Gun in My Hand

И зачем ты такой большой, — ворчит Юнги. Это чтобы защищать тебя, хён, — смеется Намджун и сгребает его в объятия. Юнги вдруг вспоминает об этом, зажимая рваную рану в горле Намджуна. Защитил. Прикрыл, когда Юнги, занятый пробиванием гнилой башки, не заметил ходячего, подкравшегося со спины. Он чертыхается, прижимая скомканную футболку к укусу. Крови слишком много. Он знает, что это конец. Знает, но продолжает зажимать рану. Игнорируя бульканье, которое издает Намджун, захлёбываясь собственной кровью. Юнги не может посмотреть ему в глаза. Не сейчас, когда в собственных всё расплывается из-за подступивших слёз. — Пожалуйста, — сипит он, сам не зная к кому обращаясь. Сейчас он готов уверовать даже в гребаного бога. Джун под его руками уже не пытается вдохнуть. Только цепляется окровавленными пальцами за Юнги. Будто просит: отпусти. На что тот только упрямо мотает головой и крепче сжимает зубы, чтобы позорно не разрыдаться. Даже, когда тело под его руками окончательно замирает, он не может заставить себя отпустить насквозь пропитавшуюся футболку. В наступившей тишине слышно, как стонут за дверью ходячие, пришедшие на запах крови. Юнги наконец переводит взгляд на лицо Намджуна. Неподвижные глаза смотрят на него. Как и всегда. — Хватит пялиться на меня, лучше бы по сторонам смотрел. — Не могу смотреть ни на что кроме тебя, хён. Юнги только закатывает глаза на это и прибавляет шагу, чтобы скрыть смущение и глупую улыбку. Некому теперь смотреть на тебя. Эта мысль, кажется, становится последней каплей. Юнги утыкается в намджунову грудь и скулит, цепляясь дрожащими пальцами. В дверь уже скребется один из мертвецов, будто напоминая, что его парень станет одним из них: ходячим трупом, охотящимся за свежей плотью, если Юнги не поторопится и не всадит ему пулю между глаз. И он сделает это. Должен. Ему просто нужно время, чтобы собраться. Всего пара минут. Пожалуйста. — Не дай мне стать таким, — шепчет Намджун, вжимаясь всем своим большим телом в Юнги. Его бьёт дрожь. И Юнги обнимает, прижимает к себе сильнее, позволяя побыть слабым. — Этого не случится, обещаю, — он находит сухие губы Джуна. Впивается в них без всякой нежности, пока перед глазами стоит Тэхен с остекленевшим взглядом и ножом Намджуна в виске. С Чимином Юнги разобрался сам. Юнги не знает сколько прошло времени, когда находит в себе силы оторваться от Намджуна, с уже посеревшей кожей и жутким узором из вздувшихся вен. Из единственного окна, сквозь мутные, как теперь глаза Джуна, стёкла, пробиваются лучи закатного стёкла. Юнги проводит по неподвижным векам рукой, опуская их навсегда. Говорят, что мёртвые похожи на спящих. Чушь, думает Юнги. Мёртвые похожи на мёртвых. Он поднимается на ноги, превозмогая боль в затёкших мышцах. Рука машинально расстёгивает кобуру и почти не дрожит, когда наводит пистолет. *** Юнги поправляет рюкзак. Лямки уже изрядно натерли плечи, но потерпеть можно. Им надо добраться до заправки до наступления темноты. — Я могу понести, хён, — доносится сзади. — Сколько раз мне повторять, чтобы ты не называл меня так, — морщится Юнги. Чонгук нагоняет его, виновато поглядывая из-под отросшей чёлки. Он заметно прихрамывает, но старается не отставать. — У тебя нога ещё не зажила. Вон, еле плетешься. Пацан обиженно сопит, но Юнги только улыбается на это уголком губ.