Временные рамки

      Мобиус и Локи вернулись в УВИ как раз к концу обеда, поэтому они сразу же взялись за работу — Мобиуса вызвала к себе Равонна, а Локи решил провести время в отделе улик и доказательств, где по обыкновению обнаружился Кейси, который с той самой сцены в подсобке из раза в раз одаривал Локи подозрительными взглядами и косился, как на прокажённого. Лафейсону, в общем-то, было наплевать на клерка, ни разу в жизни не видевшего рыбу, но он предпочёл бы, чтобы парень перестал себя так вести. Особенно, когда рядом был Мобиус.       — Я давно тебя тут не видел. Всё расследуешь дело про твою аномалию?       — Да. Не смотри на меня так, это дело исключительной сложности, — заметил Локи в ответ на странный взгляд Кейси.       — Что у тебя на голове?       — Что? — Локи покрутил головой, в поисках любой зеркальной поверхности, но так её и не нашёл.       Парень поднялся со своего рабочего места и подошёл ближе, под неодобрительный взгляд сотрудника рядом, которому, по всей видимости, не нравилось, что Кейси отвлекался на аномалию.       — Какая-то... — Кейси с прищуром глядел мимо лица Локи в его волосы и не мог подобрать слов, чтобы описать то, что он увидел.       Лафейсон, чтобы не допустить дальнейшее приближение к нему этого полудурка, рукой ощупал голову, натыкаясь на что-то нежно-мягкое и холодное. Он держал в руке небольшой бутон олеандра. Локи изумлённо осмотрел цветок со всех сторон, мысленно проклиная Мобиуса. И когда только он успел?       — Это называется цветок.       — Он выглядит съедобным... Откуда он у тебя?       — Если тебя прельщает возможность отравиться и умереть, то пожалуйста, можешь проглотить его целиком, — Локи проигнорировал вопрос Кейси, задумчиво рассматривая нежные розовые лепестки.       — Ничего хорошего от тебя я не ждал... — пробубнил Кейси, бросил последний недовольный взгляд на бога и возвратился к себе в офисное кресло.       Лафейсон пропустил мимо ушей замечание парня и даже позабыл про причину визита в этот отдел. Он отошёл в более уединённое место в небольшой нише перед лифтом.       Значит, олеандр. Именно его вырастила магия Локи, и это было явно неспроста. Ядовитый, опасный, смертельный, но невозможно прекрасный и притягательный снаружи цветок, из которого, при верном обращении, можно было выделить целебные свойства. Но стоит сделать что-то не так — ждут неминуемые печальные последствия.       Какая ирония. Локи ставил на то, что Мобиус тоже заметил очевидную параллель. При мысли о мужчине Лафейсон невольно напрягся — ходить с цветком в волосах было, на взгляд Локи, немного унизительно, если учитывать тот факт, что бог успел обойти чуть ли не половину главного здания УВИ. То-то на него все оглядывались и шептались за спиной.       Ко всему прочему, сейчас Локи ощущал себя девицей, которая невольно стала предметом внимания заинтересовавшегося в ней мужчины. Постыдное сравнение заставило Лафейсона чуть ли не сжать кулак и сломать хрупкий бутон олеандра, но он сдержался и убрал цветок в карман куртки.       Проведя весь день в отделе, Локи заглянул в столовую, захватил какую-то выпечку странной формы кольца, покрытой белой глазурью и оранжевой крошкой. Под вечер он направился в квартиру, где его уже ждал Мобиус. Он, судя по всему, находился не на привычном для Локи месте — в гостиной, — а в спальне Лафейсона. Локи в небольшой гардеробной переоделся в более удобную одежду и заглянул к себе в спальню.       — Привет, — Мобиус поздоровался первым и кивнул на тёмно-зелёную стопку постельного белья, лежащую на кровати. — Это твоё постельное бельё, теперь тебе не придётся спать на моём.       Локи поздоровался в ответ и хотел было зайти, но осёкся на несколько секунд. Он резко ощутил, как сильно истосковался по близкому контакту с Мобиусом, и ему не удалось сдержать ладонь, потянувшуюся к тачпаду, с которым Локи предпочитал никогда не расставаться.       Он мысленно отметил сколько сейчас время и зашёл в комнату, невинно глядя на мужчину, ожидающего ответа.       — Я всё это время спал на твоих простынях? — наигранно удивился Локи и проскользнул ближе к Мобиусу. — Я думал, то были комплекты от УВИ специально для меня.       — Я был не слишком дальновиден, приглашая тебя к себе. Мне стоило, — Локи приблизился на расстояние, которое обычно описывают как «нарушение личного пространства», поэтому агент УВИ слегка отклонился назад, — позаботиться обо всех нюансах прежде.       — Да, ты прав, — Локи ненавязчиво расположил свою тонкую ладонь на гладком материале рубашки Мобиуса, проводя ею немного вниз по груди, — но я мог бы обойтись без того, чтобы тесниться на диване.       — Что ты имеешь в виду? — тон голоса Мобиуса изменился, он точно почувствовал резкую перемену в поведении Локи и, не двигаясь, выразительно посмотрел на наглую руку бога.       Лафейсон надавил на грудь Мобиуса, и тому пришлось отступать назад, к кровати, чтобы не потерять равновесие.       — Насколько я знаю, твоя кровать двуспальная, — Локи понизил голос и проникновенно глядел в глаза напротив, вернее, пытался поймать то и дело скачущий от него взгляд.       — Ты бы хотел, чтобы я пустил тебя в свою постель? — хлёстко спросил Мобиус и, достигнув края кровати, медленно осел, поднимая голову, чтобы наконец-то посмотреть в потемневшие глаза Локи, в которых нельзя было разглядеть ничего, кроме какого-то тяжёлого и сильного чувства.       Локи уже давно мечтал снова оседлать Мобиуса, но никак не подлавливал удачного момента, а сейчас, в комнате освещённой лишь несколькими встроенными в потолок светильниками, он понял, что это был идеальный момент. Мужчина настороженно следил за происходящим, не предпринимая попыток ни осадить Локи, ни подстегнуть к действию.       Лафейсон усмехнулся, по-змеиному грациозно опустившись на колени обомлевшего мужчины. Азарт играл в крови трикстера, как каждый раз, когда он проделывал нечто подобное — играл на чувствах Мобиуса, заставляя того из раза в раз взвешивать все «за» и «против», чтобы не кинуться вжимать Локи в любую ближайшую поверхность. Бог хитрости уже давно выяснил, что точно являлся предметом сексуального влечения идеального во всём агента УВИ, и теперь он вовсю пользовался этим знанием. Момент, когда Мобиус, словно наплевав на всё, терял всякую выдержку и поддавался очарованию Локи, доставлял богу неземное удовольствие. Тот факт, что любыми своими действиями, намекающими на близость, Лафейсон мог добиться ответной положительной реакции, основательно тешил самолюбие бывшего принца Асгарда.       — А сам как думаешь? — опалил Локи горячим дыханием ухо агента и положил ладонь на затылок мужчины, в мягком темпе перебирая серебряные волосы.       — Я думаю, что ты сошёл с ума, — Мобиус наконец совладал со своим телом и провёл рукой по спине бога, вызвав у Локи рой мурашек, спустившихся вниз по позвоночнику. Лафейсон притягательно прогнулся в пояснице в ответ на прикосновение и хрипло хихикнул.       — А ты не слишком расстроен этим фактом, верно? — Локи юрко скользнул свободной рукой вниз, нетерпеливо сжимая в руке напрягшийся член Мобиуса, бесстыдно натягивающий ткань домашних брюк.       — Ох! Локи, я не думаю, — Мобиус вздрогнул и замешкался, глаза его забегали по комнате, ища выход из сложившейся ситуации. Поздно спохватился — Локи уже был распалён и отступать не собирался, а лишь только шёл в наступление. Лафейсон, проигнорировав запинающиеся просьбы, погладил мужчину сквозь ткань брюк. — Это плохая идея, мы не должны. Ты не должен...       Локи вскинулся, когда до его слуха дошла последняя фраза. Он много думал о своей маниакальной зависимости иметь близость с Мобиусом, но почти никогда не заходил дальше. Стоило ли ему нарушить рамки? Он долгое время сдерживал себя, повторяя, что, возможно, агент не захочет заниматься сексом с другим мужчиной, и это будет сродни изнасилованию. Локи сейчас, вроде как, пытался исправиться, а сексуальные домогательства не послужат хорошую службу в его положении.       Вразрез с его мыслями упрямо вклинивался факт того, что Мобиус охотно шёл навстречу любым посягательствам Локи на его личное пространство. Внутри Лафейсона, которому свойственно было принимать решения, удобные только ему самому, боролись два Локи — один был полностью готов возлечь с Мобиусом прямо сейчас, а чувства другого были затянуты сомнениями. Локи обладал природным обаянием и мог заговорить любого так, чтобы он охотно лёг с ним в постель, но это лишь добавляло очко в копилку сомнений.       Его короткие раздумья были прерваны тяжёлым выдохом мужчины, когда Локи неосознанно продолжил поглаживания. Лафейсон чуть отклонился назад и вновь несильно сжал член Мобиуса, чтобы наблюдать реакцию.       «В Хельхейм всё!» — мысленно воскликнул Локи, сражённый выражением полного блаженства вперемешку с замешательством на лице Мобиуса. Столкновение губами было сродни воскрешению, глотку воды после вековой жажды. В голове плясали греховные мысли о том, что он мог сделать с Мобиусом сейчас, когда все рамки полетели к чертям, а простор для действий был оглушающе велик и открыт для исследований, а Локи, словно прирождённый учёный, был готов изучать и открывать новое. К примеру, он давно грезил о том, какой на вкус Мобиус. Идеальный момент для проведения опыта наступил.       Мобиус отнял ладонь Локи от своей промежности, и, обняв бога обеими руками, бережно откинулся назад, увлекая подрагивающего от возбуждения Лафейсона за собой.       Локи удобно устроился задом аккурат на члене агента, с удовлетворением отмечая поразительную твёрдость тогда, когда он даже не приступил к задуманному. Лафейсон сел, эффектно взмахнув растрёпанными волосами, чтобы откинуть их назад, и сделал круговые движения бёдрами, следя за незамедлительной реакцией мужчины.       — Локи... Почему сейчас? — Мобиус выдохнул сквозь зубы от крышесносного давления на чувствительную плоть и огладил напряжённые бёдра Локи, не прекращающего медленные покачивания.       Тонкие ткани их брюк позволяли Локи почувствовать член удивительно отчётливо и заставляли его кусать губы от невозможности заняться сексом прямо сейчас. Ему просто банально не хватит времени, а закончить — вернее, не кончить, — как в прошлый раз Локи не прельщало.       Лафейсон слегка наклонился вперёд, проведя ладонями по груди Мобиуса, и оставил их на плечах мужчины, чтобы вновь впиться в губы жаждущим коротким поцелуем.       — Почему сейчас что? — Локи иезуитски улыбнулся, когда почувствовал, как ладони мужчины легли на его задницу, по-хозяйски сжимая и направляя вниз, навстречу собственной промежности.       — Ни с того ни с сего кинулся на меня, — обжигающий поцелуй в скулу, — почему?       Лафейсон рассмеялся, отстранившись от распалённого тела мужчины, и скользнул на пол, чтобы потянуть Мобиуса за ремень ближе к краю кровати. Тот моментально всё понял, без возражений выполняя молчаливую просьбу, — приказ — Локи и приподнялся на локтях, чтобы было удобнее наблюдать за богом, хитро сверкающим глазами.       — Всего лишь благодарность, — Локи в рекордные сроки справился с ремнём, освобождая заждавшийся член мужчины с поблёскивающей на верхушке естественной смазкой, — за бельё.       Мобиус смеющимся взором окинул взъерошенного Локи, на коленях стоящего у кровати, готового к тому, чтобы сделать нечто грязное и бесстыдное. Мужчина был уверен, что Локи по обыкновению полностью отдаст себя делу, выкладываясь, что есть мочи. Самая немыслимая в этой картине была, конечно, поза бога на коленях. Мобиус соврал бы, если бы заявил, что ему не нравится такой Локи.       — Что ж, если это «спасибо» за бельё, то, — он тяжело охнул, прерванный прохладной ладонью Локи, начавшей нетерпеливые поглаживания, — будет ли «спасибо» за кровать? — Мобиус принял сидячее положение, с нездоровым нетерпением ожидая ответа.       Локи коварно усмехнулся:       — А ты бы хотел? — он протяжно лизнул орган от основания до головки, оставив мокрый поцелуй на конце, стремительно перешедший в ещё одно бесстыдное движение языком вокруг.       Это было слишком для Мобиуса: вид Локи на коленях, его одновременно преданный и грязный взгляд, распутный язык, который обычно был причиной головной боли, а сейчас доставлял непомерное удовольствие. Казалось, что от прежнего Локи не осталось и следа — было лишь жаждущее его существо, бог хитрости и коварства, уже наполовину погружающий член в рот.       Мобиус бессильно вдыхал кислород, силясь восстановить голос, чтобы ответить на заданный вопрос, но из горла так и норовил вырваться стон.       — Да, боже мой, да... — Мобиус правой рукой направлял голову Локи, а левой судорожно сжимал простыни. Рубашка отвратительным образом душила его, на спине пропитываясь потом, а бёдра в экстазе стали непрерывно толкаться вверх.       Лафейсон мысленно возликовал положительному ответу, который, по сути, окончательно открывал перед ним все двери. Хотя он и был сказан в порыве страсти, Локи не думал, что Мобиус преувеличивал.       — Ты так хорош, Локи... хороший мальчик, — Лафейсон чуть не подавился, распахивая глаза шире, в непонимании глядя вверх. Член болезненно напрягся в ответ на прозвище, и Локи, не сдержавшись, завёл одну руку вниз, высвобождая ноющую плоть. Он продолжил вбирать в рот член, помогая себе другой рукой, и одновременно с этим поглаживал себя, переполненный чувствами до краёв.       Мобиус, определённо, заметил, какую реакцию вызвала у Локи похвала, и поспешил поддразнить постанывающего бога:       — Ты прекрасно, прекрасно справляешься, вот так, — пальцы Мобиуса нежно поглаживали голову Лафейсона, и любовно убрали взмокшие от пота прядки волос, прилипшие ко лбу Локи, когда тот отстранился на минуту, чтобы отдышаться.       — Мобиус... — прозвучало как-то жалко и просяще. Локи ужаснулся самому себе — только что он, без преувеличений, соблазнял Мобиуса всем своим шармом и притягательностью, а сейчас постыдно плавился от нежной похвалы, сказанной жарким шёпотом. Он не мог с собой ничего поделать — слова действовали на него самым неожиданным и сладким образом, заставляя его член истекать смазкой больше, подгоняя Локи к концу.       — Всё хорошо, Локи, продолжай, — он мягко толкнулся вверх, откровенно задевая губы Лафейсона головкой члена.       Локи прикрыл глаза и облизал губы, собирая собственную слюну, и с новыми силами вернулся к члену, с готовностью принимая его в свой рот.       Он слушал жаркие слова одобрения и стоны, срывающиеся с губ Мобиуса, и гадал, кто же сейчас получает больше удовольствия — агент, член которого Локи с рвением заглатывал почти полностью, изредка давясь под напором, или же он сам, когда слух ласкало непрекращающееся восхваление его самого.       — Локи, возможно, тебе стоит... — начал Мобиус, хотя Лафейсон и без него всё понял, когда член напрягся у него во рту.       Он с мокрым звуком выпустил орган из горячего плена, начиная нетерпеливо его поглаживать, чтобы через несколько секунд ощутить горячую жидкость, рывками выплёскивающуюся ему в руку, норовящую достать до раскрасневшегося лица Локи. Мобиус кончал беззвучно и долго, сжимая в руке копну волос бога, восторженно наблюдающего за пиком наслаждения мужчины.       Лафейсон, не выдержав, с протяжным и сладким стоном излился в ответ, чувствуя, как несколько капель семени мужчины всё-таки добирались до него и вязко осели на губах и подбородке.       Локи без чувств вжался лбом в бедро Мобиуса, восстанавливая сбившееся дыхание. Мужчина подрагивающими от прошедшего оргазма руками застегнул брюки и зарылся левой рукой в спутанные волосы Локи, ласково массируя взмокший затылок глубоко дышащего бога. В голове обоих не было ни единой мысли, лишь блаженная пустота.       — Мне стоит почаще тебе что-то дарить, — тихим удовлетворённым голосом полушутливо заметил Мобиус, продолжая импровизированный массаж.       Локи, стараясь не обращать внимания на обе запачканные ладони, тяжело поднял голову, встречаясь мутным взглядом с довольными глазами мужчины. Бог расплылся в самодовольной улыбке и поспешил утереть с лица слюну, смешанную со спермой, смущённо спрятав глаза.       — А мне усерднее благодарить. Ты держался очень долго, я изрядно раздосадован своими навыками.       Мобиус нашёл в новой прикроватной тумбе пачку салфеток, по умолчанию идущей в каждом спальном наборе, и протянул её Локи, который с удовлетворением воспользовался ими, параллельно приведя собственные брюки в приемлемое состояние.       — Навыками? Хочешь сказать, что ты когда-то их... совершенствовал? — в голосе мелькнула нотка упрёка.       Мобиус обессилено расположился поперёк кровати, почти полностью расстегнув рубашку, которую не успел снять до прихода Локи. У Лафейсона перехватило дыхание от вида серебряных волосков на груди мужчины, и он поспешил улечься рядом, устраивая на ней руку.       — Мне почти тысяча лет, Мобиус, — уклончиво ответил Локи, хитро блеснув глазами в сторону недовольного мужчины, от которого почти волнами исходило негодование. На самом деле, это был первый раз Лафейсона в этом деле, и он изрядно привирал, но не чувствовал раскаяния по этому поводу. Ему было приятно наблюдать, как проявляется собственническая часть Мобиуса, о которой бог даже не догадывался.       — Ну, мне тоже немало, я тебя не осуждаю, — Мобиус усмехнулся, наблюдая моментальную реакцию, появившуюся на лице Локи. Тот глянул ревностно, а меж его тонких бровей залегла недовольная складка.       Заметив, что времени на разговоры нет, Лафейсон прижался к Мобиусу в последнем яростном поцелуе, смакуя любимый вкус губ мужчины, смешивающийся с его семенем, солёной горечью осевшей на губах.       — Ты ведь слукавил про свой опыт, Локи? — с надеждой поинтересовался Мобиус, оторвавшись от жадного рта раздражённого ревностью Лафейсона.       — Ты меня снова раскрыл, — Локи закинул руки Мобиусу на шею, потянув его на себя, чтобы тот устроился сверху. Мужчина беспрекословно принял новую позицию, и, в ответ на признание Лафейсона, удовлетворённо провёл губами по нежной шее Локи.       Трикстер дурел от прикосновений к шее, особенно, когда его кожу засасывали, причиняя приятную боль, и оставляли яркую отметину. Мобиус в следующую же секунду выполнил мысленное желание Локи, побуждая бога в мычащем стоне откинуть голову назад и сжать плечи мужчины. Так хорошо, как в этот вечер, Лафейсону не было никогда.       В мутное сознание Лафейсона пробилась мысль о том, что прошло уже довольно много времени, а таймер всё никак не возвращал время назад. Расфокусированный от блаженства взгляд Локи наткнулся на большие часы, беззвучно отсчитывающие секунды, и его сердце сжалось от липкого страха, охватившего всё его существо.       Время, засечённое на таймере, давно истекло.