Как приручить грифона

      Вместе со мной проснулась и вся фауна в радиусе нескольких десятков или сотен метров, потому что проснулась я с криком (а голос у меня довольно звонкий и громкий, позвольте заметить).       А все потому, что наутро я обнаружила рядом с собой спящую пернатую бестию. Рядом — это в непосредственной близости, так что я оказалась частично накрыта крупным крылом. И, наверное, я бы не так бурно отреагировала, если бы тварь не выбрала левую сторону моего несчастного тела. Ну, знаете, еще буквально позавчера я едва стояла на ногах, просто глядя на грифона, а тут он касается того места, где когда-то была рука… Повезло, что я просто заорала, а не схватилась за нож.       Грифон от такого подскочил и попытался отбежать, но почти сразу запнулся из-за больной лапы, поэтому те несколько метров он прохромал. Даже жаль его стало… И так ранен, так еще и надрывается из-за меня.       Я подняла руку в примирительном жесте, стараясь прийти в себя после потрясения. Вообще-то, мне тоже повезло, что грифон не потоптался по мне, как шаловливая детвора по новому ковру.       — Прости, не хотела напугать, — сказала я. Затем показала на левое плечо: — Видишь? Не трогай. — Для понятности я сопроводила слова жестами. Не знаю, усвоил ли этот детеныш хоть что-то, но попытаться стоило.       Грифон начал медленно приближаться ко мне, затем наклонился, вытянул шею и с максимальным вниманием и интересом посмотрел на мое плечо. Наверное, он не так глуп, потому что даже не попытался коснуться и, кажется, сделал для себя какие-то выводы. Он несколько раз моргнул и затем отстранился. Остается только гадать, что он обо мне думал. Считал ли меня своего рода «браком», недостойным внимания; слабым существом, требующим особой заботы, и тому подобное?       Вот у меня мало-помалу складывалось определенное впечатление об этом существе. Он явно умнее, чем я считала, и не такой слабый и беззащитный, каким может казаться поначалу. И все-таки он еще ребенок. Детеныш, которому пока нужна опека.       Грифон тяжело опустился на землю и снова обиженно взглянул на лапу. Рассказы о скором заживлении ран у грифонов не прошли мимо меня, но… что-то тут не так. Из дыры снова потекла кровь, а сам зверь старался лишний раз не двигаться, словно боль ни капли не ослабла.       — Что же она не запеклась за ночь, — пробубнила я себе под нос и подошла ближе. Рискованно… Ох, рискованно я поступаю! Что-то не так сделаю — лишусь и второй конечности.       Но вдруг смогу помочь?       Грифон не сводил с меня взгляд. Он внимательно наблюдал за тем, как я села, как наклонилась к лапе; и заметно напрягся, когда я потянулась рукой к ране. Удивляюсь, как меня не вывернуло наизнанку от вида кровоточащей дырки с рваным мясом внутри, и тем не менее я сдержалась. Стоило коснуться воспаленной кожи, грифон резко дернулся и обиженно рыкнул, а я, очень рискуя остаться и без второй руки, положила ее на брюхо животного, успокаивая.       — Я только гляну!       Тварь смотрела на меня не столько злобно, сколько испуганно. Понимаю: далеко не каждому понравится, когда начнут ковырять и без того больную рану, но это было необходимо. Я молчала, дожидаясь, пока грифон успокоится. Он же ждал, что я отстану. Но, кажется, понимал, что я могла бы помочь, поэтому через некоторое время с недовольством отвернулся.       Я сделала глубокий вдох и как можно аккуратнее раздвинула края раны. Ох, как же он ее расковырял, пытаясь клювом достать стрелу… И то не достал: наконечник остался — он-то и был причиной дискомфорта.       И тут до остатков сознания дошло, что это придется сделать мне — человеку, которому когда-то оторвал руку грифон. И учитывая тот факт, что тогда я ни в чем не была виновата, а теперь добровольно полезу единственной целой рукой ковырять больное место испуганного до чертиков дикого животного… Повезет, если он мне просто руку оттяпает, а может ведь только ее вместо всего тела оставить.       Заподозрив неладное, зверь снова повернулся ко мне и еще больше напрягся при виде ножа.       — Ну, надо! — простонала я, оправдываясь.       Грифон, кажется поверил. Он опустил голову (я бы сказала: вымученно прижал ее к земле) и громко фыркнул, словно успокаиваясь.       Черт. Будь у меня вторая рука, я бы могла ей придержать края раны, а другой быстро вытащить наконечник… Даже не знаю, что казалось хуже: что мне придется резать живое испуганное существо, пусть и ради его блага, или что это самое существо может в процессе разорвать меня на кусочки.       Я сглотнула, выталкивая из головы панику, но она упрямо не желала уходить. Так. Резануть, схватить, вытащить. Не так сложно, если не пытаться представить это. Резануть, схватить, вытащить…       В самом начале пункта «Резануть» грифон издал очень громкий жалобный крик, и мне стало не по себе от этого звука, но отступать уже было поздно, так что я быстро села на лапу, чтобы она не сильно дергалась.       — Ну же, потерпи! — воскликнула я не столько грифону, сколько нам обоим.       Древко было таким коротким, буквально пару сантиметров, да еще и скользким от крови, как и моя рука, а второго шанса вытащить стрелу тварь мне не даст. Мысли одна за другой возникали у меня в голове, но ни одна не казалась хорошей, поэтому я отбросила их все и прильнула к ране ртом, хватаясь зубами за дерево и резко выдергивая его.       Едва я это сделала, грифон все же скинул меня с лап, так что я сделала пару кувырков назад (вниз по небольшому холмику) и впечаталась в какой-то пень. Спиной!..       Не успела я подавить все рвотные позывы (сначала — от вкуса крови, потом — от осознания, что это кровь зверя, потом — от воспоминаний вида раны, и уже в последний раз — от жуткой паники), как грифон громко крикнул в мою сторону. Да так злобно, что этот рев, кажется, сам по себе мог меня убить.       — И это твоя благодарность?! — так же неистово заорала я. — Да ты бы ни в жизнь не достал этот наконечник! Так бы он и резал твои мышцы, а ты бы все больше ковырял рану! — Я поднялась, разминая больную спину и стирая звериную кровь с лица и пальцев (хотя едва ли стало лучше). — Тварюга…       Грифон еще некоторое время поскулил от боли, но в итоге смирился и заснул. Я решила не тратить время и поискать еду. Яблоки — это хорошо, но хотелось бы убедиться, что мой труп не будет усыпан одними только огрызками. Нужна вода. Река, ручей — что угодно, лишь было где попить и умыться.       Я наугад выбрала направление и отправилась на поиски.       Похоже, рассвело не так давно, потому что лес еще находился в полумраке. Но животный мир мало-помалу просыпался: отовсюду слышалось пение ранних птиц; жужжание и стрекот насекомых. Я посмотрела наверх: сквозь густую листву было видно ясное бледно-голубое небо. Если погода не испортится, можно будет примерно определить стороны света… но это не особо поможет, потому что я все равно понятия не имею, в какой стороне город.       Можно, конечно, попытаться пойти в одну сторону, если не получится найти выход — вернуться и пойти в другую сторону, и так до тех пор, пока не доберусь домой… Черт возьми, сколько же времени уйдет, если я каждый раз буду ошибаться!       Есть и другой вариант: приручить-таки грифона, дождаться, когда он вылечится и наберется сил, и потом просто полететь на нем. Либо он сам найдет дорогу домой, либо я по крайней мере смогу с высоты разглядеть местность. Лучше, чем ничего. Вот только он все равно не сможет вылететь отсюда. Кругом ветви и густая листва, слишком тесно для разбега и взлета. Так или иначе, надо выйти на простор.       Что ж, по крайней мере с этим решено. Осталось подумать о ближайшем будущем: конкретно о том, как прожить и этот день. Пока грифон ранен, надо и его кормить… Вот только сколько он может съесть? Одно дело, когда всего раз накидала ему яблок для перекуса и совсем другое — кормить его целый день (если не больше).       Эх, не обратила внимание, съел ли он того кролика. Может, ему под лапы снова кто-то подвернется?..       Мне вот под ногу подвернулась какая-то коряга, а следом за ней подвернулась я сама и полетела кубарем. Ну вашу ж мать! Такими темпами я сама себя угроблю.       Но пока я лежала, проклиная собственную неуклюжесть, я смогла нормально прислушаться к звукам. Ничего лишнего: я, деревья, птицы и… поток воды. Река! Подорвавшись с места, я помчалась к источнику шума и через пару минут оказалась на берегу неглубокой реки.       Ну просто дьявольское везение!       Река не бурлила, не мчалась с огромной скоростью. Я бы сказала, она была достаточно спокойной и неторопливой, а вода — холодной и прозрачной. В этот раз я уже поблагодарила судьбу за подарок. Ну, может же, когда хочет!       Неспеша вымыв руку и лицо, я стала думать, как бы напоить грифона. Как заставить его — хромого (и едва ли доверяющего мне), — прийти сюда? На мгновение я удивилась тому, как быстро избавилась от ненависти и страха перед этой тварью и стала кем-то вроде заботливой мамочки. Похоже, я не такая уж хилая внутри, какой сама себя считала.       И все же я решила пока отложить эти мысли. Мне срочно надо было умыться. Я несколько раз огляделась, затем покопалась в памяти: никаких протоптанных тропинок, никаких следов зверей или человека. На некоторое время можно расслабиться.       Прикинув соотношение температуры воздуха и температуры воды, а также возможность ухудшения погоды, я пришла к выводу, что лучше полностью раздеться и потом просто одеться в сухое (пусть и не очень чистое), чем заработать воспаление всего подряд из-за мокрой одежды.       От исцарапанной спины рубашку пришлось отдирать. Не самое приятное чувство, хочу вам сказать, но это было необходимо. Бррр, а какой же ледяной оказалась вода! И как же приятно стало потом, когда разгоряченная кожа оказалась наконец в прохладе, когда я (по возможности) отодрала куски засохшей крови, грязи, когда вытащила из волос весь мелкий мусор… Ах, почти стала нормальным человеком. Что самое главное — чистым!       А еще я никогда бы не подумала, что однажды в сознательном возрасте буду сидеть на берегу реки голышом.       Я не особо спешила обратно. Вода меня расслабила, и я просто пыталась наслаждаться природой, пока сохла. И пока не пришел грифон. Он медленно ковылял на трех (с половиной) лапах. В паре метров от меня он остановился.       — Жажда замучила? — я усмехнулась. — Могу подвинуться, чтобы не мешать. И чтобы ты не наорал на меня.       Грифон фыркнул, удивленно качнув головой. Да-да, моя почти белая кожа отличается от черной одежды, и тварь не могла не заметить этого. Я поднялась, подхватив свои испорченные тряпки и стала одеваться. Но грифон не отводил взгляд. Тогда уже любопытно стало мне.       Зверь подошел ближе — медленно, осторожно, почти крадучись, — и снова уставился на левое плечо. Ему совсем не давала покоя моя рука (точнее ее отсутствие). Однако в этот раз он внимательно осмотрел шрамы: они покрывали весь левый бок (повезло, что когти той грифонихи не достали до шеи, иначе меня бы тут не было) и щеку. Похоже, грифон в какой-то степени понимал, что это такое, но едва ли догадывался, как это произошло.       Большую часть жизни я винила абсолютно всех грифонов в их жестокости, но почему-то сейчас язык просто не повернулся произнести вслух: «Это сделал такой же, как ты». Не знаю… я просто не смогла.       В следующий момент грифон почти коснулся клювом плеча, и на секунду меня накрыла паника. В голове была лишь та грифониха: яростная, огромная, ужасающая… Я дернулась, отступила на несколько шагов и быстро натянула рубашку с курткой, пытаясь остановить волны дрожи.       — Говорила же: не трогай, — обратилась я к грифону, который теперь выглядел виноватым и понятия не имел, что сделал не так.       «Он еще малыш, — успокаивала я сама себя. — Он и сам напуган до чертиков. Да, грифон; да, сильный; да, похожий на ту…»       И тут голова вскипела, переваривая кашу из всех возникших в то мгновение мыслей.       Я лишь однажды видела грифона с подобным (нереально редким) окрасом — тринадцать лет назад. Это была бело-серо-черная самка, у которой только-только забрали годовалого детеныша. …       У судьбы просто ужасное чувство юмора.