Заставь меня изменить решение

— Клубника, ананас... Не понял, а где вишня? Не успел зайти в дом, как стал кому-то нужен.  — Туточки я, — кричу с прихожей. Не разуваясь, прямо в ботинках ринулся в гостиную и чуть не загадил белый ковёр, расстеленный возле межкомнатной арки. — Что случи…  Даже не удосужившись обернуться назад, Аарон резким жестом вскинул руку, чтобы я заткнулся.  — Спрашиваю ещё раз, где вишнёвый торт? — в голосе чувствовалась угроза.  С таким ледяным тоном Хилл обычно устраивает допрос с пристрастием мелким сошкам, посланным к нам на разведку рыбой покрупнее.  После одной кражи картины «одарённого» художника о Чёрных Драконах стало известно мафиозным кланам всего восточного побережья. Убрать нас с дороги для них нерезонно, а вот своего рода взаимовыгодное сотрудничество, которое нам на хрен не всралось, предлагает каждый второй.  Грёбаные гангстеры с наивным мышлением макаронников. Теперь отправляют своих «планктонов» в наш храм, чтобы узнать секретный рецепт крабсбургера — то бишь причину отказа.  А причина такова: мы не продаёмся. Не потому, что мы такие пушистые ангелочки с отмычками, а потому что драконы — животные вольные.  Кстати, о животных. Сегодня один из них стал на год ближе к смерти. Да, это я.  Всё так же стоя в проходе, я облокотился о дверной проём затылком, чтобы увидеть жертву допроса, ибо мускулистая спина лидера перекрывала обзор. Жертвой оказался щупленький паренёк в бежевой кепке на голове и спецодежде такого же цвета, на которой виднелось название сентфорского ресторана, напечатанное витиеватым шрифтом.  — В заказе было три позиции, а ты, щенок, видимо научился считать только до двух, — Аарон продолжал морально растаптывать детскую психику.  — Я всего лишь к-курьер, — тот ответил, запинаясь почти на каждом слове.  — Ты всего лишь будущий корм для моего питона, — глаза курьера расширились от испуга, а я прикрыл рот кулаком, чтобы не заржать. Аарон смачно выругался. — В смысле... Я имел в виду настоящую короткохвостную змею.  Не удержавшись, я всё-таки заржал, в конце аж подавился слюной и громко закашлял.  — Лучше не стало, дружище, — прокомментировал я, пытаясь откашляться.  — Мать вашу, короче, ты — Хилл направил указательный палец на парня, — молись, чтобы мне ответили по ту сторону линии, а ты, — он наконец повернулся ко мне, — захлопнись.  Я проследил, как Аарон скрылся на кухне, что-то тыча в экране телефона, а затем подозвал к себе курьера, который вот-вот грохнулся бы в обморок.  — Выдохни, пацан, его «питон» не фурычит с тех пор, как нырнул не в ту нору, — он побледнел ещё сильнее. Я опять засмеялся. — Шутка. Так, ладно, держи двадцать баксов и... — когда я достал бумажник из кожанки, зелёные глаза рассматривали меня, как какую-то чревовещательную куклу с красными спиралями на скулах. — Что, мало? Окей, вот тебе тридцатка и скорее топай отсюда.  Всучив деньги и развернув лицом к выходу, я быстренько выпроводил его за дверь.  — Давай, топ-топ ножками, — поторопил я. Паренёк растерянно спускался с крыльца, разглядывая купюры, и будь я дважды проклят, если бы не выкрикнул: — Передавай мамуле привет!  Он, видимо, специально отошёл на безопасное расстояние и только тогда развернулся, показав средний палец.  — Эй, я с этим дятлом ещё не закончил! — Аарон выкрикнул из кухни в тот момент, когда я закрыл за мальцом дверь.  — Ну, а я отпустил его в свободный полёт, — развёл руки в стороны, заходя в светлое помещение в минималистичном интерьере. Усадив пятую точку на «мост» из камня, перекинутого от кухонного острова к пристенным шкафчикам, я достал с полки бутылку «Гленфидика» тридцатилетней выдержки вместе с гленкерном.  — Чёрт, Вишня, я из кожи вон лезу, занимаясь этими девчачьими штучками: заказываю еду, напитки, стриптизёрш, а ты приходишь и всё портишь.  — Все претензии к Стеф, — которая помахала мне тоненькой ручкой и свалила в Балтимор с какой-то девчонкой.  Мелкая сучка.  Но пару недель назад она позвонила, предложила помощь в память о крепкой «дружбе». Дружбе?! После всего, что мы творили в постели, я остался для неё другом. Заебись! Знаете, каков итог? Она пропала так же внезапно, как и объявилась.  — И пока ты занимаешься организацией моего юбилея, я, на минуточку, занимаюсь твоим бизнесом. Кстати, я хочу долю.  — Больше ничего не хочешь? — мужчина устало облокотился локтями на стол, сверля меня взглядом.  Я посмотрел на всё ещё пустой гленкерн в своих руках. Затем подбросил вверх и, ловко поймав в воздухе, протянул вперёд.  — Плеснёшь вискаря? — на сей раз лидер Драконов взвыл. — Нет, серьезно, я даже готов вложить огромные бабки, чтобы расширить казино. Ты же знаешь, я собаку съел на грабежах, а тут федералы не схватят за яйца — теоретически бизнес будет чист. В кратчайшие сроки окупим инвестиции — и вуаля! — дело в шляпе.  Хилл уже не слышал, мигом ретировался на второй этаж, хлопнув дверью.  — С днём рождения меня, — отложив стакан, я взял бутылку и сделал глоток прямо из горла. Насыщенная горечь с нотами фруктов и шоколада приятно обожгла горло, раскатившись внутри тёплой волной. А что потом?  Яркий свет софитов, музыка и, кажется, я видел Стефани. Точно, её симпатичную мордашку и глубокое декольте трудно забыть даже после выпитого алкоголя.  Но я же выпил до смешного мало, разве нет?  Голова гудела как наковальня, по которой со всей мощи херачили молотом, ещё и всё тело болело. Меня отмутузили за углом? Нет, вряд ли в городе нашлись бы такие смельчаки. Хотя… Вдруг тот хиленький пацан, курьер из сентфорского ресторанчика, всё-таки узнал о моей связи с его матерью? Я же не шутил, когда передавал ей привет.  Давно пора вычеркнуть из списка «спать с матерями-одиночками» несмотря на то, что мне нравится их утешать. Шептать нежности, ласкать, раздвигать ноги, а под утро сваливать.  Возможно, вы успели подумать, что я мразь и подонок, что ж, это не так. Подобно порядочному человеку, я оставляю записку на подушке перед тем, как свалить. Всем же известно, что многие девушки хуже, чем секретные агенты ФБР — найдут о парне всё, не имея практически ничего. Дай им волю, и они тут же схватят за яйца. А все мои оставленные записки — оберег от этого дерьма, и в каждой всегда написана одна и та же фраза:  «Если попытаешься найти меня, грохну твоего спиногрыза. Целую». А нет, всё же мразь и подонок.  Чьи-то лёгкие прикосновения быстро вернули меня в реальность. Ладонь бережно прошлась по плечу и тут я резко очнулся, поймав тоненькое запястье нарушителя покоя.  Сидя на краю кровати, она даже не дёрнулась. Видимо, всё ещё помнит о моих рефлексах.  — Привет, парень, облевавший мой газон, — ласково улыбнулась Стефани.  — Привет, девчонка, променявшая член на вагину, — передразнивая её тон, я отпустил запястье девушки и снова прикрыл глаза. — Всё как в тумане, что произошло? Где я?  — У меня дома.  И тут я обосрался.  — В Балтиморе?! — вскочил я, но Стеф уложила меня обратно.  — Спокойно, красавчик, я хоть и женщина со связями, но вряд ли бы меня пропустили на границу Балтимора с пьяным телом. Мы по-прежнему в этой Богом забытой дыре — в Сентфоре, — с грустью в голосе произнесла она, задумавшись о чём-то личном. Моя малышка Стеф никогда не любила этот проклятый городок. А кто его любит? Сентфор кишит вооружёнными до зубов бандами, да и к тому же здесь очень часто пропадают детишки без вести. Полиция делает всё необходимое, иногда прибегает к помощи «Чёрных драконов», но всё впустую. Насколько позволила головная боль, я огляделся вокруг, не поднимая голову с подушки. И каково было моё удивление, когда я понял, что нахожусь в старой комнате Стеф.  Дом её родителей был моим вторым домом. — А, узнаю апартаменты. Наконец сменила постельное бельё?  — Понял по отсутствию пятен своих семян? — усмехнулась она, встав с кровати. — Что ж, виновна по всем фронтам. Шутку про то, что я кончал мимо её тела, решил оставить без комментариев.  — Что вчера было, Стеф? Ни хрена не помню после выпитого дома Гленфидика, — я приподнялся на локте и пристально посмотрел на девушку снизу вверх, расплываясь в улыбке. — Я хоть трахнул тебя? Стефани рассмеялась. Ну да, куда мне, с её то ориентацией.  — Трахнул, но не меня.  Ответ застал в жёсткий ступор.  — Даже не знаю, с чего начать, — её взгляд растерянно блуждал по комнате до тех пор, пока она не решила сесть в кресло. Положив ногу на ногу в этом коротком цветастом платьице, она продолжила: — Мы встретились в казино, потом ты отлучился в уборную, но с концами пропал. Я заволновалась, стала искать по всему клубу. Спрашивала у Майкла, Аарона, но они тоже не имели ни малейшего понятия, куда запропастилась твоя задница. В итоге я нашла тебя в мужском туалете с расстёгнутой ширинкой.  Она выдохнула, будто перед прыжком в холодную воду, а я лихорадочно пытался вспомнить всё, что она наговорила.  — Когда я вошла, единственную фразу, которую ты бросил, цитирую: «Мне только что отсосал какой-то колдун».  Блять! — Подожди, точно колдун? Ну, в мужском роде? Может, все-таки колдунья?  — Да хоть горгулья. Меня не волнуют твои половые увлечения.  — Стоп-стоп, подожди, — я наконец вылез из кровати и начал разгуливать по всему помещению, перемещаясь от шкаф-купе к письменному столу и наоборот. — То есть, я трахнул в рот.. — Какого-то парня, всё верно. После ты нажрался как последняя свинья, начал нести бред про магию чёрных кудряшек, из-за чего мне пришлось по-тихому тебя эвакуировать, пока другие драконы не увидели твое состояние.  Это правильно, иначе получил бы пиздюлей от Аарона, но сука… Как так вышло, что я поимел мужика? Всю жизнь я считал себя гетеросексуалом, а в тридцать внезапно захотелось чего-то новенького?  — Боже, — протянул я и, остановившись, обернулся к Стефани. — Как теперь жить? Как ты с этим живёшь?  — С чем? С тем, что я лесбиянка? — С тем, что ударила охуенного, мать твою, парня по его самооценке, но, в целом, да. Нам же было так хорошо вместе, мы трахались…  — Вот именно, Вишня, мы только и делали, что трахались. — Стефани повысила голос и вскочила на ноги. Неужто затронул больную тему? — Я думала, секс — это и есть проявление любви, пока не встретила Сару.  Ах, вот оно что. Малышка Стеф хотела любви, которую не дождалась от редкостной озабоченной сволочи, что трахал всё, что движется — меня.  — И как вы… — я потёр указательные пальцы друг о друга, — совокупляетесь? Просто трётесь?  — Ты неисправим.  Перед тем, как оставить меня одного, Стефани достала мои постиранные вещи из шкафа и попросила никуда не высовываться.  Натянув белую футболку, я услышал знакомые голоса в коридоре.  — … его вечно где-то носит, — кажется, это миссис Брикман, мать Стеф.  — Отец не объявился?  — Нет. Боюсь, с ним что-то случилось.  Я застегнул ремень на джинсах и медленно улыбнулся, ещё раз проживая про себя забавные картины вчерашнего убийства.