Что мы делаем в тени улыбок

«Великолепно, Саш, но неверно.» «Я взял тебя на карандаш и на нём вертел.» «Смешная версия, а будет правильная какая-нибудь?» «Я поощряю аргументированность и наказываю за отвратительность.» Эти и подобные фразы можно было бы сравнить с ножами, вонзающимися в спину Малого, если бы Пушкин не был бы настолько необыкновенным. Поэтому если в Сашу что-то и вонзалось, то колдовской взгляд серебристо-голубых глаз, а мягкие просьбы «пока просто потрогай» окончательно добивали. И возрождали к новой жизни. Костя похож на человека, который постоянно находится на грани нервного срыва и носит с собой валерьянку в термосе со звёздами. Но на самом деле, выдавая очередное дживсовское «очень хорошо, Саш», сопровождающееся глубоким деспотичным вдохом, он каждый раз боролся с исступлением. Чувствуя, как пищевод заполняют бабочки, в обязательном порядке. Потому что Малой, от которого он без острого ума и феноменальной памяти, выматывает ведущего до состояния безвольной лужи. Существует почти подтвердившаяся конспирологическая теория о том, что шоу «Самый умный комик» - это большая БДСМ-сессия, после которой между фронтменами случается наполненный теплом и лаской aftercare. В принципе, оно так и есть, потому что чем динамичнее был выпуск, тем дольше ведущий и…ведомый расслабляются в ванной, приобнявшись (и не надо кричать: «как Костя туда поместился?», у них джакузи). Но на деле всё самое интересное у амбассадора интеллектуального насилия и обладателя самых изощрённых дуделок во всём Диком Стендапе происходит, когда на них не смотрят ослепляющими лучами софиты. Костя проводит языком ото лба до носа, вызывая у Саши неконтролируемый смех и тут же подносит к его рту длинные пальцы, которые тот послушно облизывает. - Потрогай себя, - говорит старший вкрадчиво, тягуче, елейно. Малой массирует крупную пунцовую головку, пристально глядя на Пушкина и закусывая губу. Пальцы парня то и дело пережимают уздечку, а потом он, доводя себя до мелкой дрожи, перемещает одну ладонь по стволу, другой касаясь яичек. - Умница, - вздыхает мужчина удовлетворённо, поглаживая внутреннюю сторону бёдер длинноволосого, - а теперь, - продолжает медленно, певуче, представляя восхитительные картины, - войди…в себя. Саша хмурится и смотрит непонимающе, но когда Костя протягивает ему упаковку лубриканта, всё встаёт на свои места. Он щедро выдавливает на ладонь душистый лавандовый гель, слыша на ухо горячий интимный шёпот: - Вот так, смажь себя хорошенько, - и получает лёгкий поцелуй в висок. Костя пододвигает любовника за бёдра к себе поближе, и тот вгоняет в себя указательный палец, чувствуя натянутость и совершая мягкие толчки. - Да-а, Санечка, растяни себя, - сладко проговаривает мужчина, гладя промежность и ноги ещё подавшегося вперёд парня. Малой добавляет средний палец, скуля. Заглядывает, краснея и возбуждаясь, в пронзительные костины глаза, в которых можно было бы утонуть, если бы не очки. - Давай, им же скучно без третьего, - Пушкин заговорщически шепчет, любуясь фантастической панорамой, - ещё…один…- рука нетвёрдо сжимает запястье. Когда внутри исчезает безымянный, Саша хнычет, жалобно сводя брови к переносице, и Костя придвигается к нему, смахивая слезинки, приговаривая: - Какой ты у меня чудесный, какой замечательный… Он бережно проводит по кисти длинноволосого, призывая перейти к следующему пункту плана. Малого берут на руки и усаживают сверху. Пушкин целует в обе щёки, подбородок, шею, волосы и, заводя руку за сашину спину, проводит по его копчику цепочкой анальных шариков. Шумно сглотнув, Саша опирается на грудь любовника, слыша мурлыкающее: - Поцелуй Костю. И слушается, щекоча пальцами его скулы и втягивая в себя влажные сочные губы, неизменно сводящие с ума. Старший, мимоходом переплетаясь с Сашей языками, как чётки, перебирает в красивых пальцах тяжёлую и недешёвую игрушку. Стискивая ладонями бёдра, он помогает Малому развернуться спиной. Костина рука вновь опускается на ягодицы, трепля нежную кожу и зажимая её между пальцев. Пушкин проводит первым шариком по влажному блестящему входу сверху-вниз, слегка надавливая и приоткрывая тесно сжимающееся отверстие. Саша шумно вздыхает, ощущая прикосновение крупной силиконовой бусины. Костя сладострастно облизывается, надавливая на шарик и вталкивая его в разгорячённое тело. Медленно поглаживает там, где вокруг тонкой перемычки стискивается сборчатое колечко. Надавливает пальцами, добавляя внутрь второй шарик, а следом и третий, втискиваясь фалангой, чтобы одной подушечкой ощутить, как шарики перекатываются внутри. Малой изгибается и сам подставляется под костины руки, млея от крышесносной ласки и распирающей тяжести внутри. На очереди четвёртый, предпоследний шарик, и Пушкин вталкивает его внутрь и наклоняется, скользя кончиком языка по перемычке, проводит по узкой силиконовой нити и облизывает колечко, приоткрывая и трогая тесную глубину, раздвигая ягодицы ладонями. Саша восторженно вздыхает, сжимая в себе шарики и изнывая от их упругого движения, прикрывая глаза, пока Костя лениво стимулирует его член, перекатывая в пианистических пальцах яички, свободной рукой надавливая и отправляет внутрь последний шарик. Парень подрагивает и стонет в голос, а Пушкин, успокаивающе шипя и произнося у самой ушной раковины умильное «маленький», тянет нить на себя. Четыре шарика проходятся по простате, даря сашиному нутру мини-оргазм. Он мучительно стонет, утыкаясь лицом в сгиб локтя и слабо дёргая бёдрами. Костя натягивает нитку, чтобы последний шарик надавил на поджимающиеся стенки, приоткрывая сжавшийся вход. Ослабляя натяжение, мужчина постепенно возвращает их все в трясущееся тело. И снова тянет на себя, чтобы вывести один и привести в движения остальные, сжатые распалённой плотью. Саша взвывает, монотонно и страдальчески поскуливая, содрогаясь всем телом. Мужчина дёргает за нить, заставляя игрушку елозить и задевать самые сладкие точки, а потом постепенно извлекая, вырывая из сашиной груди чувствительные стоны при каждом выскальзывающем движении. Малого гладят по голове и обнимают, снова усаживая на колени. Пушкин достаёт продолговатую баночку янтарного цвета, пока парень пытается вспомнить, когда и где они покупали такой гель-смазку. Но когда Костя откручивает крышку, набирая густую жидкость на деревянную палочку, длинноволосый понимает, что это ничто иное, как мёд. Смотрит наивно, удивлённо, пока Пушкин укладывает его на спину. Саша чувствует, как увесистая капля приземляется ему на сосок, обжигая мягким теплом. За ней следует и вторая, расплываясь по рубиновому ореолу. Мужчина наклоняется и слизывает мёд, прихватывая и покусывая каждый сосок по отдельности. Малой запускает руку в блестящие волосы любовника, а затем шаловливо проходится ногтями по спине. Они оба постанывают, встречаясь губами, углубляя поцелуй. Во рту Саши остаётся неимоверно приятный цветочный вкус. - Прикоснись к Косте, - зовёт старший, поглаживая сашину щиколотку. Тот понимает намёк и протягивает руку, обхватывая ею член. Саша нежно пробегается по нему левой рукой, правой трогая яички. Постепенно он наращивает темп и иногда отвлекается на то, чтобы подушечкой пальца пощекотать уздечку и провести по венчику. - Ласкай, милый, ласкай, - выдавливает из себя Костя, утопая в экстазе, - ты потрясающий… У него внутри всё сводит от перевозбуждения и хочется поскорее взять Санечку, но Пушкин доверяет себя любимым рукам, подчиняясь своему мальчишке. Костя подаётся вперёд, помогая движениям Малого, теряя связь с реальностью. Убирая уставшую руку, парень пытается вскарабкаться на него, а Пушкин, перебирая волнистые волосы, тихо спрашивает: - Приподнять тебя? И получает в ответ утвердительный кивок. Старший крепко держит парня, упиваясь долгожданной близостью, плавно входя, и Саше так хорошо в любимых объятиях, он целует Пушкина во влажные слипшиеся пряди волос, ловя довольную улыбку. Костя двигается в нём, ускоряясь, давая оставаться на весу, чувствуя, как его обхватывают дрожащие колени. Он кончает, толкнувшись ещё несколько раз, а Малому кажется, будто внутри раскрывается бутылка тёплого шампанского. Вцепляясь пальцами в спину, финиширует вслед за Пушкиным, и вскоре они оказываются на прохладных простынях, синхронно восстанавливая сбившееся дыхание.