Хочется...

      Баронесса изменилась не только внешне, но и прежнюю холодную колкость её уже было не узнать. Теперь она больше походила на уставшего от жизни, постоянно раздраженного человека, который словно потерял смысл своего существования. — «Кто такая Круэлла? Черно-белые волосы. Совпадение? Или это молодежь нынче так развлекается? Возможно. Дрянная девчонка каждый раз появляется из ниоткуда и так же незаметно исчезает, очередная уличная потаскушка, которой помогают подобные ей бродяги» — такие мысли посещали её при каждой возможности, что заметно изводило. Сейчас же она в очередной раз смотрела в зеркало, поправляя платье. Оно ей было велико, как и, увы, все остальные наряды. — «Надо пошить новое, что-то такое… М-м… Чтобы выгодно подчеркнуло фигуру. Да-да, чтобы все писали лишь о том, что фон Хелльман поддерживает фигуру и отлично выглядит для своих лет». — Эй, ты, подойди! Она хмуро посмотрела на Эстеллу через зеркало, пока та что-то увлечённо рисовала на планшете, мельком подглядывая за немой сценой перед зеркалом. Просто наброски фигуры, такие живые и по-своему интересные. Девушка вздрогнула от неожиданности и подошла ближе. — Взгляни, — баронесса зажала ткань на талии, показывая, как изменилась её фигура за последние пару недель. — Хочу что-то новое, неординарное, что грамотно подчеркнёт фигуру, чтобы… — задумчиво, — эти изменения не казались болезненными. Пресса любит эти крикливые мерзкие заголовки типа: «Баронесса худеет от стресса!», а этого допустить никак нельзя. Вместо них должны появиться другие, что-то вроде: «Баронесса хорошеет с каждым годом!». Ну, ты поняла меня? Фон Хелльман снова взглянула на себя в зеркало, поморщилась и закрыла глаза. — Я поняла задачу. Принесу несколько вариантов вечером, могу так же захватить ужин с кухни, если пожелаете, — спокойно произнесла «замарашка». Теперь она, практически, жила в этом доме, и стала для хозяйки поместья даже ближе Джона. — Да, принеси, но только эскизы, — резко и раздраженно кинула баронесса, отойдя от зеркала и скрываясь за ширмой. Она пыталась снять с себя платье, но безуспешно. Тяжелая плотная ткань казалась сейчас тяжелее, а потайная молния будто исчезла. Хелльман искала дрожащими от нервов пальцами застежку, но тщетно. Услышав судорожный вздох за ширмой, Эстелла без лишних слов, отложив планшет, подошла к леди и помогла справиться с молнией. Осторожные касания пальцев вдоль спины. Снова так близко и сердце вот-вот выпрыгнет от счастья. На лице появляется улыбка, и руки сами тянутся к плечам. Ты осторожно сжимаешь их, не ожидая этого от себя. Опомнившись, ожидаешь чего угодно, но… баронесса буквально оседает на край пуфика и облегченно вздыхает, прикрыв глаза. — М-м-м… — сдавленно. Ты весьма осторожна, потому что если надавить сильнее, то на бледной коже начинают появляться следы. На правой лопатке две родинки. Невинно улыбаешься и одергиваешь себя, чтобы не поцеловать. Нельзя. Резкое прикосновение её холодных пальцев заставляет остановиться. — Достаточно. Мне этого не хватало, — с некоторой грустью произносит баронесса. Она пытается держать лицо, старается казаться по-прежнему сильной и властной, контролировать движения и голос, ей не обмануть тебя. Ты прекрасно видишь, что баронесса сдаёт позиции. Хозяйка модного дома встревожена.

***

      Очередное шикарное и помпезное событие, связанное с баронессой фон Хелльман, омрачило появление «дорогой гостьи» — Круэллы с её не менее шикарным дефиле. Гости собрались в главном зале, и первый тост за хозяйку уже был сказан. Всё шло по привычному сценарию: интервью, лживо-приторные фразочки гостей, неискренние улыбки, светские разговоры, комплименты от мужчин, желающих хоть как-то привлечь внимание баронессы. Но в зале вдруг резко погас свет, лишь кое-где остались гореть свечи. Внезапно в центр зала пролился яркий свет, и из появившегося цветного дыма неспешно выплыла знакомая фигура с чёрно-белыми волосами в роскошном платье, украшенном серебряными нитями. Свет включился обратно. Но вокруг Круэллы теперь уже стояли в самых различных позах Арти и его команда: будто не люди, а экспозиция.       Круэлла легко и умело меняла образ, настроение и голос. Да, она действительно старалась, чтобы её не узнали. Поскольку это могло разрушить всё, что она так старательно выстраивала с Хелльман. Ведь «замарашка» была такой простой и послушной, как все те, что служили баронессе. Такая непримечательная, тихая и по-своему «полезная». Однако у нее всегда были открытые руки, а вот Круэлла, помимо своих эпатажных нарядов, обязательно носила перчатки — ещё одна маленькая деталь в её образе. Голос, манерность, уверенный испепеляющий взгляд. Это притягивало и одновременно отталкивало. Хотя баронессе всё было и так ясно: очередная выскочка, молодая, хлесткая, стервозная и по-своему гениальная, да. Для своего времени, которому, по мнению Хелльман, было рано наступать. Не ушла ещё её эпоха. Очередной фурор Круэллы баронесса перенесла нелегко. Стараясь не потерять лицо, она из последних сил закончила мероприятие после чего закрылась у себя в комнате. В пустой спальне она уже позволила себе бокал виски, после чего, истерично стащила с себя одежду и быстро надела роскошный халат. Злость не проходила. Руки предательски тряслись в ожидании очередных заголовков. — «Чёрт!!! Шавка помойная! Когда это прекратится?! Конфликт поколений? Борьба старого и нового? Как же я устала!» — с этими мыслями она плюхнулась в кресло, разлив немного жидкости из бокала на свой особый домашний наряд и открыла электронную почту*. Выдохнула, ругнулась, отряхнулась и привела мысли в порядок. Единственной отрадой в жизни Хелльман была тайная переписка с одной такой же влиятельной, как и она, особой. Писали они друг другу давно, делясь самыми интимными тайнами и сокровенными мыслями. Познакомились они совершенно случайно на одном светском мероприятии наверное около десяти лет тому назад. Именно на той самой очередной скучной вечеринке баронесса и заметила её. Эффектная блондинка, уставшая от непрерывных подкатов и комплиментов со стороны молодых ухажеров, что скрывалась на балконе с бокалом шампанского, к которому, по всей видимости, так за весь вечер и не успела притронуться. Там она, уединившись, дышала свежим воздухом, впрочем, как и сама Хелльман. На блонде было идеальное платье бордового цвета сдержанное, строгое элегантное, а также роскошное колье с бриллиантами, которое притягивало взгляд. Молодая женщина, заметно расслабившись, наслаждалась тишиной и уединением, но вдруг она резко повернулась на неожиданный шорох, и пересеклась взглядом с ней. В тот момент женщины как-то сразу поняли друг друга без слов и, улыбнувшись, салютовали друг другу бокалами. — Тоже скрываетесь здесь от назойливого общения и лживо-приторных комплиментов? — шутя спросила Хелльман. — Да, — ответила прекрасная незнакомка. — Миранда. Миранда Пристли, — протянула она руку первой. — Баронесса фон Хелльман. Познакомившись, они разговорились. Баронесса сразу почувствовала, что рядом с Мирандой она может быть естественной и дать волю настоящим чувствам, обсудить что-то очень личное, не боясь огласки. И это было взаимно. — Предлагаю обменяться адресами личной электронной почты, — предложила Хелльман. — Почему почты? — удивилась Миранда. — По телефону звоним мы, звонят нам, многие, часто, по делам. Телефон это рутинно, в запале дня. По телефону иной раз и не знаешь, что сказать. Мне бы хотелось делиться с тобой самым искренним, самым тайным, интимным, личным. И чтобы никакой работы. — Хм, в этом есть свой шарм, — согласилась Миранда, передавая баронессе свою визитку с адресом личной почты. С того самого вечера всегда, несмотря ни на что, они старалась поддерживать эту связь, потому что это стало единственным отдохновением в их суматошной жизни, единственной возможностью быть искренними. Так в переписке баронесса провела почти до утра. Явная усталость давала о себе знать, но Хелльман словно не хотелось спать. Впервые за последние годы она взяла в руки ручку и листы бумаги. Несколько быстрых живых набросков для удивительной особы, навеянные ночной перепиской. В голове всплывали моменты редких встреч с Пристли, когда с ней вечно нельзя было поговорить: или её фотографировали папарацци, или она кому-то раздавала автографы. Её платья, наряды, в которых она позировала для модных журналов. И всегда её образы были такими строгими, сдержанными. Баронессе хотелось её раздеть. Ну, не в прямом смысле этого слова, но создать такой ансамбль, в котором Пристли наконец-то бы стала выглядеть по-особенному женственно: такая легкая, воздушная и нежная, словно фея. Разыгравшаяся фантазия Хелльман не давала отложить ручку в сторону. Набросков становилось все больше: некоторые — неудачные, смятые, нервно перечеркнутые, валялись на полу, а остальные — более удачные, лежали на столе аккуратной стопкой. Находясь в творческом порыве, Баронесса, мягко улыбаясь. Такой её и застала Миллер. — Доброе утро, баронесса. Вы просили зайти ровно в восемь, — произнесла девушка с вежливой улыбкой. Баронесса что-то угукнула в ответ, а Миллер застыла, находясь в восторге от увиденной сцены. Внутри неё всё сжалось от счастья, от возможности увидеть её работы, работы настоящего гения моды. — Что? — задумчиво отозвалась начальница и медленно подняла голову. — Уже утро? Я что-то так и не смогла заснуть после вчерашнего. Уже видела? Уверена, в прессе об этом только и жужжат, — закатив глаза, она отложила ручку в сторону. — Прессу ещё не принесли. — Ну, это не важно. Эстелла, мне предстоит, поездка в Париж. И у меня есть к тебе очень важное задание, — баронесса жестом позвала за собой девушку и скрылась за ширмой. Эстелла, вытягивая шею как можно дальше, всё равно лишь мельком смогла глянуть на работы, проходя мимо стола. Она должна была помочь баронессе переодеться, параллельно выслушивая новое задание, ждать леди не любила и не умела. — В Париже скоро состоится выставка одного молодого, но очень перспективного художника. Я приглашена в качестве почётного гостя. И мне будет нужен образ, я хочу... эм... удивить одного человека, — неожиданно с улыбкой произнесла баронесса: «Ведь они там встретятся вероятнее всего! Боже! Более двух лет не виделись». — Позволите тогда снять мерки? — тихо, скрывая град эмоций, ответила Миллер. Её будто ледяной водой окатили, когда она услышала: «удивить одного человека». У баронессы появился новый любовник, которого она тщательно скрывает от чужих глаз? Внутри внезапно поднялась кипучая волна ревности и словно потери. Хотя это было так странно: ревновать баронессу. — Да. Всё должно быть идеально. Леди Хелльман шумно вздохнула и сняла приятный шелковый халат, такой… с идеальной длиной, с декольте, удобный и совсем не пошлый, скорее роскошный, под стать хозяйке. Он был для «особого случая», она надевала его только, когда переписывалась с Мирандой. Это была какая-то забавная традиция, которая радовала её каждый раз. Личный халат для Миранды, словно он мог бы отобразить всю ту легкость, с какой баронесса ощущала себя после общения с ней. Под ним была не менее красивая и легкая комбинация, и Эстелла несколько секунд нагло пялилась на неё, забыв уже о накатившей ревности. Миллер сняла с себя измерительную ленту и неуверенно подошла к начальнице. Глубокий вдох. Она тебе нравится? Да, она такая статная и сильная, это будоражит. Ты снимаешь несколько мерок и, наконец, доходишь до груди, талии и бёдер. Осторожно касаешься нежной кожи и медленно опускаешься перед леди на колени. Неожиданно? Да. Но этот взгляд снизу-вверх! Баронессу он всегда радовал. В такие моменты, она чувствовала абсолютную власть над человеком, и ей это нравилось. Эта девочка, что боится сделать неверное движение, боится потерять всё, чего смогла достичь за время работы. Доверие — самое главное, самое ценное. Не так ли? Обхват талии. Ты её практически обнимаешь, но не смеешь прижиматься. Лишь наслаждаешься этим моментом, так как уставшая Хелльман даже не делает тебе замечания, думает о своём. Обхват бёдер. Сердце вот-вот выпрыгнет. Чёрт. Это уже какая-то нездоровая любовь, нездоровая тяга… Ты позволяешь себе маленькую шалость, не в силах уже сдерживаться: когда ты поднимаешься, то делаешь это медленно, поймав её взгляд, а кончиками пальцев осторожно касаешься ноги, от самой щиколотки до бедра. Рука ли это или лента коснулась? Но она и не обратила на этого никакого внимания.