Хрусталь

К окнам липли холодные капли дождя. Расплываясь по его глади, они ловко рисовали витиеватые узоры. Небо — унылый серый холст — казалось бездонным и далёким. Ноябрь девяносто второго года начался с непогоды. И Андрей, лёжа на кровати почти не моргая, смотрел на него. Только горячие губы, коснувшиеся живота, заставили его перевести мутный голубой взгляд. Кирилл вернулся в сумеречную комнату и теперь лежал рядом. Точнее, полулежал, опираясь на локти. Молодой, черноволосый, кареглазый, совершенно по-мужски очаровательный, он словно обладал какой-то неведомой силой, способной влюблять в себя. Андрей частенько думал об этом. Думал, что если если Флоренский его разлюбит, то всё будет кончено. Он потянулся к губам парня, чтобы тревожно его поцеловать, чтобы убедить себя, что это не выдумка. — Тебя потряхивает. Ты дрожишь. С тобой всё в порядке? — задумчиво спросил Кирилл, касаясь кончиками пальцев обнажённой спины Нечаева. Они недавно занимались любовью, и Андрей всё ещё был влажным. Теперь его голубой взгляд был мутным, отражающим болезнь, боязнь и что-то ещё… Что именно — Флоренский не понимал. — Твои родители скоро придут? — доверительно глядя в бездонные ночные глаза, Нечаев вплёл пальцы в чёрные, как и у себя самого, волосы парня. — Не раньше восьми. — А ты без меня сможешь? Кирилл моргнул и ухмыльнулся. Он уже привык к тому, что Андрей иногда задавал совершенно неожиданные вопросы. Проведя пальцами по плотной щеке Нечаева, Флоренский зашуршал батончиком шоколада, потряхивая им перед лицом парня. — Принёс тебе. Хочешь? — Ага. — Приятного, — Кирилл вручил парню шоколадку. Тот, поблагодарив Флоренского, начал сдирать этикетку. — Ты без меня сможешь? — повторил он, откусывая от батончика. — Какие дурацкие вопросы. Зачем мне быть без тебя, если есть ты? — ухмыльнулся Кирилл. Он встал с кровати и начал натягивать футболку. На нём уже были джинсы, ведь парень вставал, чтобы сходить на кухню за сладким. Флоренские жили в комфортабельной квартире: огромный коридор, четыре комнаты, большие кухня и ванная. Свежий ремонт и неплохая мебель указывали на статус этой семьи. Юлиан Владимирович был научным работником НИИ, который смог устоять под грозным натиском тотального перестроечного развала. Его супруга, Дарья Борисовна, занимала неплохое место в таможенной отрасли. И парень из интерната, имеющий отклонение по здоровью, коим был Андрей, никак не вписывался в эту благополучную красоту. В квартире у Кирилла Нечаев всегда чувствовал себя стеснённо. И боялся встречи с его родителями. — Ты, конечно, дьявольски хорош, но, может, оденешься? — поиграв очерченными тёмными бровями, Флоренский обвёл взглядом хорошо сложенное крепкое тело возлюбленного. Тот, жуя шоколадку, стыдливо прикрылся до пояса одеялом. — Щас… — А то я не удержусь, и снова тебя… — на этом Кирилл замолчал и хитро улыбнулся. Улыбка у него была хищная, завлекающая. И Андрей слегка зарделся. Хлопнувшая дверь заставила Кирилла измениться в лице. Нечаев отбросил шоколадку, сел, и стал быстро одеваться: голубые джинсы, белая футболка с синей надписью на груди, вытянутый свитер болотного цвета, носки. Флоренский поспешно вышел из комнаты. Завидев родителей, ухмыльнулся и кивнул им в знак приветствия. — Ты, вижу, не один? — негромко произнёс Юлиан Владимирович, бросая вопросительный взгляд на грязные, некогда белые кроссовки Нечаева. Повесил своё пальто на крючок и направился в сторону кухни. Выглядел он меланхолично. Дарья Борисовна же оставалась потрясённо-недовольной. Нервно бросив сумочку на комод, она поправила свою причёску — поднятые вверх русые волосы — и бросила многозначительный взгляд на сына, затем тоже направилась на кухню. Кирилл поплёлся за ними. — Ты сошёл с ума? Зачем ты привёл этого бродягу в наш дом? — подпирая подоконник поясницей, недовольно спрашивала женщина. — Он не бродяга, — Флоренский прижался спиной к двери. — Хватит так о нём говорить. — Хватит водить в наш дом кого попало, — парировала Флоренская. — Тебе нужно искать пару себе под стать, а ты… Он же больной. Да, Андрей действительно был аутистом, но его болезнь была не столь очевидна. Кирилл закатил глаза к потолку. — Всё, нотации окончены? — Зови его к столу, — велел Юлиан Владимирович, устало глядя на сына. — Да ты с ума сошёл… — манерно начала было его супруга. — Ну, раз уж у нас гости. Зови. Попьём чай. Познакомимся с избранником нашего отпрыска, наконец-то, — в голосе мужчина звучала лёгкая язвительность. — Только попробуйте что-нибудь брякнуть при нём, — хмыкнул Кирилл и вышел из кухни. — Ты же не хочешь посадить за стол этого мальчишку? — прошипела Флоренская, опасно взирая на мужа. — Ещё неизвестно, чем он болен, а наш Кирюша шатается с ним… — Помолчи, Дарья. Сделай пока чай, — уныло взглянув на жену, махнул рукой мужчина. Та задрала нос и отвернулась к раковине, чтобы помыть руки. Кирилл вернулся в комнату. Испуганный Нечаев уже дожевал шоколадку и в волнении сжимал в руке шуршащий фантик. Флоренский подошел к нему и погладил чёрные, торчащие на затылке торчком, волосы. — Предки хотят с тобой попить чаю. — Что? — парень вскинул взгляд на возлюбленного. — Это недолго. После чая я отвезу тебя в интернат. Андрей почувствовал себя совсем ни на что не годным ничтожеством, глядя снизу вверх на красивого и ухоженного Флоренского. Тот казался молодым героем какой-нибудь умной книжки, который смотрел на сидящего Нечаева чуть надменно, чуть превосходяще. — Я им не понравлюсь… — выдавил Андрей. — От них не отвяжешься. Надо идти, — Кирилл сжал локоть парня и потянул его вверх. Они зашли в ярко освещённый хрустальной люстрой, зал. Супруги сидели рядом за столом. На лице женщины застыло полубрезгливое выражение, мужчина привстал и указал на стул. — Привет, Андрей. Проходи, садись. — Здрасьте… — шепнул Нечаев. Воровато глянув на стоящего рядом Кирилла, который кивнул ему, мол, да, идём — последовал к столу. Дарья Борисовна смерила надменным взглядом сироту с ног до головы, и едва слышно поздоровалась. — Кирюша, ты же не забыл, что тебе надо готовиться к курсовой? Помни, что ты учишься не где-то там, а в МГИМО, — с отвращением взглянув на мозолистые руки Андрея, выдала Флоренская, нарушая тишину через пару минут. Её супруг посмотрел на неё где-то даже укоризненно. — Помню, всё будет нормально, — легкомысленно ответил Кирилл и обаятельно улыбнулся. Эта улыбка озарила комнату. И Андрею стало полегче, хотя сердце всё ещё бултыхалось будто где-то в горле. Он спрятал руки под стол, не собираясь встревать в разговор. Дарья Борисовна же истребляла его взглядом. — У тебя очень сложная программа, Кирюша, — продолжала она. — Знаю. — Тебе не до гулянок. — А я и не гуляю, — ухмыльнулся парень. Положил руку на спинку стула Андрея. Ему словно нравилось вызывать родителей на поединок. — А вы почему ничего не едите? Может, кусок торта? — обратился к Нечаеву Юлиан Владимирович, и потянулся к медовику, лежащему на стеклянном блюде. Андрей замотал головой. Он хотел сказать: «Спасибо, не нужно», но язык словно отказывался его слушаться. — Не хотите? Зря, он вкусный, — Флоренский всё же взял тарелку парня и, игнорируя злобную ухмылку супруги, положил кусок. Поставил его перед парнем. — Попробуйте. Нечаев сглотнул, переводя взгляд с женщины на мужчину. В его голове возник какой-то шум. Фоновый, словно было включено радио. Ему казалось, что он голый, и все рассматривают его, ухмыляясь. Он был ужасно уязвим. Андрей ощутил, что все за столом смотрят на него с усмешкой, думая, какой же он странный, как же он не достоин находиться в этой квартире и, вообще, рядом с Кириллом… — Так вы, значит, живёте в интернате? — брезгливо глядя на Нечаева, спросила Флоренская, помешивая чай. Ложка ударялась о стенки фарфоровой чашки. — Даша… — тихо попытался одёрнуть её муж. Та лишь возвела взгляд к потолку. — Ты же знаешь, зачем спрашиваешь? — грубовато отозвался Кирилл. Под столом он осторожно сжал колено парня. В целом, Флоренский выглядел расслабленно. В своей среде. — Я забыла. — Какой предмет тебе нравится больше всего? — попытался поддержать светскую беседу Юлиан Владимирович. А на Андрея снова катился снежный ком, с каждой секундой становясь всё больше. Он не мог найти в себе ответить на вопросы, язык словно прилип к нёбу. И вот голубой взгляд пересёкся с карим, как у Кирилла, только куда более злым, жёстким. Нечаев резко встал, от чего пошатнулось то, что было на столе. — Мне пора, извините, — невнятно выпалил Андрей и бросился к двери. Кирилл, глядя на родителей, повертел указательным пальцем у виска и последовал за возлюбленным. — Я же говорила, что наш сын встречается с сумасшедшим. А тебе всё равно, — пожаловалась Дарья Борисовна, наполовину скрывая лицо ладонью. — Нашего сыночка надо спасать… — Набаловала ты его, — пробормотал Флоренский и вышел из комнаты. *** Обычное трёхэтажное серое здание утопало в тени аллеи. Чаще Кирилл, уже получивший от родителей «Жигули», подвозил Андрея к интернату именно на нём, но иногда они прогуливались пешком. Нечаева всё ещё потряхивало. Мелко стуча зубами, он смотрел в окно, и вдруг к нему прилип мокрый жёлтый лист. Осень никого не щадила. — Не обижайся на них. Они просто другие, — мягко повторил Флоренский, когда машина остановилась недалеко от интерната. — Когда ты снова придёшь? — голубой взгляд утонул в карем. Нечаев жил от встречи к встрече. Ему нужно было только одно — находиться рядом с Кириллом. И тот это уже давно понял. На завтрашний вечер у Флоренского была запланирована вечеринка в доме у одного из одногруппников. И сейчас, глядя в преданные голубые глаза, скользя взглядом по красивому лицу, изящно прочерченному заострённому подбородку, характерным бровям и чуть вздёрнутому носу, парень впервые решил не сообщать ему о своих планах. Он даже не понял, почему. Просто не хотел, и всё. — В субботу. — А сейчас… четверг… — не сразу ответил Нечаев, загнув три пальца на руке. — Точно. — Значит, послезавтра? — Да. В шесть, как обычно. Андрей слабо улыбнулся и потянулся к Флоренскому. Так доверчиво и влюблённо, что Кирилл почему-то испытал укол совести, но на поцелуй ответил. Через несколько мгновений он уже смотрел на то, как одинокая фигура Нечаева приближается к интернату, то и дело оборачиваясь. Щурясь по привычке, парень с благоговением смотрел на Кирилла, уже даже не видя его из-за расстояния. И вот «Жигули» того сдвинулись с места, чтобы исчезнуть в осенних сумерках. Андрей уже подходил к двери и даже протянул руку, как путь ему преградил взявшийся буквально из ниоткуда местный бандит Алексей Фирсов. Дружки называли его Фирсом. — Ну привет, — недобро ухмыльнулся тот, демонстрируя пару золотых зубов. Нечаев одёрнул руку и нелепо отшатнулся назад.