Смертельный роман

      Звёзды над головой были похожи на маленького рода огоньки. Они манили к себе.       Девочка невольно замерла, встала на носочки и заглянула в окно. Там царила глубокая ночь. Тишина, умиротворение. Лишь слышно вдали отдалённое эхо пения птиц и стрекот ночных насекомых.       Папирус что-то готовил на кухне, а Санс ушёл в свою комнату. Младший, кстати, постоянно выглядывал и смотрел за гостьей, но ничего не говорил. Ему явно было любопытно наблюдать за смертной.       Девочка вздохнула, печально опустив голову. Короткие кучерявые волосы чуть прикрытые печальные голубые глаза. Она о чём-то задумалась, а может быть, что-то вспомнила.        — Всё хорошо, юная гостья? — спросил Папирус, заметив чужое настроение. — Ты печальна.       Услышав это, она вздрогнула от неожиданности и прижалась к стене. Спрашивай, не спрашивай — русоволосая не могла, либо не хотела разговаривать.        — Я могу дать тебе чай, если хочешь. Он должен поднять тебе настроение! — довольно оптимистично заявил скелет. Несмотря на свой возраст Папс вёл себя часто как ребёнок.       От столь большого внимания к своей скромной персоне девочка зарделась и слегка закивала. Чай она по каким-то причинам любила.        — О! Отлично! Я сейчас принесу! — довольно громко воскликнул радостный Папирус и пошёл на кухню. Там он стал шербушить приборами, потекла вода. Скелет поставил чайник.       Чтобы не привлекать внимания, девочка обхватила руками колени, впадая в глубину мыслей.       «Откуда я? Ничего не помню… Только… лица женщины и мужчины. Они улыбаются и что-то говорят… Как же всё запутанно… Ничего не помню. Ничего не получается вспомнить!»       На кухне засвистел чайник. Затопали ноги. Вскоре визг прекратился, и было слышно, как по кружкам разливают горячую жидкость. А уже через секунду в проёме показался Папирус с подносом в руках. Подошёл и, присев на краешек дивана, поставил поднос на колени.        — Бери чай, гостья. Надеюсь, тебе понравится. Можешь положить сахар, — он кивнул на сахарницу, стоящую рядом.       Проследив за всеми телодвижениями монстра, девочка подняла взгляд. Приборы оказались чем-то смутно знакомым… Взяв в ладони чашку с кипятком, она сдула пар с поверхности напитка, прищурилась. «Вкусно…»       Папирус с интересом наблюдал. Ему редко доводилось видеть подобное. На работе не посмотришь за бытом смертных, а так он не был с кем-то знаком. Да и какой дурак станет дружить с самой смертью? К нему даже притронуться нельзя. Потому случай располагал к наблюдениям. Познать новое всегда интересно!       Однако попытка гостьи попробовать чай не увенчалась успехом. Чашка вывалилась из дрожащих рук, упав на пол и превратившись в осколки. Девушка вообще сначала не поняла, что произошло. То ли руки жжёт, то ли душу ранило разочарование. Большие глаза, под которыми были видны синяки от недосыпа, стали ещё более широкими, но она не издала ни звука. И ведь обычный ребёнок тут же стал бы рыдать от боли. Нет, ей было больно, но она молчала. И это было действительно странно.        — Ого! Я сейчас уберу, не переживай! Ты не поранилась? Всё хорошо?       Скелет мигом засуетился, стал убирать осколки и складывать на поднос, затем перевёл взгляд на гостью. Она продолжала оставаться неподвижной, словно статуя, ни на что не реагируя, ничего не осознавая. Приоткрыв ткань одежды, девочка заметила ожоги, но, опять же, не отреагировала. «А ведь те люди не любили мои слёзы».        — Всё нормально? — вновь спросил Папирус, не получивший толкового ответа.       Он перевёл взгляд на руки и переполошился ещё больше из-за ожогов. Вскочил, чуть не высыпав из подноса осколки, и понёс на кухню. По дороге крикнул:        — Секундочку, юная гостья! Сейчас обработаю тебе ожоги! Не переживай!       Он заскрежетал посудой, выкидывая осколки и отставляя сахарницу. Мелькнула в проходе чёрная мантия, и скелет закопошился уже в ванной, ища аптечку.       «И почему он так переполошился?» Встав, девочка подобрала оставшиеся осколки и посмотрела на запястья. Душа больше ничего не чувствовала. Пустота. Будто бы она умерла и теперь летает где-то в прострации. Ей всё равно на своё состояние, так почему незнакомец так испугался?        — Иди сюда! Сначала надо поставить руки под холодную воду! — донёсся голос из ванной комнаты. Видимо, скелет настолько перепугался, что не заметил странное поведение девушки. Всё его внимание сейчас заняла оплошность и испорченное здоровье гостьи.       «Идти или не идти?» Подумав, русоволосая пошла на зов жнеца. В глазах её отражалось равнодушие. Кожу продолжало жечь, но она ничего не говорила. Что же с ней не так?       Папирус включил кран с холодной водой.        — Подставь руки под воду, полегче станет. А то так и спалить их можно.       Скелет полез за полотенцем. На столе уже лежала мазь от ожогов. Зачем она скелетам, правда, не понятно, но зато пригодилась.        — Сильно больно? — наклонил голову Папс, слегка заглядывая в глаза девочки.       Та же равнодушно закатала рукава и показала запястья рук. Много старых шрамов, порезов на венах… Что же у неё за прошлое? Девочка потупила взгляд, просто подставив обожжённую кожу под струю воды, даже не дёрнувшись. «А ведь я уже привыкла, — думала она. — Привыкла чувствовать боль… Привыкла что весь мир против меня…»       Скелет же цыкнул, чуть нахмурился. Откуда столько ран? А ещё он только сейчас заметил странное поведение гостьи, но решил списать всё на некую апатию от произошедшего, подумал, что это временное и скоро пройдёт.       Но нет, это не так. Посланник не знал, как было на самом деле, хотя… какая разница?.. Она лишь ребёнок… обуза… И истории жизни многих других гораздо интереснее, чем её.       Вода причиняла дискомфорт, потому девочка закрыла кран и, выйдя из ванной, прислонилась к стене. Душа начала давать сбой. К горлу подошло подобие рвоты, точнее… кровь. Да, именно она.        — Погоди, я ещё хотел обра… — Папс застыл в проходе. В голове носилось лишь «Оу, Sh…»       Скелет аккуратно подхватил девушку и завёл обратно, посадил на край ванны. Стал искать какие-то таблетки.        — Подожди, сейчас… всё исправим… Это от перенапряжения…       Папирус суетился. Забирать душу гостьи не хотелось, потому надо было искать выход. Достав таблетки, скелет быстро пробежался взглядом по рецепту. Вроде, всё нормально, ничего серьёзного нет. Должно помочь. Так, одна, две… Двух таблеток должно хватить.        — На, выпей. Должно стать легче. Какое, однако, слабое у тебя здоровье.       Девочка смотрела то на окровавленные ладони, то на таблетки. Слова отдавались в голове эхом. Воспоминания призраками разошлись в голове. Она вспомнила: однажды к ней проявляли сожаление. Но было ли это от чистого сердца, как сейчас?        — Это не так… — первое, что произнесла русоволосая после долгого молчания. Голос был тихим, еле слышным, но в нём звучали обида и злость. На прошлое. — Просто отвалите от меня! Я не просила мне помогать.       Папирус опешил от такого заявления:        — Почему же? Я пытаюсь тебе помочь, чтобы тебе стало легче, лучше, только и всего.       Огонёк злобы перерос в негодование. Рана на душе начинает болеть, из-за чего девочка резко хватается за грудь и начинает кашлять кровью.       — Не… кха… Не подходи! — выставив свободную руку перед собой, она сорвалась с места.       Скелет сначала начал крутиться рядом с той, пытаясь понять, что делать, но только он протягивает руки, как… та убежала.        — Погоди! Ты не окрепла! Тебе нужно успокоиться.       Она прекрасно помнит. Врачи тоже пытались «помочь». Они точно так же лепетали чушь про спокойствие, помощь, скорое выздоровление. Только вот вместо этого… Ничего! Она им наивно верила, готова была долго ждать, но всё вышло иначе. Родители, так сказать, забыли о существовании чада, а она продолжала лежать в душной палате. В полной изоляции.       «Нет, теперь я никому не поверю! Не нужна мне такая «помощь»!»       Она бежала и даже не заметила, как сбила кого-то с ног с такой силой, что опрокинула того на пол и отлетела к входной двери дома.        — Погоди! Ты же сейчас только хуже сделаешь! — послышался голос ринувшегося за ней Папируса. — Раны могут открыться. Прошу, погоди.       Лежащий на полу Санс с лёгким шоком и непониманием переводил взгляд с девочки на брата и потирал черепушку. «Куда она?» — так и читалось в его взгляде.       Пальцы до боли впились в волосы. Дрожа, она боязливо сжалась в углу. Кровь текла ручейком с подбородка на пол.        — Мне не нужна ваша помощь… — Душа и сердце бились так сильно, что всё больше напоминали о прошлом. — Аааааа! — она закричала. Со стороны, правда, это смотрелось, словно она сумасшедшая.       Санс встал и, отряхнувшись, подошёл ближе, присел на корточки.        — Ты чего? Папс просто хочет, чтобы ты выздоровела. И без твоей души нам хватает работы, поверь. Лишние трупы не нужны, да и Ториэль беспокоится. Если мы не выполним обещанное, она будет… очень не рада, скажу так.       Ближе подошёл и младший. Он закивал головой, подтверждая слова брата, и с лёгкой жалостью глянул на гостью. Но взгляд синих глаз обжёг хладнокровием и недоверием:        — Я не просила о помощи. — Хрип стал отчётливее. Она всё ещё тряслась, но сознание потихоньку приходило в норму. — Я хотела умереть… Не нужно меня жалеть. Это отвратительно, — веки дрогнули, и взгляд ушёл в сторону.        — Зачем? — старший жнец встал и развёл руками. — Вам всем делать нечего? Мне таких как ты хватает во сколько, — он показал рукой выше головы.        — Почему? Что-то случилось? — спросил более спокойно и с беспокойством Папирус. — Чем тебе не нравится жизнь? Она же прекрасна!       Девочка обхватила плечи, а потом заговорила:        — «Вам всем»… Под этими словами ты имеешь в виду… самоубийц? — она решительно проигнорировала Папируса. — Не, я не из них. Не знаю, кто вы такие, но всё же скажу. Если с самого рождения ты обречена нести бремя, то жизнь сама по себе невыносима.        Санс хохотнул.        — Да, конечно. Только бремя всё равно приходится нести. Вот у тебя оно какое? Уверен, я смогу найти тех, у кого дела в разы хуже, чем у тебя, но они стараются жить. Поверь, жизнь — великий дар. Не каждый может им обладать.        — Санс, пожалуйста, ты можешь всё ухудшить, — тихо зашептал младший.       Но девочка наоборот подхватила смех Санса. Правда, с язвительным тоном.        — Даже не смею сомневаться. Так почему бы вам просто тогда не оставить меня в покое и не найти того, кому… действительно — она сделала на этом слове ударение, — нужна помощь?       «Передо мной явно стоят необычные существа,» — подметила мгновенно она в мыслях.        — Поверь, эти существа не примут её. Они сами выпутываются. К счастью, истерики не закатывают, просто находят выход.       Санс хмурился. Его лицо было грозным, особенно с учётом совершенно пустых глазниц. Папирус всё ещё крутился рядышком, что-то шепча на «ухо» брату, который то ли специально не обращал внимания, то ли нет, то ли просто не подавал виду, что всё слышит.       Спокойно смотря на обоих, девочка слушала еле слышный, но непонятный шёпот Папса. Однако на уровне подсознания та понимала, что это, наверняка, что-то успокаивающее для старшего.       Она давно перестала нормально чувствовать эмоции. Мир будто поблек. Смотрела равнодушно и на грозное и серьёзное лицо старшего жнеца, не боясь и лишь ожидая дальнейшего. Она давно уже считала, что участь предрешена.        — Ну так что? Примешь помощь? Или будешь продолжать сидеть в канаве, игнорируя лестницу к свету? — спросил Санс, не сводя взгляда с гостьи. Он был намерен выполнить поручение, хотя бы как-то.       Папирус, наконец-то, перестал кружить около брата и остановился, посмотрел на девочку, ожидая ответа. Чтобы девать куда-то свою энергию, он немного нервно тёр руки.        — Я до сих пор не могу понять, почему вы так настойчивы, господа.       Голова её была чуть наклонена на бок, взгляд задумчив. Она думала о том, что будет после того, как они помогут. Очередная ли это ложь или же искреннее? Смотря на волнение высокого скелета, как он нервничает, душа сжалась от давних воспоминаний. О ней так ещё никто и никогда не заботился.        — К тому же… — продолжила она говорить. — Вам же легче взять и просто отдать меня на попечение той… госпожи? Я даже не понимаю, почему за меня так взялись.        — Потому что попросили, — ответил Санс. — Ториэль не смогла тебя разбудить, потому попросила об этом нас. И я намерен выполнить обещанное.       Глухой смешок послышался со стороны девочки. Она закрыла лицо.        — Вы такие странные… Приютить в своём доме незнакомку, которая только и делает, что доставляет проблемы. Вы и вправду такие странные! Ха-ха! Кха… — приступ вновь пришёл не вовремя. Она зажмурилась. В этой борьбе между смертью и жизнью с бременем могли помочь только силы свыше.        — Увы, но каждый со странностями. И я, и Папс, и ты — все.       Санс говорил уже более спокойно. Папирус тоже понемногу успокаивался, но только до того момента, как начался приступ. Скелет подскочил к девушке:        — Может, выпьешь таблетки? Тебе действительно станет легче.       Протянутые высоким монстром таблетки были сильно похожи на те, что прописывали в больнице. Стеклянная баночка с серыми кружочками. И девушка инстинктивно к ним потянулась…