Eternity

Солнце вот-вот сядет за горизонт и ночь примет законные бразды правления, а значит, пора отправляться на работу. Канда заранее выбрал несколько контрактов на доске объявлений возле трактира. Здесь он провёл предыдущую ночь за парой-тройкой кружек спиртного, а день — медитируя; пришлось ждать захода солнца — на этот раз — в трезвом уме, — поскольку заказанная тварь появляется лишь к полуночи. Несчастная и, на первый взгляд, безобидная, на деле же жаждущая расправы над каждой забредшей в поля душой. В памяти, словно перед глазами, всплывают строки старой, изжелтевшей рукописи, что является наследием их школы на протяжении многих лет. «От полуночницы исходят такая безбрежная скорбь, тоска и злоба… Я их боюсь, как и все. Но прежде всего — мне их жаль». Дорога отнимает времени как раз столько, чтобы успело окончательно стемнеть. Канда устраивается подле шипастого куста, готовится. Терпкий запах масла ударяет в нос, как только он извлекает из сумки бутылёк, и усиливается, когда Канда, смочив два пальца, проводит ими по серебряному клинку. Делает он это с особой осторожностью, некой любовью, ведь ценит свой меч больше, чем многие богатства мира. Вдали раздаётся протяжный, наполненный тоской вопль, и медальон на шее дрожит, сигнализируя ведьмаку о приближении нечисти. Он залпом выпивает два подряд зелья с отвратным вкусом и думает, что лучше бы это была настойка или Меттинское розовое. В горле жжёт несколько секунд, затем отпускает, и дышать становится намного легче. Когда Канда чувствует, что эта отрава распространилась по организму, наконец приподнимается и вглядывается в темноту, которая теперь для него видится яснее. Бледная и иссохшая, в рваном тёмном платье полуночница контрастирует с самой собой и окружением. Ужасная настолько, что пробирает дрожью, и оттого прекрасная. Она ещё не заметила его присутствия, лишь мерно плывёт среди колосьев и сухоцветов. Один момент, идеально подобранный, — и Канда рвётся к цели. Только тогда неспокойный дух дёргается, меняется в лице и изменяет форму, готовясь нанести удар. Канда знает наперёд всю её тактику и действует на опережение, быстро накладывая знак. Теперь призрак загнан в ловушку и уязвим. Гримаса чистейшей ярости на её изуродованном лице не пугает его. Да в этом мире уже ничто не способно его напугать. Канда вонзает меч в грудину твари и слышит хруст костей. Та истошно хрипит, а затем падает оземь. Он вытаскивает меч и хладнокровно смотрит на остатки тела. Смотрит, как оно начинает медленно тлеть и разлетаться невесомым пеплом по ветру. К рассвету Канда прибывает обратно в трактир. Жена хозяина уже суетится у барной стойки, перетирая полотенцем всю посуду. — О, ведьмак, — женщина замирает и нервно улыбается. — Доброго утра. — Я избавился от призрака. Это была полуночница. Больше она вас не побеспокоит. — Что ж, — она явно не знает, что отвечать, и побаивается его, но старается не подавать виду. Канда подсказывает. — С кем я могу поговорить о награде? Остался ещё один контракт, а завтра он будет уже в другой деревне. Здесь его больше ничего не держит.