Наливайте, Барон!

      – Я притащу этого подлеца Нибо за шкирку и ткну носом в твой порог, – ворчал Шарль. Ипполит, невозмутимо прихлебывающий ром, пожал плечами.       – Ну не хочет и не хочет, чего ты так разоряешься? Мне вполне хватает вас двоих. Даже через край.       – Милый, Нибо работает не покладая рук, – промурлыкал Джеральд, который снова шил. Перед ним уже лежал рядок крохотных куколок-брелоков – когда Каннингему было скучно, где-то в мире появлялась лавка специфических сувениров, хозяин которой говорил на всех языках мира. Хотя, как узнал Ипполит, Джеральд действительно был родом с Туманного Альбиона, в этом легенды не врали.       – Работает он, как же, – передразнил Барон, затягиваясь и выпуская сигаретный дым в форме креста и прямоугольника под ним. Ипполит тем временем подозрительно наблюдал за появлением очередной куклы. Свои волосы он жертвовать не собирался. – Опять с мертвецами в карты режется.       – Ну и пусть режется, у мальчика не так много развлечений, – миролюбиво отозвался Каннингем. Семейный разговор лениво длился все утро, вращаясь вокруг Нибо. Наконец, супруги распрощались, пообещав зайти вечером и предоставив Зурову возможность самому найти себе занятие. Тот раскрыл окна, чтобы проветрить от дыма, и залюбовался пейзажем мрачного леса с кривыми деревьями. Ну точно картинка из ужастика! Ипполит попытался наскрести в себе творческие задатки – если заняться нечем, может, попробовать научиться рисовать или писать? Было бы забавно.       Вновь учуяв табачный дым, Ипполит решил, что вернулся Барон. Рука сама потянулась к барной стойке, и Зуров, среди разнообразного алкоголя выбрав ром покрепче, пошел на кухню, чтобы намешать его любимый напиток с острым перцем. Но в дверном проеме, привалившись к косяку, стоял вовсе не Шарль, а невысокий мужчина в щегольском светлом костюме. В руках, затянутых в перчатки, он держал старомодный белый цилиндр. От незнакомца разило манерностью. Хотя… от незнакомца ли?       – Отец сказал, что мне нужно познакомиться с тобой, – лениво произнес он. – Ну предположим, привет.       – Привет, – повторил Зуров, внимательно его изучая. Непривычная одежда мешала вспомнить мужчину, связать образ с воспоминаниями. – Получается, ты – Нибо?       – Геде Нибо, – резковато поправил тот. Ипполит подумал, что дружбы у них не получится.       – Хорошо, Геде Нибо. Как твои дела, Геде Нибо? Хочешь выпить, Геде Нибо?       Мужчина поморщился и надел цилиндр, после чего взял трость, прислоненную к стене.       – Нет, благодарю. Не знаю, что отец в тебе нашел. Мать тоже в восторге. Но у них свои вкусы. А мне пора, адью.       – Мне даже интересно, как у таких родителей получился такой сын, – не удержался Ипполит. Нибо приподнял изящную бровь.       – Очевидно же. Я приемный.       Что-то шевельнулось в памяти Зурова, но он не смог поймать ускользнувшую мысль. Нибо высокомерно созерцал его и вдруг заметил:       – Я слышал, ты играешь в карты?       – Хм? – Ипполит вопросительно посмотрел на него и, заметив нетерпение во взгляде, кивнул. Мужчина задумался.       – Слушай, мне ужасно не хочется копать могилы. Давай разыграем?       – Э-э, ты хочешь, чтобы я выполнял твою работу за тебя? – Зуров засмеялся. – А если я выиграю? Что тогда?       Нибо пожал плечами.       – Пожелания?       – Ты отдашь мне цилиндр и перчатки.       – Что? – Ипполиту понравилось, как вытянулось его лицо.       – Они меня раздражают.       – Ладно, – после паузы согласился Нибо. – Во что будем играть? В упрощенный штосс?       Зуров нахмурился. Откуда Нибо знает его предпочтения? Хотя… это же лоа. Джеральд читал его как книгу, а Шарль все знал наперед.       – К черту древние игры. Давай в дурака.       Нибо едко улыбнулся.       – Тебе все равно не удастся меня обыграть, мон шер.       Ипполит вздрогнул. На сей раз в памяти прозвучал знакомый печальный голос:       «– Он человек исключительного ума, бегло говорит на нескольких языках. Ко мне предпочитает обращаться на французском…       – Ты говоришь о нем так, словно он до сих пор жив.       – Возможно… умер не он, а другой. Это был совсем другой человек…»       Зуров тряхнул волосами, прогоняя мысли. Не думай о Фандорине, не думай о нем!       Они прошли в гостиную и сели за журнальный столик. Ипполит снял обертку с найденной колоды карт, выложил джокера и мелочь до шестерки и принялся тасовать. Руки быстро вспомнили процесс, даже показали пару финтов, вызвав снисходительную улыбку Нибо.       Игра проходила в молчании. Ипполиту не о чем было говорить с этим холеным выскочкой, который сам не горел желанием общаться. Но то ли он был дьявольски хорош в игре, то ли Ипполиту сегодня не шла карта, но вскоре колода почти иссякла, Зуров сидел с небольшим веером, а у его противника их осталось лишь две. И был его ход. Нибо положил бубнового валета. Ипполит скинул такую же даму. Нибо помедлил, с насмешливой улыбкой разглядывая ее.       – Думаешь, Венера вновь тебя спасет? – Зуров замер, не веря своим ушам. – Однажды она здорово тебя выручила. Венера против Момуса, дурачка… – он разжал пальцы, и на стол спланировал пиковый валет. – На сей раз Момус тебя обыграл.       Ипполит рванулся вперед и схватил Нибо за воротник, дернув к себе. Его цилиндр слетел и покатился, подпрыгивая, по полу.       – Что ты знаешь о Фандорине? – прорычал он. Взгляд Нибо оставался хладнокровным и полным презрения.       – Достаточно. Жаль, я не могу сыграть с тобой на твою жизнь, ведь ты уже мертв.       – Что. Ты. Знаешь. Об Эразме?!       Нибо сжал пальцы на запястьях Зурова и с неожиданной силой оттолкнул его. Но Ипполит держал его воротник так крепко, что ткань затрещала, и Зуров почувствовал смутное удовлетворение, увидев обнаженную шею в окружении торчащих ниток. В глазах Нибо сверкнул гнев, ноздри раздулись, но он с достоинством выпрямился и вытянул руку. Цилиндр послушно прыгнул в его ладонь.       – Я знаю достаточно. Я научил его играть в карты – это раз. Я подарил ему удачу в азартных играх – это два. Я послал его к тебе – это три. Я знал, что ты можешь мухлевать и подтасовывать карты, ты это пытался сделать и сейчас – это четыре. Но я не знал, что ты попытаешься убить Фандорина.       Ипполит беспомощно сжал и разжал кулаки. Хмуро посмотрел на них, потом на Нибо.       – У меня был неудачный вечер, и мне хотелось проучить этого восторженного юнца. Но я не собирался участвовать в самоубийстве! А ты… это ведь ты его знаменитый шеф? Я тебя вспомнил, как я мог забыть такую самодовольную суку, которая пару раз меня задерживала и подослала ко мне мальчишку!       – Не самодовольная сука, а Иван Францевич Бриллинг, – невозмутимо отчеканил тот. – Или Геде Нибо.       – А вот ты правда пытался убить Фандорина! – Зуров почувствовал, как красная пелена застилает его глаза. Можно ли убить лоа? Или хотя бы придушить?       В глазах Бриллинга мелькнуло что-то, похожее на печаль. Он рывком поднялся на ноги, надел цилиндр и подхватил трость.       – Хватит. Ты проиграл. Иди копать могилы. Мертвецы могут ждать вечно, а вот их тела – нет.       – Подождут! – рявкнул Ипполит. Нибо смерил его таким ледяным взглядом, что это действительно остудило пыл. Зуров лихорадочно вдохнул и выдохнул. Вряд ли он что-то может сделать с этим надменным лоа. А поскольку неприязнь явно взаимна, то, скорее всего, они больше не встретятся. Но злость все еще клокотала внутри, и он процедил. – Если бы ты не предал его, то он не закрылся бы от мира.       – Если бы я не предал его, то мир его сгубил бы, – парировал Иван. – Он полез в игры, где не место восторженным щенкам. Я проводник душ. Я лоа смерти. Я не могу спасать кого-то бесконечно! Я, разрази тебя гром, отправил мальчишку к тебе, думая, что это безопасно!       – Это и было безопасно!       – Я отправил его подальше от Амалии!       – И он все равно ее нашел!       – Я помог ему не стать утопленником!       – А я пристрелил того, кто хотел его убить, когда он вылезал из воды!       – Если бы ты этого не сделал, – холодно произнес Бриллинг, – я бы утопил тебя в той же реке, и только я бы слышал твой голос. Но я бы его игнорировал.       Зуров сосредоточенно сопел. Нибо смахнул пылинку с цилиндра и надел его.       – То есть, ты заботился об Эразме?       – Это самое бедовое существо, которое я встречал.       – Но почему?       – Это забавно. Смотрел, сколько он еще протянет.       – Врешь, – Ипполит даже глаза вытаращил от такой нелепости. Иван пожал плечами.       – Я лоа. Творю и вытворяю, что мне вздумается.       – Ты… ты ведь любишь его? – вдруг озарило Ипполита. – Любишь, но не так, как любят Барон или Бриджит. Да так и не все люди умеют!       – Много ты знаешь о любви, – огрызнулся Нибо, отворачиваясь. Зуров подошел поближе.       – Достаточно, чтобы понять, что ты его любишь, а не только хочешь.       – Я его хочу! – взорвался Бриллинг. – Я Геде Нибо! Любой, в кого я вселяюсь, наполняется похотью, я могу вызвать желание у любого мужчины и любой женщины!       – Но от Эразма тебе хотелось не секса, верно?       Нибо устало опустился в кресло и сжал виски. Ипполиту стало его жаль.       – Ты какой-то неправильный лоа.       – Наверное потому, что я помню, как был человеком. Недолго, я рано умер, когда Маман и Папа́ меня усыновили. Маман уже не помнит, как был человеком, но, возможно, тогда еще помнил, потому и пожалел. А Барон не был человеком никогда.       – Наверное, это тяжело?       – Не надо меня жалеть. Хочешь посочувствовать – бери лопату и иди копать.       Зуров молча взял лопату и вышел на улицу. Нибо некоторое время с недоумением смотрел ему вслед, а затем вскочил на ноги и заторопился следом, указывая, где рыть.       Руки с непривычки болели, кожа покрылась мозолями. Ипполит воткнул лопату в землю и поморщился. Вроде закончил, решил он, осматривая результат своих трудов – несколько ям зияли темными провалами.       – Спасибо, – проговорил Нибо.       – Да чего уж, – отозвался Зуров, стараясь держать ладони так, чтобы не потревожить новоприобретенные мозоли. Бриллинг некоторое время смотрел на него, затем внезапно опустился на одно колено, зачерпнул сырой свежевскопанной земли и выпрямился. У Ипполита глаза на лоб полезли, когда он увидел грязь на белоснежной штанине. Нибо небрежно отряхнул брюки и, поймав запястье Ипполита, с силой втер землю в его ладонь. Зуров охнул, но боль прошла так же резко, как появилась. Нибо сдул комья земли и, пока Ипполит растерянно рассматривал чистую, лишь слегка загрубевшую кожу, проделал то же самое с другой рукой.       – Только не пытайся провернуть это сам, – усмехнулся он, встретившись взглядом с Ипполитом. Тот, помедлив, кивнул.       – Я думал, что ты тоже со мной переспишь. Ну, как Барон или Маман.       – А ты хочешь? – Бриллинг насмешливо изогнул бровь и вдруг перестал ухмыляться. – Ты же сам не знаешь.       – Джерри говорил, что если есть хоть искра желания, то он может ее разжечь. А ты?       – Могу. Но не хочу, – Иван пожал плечами и грациозно стянул перепачканные перчатки, которые небрежно уронил на землю. Ипполит прищурился.       – Потому что ты не хочешь меня?       – Я… – на лице Нибо промелькнула растерянность. – Это неважно. Я всегда хочу. Тебя тоже. Это моя суть.       – Забудь о ней. Ты бы хотел замутить со мной?       Бриллинг засмеялся.       – Замутить?       – Ну да, – Зуров серьезно покивал. – Именно замутить. Не только спать. Ну, как еще говорят… встречаться?       – Ты сейчас хочешь достучаться до моей человеческой сущности и предложить мне не только секс, но и… кхм…       – Единство душ. Чувства. Любовь. Брось, ты понимаешь, о чем речь, а я чувствую себя глупо, подбирая слова.       – Меня забавляет, когда ты чувствуешь себя глупо.       Ипполит хмыкнул и, обхватив Нибо рукой за шею, притянул к себе, увлекая в поцелуй. Иван захлопал ресницами от изумления, но потом ответил, прильнув к Зурову. От него пахло темной глубиной рек и могильной землей. Он был не таким податливым, как Джеральд, но и не таким властным, как Шарль. Откровенно говоря, следующие полчаса Ипполит так и не мог понять, кто из них актив – Иван играл с ним, они словно танцевали странный танец, в котором роль ведущего переходила от одного партнера к другому. Иногда Зурову казалось, что Нибо попросту издевается, заводит его и вот-вот исчезнет, оставив без разрядки. Это придало Ипполиту настойчивости, и во время очередного игривого поцелуя он прижал Бриллинга к земле, принявшись деловито стягивать с него брюки, бормоча, что те все равно уже испачканы. Иван расхохотался и добавил, что и рубашка тоже вся извозилась, не поможет ли Ипполит и с этим? Тот охотно помог, благо, пуговицы он расстегнул уж давно, оставалось только стряхнуть надоедливый кусок ткани с манящего тела. Нибо змеей извернулся, чтобы ему было удобнее, и вдруг, скользнув вперед и подавшись вверх, припал губами к животу Зурова. Черт, это был удар ниже пояса! Точнее, не удар, но губы определенно продвигались все ниже и ниже. Если игра Бриллинга заключалась в том, чтобы удивлять партнера, у него это определенно получалось.       – Терпеть не могу оправдывать ожидания, – усмехнулся Иван, щелкая по пряжке ремня, который тут же змеей выскользнул из брюк Ипполита и уполз в сторону. – Ты полагал, что мы переспим? Придется немного нарушить твои планы.       – Таким образом? Ты считаешь, что… – договорить Зуров не смог, слова перетекли в долгий стон. А потом Ипполит забыл, что хотел сказать.       Бриллинг деловито очищал костюм от земли, но вскоре ему надоело, и он просто щелкнул пальцами – Ипполит заметил, что видел почти такой же жест у Фандорина, – костюм тут же стал кремово-белым, как и прежде. Нибо подобрал трость и пару раз стукнул о ближайшую могильную плиту, стряхивая землю. Зуров продолжал наблюдать за ним, размышляя, как же его раздражает эта манерность – неужели Эразму это и нравилось? Или все дело в той безудержной энергии, которой сейчас, как и в течение последнего часа, искрился Бриллинг. Когда он только вошел в дом, то казался потухшим и картонным, как плохой актер. А сейчас он выглядел как актер хороший.       – Слушай, мы же не в мире людей, верно?       – Это земли перехода, – подтвердил Иван, натягивая белоснежную перчатку. – Если идти к болотам и дальше, можно попасть в мир мертвых.       – Тогда зачем рыть здесь могилы?       Нибо замер с полунатянутой перчаткой на запястье.       – Что, прости?       – Зачем здесь кладбище? Я понимаю, что это, скорее, символ, но зачем тогда копать могилы?       – Там люди копают яму и кладут туда человека, – пояснил Иван, подбирая слова. – Здесь я копаю яму, чтобы его достать. Если ты где-то входишь, тебе надо где-то выйти, верно?       – О, – Ипполит по-новому взглянул на могилы. – Значит, скоро оттуда полезут мертвяки?       – Нет, только души, – Нибо хмыкнул и, наконец, надел перчатки. – Иногда я хожу собирать души на землю, иногда пользуюсь таким способом. По-разному.       – У тебя много работы?       – Сейчас меньше, чем раньше. Только те кладбища, которые под защитой Барона. И те, кто продолжает верить. Я обычно занимаюсь утопленниками.       – Меньше, чем раньше? И это позволяет тебе свалить в... Россию следователем?!       – Почему нет? Мне нравится, – Бриллинг пожал плечами. – В следующий раз отправлюсь во Францию. Люблю Францию, страна любви.       Зуров посмотрел в сторону болот и поежился.       – Сколько я буду торчать здесь? Мне не пора… туда?       – Нет, – резко оборвал его Иван. – Барон скажет, когда будет пора. А пока… – он наклонился к сидящему на куче земли Ипполиту и невесомо поцеловал в висок. – Пока оставь меня, будь так любезен. Не мешай работать.       – Зайдешь в гости вечером? – полюбопытствовал Ипполит, поднимаясь и лениво стряхивая с одежды грязь. – Будут твои… родители. Мне кажется, они хотели устроить семейные посиделки.       Нибо пожал плечами.       – Я подумаю.       Зуров, потянувшись, пошел к лесу, когда услышал его оклик.       – Поль!       Поль. Забавно. Ну, хоть не Ипа или Киса. Даже как-то благородно.       – А? – он обернулся.       – У тебя ужасные усы.       – Теперь хрен сбрею.       Бриллинг хмыкнул. Помолчал.       – А что ты там говорил про… встречаться?       Ипполит белозубо улыбнулся. Хотелось стиснуть этого надменного воображалу в объятиях.       – Заходи вечером. Я буду ждать. ***       Ипполит задумчиво сидел на могильном холме, периодически прикладываясь к бутылке. Он слышал шаги, шорох одежды, но не обернулся. Кто-то с тихим вздохом опустился рядом. Треск огня, аромат табака – Нибо закурил. Что это именно Нибо, Зуров понял именно по вздоху – он иногда так вздыхал, когда речь ненароком заходила об Эрасте. Ипполит безмолвно протянул ему бутылку.       – Иди за ним.       – Чего? – Зуров с недоумением повернул голову. Нибо смотрел куда-то вдаль, медленно выдыхая дым сквозь зубы. Сигарета тлела в его отставленной руке – он всегда курил чертовски эстетично, Ипполиту хотелось любоваться этим процессом вечно, но в то же время распластать его на земле, испортить эту идеальную прическу, заставить стонать от удовольствия… или просто отдаться ему, почувствовать дыхание, сдобренное табаком и ромом, на коже…       Но Ипполит лишь смотрел на Нибо и на дымок его сигареты, ниточкой поднимавшийся вверх.       – Того. Иди, вот билеты на самолет.       Не глядя, он сунул руку в карман, и на землю упал паспорт с торчащими бежевыми билетами. Зуров не прикоснулся к ним, даже едва взглянул – он продолжал смотреть на лоа. Наконец, тихо позвал:       – Вань?       Нибо оглянулся и вопросительно приподнял брови. Ипполиту его лицо казалось каким-то незнакомым – не было знакомой усмешки и ироничного блеска в глазах. Он был похож на простого смертного, причем очень усталого.       – Барон решил меня отпустить?       Нибо хмыкнул, но как-то невесело.       – Он тебя и не держал. Просто не время было.       – А сейчас время?       Нибо посмотрел на искривленные деревья на горизонте. Ипполит знал, что где-то там начинается болото, но ходить туда не любил.       – Время пришло недавно. Но нужен был какой-то стимул, чтобы ты вновь захотел жить, вспомнил, каково это, вспомнил, как ты любишь жизнь.       – И таким стимулом стал Эразм?       – Фандорин – это то, ради чего действительно хочется жить, – Нибо с грустью усмехнулся. – Ты должен был умереть, мон шер, отец говорил тебе об этом.       – Да, я помню, – Зуров скривил губы. – Упал бы с коня, когда тот споткнулся на полном скаку. А Барон хотел забрать меня себе, поэтому застрелил сам.       – Отец сказал тебе не все, – лоа покачал сигаретой в воздухе, и Ипполит мимоходом отметил знакомые линии – лоа непроизвольно чертили свои веве, словно черпая силы для разговора. – Мы – лоа смерти, но мы не должны убивать людей просто потому, что нам так захотелось. Мы делаем это по чьей-то просьбе или по определенным, веским причинам. Должен быть хоть намек на справедливость, на возмездие, на кару. Твоя смерть была совершенно беспричинна. А значит, может быть оспорена.       Зуров непонимающе смотрел на Нибо. Тот засмеялся и, затянувшись, выпустил ему в лицо пару колечек дыма.       – Отец очень хитер, но собственные правила обходить не любит – иначе им грош цена. Однако иной раз можно, поэтому он лично тебя убил, но не отпустил, оставил здесь. Если бы смерть была оспорена сразу, ты вернулся бы к жизни и вскоре умер, как предначертано. Но своей работой здесь ты заслужил продление срока.       – Это теперь называется работой? – Ипполит хмыкнул, и Нибо опять расхохотался.       – Я про копание могил и представление Барона среди людей на праздниках. Все остальное – приятный бонус. Надеюсь, для тебя он был столь же приятным, а не, как ты выразился, работой.       – Так ты специально скидывал всю работу на меня! – притворно возмутился Ипполит. Лоа лукаво подмигнул. – То есть, Барон схитрил… чтобы спасти меня?       Нибо кивнул и, протянув руку, бережно погладил Зурова по щетинистой щеке.       – Барон властвует над смертью, но не над умами. Он мог оживить тебя в любой момент, но без острого желания вернуться к жизни ты стал бы обычным зомби. К чему это? А сейчас ты хочешь обратно, бежать за Фандориным. Ну так беги.       Ипполит опустил голову и осторожно подобрал документы, все еще не до конца веря в происходящее.       – А ты?       – Что я? – не понял Нибо, но уже через мгновение его сгребли в медвежьи объятия, лишив возможности сбежать.       – Пойдешь с нами? – жарко выдохнул ему на ухо Зуров. Лоа помолчал, а затем аккуратно ответил на объятия и потерся носом о шею, сдерживаясь, чтобы не увлечь в очередной сексуальный танец прямо здесь и сейчас.       – Зачем? Я умер слишком давно. Я не человек.       Ипполит отстранился, чтобы заглянуть ему в глаза.       – Мы больше не увидимся?       – Я не человек, – повторил Нибо, улыбаясь. – Поэтому ты можешь призвать меня в любой момент. Ты знаешь, как… – он пальцем начертил на груди Ипполита знакомый знак. – Приготовь табак, ром, как положено… я всегда приду, когда услышу тебя. А отец придет и того быстрее, между вами теперь неразрывная связь.       – Я зову сейчас. Полетели с нами! – Зуров поймал его руку с зажатой сигаретой и требовательно заглянул в глаза. Нибо, не удержавшись, подался вперед и коленом надавил на пах Ипполита. Тот судорожно вздохнул и только крепче сжал пальцы на чужом запястье. Нибо покачал головой.       – Нет, мон шер. Хватит с Фандорина потрясений. Потом, когда будете в Москве… тогда можешь позвать. Если захочешь. Думаю, вам будет не до меня.       – Какой же ты дурак. Бессмертный, а дурак, – Ипполит, фыркнув, опять обнял его и крепко поцеловал. Нибо тут же ответил – податливый, как воск, отзывчивый, как идеально настроенная скрипка, напряженный, как туго свернутая пружина, всегда готовый как отдаться, так и взять то, что считал своим. Зуров отстранился, хитро щурясь, и поднялся на ноги, оставив Нибо растерянно моргать.       – А продолжение – в Москве. Мы обязательно позовем тебя. Нибо с легкой улыбкой кивнул и махнул рукой в сторону.       – Иди. А то самолет улетит.       Зуров повернулся в сторону, куда указал Бриллинг, растерянно посмотрел на могильные плиты и развернулся обратно.       – Вань, а куда мне…       Но Нибо не было. Ипполит стоял один у небольшой лавки с местными сувенирами. Несмотря на то, что вокруг сновали люди, спешащие на самолет и с самолета, она была закрыта. Зуров потряс головой и, найдя табло, отправился к стойке регистрации. Этой ночью Эрасту удалось сбежать от лоа, но от Ипполита он не уйдет.