Шанс на новую жизнь

Гарри резко открыл глаза — будто что-то неведомое ударило в грудь, выбивая воздух из легких — и закашлялся, хватаясь пальцами за шею. В голове начали внезапно проноситься картинки всей его недолгой, но насыщенной жизни, а тело заныло, будто после избиения. Которое, по сути, и было. Только почему он остался жив? Воспоминания о ноже, сверкнувшего от света полной луны — прямо романтика, ей богу, — и вонзившегося прямо в сердце, были ясными и четкими. Однако… стоп. Недоуменно оглянувшись, медленно начал приподниматься, хватаясь теперь за голову. Первое, что он заметил — мало места. Катастрофически. Сзади, почти над изголовьем кровати, размещались две широких полки, захламленные старыми фигурками, ручками для письма, тетрадками и потрепанными учебниками, которые когда-то принадлежали Дадли. Даже старенький портфель, уже кучу раз рвавшийся от старости и тяжести, валялся почти под дверью. Внезапная мысль сначала поразила, а потом заставила резко подорваться — мятое, но чистое одеяло запуталось в ногах, отчего Гарри только чудом не упал. Что происходит? Неужели это то-самое-место? Как он сюда попал? Столько лет ведь прошло? Это… … взгляд упал на руки: бледные, худощавые и слишком маленькие. Короткие пальцы с неаккуратно остриженными ногтями, тонкие запястья, грозящиеся сломаться от любой тяжести и, о Мерлин, — низкий рост. Пол был непривычно близко, а тело слишком легкое — пошатнувшись, Гарри осел, не в силах больше стоять. Он проснулся в чертовом чулане под лестницей, в каком-то странном своем-не-своем теле и, кажется, даже с магией. Вздохнув и выставив перед собой ладонь, в которой вмиг образовалось яркое пламя, облегченно откинулся назад — на твердый матрац кровати, в которой он спал до одиннадцати лет. Воспоминания вновь начали мелькать перед глазами, словно страшное кино, которое хотелось стереть из памяти и забыть. У Гарри теперь снова есть магия, что являлось отличной новостью и, наверное, снова есть жизнь. В последнем почему-то была жуткая неуверенность: вчера — это же было вчера? — в его сердце всадили нож, а сегодня он здесь. Да и еще почти как новенький, если не учитывать жуткие синяки чуть выше острых локтей. Догадка, промелькнувшая вскользь, вводила в некое неверие. Не может же быть, что он каким-то чудесным способом вернулся в то время у Дурслей? Это же получается просто фантастическим бредом, или, может, на фоне своих психозов, панических атак и депрессий у него развилась шизофрения? Огонь в ладони погас. И Гарри встал, тут же открывая дверь и входя в светлый коридор — все было точно так же, как и раньше. Те же обои, та же лестница, те же тумбочки — тот же дом. Невероятно. Ноги сами понесли на кухню, где стояла отвратительная вонь, от которой захотелось согнуться, закрыв пальцами нос, и затошнить, совершенно наплевав на то, что может выпачкать тут все — и вспомнил. Неожиданно даже для себя, словно что-то сзади ударило по затылку. Там, в большом цинковом корыте, водруженном на раковину, плавала его новая школьная форма. Гарри помнил, как впервые ее увидел. Помнил, как спросил у тети «что это?», помнил свое глубокое разочарование и отвращение, помнил, что в этот день впервые пришло письмо из Хогвартса. И все это почти выбило из равновесия, заставив быстро сесть за стол. Голова кружилась, будто опьяненная или задурманенная. Это не могло быть сном или наваждением — все происходило взаправду, словно кто-то прокрутил время назад, давая второй шанс на… исправление ошибок? Новую жизнь? Для чего? Или это очередные проказы судьбы, решившей опять над ним поглумиться? В ответ мыслям вошли Вернон и Дадли, некрасиво сморщившись — у них было будто одно лицо на двоих: такое же жирное, красное, скривленное. Для полной картины неплохо было бы наколдовать вместо их приплюснутых носов смешные свинские пяточки, но умение терпеть и держать все чувства в узде позволили засунуть свои желания куда подальше. Или можно сорваться как раз перед отъездом в Хогвартс. Чтобы не попасть потом под горячую руку взбешенного дядьки и такого же отпрыска-сыночка — кажется, Петуния называла того Дадликином — держащего на плече уродскую шишковатую смылтингсовую палку, которой будет дубасить все, что только попадется на глаза. Гарри помнил это. Очень хорошо, к тому же. Вернон уселся на почетное кресло и развернул газету. Боже, как давно это было. И хоть мелочи выпали из памяти за столько лет, дежавю ощущалось все равно сильно — только вот в голове бился вопрос: оставить все как есть и плыть дальше? Или свернуть против течения? В конце концов, имеет на это полное право. После того, как с ним поступил магический мир после победы в войне. Знакомый шум донесся от входной двери — на маленький коврик, от которого хотелось постоянно чихать, упали многочисленные конверты. Вот и началась история Мальчика-который-выжил, верно? Казалось, простое письмо, а перевернуло весь его Мир с ног на голову, дало незримую надежду на нормальную жизнь (по крайней мере, для мага) и призрачный шанс быть таким как все. Если раньше все это было лучом света в новую жизнь, то сейчас… билетом на тот свет. Поступив в Хогвартс и попав на факультет Гриффиндора, Гарри стал просто пешкой, следовавшей хитроумному плану. Ведь легко одурачить наивного ребенка, всего лишь помахав перед ним сладкой конфеткой и убедив его в собственной особенности, тем более если учесть, в каких условиях он рос. Легко было внушить обычному ребенку, лишенному родительской любви, что он герой и от него ждут чего-то… Чего-то? — Принеси почту, Дадли, — вздохнул Вернон, не отрываясь от своей газеты, будто в ней действительно было что-то интересное. «Не интересней Пророка» — хмыкнул он про себя в ответ. — Пусть Гарри принесет, — недовольно проворчал «Дадликин», мерзко надувая и без того огромные щеки — Дементоров бы на него, да побольше. В этот раз его никто отбивать не станет. — Принеси почту, Гарри, — невозмутимо велел Вернон. Его голос приобрел более повелительные нотки, и это было настолько ожидаемо, что… Гарри встал и пошагал к входной двери. Спорить? Переводить стрелки? К черту. Мир потерял хорошего и доброго мальчика, жертвующего собой ради спасения других. Мир потерял Героя Магического Мира, о котором сейчас так громко говорят и много возлагают надежд. Мир потерял доверие обычного ребенка, который просто хотел жить как все. Согнувшись, чтобы поднять конверты, хмыкнул: открытка от Марджи, счета и письмо из Хогвартса. Просто замечательно. «Суррей Литтл Уинджинг, Бирючинная улица, дом №4, Чулан под лестницей, Мистеру Г. Поттеру» Даже открывать не нужно. Он и так знает, что там написано. Привет, жизнь магов. Небось, все по нему заскучали? Да? Особенно директор Дамблдор? — у него на Гарри великие планы. До сего момента никому он был не нужен, а как только стукнуло — стукнет — одиннадцать, то все? Объятия, приглашения, улыбки? Смешно. Потому что после всего его вышвырнут из магического мира, лишив возможности использовать магию. — Чего застрял? — Вернон убрал газету и тяжело поднялся, переваливаясь с одной ноги на другую. — Проверяешь, нет ли бомб? — и рассмеялся. Ничтожество. Улыбнувшись, Гарри поднес свой конверт к губам, кусая за самый кончик желтоватого пергамента и твердо припечатал, не собираясь возиться с будущими попытками спрятать его от магии: — В этом году я поступаю в Хогвартс. Дядя застыл. Его лицо сначала скривилось в непонимании, а затем медленно перетекло в злость: щеки покраснели, без того маленькие глаза сузились, а усы встали дыбом, прямо как хвост у взбесившегося кота. Поттер не испытывал перед ним страха — видал и пострашнее — и смело сложил руки на груди, собираясь, если что-то пойдет не так, использовать обычное подчинение. Пусть он для всех пока еще одиннадцатилетний мальчишка, вышедший из чулана под лестницей, но для себя — он просто измученный жизнью маг, которому нет интереса играть во все эти глупые игры. — Ты не посмеешь! — Вернон буквально подлетел к нему, собираясь дать оплеуху и вырвать несчастное письмо, но не смог — повалившись прямо на колени, он почти пробил своим жирным лицом половые доски. Сзади воскликнула Петуния, а Дадли подскочил с места, хватаясь за свою несчастную палку. К их сожалению, ребенка-Гарри, которого легко обмануть, одурачить и наказать, больше нет. — В этом году я поступаю в Хогвартс, — повторил Поттер, делая шаг назад и не собираясь больше играться. — Да, тетушка Петуния? Кажется, ноги Дадли и тети задрожали. — В этом году ты поступаешь в Хогвартс, — повторил Вернон, даже не делая попыток встать. Просто прекрасно. С этим он разобрался куда быстрее и проще, чем думал.