Практикант

Солнечный зайчик танцевал на безмятежном лице спящего Антона. Арсений наблюдал за тем, как подрагивали во сне его ресницы, как он крепко сжимал одеяло и смешно морщился от света, но из-за упрямства не поворачивался на другую сторону, и не мог не улыбнуться. Попов поднес к лицу Шастуна руку, чтобы убрать челку с глаз, как раздался противный громкий звонок домофона. Арсений испугался, резким рывком встал и подбежал к трубке. — Алло? — неуверенно сказал практикант, надеясь, что кто-то ошибся номером квартиры. — Арс, это я. Открывай, — ответил ему Серега. Попов запаниковал. Он и забыл, что обещал помочь Матвиенко с документами по практике. Студент на автомате нажал кнопку открытия двери и повесил трубку. Что же делать? Как объяснить другу, почему один из его учеников ночевал в его квартире? Арсений прикусил губу и зашел в зал. — Антон, тебе нужно срочно одеваться, — протараторил Попов. Шастун сначала недовольно посмотрел на него, спросонья не понимая, что происходит, а потом его осенило. Паника воздушно-капельным путем передалась Антону, который тут же вскочил и принялся искать по комнате свои вещи. Попов наспех заправил кровать и переоделся в более менее приличную одежду. Шастун скинул с себя футболку Арсения, надевая школьную форму, как раздался стук в дверь. Оба парня в ужасе переглянулись, и студент направился в прихожую, чтобы впустить одногруппника. — Здорово, — поприветствовал Матвиенко друга, здороваясь за руку. — Привет, — неуверенно ответил практикант, пропуская гостя в дом. Сережа перевел взгляд с Арсения на Антона, который в замешательстве топтался у входа в зал. Они переглянулись — Матвиенко недоуменно, Шастун растерянно — и посмотрели одновременно на хозяина дома. — Здравствуйте, — опомнился Антон первый, кивая Сереже и поворачиваясь к Арсению, — Я пойду, Арсений Сергеевич? Попов открывает рот и видит многозначительный взгляд школьника, намекающий на то, что студент должен ему подыграть. — Да, конечно. Увидимся на следующем занятии, — ответил практикант, стараясь сделать свой тон как можно непринужденнее. Как только за Шастуном закрылась дверь, Арсений посмотрел на ждущего объяснений друга. — Я просто… с ним занимаюсь иногда. Дополнительно, — оправдывался Попов. — В девять утра? — недоверчиво спросил Сережа, ухмыляясь и скрещивая руки на груди. — Он не мог в другое время, — сказал Арсений, поворачиваясь спиной к одногруппнику, чтобы скрыть смущение, и направляясь на кухню. Матвиенко больше не поднимал эту тему и даже ничего не спросил о расправленном диване и мятой футболке и шортах, оставленных одиноко лежать на диване.

***

Арсений с сожалением смотрел на календарь, извещавший о скором наступлении весны. Конечно, это не было весомым поводом для грусти, но это означало, что до конца практики осталось всего каких-то пару недель. Попов успел прикипеть к ученикам (и не только к Антону), радовался их успехам и заступался за них перед учителями и завучами. Он окончательно понял, что преподавание — это то, чем он действительно хочет заниматься, чему хочет посвятить свою жизнь. Конкурс стихов был назначен на последнюю неделю февраля. Всякий раз, когда практикант спрашивал Шастуна о том, выбрал ли он стих, школьник мотал головой и, казалось, не заботился об этом от слова совсем. — Я решил сделать вам сюрприз, Арсений Сергеевич, — сказал как-то Антон, на что студент просто закатил глаза. — Какой еще сюрприз? — Узнаете, — загадочно ответил Шастун и больше не поднимал эту тему. Попов уже подумал, что Антон решил устроить целое представление администрации школы или показательно отказаться от выступления прямо на сцене, но нет. Практически вся школа собралась в актовом зале, чтобы послушать выступления чтецов. Не то, чтобы ученики горели желанием слушать стихи на английском, но выбор им никто не предоставил, так что они сидели и шептались между собой перед началом конкурса. — Ставлю сотку, что опять наша ненаглядная Юля займет первое место, — шепнул кто-то из учеников своему однокласснику. — Это и так понятно, — отмахнулся другой мальчик, — Мне кажется, они даже не делают новые грамоты. Один и тот же шаблон каждый год используют. Дети рассмеялись. Попов поджал губы и отвел взгляд от компании школьников. Значит, Антон не выдумал это, здесь действительно работало все «по связям». Что ж, может это и к лучшему, если школьник провалит выступление. По крайней мере, внесет хоть какое-то разнообразие в конкурсную программу. Арсений посадил свой класс и велел им молчать. Даже если он сам не особо хотел здесь находиться, он все-таки был учителем и должен был подавать пример своим подопечным. Конкурс начался с вступительных слов ведущей. Она поблагодарила присутствующих, пожелала удачи выступающим и объявила первого конкурсанта. Программу открыл мальчик с хорошо поставленной речью, но грубым акцентом, потом была девочка постарше с отрывком из Шекспира, дальше девочка с веселым стихом о конфетах. Всего было около десяти детей, и все они читали стихи о том, что сами еще не понимали или их не интересовало. Арсений задумался, а насколько этот конкурс был сделан для детей, а не для учителей. Ученики в зале откровенно зевали, показывая, что стихи их за душу особо не трогали. — А теперь приглашаем на сцену Антона Шастуна, — объявила ведущая, и все загалдели. Никто явно не ожидал, что среди выступающих будет Антон. Зрители будто очнулись ото сна и начали делать свои предположения о том, что же приготовил их одноклассник на этот раз. Школьник встал с места со своей фирменной наглой ухмылкой на лице и неспешно направился на сцену, купаясь в лучах внимания. Арсений заметил, как в ожидании шоу потирали руки его одноклассники и перекидывались шуточками, пока Шастун поднимался на сцену. Арсений не без усмешки наблюдал за тем, как недовольно смотрит жюри на Антона, ожидая очередную подставу. Тем временем сам Шастун поднялся на сцену, сияющий как начищенный самовар, в мятой рубашке и со свисающим набок оранжевым галстуком, взял в руки микрофон, и все замерли. — Сейчас начнется, — шепнул кто-то из учеников и замолчал, обращая все свое внимание на сцену. Антон оглядел толпу в зале, сделал глубокий вздох и начал читать: all the forbidden fruit I ever dreamt of--or was taught to resist and fear--ripens and blossoms under the palms of my hands as they uncover and explore you На последней строчке парень нашел глазами Арсения и неотрывно смотрел на него, продолжая свой стих. and in the most secret corners of my heart as it discovers and adores you--the forbidden fruit of forgiveness--the forbidden fruit of finally feeling the happiness you were afraid you didn't deserve-- Попов не смел отвести от Антона взгляда, забыв как дышать. Шастун не начал свое выступление с приветствия, названия стиха или автора. Это было откровение. Откровение, посвященное Арсению. the forbidden fruit of my life's labor --the just payment I have avoided since my father taught me how-- the forbidden fruit of the secret language of our survivors' souls as they unfold each others secret ballots — Ученики в зале недоуменно поглядывали друг на друга и спрашивали себя, не сошел ли Шастун с ума. Это было совсем не в духе Антона, их одноклассника, который мог сорвать урок, просто потому что ему было скучно. Зрители зашептались. the ones where we voted for our first secret desires to come true--there's so much more I want to say to you--but for the first time in my life I'm at a loss for words--because (I understand at last) I don't need them to be heard by you.* Антон закончил стих и передал микрофон ведущей. В зале стояла тишина. Никто не имел ни малейшего понятия, что делать — аплодировать или нет. Попов первый прервал тишину. Он встал, не заботясь о том, что о нем могли подумать, и громко забил в ладони так, что они начали гореть. Все подхватили волну Арсения, но аплодисменты были жидкими. Однако Шастуна, казалось, не волновало, что о нем думали другие люди, он посмотрел на практиканта и тепло ему улыбнулся. Попов ответил той же улыбкой. — Спасибо, Антон, — опомнилась ведущая, — И дальше у нас выступает… — Что на тебя нашло? — зашептались одноклассники, обращаясь к Шастуну. Все их внимание было приковано теперь к парню. Антон оглядел их изумленные и любопытные лица и усмехнулся. — Кто-то же должен был разбавить этот парад тщеславия, — ответил он, повернувшись к сцене.

***

— Ну что ж, спасибо всем сегодняшним участникам. Это было очень здорово. А сейчас мы бы хотели объявить победителей нашего конкурса, — объявила ведущая под громкий звук фанфар. Дети с нетерпением ждали, когда женщина закончит награждение, и можно будет идти домой. Но Попов с надеждой в сердце думал о том, что, возможно, Антон сможет занять какое-то место. Его чувственное выступление тронуло не только душу студента, оно произвело диссонанс среди зрителей и жюри. — Итак, третье место занимает Михаил Краснов с замечательным стихом об осени, — раздались аплодисменты, заглушаемые музыкой фанфар. Мальчик вышел на сцену, пожал руку ведущей и взял грамоту. Завуч сделала фото призера. — Второе место занимает Анна Жгутикова со своим вкусным стихом о конфетах. Поаплодируем! Раздались те же тихие безучастные аплодисменты, девочка также вышла и забрала грамоту. Завуч сделала еще одно фото. — И, наконец, наш победитель, который всех нас сумел не только удивить, но и завоевать, — женщина сделала небольшую паузу, и Арсений напрягся, надеясь услышать заветное имя, — Юлия Олькова со своим потрясающим стихом о любви! Раздались все те же жидкие аплодисменты. Попов вздохнул и перевел взгляд на Антона. Ни один мускул не дернулся на лице школьника. Парень и не ждал ничего другого. — Твой стих был лучше, — сказали Шастуну его одноклассники после окончания конкурса. Антон ухмыльнулся, но его щеки покрылись красивым румянцем от смущения. Арсений был разочарован. Он знал, что так будет, но было обидно за Антона, ведь ему не дали даже шанса проявить себя. Его речь была проникновенна, он чувствовал стих, он чувствовал автора за этими строчками, и это было прекрасно. Шастун будто примерил на себя эти слова как вторую кожу, и Попов знал, что Антон не читал, а прожил этот стих. Намного позже, когда ученик пришел на очередную консультацию, Антон сидел за столом у практиканта и понуро смотрел на Арсения. — Арсений Сергеевич, вы на меня не злитесь? — спросил наконец он. — За что? — удивился Попов, отложив сборник для подготовки к ЕГЭ. — За то, что я ничего не занял сегодня, — тихо пробормотал Антон, опустив взгляд и положив голову на сложенные руки. Именно в этот момент Арсений влюбился. Полностью и бесповоротно. Наверно, вы скажете, что это было неизбежно, и окажетесь правы. У Попова просто не было шансов после того, как он впервые увидел эту лукавую ухмылку. Взгляд Арсения смягчился, и он положил руку на предплечье парня. — Я не злюсь, я горжусь тобой, — сказал студент, поглаживая теплую руку ученика. Шастун поднял голову и с любопытством посмотрел в лицо практиканта. — Это было лучшее выступление, — прошептал Попов, не сводя глаз с парня и приближаясь к его лицу, — Пусть ты и не получил грамоту, зато у меня для тебя кое-что есть. Арсений сократил оставшееся расстояние и впился в губы Антона поцелуем. Это был самый обычный поцелуй, но для обоих парней он был настолько желанным, что казался сладким. Касание длилось всего несколько секунд, однако этого было достаточно, чтобы начать смотреть друг на друга по-новому. Как только Попов разорвал их поцелуй, Антон счастливо улыбнулся. — Хорошо, что вы не занимались награждением, а то это было бы странно, — усмехнулся Шастун, Арсений лишь закатил глаза.