Разбуди меня, когда сентябрь кончится

Сынмин услышал звон автозамка и сполз с дивана. Слыша копошение в коридоре, прошуршал туда тапками и навалился на Чанбина, ещё не успевшего снять кроссовки, с объятиями. — Так скучал? — оставив холодный поцелуй в его складке между шеей и плечом на горячей коже, спросил Чанбин, обнимая его через огромный плюшевый банный халат. — Отвратительный день, — признался Сынмин и потянул с него чёрную худи за нижнюю кромку наверх. — Сидел вот в телевизор втыкал, пока тебя ждал. Сынмин без особых усилий снял с него оверсайзовую худи и без стеснения скинул халат на пол, пока Чанбин развязывал шнурки на кроссовках, чтобы натянуть худи на себя. Чанбин привык, что Сынмин раздевал его прямо в коридоре и напяливал затасканные за день шмотки прямо поверх чистого тела после ванны, и уже даже не вопил, что их нужно в стирку. — В душ хочу. Срочно. — Подняв его халат с пола, Чанбин прижал его к себе для поцелуя так крепко, что аж хлопковая рубашка на его груди заскрежетала. — Иди. Я заказал курицу, так что когда выйдешь, должно уже приехать, — облизал влажные после поцелуя губы Сынмин и провёл пальцем вдоль мелких пуговиц по впадинке между мощных грудных мышц Чанбина. — Рубашку повесь на вешалку только, ладно? Не засовывай в машинку пока. — Я помню. — Чанбин хохотнул тихо и оставил короткий поцелуй в уголке его губ, прежде чем выскользнуть из его объятий и направиться в душ. Сынмин шлёпнул его легонько по заднице, обтянутой джинсами, а сам пошёл досматривать серию какой-то унылой романтической дорамы, где главный герой слишком уж сильно ревновал героиню. Его окунуло в воспоминания, как сильно Чанбин ревновал его раньше буквально к каждому столбу. Сынмин долго искал способы сдерживать его ревность, но решилось всё довольно просто, когда Чанбин сменил парфюм и в сочетании с его естественным запахом тела тот начал сводить Сынмина с ума настолько, что он начал тырить у него вещи. Сначала втихую, а потом — когда Чанбин уже спалил его несколько раз подряд — и в открытую. Сначала это было странно, но он привык и даже начал тащиться от того, что Сынмину так сильно нравится его запах. Перед лицом появилась рука с тёплыми носками. — Надень — простынешь, — тихо произнёс Чанбин. Потом он сидел на полу у дивана и надевал Сынмину на ледяные ноги носки, пока тот сушил ему волосы полотенцем. — Худи вся потная, а ты… Привыкнуть привык, но так и не отучил себя фыркать, когда чувствовал с одежды на Сынмине запах собственного пота. — Рубашку, небось, зашвырнул в стирку не глядя, да? — судя по реакции только на верхнюю одежду, усмехнулся Сынмин. — Я не люблю спать в мятом, чтоб ты знал. — Было бы неплохо, если бы ты спал в чистом. — Она же не запачканная. Она просто пахнет тобой. Я же не могу каждый раз заставлять тебя заниматься со мной сексом в одежде, чтобы потом её забрать себе. Пора было уже привыкнуть, м? — Сынмин поцеловал его сначала в нос, затем в губы, согревая ладонями кадык и шею под перелив домофона. — Я открою. Сынмин угукнул в поцелуй и, подождав, пока Чанбин исчезнет в коридоре, бесшумно скользнул с дивана и пробрался в ванную, чтобы стащить с себя худи и нацепить ещё не успевшую сильно смяться белую рубашку, доходившую ему до середины бедра из-за размера чанбиновых плеч. Заодно чуть повысил температуру в квартире, прежде чем выйти на кухню. — Не, ну это форменное безобразие, Сынмин-а, она же… — Чанбин замолчал на полуслове, когда Сынмин просто натянул конец воротника до носа и прикрыл глаза, вдыхая лёгкий запах пота, смешанный с древесно-цитрусовым парфюмом. Каждый новый вдох расползался по телу мурашками. А потом он подошёл и молча обнял Чанбина со спины, утыкаясь носом под кромку волос. — Не бурчи, ладно? Я же знаю, что ты это для вида… Тебе же нравится, — поцеловал его в шею Сынмин, чувствуя на губах теперь тоже лёгкую горчинку. — Ты меня смущаешь этим. — Я так чувствую себя целиком в безопасности. На мне как будто твоя броня, — хихикнул Сынмин снова ему в шею, положив на его плечо подбородок и помогая вытаскивать контейнеры с курицей из пакета. — Ты как будто меня обнимаешь всегда-всегда. Чанбин обернулся и обнял по-настоящему. Такой большой и тёплый, хоть и в одной майке, шортах и босиком. Прижал к себе и взъерошил волосы на затылке. Стало так тепло в солнечном сплетении, даже горячо. Сынмин зажмурился крепко и ткнулся носом куда попадёт. Там же и поцелуй оставил — за ухом. — Постой так минутку. — А потом курицу пойдём есть в кровать? — усмехнулся Чанбин, обнимая. Он привык, что первые пару часов после работы Сынмин виснет на нём, как обезьяна на баобабе. — Хорошо бы тебя никуда не отпускать больше, — вдыхая глубоко родной запах, разоткровенничался Сынмин, ощущая, как тонкие маленькие волоски на теле вздымаются и упираются в рубашку от полного внутреннего расслабления. Чанбин был рядом. И лишь этого было достаточно. Вместе с возможностью каждый день засыпать, обнимая вместо игрушки его безразмерную худи, пока Чанбин обнимал его самого.