Пожелания зелёной жизни

«Красиво… » — Палец скользил по краю белоснежной чашки, от чего подрагивал чудный рисунок с завитками и цветочками на нежной кофейной пенке. За время пенка осела и подсохла по краям, давая понять, что в долгом жалостливом наблюдении нет никого смысла. Наверное, в этом наблюдении я отдавала уважение и благодарность старательному бариста, что по доброте душевной тратит рабочее время на выведение узоров. Рядом одиноко лежала книга, название которой постоянно терялось в голове, когда я пыталась его вспомнить. Какая-то фантастическая повесть о двух полицейских. Впрочем, я отложила её после первой десятки страниц. Всё-таки никакое литературное фэнтези не сравнимо с реальностью. Я имею в виду, в сегодняшнем мире интересней посмотреть глазами в действительности, нежели читать упомянутую фантастику или смотреть фильмы. Это совсем другое, совсем не то, когда наблюдаешь вполне реальную необъяснимую вещь, и даже неважно, есть ли у этого научное объяснение или нет. Этих одарённых, например. До чего странные они… С усмешкой хмыкнула, подумав, как если бы вдруг у меня был собеседник, ни за что бы не поверил, что я — эспер. Но агентство поверило — и в меня, и в мои способности. Потому что они тоже особенные и в никаких доказательствах не нуждаются. С момента моего первого появления прошло порядком дней, очень живых, сумбурных и быстрых, и вот я уже на заслуженном отдыхе потягиваю ароматный кофе и оцениваю со стороны сложившуюся ситуацию. Хоть время и идёт через чур стремительно, так и пытаясь показать как можно больше прелестей новых обязанностей, я переодически успокаиваю себя, прибегая к такой логике: если не замечаешь ускользающего времени — значит, не тратишь его впустую. Непрерывное поступление заявок о помощи агентства, планы на будущее, куча секретной, порой доверенной только частному кругу лиц, информации по делам одарённых. Само понятие течения времени растворяется на этой работе. На этой противоположной стороне действительности всё кажется таким нереальным. Нередко мне думалось, что мы относимся к какому-то редкому виду животных, и в шутку ждала, когда эсперы станут удостоены международной Красной книги. Но, как оказалось, люди со сверхспособностями сейчас не редкость. Так, по недавно поступившей статистике из Центрального бюро выяснилось, что только в Японии за последние два года количество эсперов увеличилось в полтора раза. Что уж говорить о том, что это просто интересно. Ни разу не приходилось скучать в этой загадочной обстановке среди носителей способностей, да и с ребятами в агентстве, на моё удивление, ладилось всё лучше. Они весёлые, хоть и странноватые. Раньше моё представление о «сверхлюдях» беспорядочно металось то в страхе, то интересе, всё от нехватки опыта, но сейчас мне уже не нужно беспокоиться об этом. Беспокойства хватает и в других, более настораживающих аспектах работы. Адаптация — это такая штука, подразумевающая под собой приспособление к различным окружающим условиям. Но я как будто не обучена этому с рождения, и каждую перемену в жизни воспринимаю с позиции ребёнка, которого надо баюкать при каждом возникшем волнении. С большим усилием приходилось держаться естественно и не выдавать то неуклюжее чувство страха, боязнь ответственности и мандраж. «Ручательство за чужие жизни…» — на этой мысли дно чашки вдруг ударилось о блюдце, громко звякнув. Ничего, всё в порядке, скоро увижусь с Дайске, и всякое беспокойство мигом отпустит. Пускай жалуюсь я ему нечасто, но, когда приходится, безусловно, он всегда поддерживает, неизменно оставаясь при своём трезвомыслии. От его искренности, радушия и мягкости я заряжаюсь энергией. Когда-то я находилась в окружении семпая и только нескольких коллег из компании, была знакома с рабочим коллективом ресторана, но близких отношений ни с кем не было. Сейчас же я становлюсь частью большой команды из детективов и намерена сотрудничать ещё со многими людьми. Как же так вышло, что я почти без социальных навыков не подумав устроилась в агентство? Как долго мне привыкать? В один рабочий день я уже собиралась из агентства на одно из ряда заданий по просьбе Куникиды, когда у входа столкнулась с Дазаем, который по своему обычаю заявился позже положенного. — Куда так торопитесь? — спросил он, притянув меня за руку, предостерегая от неосторожного падения. — Добрый день, Дазай-сан. Я спешу на задание. Раз вы вернулись, Куникида-сан просил вас… Дазай перебил: — Да-да, он всегда о чём-то просит, — махнул он рукой. — Вы, миледи, вечно в спешке, не устаёте? Он сделал сочувствующее выражение лица, и от этого повеяло таким жутким лицемерием, что разговор захотелось немедленно закончить. — Я в порядке, — я сжала губы. Моё запястье всё ещё оставалось в его руке. Попыталась вырваться — безуспешно. Он вроде невинно дотронулся до меня, но я не могла даже двинуть рукой. Из ниоткуда накатила тревога: не могло быть так, чтобы с приложенной мною силой я не могла ему противиться. — Ах, как вы милы! Как манящий лунный свет, нежно касающийся потухших ночных окон. Не хотели бы вы рассыпаться одинокими падающими звёздами, покончив со мной с жизнью?.. — Увлёкшись красноречивым флиртом, Осаму аккуратно коснулся моего подбородка. Задаваясь тысячей вопросов, я нервно сглотнула, ощущая накатывающую паническую агонию. До этого момента передо мной ни один опрометчивый мужчина не мог так беспардонно хвастаться преобладанием физической силы. Кто он такой? — Как вам эта идея? — ласково произнёс он с загадочной ухмылкой, медленно приподняв моё лицо. Он смотрел сверху вниз, заслоняя свет лампы, и я не могла никуда спрятать глаза, никуда не получалось деться от него. Острый подбородок, тонкие губы, уголки которых иногда подрагивали вверх, поддерживая соскальзывающую улыбку; его вытянутое лицо казалось через чур ровным, пугающе симметричным, одна сторона была будто зеркальна другой. Он заглядывал прямиком душу, продираясь сквозь все уклоны и закоулки сознания, и взгляд его пугал бездонной ямой, как если бы я смотрела в непроглядный мрак в глубине отдалённой в скалах лагуны. Я страшно испугалась — вдруг пронизывающий взгляд пройдёт насквозь?.. — Придите в себя! Мужчина пошатнулся и сделал два шага назад, когда я, наконец, осмелев, оттолкнула его. Меня будто оглушили, ноги подкашивались, а дыхание участилось. Я неотрывно смотрела на Дазая. — А вы по правде сильны и без способности, — с интересом оценил он, скрестив руки на груди. — Без? — Ах, точно, — это моя способность. Одним прикосновением я могу нейтрализовать твою силу, — Он щёлкнул пальцами и улыбнулся. — А-а, вот оно что… — Думаю, он не понял, как испугал меня. — У вас крайне необычная способность. И очень сильная, особенно для такой хрупкой девушки. Очень хорошо, что вы в состоянии так умело ей пользоваться. Что ж, было приятно повидаться, до встречи, красавица! — Он радостно помахал на прощание, распахивая входную дверь агентства. Я осталась стоять одна в коридоре перед лестничным пролётом, тяжело дыша. — «Почему это ещё необычная?..» — думала я, в смятении прижав руки к груди. * * * Неторопливо идя по улочке, ловила себя на несвойственной взволнованности. Взгляд не мог ни за что зацепиться, то и дело метался по стенам, домам, прохожим, и ни на одной мысли я не могла остановиться — всё крутилось вокруг произошедшего. «Глупый Дазай! Вот надо было выпендриваться!» Я остановилась и опустила голову. Губы задрожали, едкое чувство стыда подкатило к горлу. Не поднимая головы, поворошила носком обуви хрустящие опавшие листья и проморгалась, дав спасть навернувшейся перед глазами пелене. В темноте сразу выстроились очертания: школьный вымесок сжимает мою челюсть холодными пальцами, толкая мерзкие речи. Живот свело судорогой. Это был не страх — о, нет! — безнадёжно потаённая злоба, отчётливо громко звучащая стуком взыгравшегося сердца. * * * Входная в прошлое Чудесная пора подостывшего, но по-прежнему приятного, игривого осадка детства; весёлая болтовня на перемене, щёлканье ручек на тихих уроках и радостный смех школьников. Необыкновенно счастливое время, не правда ли?.. Мацумото Каяно Шестнадцать лет Первый триместр старшей школы — За-ао, ну ты где? Судо Изао, или — как его зовут друзья — Зао — семнадцатилетний парень из моей параллели. Честно говоря, его имя никогда не соответствовало ему. Нет у него ни чести, ни совести… — Т-тебя друзья зовут… — тихо лепетала я, скованно поджимая ноги и стискивая ткань юбки в ладонях. Нависающей над моей партой Изао игнорировал мои слова. Глаз ядрёным жёлтым сверлил моё лицо, глумливая полуулыбка сменялась противным оскалом, посмотришь и — вот-вот — проявятся звериные клыки. — Они подождут, — самодовольно сказал он, облокотившись руками на стол, и склонился надо мной, словно дикий зверь перед загнанной жертвой, — Где так долго пропадала, красавица? Язвительный тон воедино с характерным для Изао взглядом буквально раздирал внутренности. «Нет, Зао, ты ошибаешься, это не Каяно, ты просто обознался!» — крутилось на языке. Но рискнуть воспроизвести такое вслух значило оказаться растерзанной заживо. Было страшно дать ему услышать стук во всю колотящегося сердца, что так несмиренно трезвонило без остановки, дать заметить нервную дрожь, которая до сих пор сковывает меня при одном только виде Изао, или позволить увидеть в моих глазах, что улыбка моя на самом деле полна лжи и отчаяния. — Семейные обстоятельства… — всё тише отвечала я, вжимая голову в плечи. Родители настрого запретили говорить кому-либо о смерти брата. — Во-от оно как… Я уж подумал, ты сбежать решила, — посмеялся он. Я лишь кривовато улыбнулась. Последнюю неделю я не скажу, что жила, — я существовала, принуждённо присутствовала на земле. И всё пронеслось, как в тумане: крики, слёзы, больница, суматоха… Сладковатый запах благовоний, танцующие огоньки свечей, тело покойного брата, облачённое в неправильно запахнутое кимоно, его портрет в простенькой раме — впервые за долгое время я отчётливо видела, какие на самом деле у него черты лица. Лишённое эмоций лицо папы, красные глаза мамы, когда родители зашли домой, тихий плач за стеной. И ссоры, ссоры… — Пф, и не спросишь, как дела у твоего друга? Как невежливо, — пожаловался Изао. — К-как у тебя дела? — Могло быть и лучше, — он повёл уголком губ и добавил: — Ты чего такая бледная? Заболела? Я похлопала глазами, уставившись на Зао, и отрицательно покачала головой. — Алё! — донеслось из коридора. Я узнала в нём Кавамуру, лучшего друга Изао. — Да иду я, болваны! — ответил парень, обернувшись. — Буду ждать на обеде, только попробуй не прийти. Он выпрямился, помахал своим дружкам и ушёл прочь. Я осталась сидеть среди перешёптывающихся голосов одноклассников. В животе неприятно щекотало, и тело жгло изнутри, будто раскалённый чугун разливался по мышцам. Я повесила голову и стала отсчитывать шестьдесят секунд. Судо не было и следа, и я наконец расслабила плечи. «— И не спросишь, как дела у твоего друга?..» Друг… Можно ли считать нас друзьями? Приподнявшись, на ватных ногах прошла вдоль класса к окну, замечая сбоку терпкие взгляды. Подойдя вплотную в окну, провела пальцами по подоконнику, всматриваясь в уличный пейзаж. Как всё-таки чудаковато… Тёплая весна, прекрасная цветущая вишня, романтично скидывающая свои розовые лепестки, чисто-голубое небо, радостный смех детей. Лишь одинокий утренний туман в контрасте лежит на улицах, потерянный в этом мире, как и я… Когда-то давно, в средних классах, по школе прошёлся слух: тихая и скромная Мацумото втрескалась в местного крутого парня — спортсмена, отличника, любимца учителей! За день до этого компания девочек из класса общалась на излюбленную тему: кто кого из парней круче, и кто кому нравится… « — А тебе кто нравится?» Кто нравится… Вопрос поставил меня в ступор. Помню, я оглядела класс, но не выбрала никого из одноклассников. Мне никто не нравился на самом деле, но в поисках быстрого ответа я стала вспоминать всех симпатичных мальчиков школы. И чёрт меня дёрнул вспомнить Судо! « — Да ну!» «— Судо?!» Не успела я обдумать сказанное, как уже все ближайшие классы знали о моём «секрете». Стоило мне появиться в коридоре, как за спиной начинали хихикать и дразниться. Мне было так стыдно, что я не подумав ляпнула первое попавшееся имя, а главное, что опозорила и себя, и ни в чём не повинного Судо. Вскоре я столкнулась с ним лично. Течение из слухов и разных домыслов всё-таки свело нас. Зацепившись за меня, как рыба за крючок, он стал вести себя так, будто действительно заинтересован во мне. Глупая я наполнилась надеждой, до конца не понимая, нравится ли ей этот человек. Глупая я взаправду думала, что из этого что-то выйдет, что школьному красавчику, который ежедневно находится в центре женского внимания, внезапно понравится такая, как она, серая и неброская. Вдруг какие-то мальчишки закричали в коридоре. Я вздрогнула и обернулась, выдохнула — нет, это не он. Мы и правда стали общаться, постоянно ходить вместе, я была частью его компании, и мы вроде весело проводили время — такой картина кажется всем и по сей день. Но на самом же деле я лишь стала объектом его лёгкой увлечённости. Я помню своё детство, когда мама и папа казались самыми счастливыми и самыми влюблёнными друг в друга людьми на земле. Эти воспоминания остаются единственной догадкой, мешающей полагать, что между мной и Судо хоть когда-то было что-то романтическое. — Когда ты уже выйдешь в это окно? — грубо высказался парень рядом, доставая из портфеля учебники, и злобно покосился на меня. Я ничего не ответила. Лишь отвернулась, снова поникнув головой. В середине дня мой путь лежит на крышу. Обеденные перемены нашей компании всегда проходят там. Не прийти является нарушением установленного правила — одного из нескольких, что я усвоила, находясь рядом с Судо на протяжении всего этого времени. Его переменчивый характер почти не позволяет предугадать его реакцию на раздражитель, и чтобы научиться подыгрывать ему в любой ситуации, в любой его эмоции, мне потребовалось много времени. После трёх одиноких перемен отправляюсь на свою персональную пытку. Банда Судо, смеясь и посвистывая, пересекала школьный коридор. Парни дурачились, в шутку толкая друг друга с дороги, и скалились на всех косо смотрящих. Изао шёл впереди, пошипывая через плечо на расшумевшихся друзей. Вдруг он отклонился от общего движения и направился в мою сторону. — Давай живее, — процедил он, схватив меня на руку. Я послушно последовала за ним, прикусывая губу от болезненной хватки за запястье. Теперь мы были в сборе. Я и Зао шли впереди, по бокам от нас его друзья, а позади — выскользнувшая из неоткуда женская гвардия. Девушки кудахчили о чём-то своём, время от времени кокетливо одёргивая Зао за рукав, на что тот им принуждённо улыбался. — Вчера подогнали два новых диска, предлагаю зарубиться сегодня. — Кто предлагает — у того и собираемся! — хохотнул Зао. — С языка снял! Ито, у тебя родители дома сегодня? — с явным намёком спросил Кавамура. — Эх, ладно! — протянул тот в зевке, — Сегодня у меня. — Уважаю, Ито! — Изао отпустил меня и шагнул к другу, закинув руку ему на плечи. Я прошипела сквозь зубы, сощуренными глазами осмотрев больное место. Изао часто позволял себе грубо хватать меня за запястье, от чего на руке сначала подолгу оставался красный след, а после образовались синяки в двух местах. Пришлось даже поменять блузку на длинный рукав, чтобы у людей не возникало лишних вопросов, — благо школьный устав позволяет. Я немного отстала от остальных и, поняв это, начала искать взгляд Изао, но наткнулась на совершенно другой. Девушка по имени Хирано шла впереди рядом с Зао, вытаращив на меня свои чёрные, как уголь, глаза, да так по-сумашедшему, что её длинные ресницы торчали, будто ветки кустарника. Точно Юки-онна во плоти. Я сразу отвернулась, испуганная до самой тошноты. Девушки при каждой возможности пытались перетянуть на себя внимание Судо, среди них он — кусок мяса, за который они готовы перегрызть друг другу глотки. Я сглотнула, стараясь больше не смотреть на Хирано, и оглядела коридор: ученики то с отвращением, то с опаской косились на меня. А потом отворачивались и смотрели в другую сторону. Каждый! И каждый второй даже не смотрел на впереди идущую компанию, а сразу на меня, будто на лбу у меня что-то написано. Я всё же зачем-то ощупала лоб, как вдруг рука снова заныла от привычной хватки. Изао потянул меня на лестницу, с большей силой, видимо, не желая больше упускать из виду. Мы достигли верха, и все разбежались по скамейкам. На крыше было всегда прохладно и пусто. Во многом из-за того, что на ней редко убираются; дожди, пыль, принесенные ветром листья — всё остаётся здесь. Много где крыша обросла мхом. Только иногда одинокие ученики приходят в отдалённую часть крыши, чтобы пообедать и побыть наедине с собой. Я и Зао расположились у входа, парни столпились у ограждения, расталкивая друг друга. Девушки оккупировали скамьи у сетки. Одна из них, Синохара, всегда садится ближе и как бы случайно задирает уголок юбки, провоцируя парней оглядываться и присвистывать. Она надеется на такую же реакцию у Изао, но тот полностью игнорирует её поведение. Час длится мучительно долго. Если есть аппетит, то бенто, приготовленное собственными руками, кончается через двадцать минут. Остальное время я изучаю серую плитку, которую с годами и так обследовала вдоль и поперёк. — Мацумото, будь добра, принеси газировки на всех, — попросил Кавамура и кинул мне в руки деньги. Натянуто улыбнувшись, я кивнула и поспешила покинуть крышу, куда опять должна буду скоро вернуться. — Смотри, снова прислуживает, — шепнул на ухо один парень другому. Они прошли, посмеиваясь. Я лишь поджала губы и забрала последнюю банку из автомата, вставая с корточек. Хорошо вам, вы не на моём месте… — О-ох, ну наконец-то, — протянул Ито, щёлкнув ключ жестяной банки. Содержимое зашипело и полилось через край. — Вот чёрт! Новая форма! Не могла что-ли аккуратнее нести, а? — Это у тебя не оттуда руки растут, — прокомментировал Судо. Парни захохотали.