В его власти

Диппер вздохнул. Видимо, он здесь действительно надолго, раз уж Билл так разбрасывается временем. Ещё и накормить вздумал, ишь заботливый какой! Хотя, пока непонятно, отравлена ли еда. Диппер присмотрелся к содержимому подноса: апельсиновый сок и тосты... тосты с джемом в форме сердечек. Чертов безумный психопат. Но снабженной ядом еда не выглядит. Неясно только, не стошнит ли парня, пока он будет есть тосты. Вздохнув ещё раз, мысленно проклиная всех богов за то, что они такое допустили, Диппер сел на кровать, поставил поднос на колени и принялся за еду. Сок оказался на удивление вкусным. Может, он даже настоящий. От этих мыслей Диппера начало мутить, поэтому он поспешил занять мозг другими вопросами, привести мысли в порядок. "Итак, я здесь. Это место похоже на мою комнату, но не точно такое же. За окном живой лес, он движется и шумит. От внешнего мира меня ограждает барьер из странной субстанции, словно сотканной из теней. Единственной моей компанией является Билл, который нагло ходит здесь в своем шикарном костюме, даёт волю своим пошлым мыслишкам и кормит меня тостами-сердечками. Очень вкусными, как ни странно", - Диппер дожевал тост и вслух обобщил информацию: - Коротко говоря, я в полной заднице. - Именно так, Ёлочка, - послышался ласковый голос из-за "двери". Диппер хотел крикнуть, что подслушивать невежливо, но подумал, насколько это бессмысленно, и снова вздохнул. - Наглый засранец, - тихо пробурчал он. - А я всё слышу, Ёлочка. Поосторожнее в выражениях, - снова раздался голос. И то, насколько его тон был довольным, просто выводило Диппера из себя. - Да пошёл ты, Шифр! Думаешь, я тебе дифирамбы буду петь после пленения?! - Ну зачем дифирамбы? Мне будет достаточно серенады, - и снова эти насмешливые интонации. Чтобы больше не слышать этого голоса, Дипперу пришлось приложить нечеловеческое усилие и промолчать. Что ж, есть и плюсы - теперь он знает, что о важных вещах здесь нельзя говорить вслух. А о пустяках - только если он будет готов слышать эту выбешивающую ответочку из-за барьера. Он почти физически ощущал присутствие Билла за дверью ещё пару минут. Но потом послышались шаги, и парень выдохнул. "Наконец-то относительное одиночество", - подумал он. Диппер в молчании доел последний тост и, в целом, остался доволен завтраком. Теперь он хотя бы сыт, а это значит, что на одну проблему стало меньше. Но решения остальных проблем оставляли желать лучшего. Он не знал, где он. Он не знал, что с его семьёй. Он не знал, как, и сможет ли вообще отсюда выбраться. "И ко всему прочему, рядом ошивается способный появиться в любую минуту демон, который покушается на мою задницу. Во всех смыслах". Диппер взял поднос и метнул его в противоположную стену. Тот ударился и упал на пол с глухим стуком. Стакан же слетел ещё на половине пути и, встретившись с твердой поверхностью, разлетелся в мелкие стеклянные брызги. Парень закрыл лицо руками, уронил голову на колени и заплакал. Сперва слезы капали из его глаз маленькими жемчужинами, но чем больше Диппер думал о своём положении, тем сильнее погружался в рыдания. Сперва беззвучный плач теперь прерывался всхлипами и судорожными вздохами. С каждым мгновением становясь всё громче, эти рыдания уносили из Диппера всё пережитое, всё плохое, оставляя на их месте лишь пепелище. На этом пепелище вскоре вырастет новый мир, без боли и страха, если конечно, жестокое завтра снова не выжжет его дотла. "Всё равно, услышит ли Билл. А пусть слышит! Пусть весь мир слышит, что Диппер Пайнс плачет. Пусть весь мир поймёт, что иногда ничего просто нельзя поделать". *** Билл шёл по такому же изысканному, как всё в его доме, ковру, когда услышал из-за зачарованной двери странные звуки. Подойдя ближе, он прислушался и понял, что это рыдания. Никаких слов, никакой агрессии. Просто беззвучный плач паренька, которого загнали в угол. Билл замялся. Он ожидал несколько иной реакции от неугомонного Пайнса, чего-то вроде:"Верни меня домой немедленно, одноглазый изверг!", или попыток ударить и сбежать, или очередной хитроумной выдумки, этих самонадеянных планов побега, так свойственных Ёлочке. Билл никак не ожидал, что Диппер так быстро сломается. В это трудно поверить, но Шифр вдруг почувствовал что-то, не поддающееся объяснению. Ему было больно, совестно, его не покидало желание как-то утешить Диппера, но вместе с тем и страх увидеть в его глазах ненависть, что всегда его так забавляла. Наверное, первый раз в жизни Билл испытывал чувство вины. Поспешив отмести такие бредовые даже для него мысли, он развернулся и пошел прочь. "Нет, - думал он, - никогда мной не овладеют человеческие эмоции. Все они приносят лишь слабость. Лишь две из них сильны, лишь их мощь я готов признать - радость и гнев". Билл покинул дом, исполненный противоречивых мыслей. Но итог их схватки был уже предрешен - Шифр изгонит из своей головы все непривычно человечные порывы. Он говорил, что они не нужны ему, что делают его слабым. Кто знает, может, он просто боялся их.