наступившем утре и новом дне. Тэхён прочищает горло и в недовольстве сводит брови к переносице, кутается плотнее в воздушное одеяло, что-то бурчит себе под нос и отворачивается от ярких стёкол.       Посопев в подушку ещё несколько минут, зовёт любимую собаку, не открывая глаз. Он делает это по привычке, но, разлепив тяжёлые веки, понимает: он проснулся не в своей квартире, и Тиффани не запрыгнет с минуты на минуту в его кровать, активно виляя хвостом. Не коснётся мокрым носиком губ обожаемого человека, в котором видит целый мир.       Оглядевшись, быстро вспоминает и о клиенте, и о вечере с виски в одиночестве. Скидывает с себя одеяло и принимает сидячее положение. Тэхён так и улёгся спать в брюках. Рядом на полу красуется пустой стакан с остатками крепкого алкоголя на самом дне. Или это растаял лёд, превращаясь в последние недопитые капли и окрашиваясь в янтарный? Хрен его знает, но Ким поднимает его перед собой, поджимает губы и ставит на прикроватную тумбу, к бутылочке Blue Label, осушенной примерно на одну треть.       Тэхён не стал злоупотреблять алкоголем и напиваться по случаю терзаний себя непослушными и нелепыми догадками о тайной личности. Не зря говорят: «утро вечера мудренее». Он сейчас вообще об этом не думает и не загоняется в глубокие размышления. Вышло как вышло. Значит, по слегка ебанутому сценарию мужчины так и должно было быть. За эту ночь Киму заплатили вдвойне. Деньги получены, условия им соблюдены, а на остальное плевать. Вчерашний пылкий интерес сменился сегодняшним безразличием.       Парень проходится пальцами по волосам, зачёсывая их назад, растирает сонные глаза. Фокусируется на электронных часах сбоку от кровати и понимает, что расчётный час наступает на пятки. «Пора домой» «Крошка-Тиффани наверняка меня потерял и уничтожил из миски весь корм» Тэхён очень любит своего пса и скучает по нему.       Да, Тиффани — мальчик, не девочка. А почему Тиффани? Потому что шарообразное чудо кремового цвета подарили ему Чимин с Юнги на день рождения. Дело было ещё в самом начале их «дружбы».       Шею милого питомца украшал ошейник фирменного бирюзового цвета с серебряной вставкой и отличительной надписью «Tiffany&Co.». Тэхён очень любит дорогие и стильные вещицы. Лоска и наличия вкуса ему не занимать. «Прикольно звучит — Тиффани. Ему идёт»       Именно эта кличка промелькнула в его голове, и теперь личное сокровище в единичном экземпляре носится по его квартире, периодически сгрызая не только резиновые игрушки для собак, но и обувь своего человека.       Тэхёну достаточно того, что дома, кроме собаки, его никто не ждёт. Он любит своё одиночество. Он никогда не грустит в своём мире пустых комнат и не пытается сбежать из дома за суетливой болтовнёй, лишь бы только побыть среди людей. Для него это чуждо. Это отнимает силы.       Он любит свой сформировавшийся уют и уединение, валяясь на просторном диване с Тиффани под боком. Тэхён сейчас счастлив. Его душу никто не трогает и не терзает. Его сердце стучит спокойно и размеренно. Оно больше не отдаётся сумасшедшим ритмом под рёбрами при виде кого-то. Кого-то, кто оставил его и Сеул около трёх лет назад.       Поднимаясь на ноги, Ким босиком идёт в ванную. Она, как и весь интерьер здесь, безупречна. Вся в мраморе, прямо как диск столешницы журнального столика у кровати и дивана. Огромное зеркало на стене в деревянной рамке. Вообще, мелкие элементы, такие как ящики тумб, сделаны точно в тон шоколадного ламината и дверей.       Его голова не трещит по швам от пары неполных бокалов дорогого напитка. Приняв душ, почистив зубы, вымыв и просушив волосы феном, от алкоголя внутри не остаётся и следа. Свеж, молод, чертовски обаятелен и красив.       Возвращается в зону так называемой гостиной, цепляет пальцами тонкую ткань рубашки. Она нисколько не помялась. Разве что небольшие заломы в виде складок от плотно прилегающего ремня. Полностью одевшись, снимает с вешалки куртку, роется в кармане в поисках телефона, находит его. Проверяет вскользь входящие уведомления. Пропущенных нет, и слава богу. Юнги с Чимином молчат, следовательно, чудо-клиент не объявлялся ни вчера, ни сегодня. Иначе бы Тэхёна из-под земли достали, соверши он ошибку и сделай что-то не так.       Ким по неизвестной для него причине забирает со столика записку с нацарапанными фразами, сворачивает вчетверо и прячет под молнией кожанки во внутренний карман. Перед выходом задерживается на несколько секунд у зеркала, окидывая себя оценивающим взглядом с головы до ног, поправляет волосы и, подмигнув самому себе, покидает комфорт и роскошь апартаментов, оплаченных чужой кредиткой.       Вместо ресторана, в котором гости отеля могут позавтракать разнообразием блюд, Тэхён, не задумываясь, вызывает лифт, ловит такси и отправляется в сторону дома. Он всегда по давней собственной традиции выбирает кафешку неподалёку от своей квартиры.       Парень частенько заглядывает туда по утрам за сладкими десертами вместо полезного завтрака. Толкает дверь и проходит к знакомой стойке заказов с таким же знакомым и приветливым бариста. Ким здоровается с ним и довольно улыбается, высматривая под стеклом холодильника обилие свежих пирожных в поисках своего фаворита.       Внутри этого заведения всегда так уютно. Здесь хочется остаться. Мягкие небольшие диванчики, обтянутые нетканой искусственной замшей бордового цвета, расположились у столиков, которые побольше, предназначенных для компаний из четверых или шести человек. Такого же цвета кресла у столиков для двоих, раскиданных вдоль окон кофейни.       В полуденное время народу совсем мало, а у Тэхёна нет привычки высматривать свободные места, потому как он точно знает: они есть. На крайний случай можно и в машине перекусить. Но ему больше по душе сидеть за одним из таких круглых малюток, не спеша отпивать горячий напиток и смотреть через большое стекло на суету жизни по ту сторону окна.       Где люди куда-то бегут, опаздывают. На работу, беспокойно поглядывая на часы и хмуря лоб. В школу, несясь со всех ног с огромным рюкзаком за спиной. В университет, с рюкзаком поменьше, но всё так же дёргаясь, боясь опоздать к нужному часу. На свидание, теребя ткань одежды и нервничая в ожидании любимого человека. А может быть, в гости к родным, которых не видел второй месяц подряд из-за запарки в долбаном офисе?       Машины сигналят, обгоняя порой в неположенном месте и чуть не цепляя зеркала тех, кого успели записать в идиоты и щедро накрыть трёхэтажным матом в салоне собственного авто. Смотреть на сорванные безжалостным ветром блёклые листья поздней осени. Как они разносятся по асфальту и забиваются под бордюры тротуаров. Путаются под подошвой ботинок и бросаются под колёса городского транспорта.       Одному Тэхёну некуда торопиться. У него совсем другая жизнь, отличная от большинства, со своим нестандартным укладом, привычками и рабочим расписанием. Со своими достоинствами и недостатками. Он наблюдает за этими людьми, как за зверьками в зоопарке, или же как за суетливыми рыбками в аквариуме.       У каждого свой маленький мирок с ничтожными делишками, которые они, мелькающие сейчас по другую сторону стекла, считают неимоверно важными и значимыми. Но этот ритуал наблюдения за прохожими будет позже, а пока… Улыбка Кима становится шире, ведь излюбленный десерт попадает в его поле зрение и… — Фисташковый раф и лимонный чизкейк? — знакомый голос больно хлестнул со спины и отдался колючими искрами в затылке. Мощный удар прошлого и давно позабытых, утихнувших чувств прямо под дых. — По-прежнему не изменяешь своим вкусам… — прозвучало от него же где-то за правым плечом Тэхёна без знака вопроса. У Кима сейчас одно желание. Два.       Первое: выскочить из кофейни, затыкая уши и ни вы коем случае не оглядываясь, добежать до машины, сорваться с места, не жалея шин, и больше никогда, ни за что на свете не слышать чужой голос и не возвращаться в это кафе, чтобы снова случайно не встретиться с ним лицом к лицу.       И второе: подойти вплотную. Немедля и не заискивая. Послать ко всем чертям, обрубая желание продолжить говорить. Не опуская глаз и не впадая в краску от самой первой и такой сильной влюблённости, что стоило только услышать мягкий тембр некогда близкого человека. Такого необходимого мужчины, как разум взбунтовался, а сердце ощутимо кольнуло. Смело приблизиться и не позволить себе ни на секунду склонить голову, теряя фразы в разговоре.       Или же, наоборот, не опуская головы, остановить время и взгляд, вновь утонуть в почти чёрных и таких обожаемых глазах, рассматривающих спину. Ни в коем случае! Это Тэхён уже проходил. Достаточно. А ещё лучше дать бывшему по морде за слегка нахальную интонацию в голосе и гордо выйти вон. Тэхёну она именно такой и показалась. На самом деле, нет. Всё иначе и совсем не так. Из каких-то, блять, соображений Тэхён выбирает ни первое, ни второе. — О-о-о, — округляя губы и наигранно растягивая удивление, Ким демонстративно медленно оборачивается на источник звука. — Мистер Чон Чонгук, — продолжает он с американским акцентом в произношении. — Ну надо же, какие люди в наших краях? — Тэхён уже стоит к нему лицом и начинает подпирать задницей облицовку стойки заказов. — Может, присядешь со мной? — Чонгук кивает на свободное кресло напротив. — И я расскажу тебе обо всём, если позволишь.       Тэхёну хочется казаться равнодушным. Казаться выросшим из тех отношений и того «себя три года назад». Он вздёргивает подбородок и не двигается с места. Ещё немного, и Чонгук воспламенится от пронзительности карамельных глаз. Как только их взгляды встретились, Чон за долю секунды успел уловить полыхающий с прежней силой огонь от ярости и юношеской обиды Кима. Кружащиеся шаровые молнии норовят зацепить, нанося сокрушительный урон всем, кто окажется в радиусе метра от парня в кожанке. — Думаешь, спустя столько времени, мне интересно тебя слушать? — с пренебрежением в голосе и на лице Тэхён задаёт риторический вопрос, а глаза не отводит. Буквально впился ими в черты лица, по которым безумно скучал и не спал чёрт знает сколько ночей подряд после расставания, проклиная на чём свет стоит и отношения с Чоном, и его учёбу за границей. — Эспрессо и ничего кроме? — быстро осматривает угощение за его столиком. — Как всегда, — хмыкает Ким и забирает из рук бариста фисташковый раф и лимонный чизкейк.       Он решает подойти к очагу своей боли, любви и испепеляющей ненависти. Удивительно, и как только всего один человек может вызывать столько эмоций, причём одновременно и в равных пропорциях. — Что, мистер Чон Чонгук? Сбежал из штатов? — всё та же издёвка и нескрываемое высокомерие в тоне и сверкающих глазах. — Или тебя депортировали за совращение малолетних? — смерив брезгливым взглядом, Ким хмыкает в поддельной улыбке. Изображает, будто бы делает одолжение, поддерживая ненужный ему диалог. — Да брось, Тэхён. Мы же на «ты», — у Чонгука улыбаются глаза, он их прищуривает и продолжает. — И, кажется, тогда это была любовь. И не нужно придумывать, ты уже был совершеннолетним, — мужчина аккуратно пытается возразить, потому как оба знают правду. И она сейчас в словах Чона. — Если бы ты не… — Чего?! — Тэхён нагло перебивает и надменно ведёт бровью. — Давай, скажи что-то вроде «если бы не я», — усмехается, но незаконченная фраза Чонгука его нисколько не веселит. — Если ты имеешь в виду тот последний раз, когда я, бухой в стельку и стоя перед тобой на коленях, жадно обсасывал твой член в твоей же шапочке выпускника, а потом ты меня быстро трахнул в пустой аудитории под скрип стола и разлетающуюся по обе стороны мантию студента, окончившего тот грёбаный универ, то, в принципе, да, — Ким не перестаёт злобно улыбаться, желая перекусить сонную артерию человеку напротив. — Все признаки любви на лицо. Ну или на лице. Припоминаю вкус твоей спермы, — вертит в руках картонный стаканчик, но не пьёт. — Тогда мне нравилось. Сейчас нет. — Присядь, Тэ. Я прошу тебя, — чуть тише от Чонгука.       Он не сводит с Кима глаз, и неловкость противно пробирается по телу. Цепляет внутренности и грудную клетку, поселяется под рёбрами, просачивается точно клейкая и вязкая субстанция, заставляя Чона обвести беглым взглядом всех присутствующих кафе и поёжиться.       Тэхён проговорил факты их бурного взаимодействия в студенческие годы громче, чем следовало. Посетители не глухие. Кто-то вон за соседним столиком даже жевать перестал, зависая с полминуты на парочке бывших любовников. Или друзей.       Ким бросается словами, точно ядовитым веществом. Такой весь из себя гордый и независимый. Будто ему на всех плевать. А у самого внутри всё содрогается, ломается в щепки и летит со скалы при виде давно забытых и почти чёрных глаз Чонгука. Его космической темноты взгляд всегда действовал на Тэхёна по-особенному.       Завораживал и пленил, заставляя добровольно остаться. Тэхён всегда сдавался под чарующим натиском. Мальчишка с самой юности не мог противиться необъяснимому явлению в присутствии мужчины. С подросткового возраста он никогда не мог перед Чонгуком устоять. Да и не пытался вовсе.       Тэхён присаживается напротив, нервно отпивает горячий напиток и чувствует, как лёгкая дрожь прокатывается по позвоночнику, отдаваясь в кончиках пальцев. Он всегда был и выглядел перед Чонгуком уязвимым, взбалмошным мальчишкой со взрывным характером и наивностью, беспомощностью в карамельной глубине под ресницами. Ким всегда заглядывал в его лицо и горел только им и только с ним. Он в Чонгуке растворялся с семнадцати лет.       Ведь Чон со времён детского сада был вхож в дом Тэхёна и его семьи. Да, тогда она у него ещё была. Полная семья, где мама, папа, старший брат и большой уютный дом, наполненный теплом и смехом. Там пахло детством, сладкой выпечкой и утренней свежестью. Когда-то там жила любовь и вера в лучшее. Когда-то… но не сейчас.       Старший брат Тэхёна, Сокджин, был и остаётся лучшим другом Чонгука. Частые ночёвки под одной крышей их с Тэ сильно сближали. Разница в три года давала о себе знать. И не просто намекала, а прижималась вплотную и орала во всё горло у самых ушей о том, что Чонгуку уже двадцать, а Тэхён ещё остаётся подростком.       Чон никогда его не обижал и не переходил черту. Не настаивал, а порой даже осекал наглость парня и проворные руки, что тянулись ниже пояса. Он ждал, пока его бриллиант вырастет. Когда станет можно ласкать любимого мальчика и отдаваться порыву чувств без ограничений и запретов.       Джин тогда не сразу догадался о том, что между другом детства и младшим братом не просто дружба. А когда всё открылось, между ним и Чоном был серьёзный разговор о Тэхёне. Что тот ещё ребёнок, и что Сокджин за мальчишку голову открутит, несмотря на то, что Чонгук — его лучший друг. Каким бы ни был друг, но брат Джину важнее. Так было и будет всегда.       Тэхён тогда был таким забавным, игривым. Набрасывался со спины, повисая на крепкой шее Чона, точно коала. Ловил взгляд взрослых чёрных глаз своими и о чём-то тараторил без умолку. Хватал ладонями за щёки и шептал о любви в самые губы в семнадцать.       Грозил ему на полном серьёзе, что пусть только он, Чонгук, вздумает его бросить или променять на кого-то, вмиг лишится головы и члена! Чон смеялся, выслушивая и его бредовые разговоры, и угрозы, целуя с нежностью и признаваясь в любви в ответ сотни раз. Он его не обманывал и никогда не хотел обидеть. Для Чонгука ранить Тэхёна в разы болезненнее, чем ранить себя самого.       А когда Ким его приревновал на первом курсе универа? Это можно занести в список мировых глобальных апокалипсисов и стихийных бедствий. Тэхён даже размахивал перед его носом кулаками и кричал, что пожалуется на обидчика, расскажет старшему брату и одновременно лучшему другу Чона о том, чего у Чонгука и в мыслях не было. Променять его на другого и уж тем более разлюбить? Что все обвинения — исключительно фантазия Кима, и поводов для ссор нет.       Ревность в те дни оказалась беспочвенной. Тэхён — зацелованным в губы и шею десятки и тысячи раз. Залюбленный и заласканный сумасшедший мальчишка в объятиях только его человека, только его Чонгука. — Ты стал ещё красивее, ТэТэ, — на комплимент Чона, Ким глядит на него исподлобья и сдувает с ресниц пряди волос. Смотрит уверенно и по-прежнему злобно, того и гляди сейчас загрызёт, отвечая взаимностью на доброе слово. — И подвеску с шеи так и не снял. Всё так же носишь её на груди… — после внимательных замечаний мужчины и тяжёлого взгляда на оголённый участок кожи над расстёгнутыми верхними пуговицами рубашки, Тэхёну хочется сорвать украшение сиюминутно. Парень начинает сгорать от стыда. Изумрудный кулон, подарок его Гуки под признания в любви, неизменно красуется на его шее. И нужно быть глупцом, чтобы не сделать очевидный вывод: он ему по-прежнему дорог, как и Чонгук. — Говоришь, что раньше тебе со мной нравилось, а сейчас нет? — Чон повторяет специально, смакуя на языке воспоминания о последнем их сексе в пустой аудитории. — А что же сейчас? — опирается на локти и приближается, не обращая внимание и не замечая никого, кроме своего Тэхёна. — Сейчас я другой, мистер Чон Чонгук, — Ким откидывается на спинку стула. Напряжение вмиг отпускает, и он решает представиться как следует и показать себя далеко не в лучшем свете. — Элитные эскорт-услуги, — достаёт из бокового кармана кожанки неприметную визитку своего агента.       Лицо Чонгука меняется моментально. Он не ожидал. Не ожидал услышать это от Тэхёна лично. Улыбка стёрта, от неё не осталось и следа. Гнев разжигает огонь, разнося горячие угольки импульсами по венам. Въедается и отравляет кровь. Но это только внутреннее состояние молодого мужчины. А что с внешним? Внешне — отсутствие улыбки, полное спокойствие и сдержанность. Чонгук себя контролирует.       Тэхён не думал, что однажды осмелится проговорить о «работе» открыто и глядя в глаза. Он и подумать не мог, что вот так легко выложит на стол контакты Яна перед любовью своей юности. Да он вообще не предполагал, что в самый обычный полдень, в кофейне у дома он случайно встретит Чонгука спустя почти три года, и заговорит. И выпалит, кем он стал, без стыда. Нагло, с насмешкой, мол, да, я такой, и что? Каждый пошёл своей дорогой. И путь у каждого свой. Но вдруг, через продолжительный отрезок времени, эти дороги снова пересеклись. — Ян…? Агент? — Чонгук цепляет двумя пальцами визитку и с иронией дёргает уголком губ. — Не знал, что сутенёров нынче называют агентами.       Ему хочется уколоть Тэхёна словом. Зацепить его фразами, схватить за шиворот, припереть к стене и пригрозить, впредь запрещая появляться «на работе». Заставить разорвать любые связи со сферой интимных услуг.       Уравновешенный Чон дробит сейчас мозг Кима непоколебимой стойкостью и ровным поведением. Чонгук спокоен. Тэхён видит его именно таким. Ему будто всё равно. Его это точно забавляет. Ухмыляется ещё. Язвит. Гад! И Тэхёна это начинает бесить с новой силой. И напряжение вновь сковывает голову и плечи. «Я же знаю, какой ты собственник, Чон Чонгук» «Я помню, как ты никогда не отдавал своё в чужие руки» «Что же ты сидишь сейчас вот так?» «Неужели всё, что было между нами, оказалось ненастоящим?» «Моей детской, выдуманной фальшивкой и твоей игрой в любовь?» «Ненавижу… как же я тебя ненавижу… когда ты такой» «А ещё говорил, что вернёшься и будешь любить меня всегда» «Говорил, что наша история никогда не закончится» «Лжец!» — Ты стал ещё хуже, чем я думал, — спустя пару секунд бросает Чонгук.       Он смотрит в любимые глаза и в разочаровании понимает одно — чужие карие давно погасли, давно уничтожили в себе былую искорку света и нежности. Выбросили на дно океана как никому не нужные и такие некогда знакомые эмоции. Чонгук в них тонул. И ему незачем было даже выныривать, чтобы сделать очередной спасительный вдох. Из года в год будь между ними сотни миль, или же считаные сантиметры, Чонгук не переставал любоваться их великолепием и красотой. Наполненностью чувств и оттенком насыщенной карамели, стоило только Тэхёну встретиться с ним взглядом.       Чонгук никогда его не бросал и никогда, ни за что не хотел расставаться на долгий период времени. Мужчина тонет в нём до сих пор, но с горечью осознаёт — глаза парня карие лишь снаружи. За радужкой — непроглядная пучина тщеславия и фальши. Они больше не питают никаких чувств. Они больше не приучены к любви. Совсем. — А ты обо мне думал? — Тэхён сейчас ведёт себя мерзко.       Он слишком зациклен на себе. Поведение шлюхи проявляется в каждом его движении и жесте. В голосе уже холод и лицемерие. Он и правда стал другим. Но на самом деле он просто хочет таким казаться Чонгуку. Защитная реакция сработала, возможно, не в самом лучшем направлении и выливается в идее поговорить о продаже себя за круглую сумму денег. «Бриллиантам прощаются острые грани»       Выдёргивает из собственного сознания Чонгук давно заученную фразу, которая так подходит его Тэхёну. «Я же тебя знаю, Тэхёни» «Ты же совсем не такой» «Ты же никогда таким не был» «Что ты с собой сотворил за эти годы?» «Где тот ласковый котёнок?» «Мой сверкающий брюлик, что ластился на руках?»       Чонгук давно прозвал так своего мальчика. Того, который любящий и верный. Со звонким смехом и доверчивыми глазами. «Ничего, Тэхён. Я дотянусь до тебя настоящего» «Я сделаю всё, чтобы ты вновь стал только моим»       Чон игнорирует поставленный вопрос, потому как озвучивать глубокие и трепетные чувства сейчас не время. Произносить речи о тоске и неразделённой любви к мальчишке, что бросался оскорблениями и разрывал отношения в порыве злости — тоже крайне нелогично. Это не то. Не тот случай, не та ситуация. Не сработает. Поступать по стандарту ничего не даст.       Чонгук легко предугадывает, что в ответ на признания в любовных страданиях по Ким Тэхёну, его пошлют на хуй так далеко, что он заебётся карту доставать и разворачивать. Он выбирает действовать другим путём. Общаться с Тэхёном на его же языке. Пусть это немного больно и скверно. Но стратегия кажется верной и самой подходящей из всех. — Может, оставишь свой личный номерок? — Чон тянется через стол и касается кончиков пальцев Тэхёна, что сжимают картонный стаканчик с кофейным напитком. Ким не убирает руки. Сидит, как и сидел прежде. Застенчивость и смущение — это больше не про него. — Хм… хочешь скрасить пару одиноких вечеров в моём обществе? — Тэхён облизывает губы и прикрывает ресницы. Призывно смотрит, раздевает собеседника без помощи рук. Чонгук видит эту игру в поведении и взгляде. Отмечает про себя, что стратегию он выбрал верную. — А что, если так, детка? — кажется, сейчас они общаются на совершенно другом языке. На неизвестном для Чонгука, но давно изученном для Тэхёна. На языке «клиент и его оплаченная, смазливая шлюха».       Чон освобождает пальцы Кима, отставляя стаканчик в сторону, заключает в свою руку и целует тыльную сторону ладони парня. Его губы снова могут ощущать её мягкость, а нос — вдыхать запах чужой кожи. У Чонгука от этого контакта плывёт в голове.       Внутри всё светится тысячами лампочек и взрывается миллионами огоньков, оседая вспышками на сердце. Ему хочется отвезти Тэхёна домой. Ему хочется заняться с ним сексом. Ему хочется целовать его щёки и шептать о любви. О том, как скучал. О том, как не мог тогда ничего изменить. О том, что он не бросал его. Чёрт!       Чонгуку хочется его любить и беречь, как маленький принц берёг и хранил свою розу, укрывая стеклянным колпаком. Чтобы ничьи руки, ничьи похотливые мысли и злые языки не обидели его мальчишку. Не тронули его. Не нанесли вреда. Чтобы даже порывы ветра не смели подуть в сторону Тэхёна и заставить упасть на землю распускающиеся цветущие лепестки в глубине его всё той же трепетной и живой души. Чтобы ничто не осквернило его доброе сердце.       Вот только Ким давно не мальчик. И сердце его, возможно, не такое уж и доброе. Тэхён его запечатал, заварил жидким металлом и заставил замолчать. Заткнуться и не сметь теребить кровоточащую рану несостоявшейся любви. Оно по-прежнему бьётся, но больше не отдаётся эхом в унисон с чьим-то вторым.       У розы было четыре шипа. И у Тэхёна их столько же: острый язык, скотский характер, конченое поведение и обезоруживающе-высокомерный взгляд, блистающий лучами полного похуизма и самовлюблённого великолепия. Но это всё фантомное. Ненастоящее. Шипы нужны для защиты. Он выпускает их от злости. И Чонгуку ни один из безобразных минусов и недостатков Тэхёна не мешает и дальше продолжать крепко его любить. — Другой разговор, Чонгуки, — Тэхён снисходительно принимает поцелуй в руку у самых пальцев. — С радостью, вот только… — выдёргивает ладонь из цепкой хватки мужчины, показывая всем видом напускное безразличие. Ким про себя благодарит всех Богов вселенной за то, что кончики его пальцев не похолодели от волнения и не начали заметно подрагивать. В собственной слабости признаваться он не станет. Бросаться на шею — тоже. — Благотворительностью я не занимаюсь и за «спасибо» не работаю, — едкая ухмылка и немигающий взгляд.       Чонгуку хочется ухватить Тэхёна за подбородок, больно сдавить и прорычать «не смей, не вздумай играть со мной». Заткнуть его рот поцелуем и больше никогда никуда от себя не отпустить. Запретить в грубой форме. Запереть в квартире, если понадобится. Но они давно не подростки. Это бы точно сработало лет пять назад. Вечно бунтующий Тэхён воспротивится сильнее и сделает назло. Его главная отличительная черта характера, точно заноза доставляет частые неприятности, в первую очередь самому Киму.       Чонгук, не говоря ничего, поднимается с кресла, ненадолго удаляется к парнишке, принявшем заказ за стойкой. И возвращается обратно с ручкой для письма. — Я настаиваю, Тэхёни. Номер… — он подсовывает Киму визитку Яна и, перевернув лицевой стороной вниз, кладёт рядом ручку и выжидающе смотрит. — Напишешь?       Тэхён молча и лениво, с прежним притворством царапает правильный набор цифр. Все контакты между ними были обрублены три года назад. И снова Тэхён. Сначала заблокировал Чона, а после и вовсе сменил сим-карту. Психанул так психанул.       Закончив, он возвращает визитку, придвигая ближе к Чонгуку. Молчит и смотрит. Его номер не спрашивает. Ким почему-то уверен, что тот ему обязательно позвонит и пригласит на свидание. И Тэхён бы выделывался (куда же без этого), но пошёл. Он отправился бы куда угодно, если рядом будет его Чонгук. — Ого… — мужчина округляет глаза, а Тэхён пока не понимает подвоха и нотки сарказма в голосе. — Не знал, что за ночь с тобой мне придётся так неприлично потратиться. С каких пор ты так дорого стоишь? — а вот это был перебор, Чонгук. Более чем. — Дрянь! — Тэхён сжимает челюсти и прикрикивает.       Его выбили из равновесия. Это практически никому не удавалось. У Кима иммунитет на колкие высказывания и неприкрытый сарказм. Он давно научился отвечать «взаимностью», но не в этот чёртов раз. Не с этим человеком.       Тэхён моментально вскакивает с места. Он хотел попытаться выдернуть из рук Чона визитку, но тот мгновенно отвёл руку в сторону и отрицательно покачал головой. Недолго думая, Ким цепляется взглядом за свой недопитый и немного остывший фисташковый раф. Ровно секунда на размышления, и он выплёскивает содержимое в лицо обидчика, уверенно ухватившего со стола личный мобильный номер Тэхёна. В стакане не кипяток, и на том спасибо.       Влага на клочок бумаги не попала. Номер уцелел, а вот Чонгук… Он прикрывает глаза и шумно выдыхает, скрипя зубами в буквальном смысле. Хотя зная ТэТэ, эти выходки в принципе в порядке вещей. Шутка оказалась лишней. Чонгук явно перегнул, но время вспять не повернуть. Увы и «ах», и «у», и «еть». — Дохлёбывай и уёбывай, Чон Чонгук! Проваливай обратно в свои штаты! — у Тэхёна разбег от милого и пушистого до ебанутого и бешеного пара мгновений. — Ненавижу! Ненавижу тебя и знать тебя не хочу! — Чонгук так и продолжает сидеть с высоко поднятой головой и стекающими каплями аромата фисташек и кофе по его щекам и подбородку. — Я тебя не люблю, понял? И никогда не любил! — оно и видно, собственно. Да.       Такая бессовестная и неубедительная ложь от Тэхёна. Слово в слово, как и в тот день. В его девятнадцать лет, когда Ким узнал о скором отъезде обожаемого человека за рубеж.       Незнакомые люди за соседними столиками, ставшие случайными свидетелями драмы, тоже в режиме «охуеть, не встать». Приветливый бариста, естественно, всё видит. От его дружелюбной улыбки и след простыл. Он ловит собственную отвисшую челюсть и прикрывает рот руками.       Грудь Тэхёна ходит ходуном от бешенства на брошенную фразу родным голосом. Чонгук продолжает молчать и тянется к салфетнице, чтобы хотя бы частично убрать с лица живые и неподдельные эмоции, опрокинутые из стакана со стороны собеседника.       Более не задерживаясь, Тэхён лишь хмурится сильнее, одаривает Чона ненавистным взглядом, пересекает зал в несколько широких шагов и резко толкает входную дверь, убегая от по-прежнему любимого мужчины прочь.       Тэхён всегда сиял ярче тысячи лун и был теплее тысячи солнц. Чонгук помнил и знал его лишь таким. А теперь этот взгляд и он сам пронизывают невероятным морозом, что холоднее самой ледяной планеты во Вселенной. Теперь глаза и облик Ким Тэхёна — настоящий ледяной ад для Чон Чонгука. И это снова не становится поводом его не любить. Ври дальше, Ким Тэхён. Ври дальше.