Всё имеет свой конец

      Венти всегда старался разжигать свет в каждом мондштадце. В детях, во взрослых и старых. Но время идет, а вместе с тем меняется и политика мышления людей. Барбатоса не видно в стенах города уже которое столетие. Так какой смысл верить в него? Быть может, его и вовсе не было, а все те климатические изменения произошли лишь из-за погодных условий? Всё может быть и в это, на удивление, горожане начали яро верить. Церковь, конечно, продолжала существовать, но лишь для той немногочисленной касты населения, что продолжали верить в своё божество. То есть, считай, для самих монашек и прочих служителей церкви.       Мало-мальски, Мондштадт превратился в тот самый регион «без бога», где люди верили в то, что они — и есть бог. Что они смело смогут создать что-то своими руками, без помощи Архонта. Город свободы цвел лишь пуще, раскрываясь в новых красках, продвигаясь только вперед — к истинному совершенству. В Ордо Фавониус дела потихоньку разгребались; винокурня «Рассвет» богатела; Гильдия Приключений пополнялась новыми искателями приключений. Площадь Мондштадта росла и всё всех, вроде как, устраивало. Даже, можно сказать, всё только больше цвело!       И Венти был бы только рад за свой город и он старательно пытался искренне радоваться, если бы не одно но. Большое но. Его силы медленно слабели, сам он слабел и день за днем гнетущее понимание того, что скоро его не станет лишь удручало. Эта болезнь начала мучить хрупкое тело барда ещё около года-полтора назад.       И это было тяжело. Не только из-за понимания того, что скоро его не станет, а из-за… Более кропотливого фактора. А именно — Венти был на тот момент в отношениях с самим Дилюком Рагнвиндром! И он не знал, как бы помягче так сказать своему возлюбленному об этом… А оказалось всё крайне легко. В голове парня это было примерно так: Венти вешает Дилюку на уши о том, что вот, любовь прошла, завяли помидоры; магнат с этим легко смиряется, да и сам признается в том, что чувств к барду у него совсем не осталось. А потом, что потом… Этот момент вспоминать Венти не очень хочется. Спустя, может быть, месяц, Барбатосу дается наблюдать развитие отношений Дилюка и… Кэйи. Интересный дует получается. А ведь когда-то капитан нагло лез к магнату, объясняя это тем, что пытается заполучить сердце возлюбленного. Что-ж. Можно его поздравить. — Добрый вечер! — бард врывается в «Долю Ангела», тут же здороваясь ярко. Как и подобает звезде Мондштада. Улыбка даже, кажется, искренняя.       Усевшись за барную стойку, бродяжка заказывает своё любимое одуванчиковое вино, на долю секунд столкнувшись взглядом с таверенщиком. Как же больно от осознания, что ледяной неприступный взгляд будет сопровождать его всегда и везде. И не видать парнишке теплой улыбке, которая посвящена именно ему. Больно. Морально и физически. Душа разрывается на мелкие клочки, но её владелец не спешит заклеивать дыры; тело медленно перестает его слушаться, крича о том, что ему нужна помощь, но его владелец игнорирует все позывы — от разнообразной боли в органах, до тошноты и потерь сознания. — Сегодня какой-то особенный день? — интересуется Венти, получив свой алкоголь, наблюдая за тем, что Дилюк из раза в раз поглядывает на часы. Явно ждет кого-то. — Можно и так сказать, — хмыкает в ответ аловласый, протирая бокал своими сильными, скрытыми за темной тканью, руками. Такими красивыми, со всеми шрамами, синими венами, аристократично-белой кожей. И, как показала практика — очень даже теплыми. — И-и-и чем же этот день такой особенный, м? Поведайте мне, Мастер Дилюк. По старой дружбе, — подмигивает брюнет, подняв свой взор на собеседника, быстро опустошая бокал. Главное отвлечься от мыслей. Ото всех. — Важным событием, — всё не спешит открываться полностью мужчина, подливая по немой просьбе вино в бокал. Но спустя пару секунд, решает дополнить: — Этим вечером, я буду обручен с одним капитаном.       Мир Венти в этот момент замер. Он прекрасно понял, о ком речь. Бард даже не заметил, как его жизнь с того злосчастного момента медленно крошится. Как старое здание, обреченное на погибель — неважно, рано или поздно — всё равно оно будет снесено или разрушится само. Со временем. — О, я рад за вас! — выйдя из мимолетного транса, восклицает паренек, улыбнувшись. А после и подшучивает, подперев голову рукой: — А не случаем ли этот капитан — капитан кавалерии? — Случаем, — подтвержает кивком мужчина. — А меня на свадьбу позовете? — воодушевленно спрашивает парень, светясь от радости и искусной лжи. — Как получится.       На этом их диалог на сегодня был завершен. Спустя час примерно появляется и виновник будущего торжества, а вот архонт предпочитает удалиться. Невыносимо наблюдать за тем, как эти двое воркуют. А ведь на месте этого козла мог бы быть он, он — Венти! Это бы он мог бы взять фамилию Рагнвиндр! Он мог бы стать «невестой» на грядущей свадьбе! Это перед ним мог бы Дилюк стать на одно колено, говоря изысканную подготовленную речь! На месте Кэйи мог бы быть он!       Примерно об этом кричит сознание барда, обреченного теперь на скитания по городу. Где-то на лавках спят пьяницы, где-то милые — но жутко отвратительные — парочки воркуют под светом фонарей. Ах, как романтично и гадко это! Теперь он понимает бедняжку-Донну. Но даже у нее уже появился постоянный партнер, за которого она выскочила замуж и укатила в Ли Юэ, строить свою семейную жизнь. И ведь каждый в этом гадком месте кому-то нужен. Даже заядлые одиночки находят, с кем поговорить по душам!       Кроме Венти. Иронично. Архонт этого города чувствует себя чужим в этом городе. Да что уж утаивать — за этот год он много чего наслушался. И того, какой он странный, и того, что его баллады никому не нужны. Даже порой к нему имели смелость лезть пьяницы, принимая за девушку. С некоторыми он спал. Забавен тот факт, что Венти для многих — лишь тело. Игрушка, из которой можно душу вытрахать, а после забыть. — И никто — совсем никто — не заметит моего отсутствия, — сам с собой рассуждает чуть запьяневший парень, шагая размеренно по улице. Тихо смеется, оседая на землю.       Опять эта глупая слабость. Нет и точка! Венти не слабый. Венти сильный. Венти справится. Справится со всем: с неразделенными чувствами, с одиночеством, со скорой смертью. Со всем! Эти надежды так по-детски наивны. Но ровно также и чисты. Он искренне верит, что сможет всё это преодолеть и умрет счастливым. Ах если бы, ах если бы.       Он опускает затуманенный взгляд на свои руки. Бледные, чуть трясущиеся, худые. Это не его руки. Это руки его друга. Все комплименты внешности были сделаны безымянному барду, похороненному уже который век. Идеальная улыбка, звонкий смех, красивые глаза — всё это не Венти. Это не он. Кто-то другой.

      В голове появляется вопрос: «Кто я?»

      И бард действительно задумывается над этим. Кто он такой? Барбатос? Бард-бродяжка? Венти? Архонт? Смертный? А человек ли он? Может ли он чувствовать эмоции? Должен ли он их испытывать? Всё так сложно и непонятно. И это самое страшное — жить с чувством непонимания своего «Я», своего места. Раньше оно было. Всё это было. С приходом Дилюка в его жизнь. Венти упивался чувством своей нужности — нужности Дилюку; чувством наличия своего места — где-то рядом с Дилюком, неважно где, рядом с Дилюком; чувством понимания своего «Я» — любовник Дилюка, парень Дилюка, друг Дилюка. Дилюк-Дилюк-Дилюк. Он как наркотик — попробовав лишь раз Венти не смог больше избавиться от него. Ему требуется доза. Доза любви Дилюка. Он зависим от Дилюка. Он не видит свою жизнь без Дилюка. — Так вот… Насколько бывает жестока любовь, — смеется парень. И вправду, полюбил в первый раз и навсегда. Была дана одна попытка. И она сбежала от Венти прямо через его пальцы. Не удержал, не сохранил, сам дал уйти.       Терять людей — больно. А ещё больно бежать от ответственности, раз за разом спотыкаясь и падая, затем вновь поднимаясь и продолжая бег, дальше от боли, страданий, жизни. Подальше от пьяниц, принимающих его за девушку, подальше от глупого Кэйи. Куда-то, где можно было спрятаться и зарыться в сильную грудь, обнимая за талию, а после и вовсе скрыться под полами черного теплого пальто, пропитанного запахом вина и светяшек, с примесью металла с кровью. Например, у Дилюка.       Сказал бы кто Венти лет десять назад, что он будет изнемогать по человеческому теплу — не поверил бы. Любовь она… Душит. Сильно душит. Особенно такую свободную личность, как Венти.       Но весь этот поток мыслей прерывает тихий кашль. С каждой секундой труднее дышать, кажется, что ещё пара секунд, пара ударов сердца и все — конец. Но нет, всего лишь жуткая слабость во всем теле и духота, хотя на улице на холодной земле такого быть не должно. Сосредоточить взгляд на чем-то одном становится сложно. Но Венти же сильный. Он упорно поднимается и на подкашивающихся ногах бредет к своему временному жилищу — отелю «Гетё», где на вчерашнюю и сегодняшнюю ночь было снято помещение. Бард предчувствовал, что умрет в течении этой недели. Потому, остается лишь… Продержаться, да. Продержаться ещё одни сутки с одной лишь надеждой на то, что он будет жить.