защитник

Этим утром Игорь наконец-то чувствует себя почти выспавшимся. Старенькая Нокия бессовестно подвела его впервые за долгие годы: будильник не сработал в нужное время, и Гром проснулся, когда лучи тусклого питерского солнца уже вовсю лезли в окно, путаясь в рыжих волосах, разметавшихся по соседней подушке. Игорь резко сел, откинув в сторону скомканное одеяло, и тупо уставился на Серёжу Разумовского, мерно посапывающего в его постели. События вчерашнего вечера крутились в голове обрывочными кадрами: казино, испуганные глаза Серёжи, коньяк в кружке, Серёжины тонкие руки… Пёстрый калейдоскоп воспоминаний вдруг разорвало чёткое осознание: он безнадёжно опоздал на службу: — Твою ж мать! Игорь свесился с дивана, нашёл на полу предательский телефон, яростно нажал несколько кнопок разом — монохромный экран даже не думал подавать признаки жизни. Всё ясно, батарея сдохла. Когда он вообще его заряжал? В прошлом месяце? Полгода назад? Пришлось отшвырнуть от себя бесполезную звонилку. Секундно посомневавшись, Гром осторожно потряс Серёжу за острое плечо: — Проснись, слышишь? Эй… Серёжа, капризно поморщившись во сне, заворочался, дёрнул носом, резко распахнул ярко-синие по-утреннему чистые глаза, приоткрыл губы: — Ты? Сонный Серёжа был очаровательным настолько, что хотелось забыть про существование телефонов и, вообще, каких-либо способов связи с внешним миром, потому что единственным правильным решением казалось, обнять его, неспешно раздеть, а потом очень долго и обстоятельно показывать на практике, насколько сильно у Игоря едет крыша от желания и влюблённости. Но это в идеальном мире. В реальном же сейчас была другая забота. — Серёж, у тебя телефон есть? Серёжа кивнул, пошарил под подушкой, протянул Игорю свой смартфон, предварительно разблокировав. И всё молча, без лишних вопросов. Такое доверие тронуло Грома, он благодарно улыбнулся Разумовскому, поспешно набирая давно выученный номер. Прокопенко на его звонок отреагировал раздражённым «Да?», а потом, поняв кто звонит, вдруг смягчился, поинтересовался вкрадчиво, чего это Игорёк проспал? На что Игорёк максимально сиплым голосом оправдался: — Температура. — Вот, значит, как? А имя-то есть у этой температуры? Хе-хе. — Фёдор Иваныч! — Ладно-ладно, что я, не понимаю, что ли. Сам молодым был, всё помню. Так, Игорёш, даю тебе два дня отгулов за доблестную службу. Постарайся провести их с пользой. С температурой, говорят, надо в постели лежать. И, посмеявшись собственной шутке, Прокопенко отключился. Красный от того, что его уличили во вранье и от двусмысленных намёков начальства, Гром вернул телефон Разумовскому. Тот уже успел сесть на постели, притянув к себе колени, молча смотрел на Игоря невозможными глазищами. Напряжённый, устроился в складках одеяла, как в гнезде, от вчерашних лёгкости и развязности следа не осталось. Вот-вот сбежит, упорхнёт за дверь и вряд ли ещё когда-либо появится в этой квартире. Игорь горько подумал, что так будет правильно. Он свою миссию выполнил — защитил, успокоил, спать уложил. А теперь гостю пора и честь знать. Вспомнились мысли, которые пришли в голову перед тем, как окончательно отрубиться. За них было стыдно. И за невесомый поцелуй тоже. — Вот же блядство… Игорь откинулся на подушку, потёр глаза ладонями — вернуться в утреннюю реальность всегда было трудно, и не смотря на щедро перепавшие ему сегодня лишние часы сна, больше всего хотелось снова отрубиться. На периферии сознания мелькнула мысль, что неплохо было бы притянуть к себе Серёжу, тот бы опять устроился под боком и уютно сопел рядом, приятно щекоча плечо рыжими волосами. За такие фантазии Гром отчаянно зарядил самому себе нехилую пощёчину. Кожу обжёг хлесткий удар, и в голове сразу прояснилось: — Это, чтоб проснуться! — объяснил Игорь Серёже, который продолжал молча сидеть на краю кровати с прижатыми к груди коленками. Таращился так, словно ожидал, что следом и его по щекам отхлестают. Во взгляде появилась вчерашняя затравленность, а костяшки тонких пальцев, сжимавших одеяло, побелели от напряжения. Игорь беспомощно смотрел на это, совершенно не зная, что дальше делать: Предложить завтрак — из остатков коньяка и засохших хлопьев, если только. Попросить уйти? Попросить раздеться? Попросить хотя бы не трястись так и перестать смотреть загнанным лисом? Вариантов было не густо, и ни один из них толком не устраивал. Пришлось импровизировать. — Серёж, — Игорь осторожно протянул к нему ладонь, положил чуть ниже плеча. — Всё хорошо? Ты домой хочешь, наверное? Серёжа сухо сглотнул, кивнул быстро и как-то неуверенно, но растерянного Игоря этот жест убедил в том, что Разумовский вот-прямо-сейчас-немедленно хочет исчезнуть из его квартиры, поэтому он продолжил: — Давай, одевайся, я тебя отвезу. И сам принялся выбираться из постели, стараясь не смотреть, как Серёжа неловко поворачивается, касается пола узкими босыми ступнями. Тот встал, взялся за края вчерашней футболки, но вместо того, чтобы потянуть их наверх, дёрнул вниз, будто пытаясь прикрыться. Игорь заметил это, мгновенно отреагировал: — Ты не думай, слышишь? Ничего не было, — и добавил, окончательно добивая, — у нас с тобой. Кто только за язык тянул? По моментально вспыхнувшему на белых щеках румянцу, Игорь понял, что лучше бы ему побольше думать и поменьше открывать рот. Но думать получалось из рук вон плохо, потому что близкое присутствие Серёжи влияло на него удивительным образом: путало все мысли, сбивало с толку, вызывая только одно желание — подойти, обнять, прижать сильно-сильно. Уткнуться в уже ставшее родным и нужным рыжее тепло. Ведь клялся вчера себе, что защищать будет, глаз с него не спустит, а теперь почти выгоняет. Что, благородные порывы выветрились вместе с алкоголем? Ну и мудак же ты, Игорёша. Му-ди-ла. Ругая себя последними словами, Игорь принёс аккуратно сложенные вещи Разумовского и мгновенно ретировался в самый дальний угол квартиры, чтобы не видеть, как тот переодевается, вздрагивая всем телом и долго возясь с пуговицами. Наконец, Серёжа, одетый во вчерашнее, привычно бледный, с неровно торчащими у лица прядками выжидающе посмотрел на Игоря, тот громко зазвенел ключами, скрывая досаду: — Погнали? — Меня можно не провожать, я сам доберусь, — голос глухой, ломкий. Гром в очередной раз затупил, чуть было не дал добро на самостоятельность, но эти бесцветные интонации остановили его. В чём был смысл привозить к себе Серёжу, отпаивать коньяком, успокаивать, чуть ли не сказку на ночь читать, если он опять стал нервозным и диким? И как можно его в таком состоянии от себя отпустить? — Серёж, — Игорь снова почувствовал утраченную было уверенность, — ты, это, не спеши. Обговорить ещё кое-что надо. Серёжа, чуть ссутулившись, застыл на пороге, готовый взяться за ручку двери. Даже его рыжий затылок выражал недоумение и надежду. А Игорь уже поспешно объяснял, убеждая: — Рано ты собрался, и чаю вот не попили. Тебе же на работу не надо, ты у нас сам себе начальник. А мне, как ты слышал, два отгула дали. Так что я тоже никуда сегодня… А одному мне тут нечего делать. Серёжа медленно повернулся, забыв про дверь, смотрел растерянно, чуть приоткрыв губы. На нижней темнела маленькая трещинка. Игорь с усилием отвёл взгляд и попросил горячо, искренне: — Оставайся? Робкий и стеснительный Серёжа метнулся к нему, как накануне в казино. Будто разрешения ждал. Стремительно оказался рядом, обвил плечи Игоря тонкими руками, уткнулся лицом в грудь, глубоко вдохнул, освободившись от гнетущего страха. Игорь стоял истуканом, боялся пошевелиться. Сердце в груди тяжело бухало. Его Серёжа. Его. Его! Даже странно, что когда-то было иначе. И чуть было не упустил, чуть было всё не разрушил! — Серый, — позвал он охрипшим вдруг голосом. — Да? — Серёжа оторвался от его груди, поднял лицо, посмотрел в глаза с радостным, нежным ожиданием. — Серый, — уже утвердительно повторил Игорь, уложил обе ладони на острые скулы, медленно наклонился, давая Разумовскому шанс на отступление, и поцеловал. Серёжа этим глупым шансом воспользоваться не подумал. Часто задышал ему в губы и, кажется, встал на цыпочки. Гром пробовал его осторожно, не давая себе сорваться, впиться жадно, до боли, напугать грубой страстью. Это же Серёжа, с ним надо бережно, не спеша, он сам раскроется, когда поймёт, что Игоря бояться не нужно, что ему можно доверять. — У тебя был кто-нибудь? — тихо спросил Гром, когда они смогли ненадолго оторваться друг от друга, чтобы перевести дыхание. Серёжа на вопрос не обиделся, смело посмотрел в глаза, сдул с лица длинную чёлку, качнул головой: — Нет… Ну было там… Давно. Это не считается. Игорь всё понял, прижал к себе крепче, подышал в ровный пробор медных волос, чувствуя внутри томительную нежность — Серёженька, как же я жил без тебя всё это время, а? Серёжа тихонько стоял рядом, цеплялся пальцами за футболку Игоря, боялся, что его снова вежливо выгонять начнут. Игорь пригладил растрепавшиеся рыжие пряди на затылке, легко поцеловал в губы, потянул за собой к дивану: — Давай, обратно тебя переоденем? А то, когда ты в таком шикарном костюме, мне за мои домашние треники особенно стыдно. Серёжа нежно улыбнулся и кивнул, соглашаясь: — Давай. Сначала Игорь принялся ему помогать, расстегивая пуговицы рубашки, но потом смутился, понял, как это со стороны выглядит, хмыкнул, поспешно убрал руки. Серёжа успел придержать его за запястья, сказал просто: — Не останавливайся, если не хочешь. Фраза показалась слишком двусмысленной для того, кто раздевает лишь затем, чтобы тут же снова одеть. Игорь улыбнулся, берясь за гладкую скользкую пуговицу — это же так просто, главное думать о том, что помогаешь и заботишься, а не о том, какая у Серёжи сливочно-белая кожа под рубашкой, тонкие выступающие рёбра, маленькие соски, напрягшиеся как от холода… Чёрт! Гром резко отвернулся, схватил с дивана футболку и сунул в руки Серёже: — Дальше сам, давай, я пока чаю сделаю. И, как вчера, сбежал на кухню, прячась от самого себя, кран отвернул, хлопал бесцельно дверцами шкафчиков — будто старательно искал обещанный чай — создавал вид бурной деятельности. Только бы успокоиться. Только бы не думать о том, как сильно ему хочется Серёжу — прямо сейчас и всего-всего. Такого переменчивого, нервозного, рыжего, с самой нежной и искренней улыбкой, подкупающе обезоруживающего. Такого… Сквозь шум воды Игорь услышал негромкий щелчок дверного замка. Медленно, не оборачиваясь, завернул кран. В квартире стало пугающе тихо. Ещё не повернувшись, Игорь уже знал, что синяя футболка осталась аккуратно сложенной на краю дивана, потому что больше не пригодилась. Серёжа всё-таки ушёл. *** — Ты когда, вообще, последний раз был в магазине? Он оглядывал набитый всякой всячиной бумажный пакет, который Серёжа с гордостью водрузил на стол. — Я не всегда пользуюсь доставкой, — пожал плечами Серёжа. — И, поверь, знаю, как расплачиваться на кассе. — И на том спасибо. Игорь грубил, потому что всё ещё злился: на себя — чуть не двинулся же, когда обнаружил отсутствие Серёжи; на самого Серёжу, который без предупреждения свалил за чаем и сладостями — сюрприз хотел сделать, скажите, пожалуйста. Гром не стал рассказывать, что он успел пережить за те полчаса, пока Серёжи не было. Отошёл к столу, принялся с мрачным видом разбирать покупки. Сережа за его спиной шуршал одеждой, видимо, всё-таки решил переодеться. А Игорь представлял себе, как Разумовский — в этом чёртовом вечернем костюме, который стоил наверняка больше, чем весь его дом со всеми жителями — ходит по задрипанной Пятёрочке через дорогу, и внутри снова противоречиво вспыхивали умиление, боязнь потерять, скулящая жалость. Он разве для того Серёжу у тех вонючих мудил отбил, чтобы тот с утра за продуктами для него таскался? Всё опять прошляпил, не уследил. Хорошо хоть на этот раз Серёжа вернулся без приключений. — Серёж? Серёжа, уже переодетый, моментально оказался рядом, скромно вынул из пальцев Игоря упаковку чая с нарисованными поверх невиданными фруктами, повертел в руке, поставил на стол. — Ты прости, что я тебя волноваться заставил. Я просто подумал: ты для меня — всё. Спас! В гости к себе привез! А я вообще никак отблагодарить не могу, как тряпка какая-то! — Серый… — Правда же, — Серёжа опустил голову, уткнулся лбом в плечо Игоря. — Неправда, — Гром повернулся весь, потянул Серёжу к себе. — Больше так не делай, Серый. Обещаешь? Кто он такой Разумовскому, чтобы брать с него подобные обещания? Да и что тот пообещать должен: не устраивать сюрпризы? Не закупаться в Пятёрочке? Игорь до сих пор не мог собрать себя, нормально объяснить свои чувства. Поэтому просто поцеловал и услышал, как Сережа счастливо отзывается на выдохе: — Обещаю.