Сильна как смерть любовь

После отъезда Минцзюэ дни тянулись медленно и, если бы не друзья -- А-Сан бы заскучал. Впрочем, помимо компании из Юнмэна ему не давали соскучиться рисование и книги, что всегда были отдушиной для младшего Не. К тому же, была одна вещь, не дававшая юноше покоя. Хуайсан давно заметил, что пытливый ум Вэй Ина тревожит один вопрос -- что же такое скрыто в горах? Признаться, А-Сан и сам подумывал, что приезд сестры и брата Вэнь был не просто совпадением и желанием обучаться в Гусу -- клан Цишань Вэнь испокон веков сам обучал своих отпрысков. А дева Вэнь Цин явно была необычайно умна -- да и о её таланте целительницы говорили за пределами Цишаня. Что же касается юного Вэнь Нина -- то юноша не единожды проявлял себя, как неплохой стрелок из лука, а на взгляд Вэй Усяня -- был в этом безумно хорош! Но при этом -- брат и сестра были крайне редкими гостями на лекциях учителя Ланя. И причиной этому было явно не раздолбайство — как у него самого ИЛИ того же Вэй Ина, а нечто иное. Венцом всему послужило и появление пролетающих мимо птиц из клана Вэнь — уж их-то Хуайсан мог опознать То были не простые птицы, а некие жуткие твари из чёрного тумана, да и крик у этих созданий был прежутким. Итак, Вэням здесь явно что-то нужно и это загадочное "что-то" спрятано в Гусу. Но что это -- юноше было неведомо. Он подумывал написать об этом дагэ, но переменил решение -- у того наверняка дел по горло и не до загадок. Несмотря на то, что А-Мин дружен с двумя нефритами, он может решить, что дело того не стоит. А кроме того... вдруг ему давно известны все подробности? Ну, если они с Сичэнем и впрямь влюблены друг в друга... И потому Хуайсан решил не беспокоить объект своих пылких чувств подобным посланием. А так, всё шло своим чередом -- учёба, шалости с Вэй Ином, рыбалка и много разного. Казалось бы, что может пойти не так? Однако Боги решили иначе.

***

"Цзян Чен, наливай! Щедрей, через край! Рот под струйку подставляй, Не Хуайсан, пиалу давай. В Гусу веселится пьянь, На дворе темно, входит Лань Чжань. Не спеши об этом доносить! Что поделать? Люблю пить!" (с) MAN'S TEARS - Пьянь Гусулань Всё началось с совершенно безобидной шалости, которая, впрочем, не поощрялась в Гусу. А точнее -- с тайной пирушки, устроенной Вэй Усянем. Цзян Чен, хоть и ворчал, что "это добром не кончится" -- всё же решил последовать давнему принципу:"Не можешь предотвратить пьянку -- возглавь её!" Впрочем, возглавить у Ваньина не вышло -- его шисюн принял на себя обязанность лидера сего безобразия. И поначалу всё было хорошо, даже тихо. Хуайсан несколько раз постучал условным стуком и осторожно зашёл, скромно произнеся: -- Я тут арахис принёс. Закуска... Дальше ситуация всё больше набирала обороты. В отличие от Вэй Усяня, А-Сан отнюдь не мог похвастаться крепкой головой и панически боялся сболтнуть что-нибудь не то. Что отнюдь не означало отсутствия доверия между друзьями, просто... Он ещё не был уверен, что товарищи адекватно воспримут его непростой секрет -- далёкую от родственных чувств любовь к старшему брату. При этом, юношу тяготило то, что он ни с кем не может разделить своей тяжкой ноши. "А вдруг они сочтут меня отвратительным и я лишусь друзей?" -- подумалось ему. Быть обрезанным рукавом -- не стыдно, а вот любовь к родной крови -- далеко не каждый поймёт. Тем более... Вдруг после разрыва с Не Цзяо Минцзюэ внезапно осознал, что его сердце принадлежит Цзэу-цзюню? Тот красив, умён, бесстрашен, о мудрости юного первого ходят легенды... Внезапно ему вспомнились слова, сказанные при последней встрече:"Сичэнь не в моём вкусе, хоть мы и близки". А вдруг... вдруг А-Мин кривит душой, а на самом деле -- по уши влюблён в Лань Хуаня? Хуайсан отогнал от себя тягостные мысли и потянулся за своей пиалой с Улыбкой Императора -- любимым вином неугомонного Вэй Усяня. Порой младший Не жалел, что не так хорош собой, смел и безрассуден, как первый ученик клана Цзян. И как тот не замечает, что давно уже растопил ледяное сердце Ханьгуан-цзюня? От взглядов, которые кидала друг на друга эта парочка, А-Сану становилось не по себе. Даже удивительно, что никто из них не осознаёт, что его чувства взаимны. А юный Не прочёл в своей жизни достаточно романов, чтобы понять, что порой наглость -- второе счастье. А уж что-что, а её Вэй Усяню не занимать! Говорят, вино делает смелыми -- что ж, может, стоит попробовать? Сделав очередной глоток, он заметил: -- Вэй-сюн, а выпивка хороша! -- Разумеется! -- просиял тот. -- Улыбка Императора из Гусу стоит, чтобы её попробовали. Изысканный, тонкий вкус, идеальная выдержка, чистый, но непрозрачный! Напиток крепкий, но не приносит никакого вреда! -- Вэй Ин заливался соловьём и сиял, словно начищенный до блеска слиток серебра. Произнеся эту речь, он выпил содержимое своей пиалы залпом. -- Давай пей, а не болтай, -- проворчал явно недовольный Цзян Чен, который в последнее время ходил мрачнее тучи. Внезапно Хуайсану подумалось -- неужели он прав и именно безответная любовь так действует на наследника клана Юнмэн Цзян? Мысленно А-Сан посочувствовал другу -- жаль, что сердце первого нефрита уже занято. Казалось бы, Цзян Ваньин одарён всем -- силой, умом, красотой, талантом заклинателя, гордым и пылким нравом. Чего ещё надо? А вот счастья нет. Впрочем, он, Хуайсан тоже недалеко от него ушёл, хотя и никогда не считал себя писанным красавцем -- особенно, когда рядом такие, как братья Лань, Цзян Чен и Вэй Усянь. Даже Мэн Яо -- и тот в разы милее, хоть и носит скромные серые одеяния. Не говоря уж о Минцзюэ -- уж с тем-то никто не сравнится! Младший Не внезапно почувствовал себя таким невзрачным... Впрочем, вино сделало своё дело -- захотелось шутить, смеяться и быть душой компании. -- А я, вот, думаю, Цзян-сюн, что он очень даже красиво сказал, -- вдруг вырвалось у Хуайсана. -- Как говорят умные люди -- хорошее вино подобно красивой женщине. Выпьем! -- он опрокинул в себя содержимое своей пиалы, внезапно поймав себя на желании напиться -- с радости ли, с горя, А-Сан не знал. -- Раз так, -- подколол его А-Чен, -- то пейте и идите на поиски красивых женщин. -- Его явно задели слова младшего Не. -- Если взять с собой вино -- то почему бы и нет? -- в тон ему отозвался Вэй Ин. Хм... и кого он обманывает? Вэй-сюн, хотя и распушает хвост перед девушками, ещё ни разу не был ни с одной замечен. А вот стоит появиться Ханьгуан-цзюню -- то "любитель женщин" сразу же принимается с ним отчаянно флиртовать. -- И как в Гусулань вообще тебя терпят?! -- взвился Цзян Ваньин, явно задетый шутками про женщин. -- А кто вытерпит тебя? С твоими стандартами? -- подколол того в ответ шисюн и Хуайсану показалось, что стол, за которым они трое сидят, вот-вот треснет -- настолько мощно накаливалась атмосфера. Кажется, пьянка грозила перерасти в скандал, а это А-Сана ой как не радовало. Вся тайная вечеринка летит в бездну, их поймают и накажут, а дагэ, когда узнает... добавит. И будет прав. Но Вэй Ин не унимался, продолжая задевать шиди. -- Вэй-сюн, ты о чём? -- робко поинтересовался младший Не, решив попробовать свести накаляющуюся обстановку на нет и, желательно, обратить всё в безобидную шутку. -- Вэй Усянь, только попробуй! -- зарычал А-Чен. -- Об идеальной девушке, конечно, -- хихикнул тот, не унимаясь. -- Ты! -- вскричал Ваньин, вскакивая и гоняясь за шисюном. -- Ласковая, добрая, трудолюбивая, бережливая, -- перечислял тот, убегая и смеясь. -- Ещё -- чтоб из порядочной семьи! -- Заткнись! -- заорал Саньду Шэньшоу, напоминая вышедшую из берегов реку, сметающую всё на своём пути. Ой-ёй! -- Да я только начал! -- продолжал Вэй Ин, уворачиваясь. -- Чтобы не кричала... -- Стоять, я сказал! Вэй Усянь!!! -- Цзян Чен позеленел от злости. Вечеринка явно перешла из тайной попойки в явную драку. -- Чтобы не учила жить, -- хихикал возмутитель спокойствия, нарезая круги вокруг стола. -- И ещё -- чтобы не сорила деньгами! "Ну да... Ласковая, добрая, трудолюбивая, бережливая, не учащая жизни, терпеливая, из порядочной семьи, не кричит, не сорит деньгами... Есть такая -- Лань Сичэнем зовут", -- хихикнул про себя А-Сан, но решил промолчать, дабы не сыпать соль на раны страдающего друга. И как только Вэй Ин не замечает очевидного? А если подумать -- то забавно, что их обоих на Ланей потянуло. Что, впрочем, и неудивительно -- оба нефрита невероятно хороши. Впрочем, они всё равно не лучше А-Цзюэ! Шум прекратился, как только в цзиньши неожиданно вошёл Лань Ванцзи. Поистине, вспомни солнце -- вот и лучик! -- Вы что творите? -- грозно спросил он. -- Ты как раз вовремя, -- усмехнулся Вэй Усянь, подойдя к нему. -- Раз уж ты здесь -- может, выпьешь с нами немного? "Ой, мамочки..." -- Хуайсан побелел, как ученическое одеяние и понял, что ничем хорошим это дело не закончится. -- "Вэй-сюн... ой, дурак... Мы ж люлей получим! А что скажет дагэ? Много интересного, особенно - матом. А потом всыпет мне ещё". -- Младший Не с горечью подумал, что это событие может перечеркнуть всё то хорошее, что только есть у него с Минцзюэ. Меньше всего он желал жестокости любимого человека -- а того могло накрыть Искажение Ци. Юноша поймал себя на мыслях, что ему безумно не хватает тепла, которое способен дать родной человек. Сильный. Надёжный. Разумный. Но есть то, что ему, А-Сану не достанется от любимого. И именно после этой шалости он может потерять всё. Даже, если никогда не услышит столь желанное "люблю". А это больно.

***

Их, конечно же, обнаружили. И, разумеется, ничем хорошим это не закончилось. Ситуацию усугубило то, что Вэй Усянь таки умудрился напоить Ванцзи, чего прежде не удавалось никому -- даже Минцзюэ, с которым братья Лань были в давней дружбе. Всё началось с того, что один из адептов клана Лань -- некий Су Шэ -- донёс всё Лань Циженю с Цзэу-цзюнем. И, хотя последний и пытался не доводить до тяжёлых последствий -- им четверым таки влетело от гневливого учителя, который ненавидел Вэй Ина всей душой. Хуайсан не знал, отчего им с Цзян Ченом досталось всего по пятьдесят ударов ферулами, в то время, как Вэй Ин с Лань Чжанем получили аж по триста. Невзирая на то, что младший Не с трудом перенёс тяжёлое наказание, он искренне посочувствовал товарищу и другу семьи. Ведь им досталось в разы хуже!

***

Всем больно. Утешайся в своих друзьях. Всем больно. Не бросай руку. О, нет, не бросай руку. Если ты чувствуешь себя одиноким, нет, нет, нет, ты не одинок. Если ты сам по себе в этой жизни, дни и ночи длинны, когда ты думаешь, что у тебя было слишком много. .этой жизни, чтобы держаться. Что ж, иногда всем больно, Держись. (с) R.E.M. - Everybody Hurts Стук в дверь заставил лежащего на животе Хуайсана простонать короткое: "Входите". В цзиньши вошёл глава клана. -- Дядя сегодня был очень суров -- даже сильнее обычного, -- улыбнулся он, присаживаясь на кровать юноши. -- Я принёс мазь, которая избавит тебя от боли. Разрешишь? -- Да ради Гуаньинь... -- простонал А-Сан, приподнимаясь и снимая с себя вначале два слоя одежды, а затем и рубашку. В конец концов, это же Сичэнь -- он знает его, Хуайсана ещё с детства! А-Хуань принялся обрабатывать раны юноши, не особо обращая внимание на стоны. Да, больно, но младший Не любит драматизировать. Впрочем, кто он такой, чтобы обесценивать чужую боль? -- Подожди, пока всё впитается, -- добавил Цзэу-цзюнь, поймав чужую руку, не давая накинуть хотя бы рубашку. Молодой глава клана внимательно осмотрел юношу и нахмурился: -- И зачем надо было связываться в такую авантюру, скажи мне? -- Всё было хорошо, пока Вэй-сюн и Цзян-сюн не начали цапаться между собой и шуметь, -- скривив губы, ответил тот. -- Потом на шум пришёл Ханьгуан-цзюнь и... Знаю, это было очень глупо. Но зачем учитель наказал их столь жестоко? -- Дядюшка просто не может простить обиды прошлого, -- покачал головой Сичэнь. -- Прошу... не говори дагэ, -- А-Сан схватил его за руку. -- Не хочу, чтобы.. А-Цзюэ сделает всё для тебя! Вы же любите друг друга, правда?! В смысле... -- он смутился. -- Минцзюэ для меня -- словно старший брат, -- добродушно улыбнулся в ответ Лань Хуань. -- И мой самый лучший друг. -- Я думал, вы вместе, -- зелёные глаза расширились, словно у удивлённого котёнка -- О нет, моё сердце занято совсем другим, -- рассмеялся в ответ молодой человек, заметив реакцию собеседника. -- Между мной и твоим братом -- только узы крепкой дружбы, хотя я и не отрицаю -- Чиффэн-цзюнь очень хорош собой. Зато я вижу, что в него влюблён кое-кто другой, -- он подмигнул юноше. -- Эргэ... я бы никогда, -- вспыхнул, словно роза, Хуайсан. -- Скажи, ты никогда не задавался вопросом -- почему у тебя проблемы с золотым ядром? -- вдруг спросил его А-Хуань. -- Думаешь... это от того, что я -- обрезанный рукав? -- поёжился младший Не. -- Нет, иначе я имел бы те же проблемы, -- улыбаясь, возразил Цзэу-цзюнь. -- И не только я. Я немного о другом. Скажи, Хуайсан... ты никогда не чувствовал себя так, словно ты -- девушка? Я имею в виду -- не телом, а... духовно. Никогда не вспоминал свои прошлые жизни, где был женщиной? Не хотел в детстве примерить какое-нибудь из платьев матери? Юноша почувствовал, что краснеет, словно спелая клубника. Как Сичэнь об этом догадался? -- Как ты... -- только и смог выдавить из себя он, сбиваясь на неофициальный тон и говоря с собеседником не как с главой клана Лань, а как с давним семейным другом, который всегда был добр к нему и к А-Мину. -- Это же очевидно -- иначе бы всё у тебя шло совсем иначе, -- добродушно отозвался Хуань, наблюдая за реакцией А-Сана. -- Возможно, когда ты осознаешь это, примешь это в себе -- у тебя будут лучше получаться те вещи, которые вызывают затруднения сейчас. -- Принять что? -- удивлённо спросил младший Не. -- Я и так знаю, что отличаюсь от всех в своём клане. Я был разочарованием отца, а теперь -- ещё и дагэ. Так что я должен принять в себе, Цзэу-цзюнь? -- он вновь вернулся к официозу. -- То, что я -- не воин, а художник -- я давно знаю. Просто сабли клана Не... опасны, а мне невыносима с самого детства мысль об Искажении Ци. Так же невыносима, как страх перед тем, что каждый из моей семьи обречён на то, чтобы однажды превратиться в безумное и кровожадное чудовище. Даже... -- голос юноши дрогнул, в каждом его слове звучало столько горечи, что Лань Сичэнь, встретившись с ним взглядом, увидел в знакомых зелёных глазах то, что заставило А-Хуаня окончательно и бесповоротно осознать -- его догадки верны. -- Даже тот, кого ты любишь сильнее всего на свете, -- мягко, но уверенно произнёс глава Лань. -- Тот, кто заставляет твоё сердце биться всё чаще, а кровь быстрее бежать по жилам. И когда ты оказываешься с ним рядом -- тебе тут же становится невыразимо больно дышать от невысказанных чувств... Нет, Хуайсан, я тебе не соперник... - покачал головой Сичэнь. И куда только делся беспечный мальчик из клана Не, которого заботили лишь канарейки, кошки Нечистой Юдоли, расписывание вееров, живопись, книжки и шалости? А может, он, Лань Хуань, прав -- и не стоит недооценивать брата друга детства? А-Сан умён, начитан, но под легкомыслием кроется невероятная глубина и страдание. Даже сострадание -- поскольку юноша способен сочувствовать чужой беде и боли -- иначе бы не волновался бы так за его, Сичэня, брата и своих друзей. -- Откуда ты знаешь? -- поняв, что отпираться бесполезно, ахнул младший Не. -- Вернее... откуда вы знаете Цзэу-цзюнь?! И... как давно? -- Достаточно давно, -- улыбнулся в ответ тот, продолжая сидеть на кровати и смотреть на собеседника во все глаза. -- Это так... неправильно, -- смутился Хуайсан. -- Любовь не может быть неправильной -- ведь двое предназначены друг другу, как Волопас и Ткачиха, -- покачал головой глава Лань. -- Я лишь удивляюсь тому, почему А-Цзюэ до сих пор не понял твоих чувств. Твой брат не раз говорил мне, что его удивляет то, как старательно ты избегаешь его взгляда. -- Он вновь всмотрелся в испуганно-озадаченное лицо А-Сана, в очередной раз подумав, насколько порой причудливо устроены сердце и разум. -- Нет, -- покачал головой юноша, сжавшись в комок. Пережитая боль была забыта -- им завладел страх быть отвергнутым и осмеянным. Но больше всего младший Не боялся жалости любимого человека. -- Не надо, Цзэу-цзюнь, я вас умоляю! -- зелёные глаза глядели с неподдельной мукой. -- Мне потом с этим жить. Моё сердце разорвётся от боли, если он... Нет, не надо дагэ знать об этом. Пусть я трус. Пусть. Но его незнание -- это лучше, чем если тот, кого я люблю, станет меня жалеть, словно умирающего или смертельно больного! Я уж молчу о том, что он может рассмеяться мне в лицо, возненавидеть, изгнать из клана. Я, скорее, умру, чем переживу подобное. Вы говорили о Волопасе и Ткачихе? Если бы всё было так! Но А-Мин никогда не давал мне понять... -- внезапно он вспыхнул, вспомнив те пьяные поцелуи, имевшие место два года назад. Этот пронзительный, полный страсти и неги взгляд... Горячие губы и жаркие прикосновения языка, руки, чьё тепло ощущалось даже через ханьфу. Той ночью Минцзюэ был не братом, а жаждущим и невероятно пылким любовником, воплощением давней мечты из влажных снов. Вот только... дальше поцелуев они тогда не зашли. -- Но ты смущён. Интересно, почему? -- пытливый взгляд А-Хуаня, казалось, проникал в самую душу. -- Ты глубже, чем кажешься, Хуайсан! Ты умный и очень способный. Неудивительно, что ты так сдружился с Вэй-сюном -- вам обоим легче улыбаться, чем страдать. Ты боишься быть непонятым и отвергнутым всеми, но при этом -- твоя ноша тяжела. В тебе столько боли, что в неё можно нырнуть с головой, словно в озеро. Однако не скрою, что твоё смущение меня удивляет. Скажу одно: Чиффэн-цзюнь -- мой давний друг, мы с ним знакомы ещё при жизни вашего отца. И я желаю ему счастья. Также я смею напомнить тебе, что вы с ним -- всего лишь единокровные братья и... я верю, что любовь и верность -- самый истинный закон на свете! Так что произошло между вами? — Мы целовались, — вспыхнув ещё сильнее, произнёс Хуайсан, вновь опустив взгляд. Он и смущался... и был рад, что есть с кем поделиться своей болью. — В ночь накануне моего пятнадцатилетия мы пили вино и... А-Цзюэ предложил научить меня целоваться и... Но между нами больше ничего не было, клянусь вам! А потом я уснул у него на груди. Я уверен, что наутро дагэ ничего не вспомнил. И хорошо!.. Ты меня осуждаешь теперь? Да? -- Если ты думаешь, что я вас осуждаю -- то ты ошибаешься, -- покачал головой глава Лань. -- Вы оба слишком дороги мне и я вижу ваше взаимное притяжение. Я уже давно замечаю, как Минцзюэ на тебя смотрит и эти взгляды невозможно скрыть. Он злится, отталкивая тебя -- именно потому, что боится сам быть отвергнутым. Я слишком хорошо знаю Чиффэн-цзюня -- за внешней грозностью и грубостью прячется трепетное, нежное и ранимое сердце. Ты -- его воздух, А-Сан, он то и дело говорит, как хотел бы, чтобы ты умел себя защищать. О том, как жалеет, что порой бывал груб с тобой и... я теперь многое понимаю. В ранней юности ему разбили сердце и... нет, это он пусть сам тебе расскажет когда-нибудь. Когда вы оба будете готовы. Юноша ловил каждое слово Лань Хуаня, как брошенная на берег рыба ловит ртом воздух. В зелёных глазах младшего Не застыло удивление, сердце билось, словно у пойманной птицы. -- Вы как в душу смотрите, -- тихо произнёс он. -- Но... Я знаю, что у А-Мина был роман с Не Цзяо. А это значит -- что я вряд ли в его вкусе, иначе бы он как-то дал понять. Может, вы ошибаетесь, Цзэу-цзюнь? В ту единственную ночь, когда поведение дагэ больше походило на ухаживание влюблённого -- он был пьян. -- Или хотел, чтобы ты решил так, рассчитывая на то, что ты забудешь, -- улыбнулся А-Хуань. -- Я не раз видел, как А-Цзюэ выпивал на советах кланов. И слишком хорошо знаю, насколько крепкой может быть его голова. В отличие от меня, твой брат не подавляет алкоголь золотым ядром. И да -- наутро он всегда помнит то, что было накануне. Целуя тебя, Минцзюэ прекрасно осознавал, что делает. -- Божечки! -- ахнул Хуайсан, потянувшись за веером, лежащим на прикроватном столике. -- И что же мне теперь делать? Вдруг ты ошибаешься? -- он снова перепрыгнул на "ты" вместо официального "вы", но Сичэнь, похоже, не был против. -- Твои чувства взаимны, -- мягко отозвался тот. -- А что делать... Я советую тебе найти повод, чтобы признаться в них, А-Сан. Кто-то же должен сделать первый шаг, а это -- намного лучше, чем если вы оба будете продолжать страдать, думая, что ваши чувства не находят отклика. Я уверен в одном -- для Минцзюэ не будут важны правила, если речь зайдёт об ответной любви. Он ради тебя горы свернёт, можешь быть уверен. Ты для него -- самый лучший и единственный, я это вижу, как никто. Да, А-Цзюэ не говорил мне об этом напрямую, но ваших взаимно пылких чувств нельзя не заметить. Он также сходит по тебе с ума, как ты — по нему. Эти слова заставили Хуайсана застыть в изумлении. Он долго молчал, словно переваривая всё, что было сказано другом брата и в мозгу юноши пульсировала мысль:"А вдруг тот ошибается?" Это всё слишком походило на признание Минцзюэ в любви -- пусть и устами другого человека. Нет. Это слишком хорошо. Это слишком невероятно, чтобы быть правдой. А-Сан безумно хотел верить этим словам, дающим не просто надежду -- крылья за спиной. Неужели всё это... действительно так, как говорит его собеседник? Тогда это поистине чудо. -- Что ж... видимо, буду ждать своего возвращения в Цинхэ, -- вздохнув, улыбнулся юноша. -- Цзэу-цзюнь... так что же я должен принять в себе? — О, это непросто, но, думаю, ты поймешь...— покачал головой глава Лань. — Видишь ли, Хуайсан... я давно уже замечаю в тебе некие особенности, которые заставляют меня задуматься. Подумай, ты не замечал, что несколько отличаешься от мужчин-заклинателей? Отличаешься своей энергией? И нет, я не о той энергии, что может привести к Искажению Ци! Скорее... твоя энергия спасает тебя от неё и будет спасать успешно. — Заметив, что младший Не прислушался, Сичэнь продолжил. — Я не понимаю, почему этого не видит никто, кроме меня! Даже А-Мин это отрицает, хотя я ему об этом не раз говорил. Но... Я не просто так говорил о женском платье, о прошлых жизнях и твоих возможных ощущениях, которые ты вполне можешь скрывать - даже от себя самого. Дело в том, что... Я думаю, чувствую, что твоя энергия отличается. Что она не чисто мужская. Твоя энергия — она более ...женская. Я понимаю, что ты сейчас не готов принять себя таким. Но когда ты примешь свою истинную сущность — тебе станет проще сформировать золотое ядро и использовать многие методы женщин-заклинательниц. Не говоря уж об алхимии, которая тебе не даётся, насколько мне известно. — Вы хотите сказать... что я... я — женщина? — изумленно выдохнул А-Сан. — Нет, Цзэу-цзюнь, вы ошибаетесь! Этого просто не может быть — я знаю своё тело. Я мужчина! Я просто не могу быть какой-то... прекрасной девой! И хотя... не скрою, многое, о чём вы говорили — мне близко, и понятно. Но... как такое возможно? В ответ на это Сичэнь лишь улыбнулся: — Успокойся и послушай. Есть души, по сути своей не соответствующие тем телам, в которых воплотились, — пояснил он. — Такое случается. Переродившиеся мужские души оказываются в женских телах или же — как у тебя, женские души — в мужских. И не всегда телу удается изменить душу. Скорее душа начинает формировать тело, мысли, желания... Подумай о том, что твой организм — невзирая на наличие мужских органов — несколько отличается. Ты нежный, хрупкий. В тебе нет агрессивного напора воина-завоевателя. Ты мягкий и сам готов подчиниться — например, силе своего брата. Вряд ли в мечтах ты несешь его на руках - скорее наоборот. Вероятно, до этого воплощения женских жизней у тебя было явно больше, чем мужских. В ответ на это Хуайсан поёжился и покачал головой: — Нет... Нет... только не это... Получается я не только не способен соответствовать младшему брату Главы клана Не — так я ещё и женщина! — он рассмеялся, но смех вышел невесёлым. — Это какой-то ужас! Нет... Нет! Мало того, что я никогда не хотел держать в руках саблю и меня все тащили силой — так ещё и... ЭТО?! Скажите, что вы шутите, умоляю! Это теперь мой самый страшный кошмар! Я не могу... я не хочу быть ещё и... девчонкой!!! — он закрыл лицо руками, словно собираясь заплакать. — А-Мин меня таким никогда не полюбит! Или... такой? Я не могу! Не могу!!! О Боги! Всеблагая Нюйва, за что мне ещё и это?! Я должен быть вторым молодым господином клана Не! Иначе это позор. Я не хочу ТАК. Если это всё — правда, то почему Боги создали меня ТАКИМ? Я не хочу, не могу, не должен... Нет!!! — Хорошо-хорошо, — Хуань погладил его по голове, пытаясь утешить. — Я понимаю, что ты к подобному не готов. Конечно, ты - мужчина. Несмотря ни на что, твой путь - путь мужчины. Так хотели Боги. Так было надо... Возможно, однажды мы с тобой ещё вернёмся к этому разговору. — Нет. Не хочу, — покачал головой в ответ юноша. — Если я... если я это приму — то это означает, что я... всего лишусь? Включая положение второго господина клана Не, положение заклинателя — хоть и не самого лучшего. — Не думаю, — возразил ему Цзэу-цзюнь, — Несмотря ни на что - ты младший наследник клана Не и прирожденный заклинатель. Твоя душа воплотилась в теле юноши. Значит, так надо. В тебе достаточно и храбрости, и ума, и воли... И всё же, не отрицай свою женскую сущность, прими это... Посмотри, как много сильных и великих женщин. Посмотри на ту же мадам Юй! Эта заклинательница — не простая женщина. У неё — та же свобода, что и у мужчины. Хорошие способности к обучению, владению оружием, алхимии, магии. Она на равных ходит на Ночную Охоту. Вспомни таких легендарных заклинательниц, как Лань И — единственную женщину-Главу моего клана. Вспомни Баошань и Цансэ Санжэнь! И эти женщины — не исключение. И женщины разные, и мужчины разные. И всё же, не отрицай свое женское начало, прими это. Все свои особенности ты должен понять и принять. Иначе всю жизнь будешь страдать. — Может быть, вы и правы, - с горечью в голосе ответил Хуайсан. - Но я не хочу терять своих друзей. Я и так никому не говорю о своих чувствах к дагэ, а что будет, если они узнают... что я... не такой... не такой мужчина, как они?! — Он сжался в комок, прижав колени к животу. — Если они и впрямь твои друзья, а я отчего-то в этом уверен — они примут тебя таким, какой ты есть, — улыбнулся в ответ Сичэнь. — Но я вижу, что ты не готов ко всему этому и не вправе тебя судить. Ты подумай об этом, А-Сан, подумай спокойно, а сейчас... тебе нужен отдых. Я и так слишком заговорил тебя. — Нет-нет, что вы, Цзэу-цзюнь! — возразил ему юноша. — Ни в коей мере. Я рад, что вы... понимаете и не осуждаете меня. Я придумаю, как признаться в любви А-Мину или же — просто положусь на Богов, которые предоставят мне благоприятный момент для этого. Спасибо за беседу и добрые слова! И за лекарство — тоже. — Не за что, младший брат, — мягко отозвался глава Лань, поднимаясь с кровати и направляясь к двери, — Желаю тебе добрых снов! Выйдя из цзиньши младшего Не, Лань Хуань направился в сторону сада — ему ещё предстояли кое-какие дела. Например, отправить Ванцзи ПОСЛЕ НАКАЗАНИЯ на Холодный источник, а молодого господина Вэя — следом за ним. "Ох уж эти влюблённые пары! Иногда всё приходится делать за них, чтобы они не проморгали своё счастье", — на губах молодого человека появилась лёгкая усмешка. — "Однако же, что теперь делать с молодым господином Не? Впрочем, надеюсь, что однажды Хуайсан сделает верный выбор!"