Recursion

Как пастух поверяет стадо своё в тот день, когда находится среди стада своего рассеянного, так Я пересмотрю овец Моих и высвобожу их из всех мест, в которые они были рассеяны в день облачный и мрачный. Иезекииль 34:12

***

Не бывает так, как должно или как не должно. Бывает лишь то, что случается, и то, что мы сами делаем. Терри Пратчетт

***

Одиннадцатое октября, 2013 — [6:42] Медицинский Центр Аркадии Бэй Аркадия Бэй, Орегон — Милая, тебе нужно уходить. — Прости, — я пожимаю плечами, держа взгляд на наполовину законченном кроссворде, лежащем на моих коленях. — не слышу тебя. — Шторм усиливается. — Наверняка поэтому я и не могу тебя слышать, — я поднимаю книгу. Я нашла её на стойке ресепшена пару часов назад, и с тех пор она была моим единственным источником развлечения. Поверить не могу, к чему меня привело отсутствие связи. Жалею, что не скачала игр на телефон. — помоги мне. Шесть букв. Лудильщик, что-то, солдат, шпион. У меня ощущение, что я должна это знать. — Тейлор! — О, точно. Да, — смеюсь я, коротко подмигивая маме. — пишется через «э», правильно? Она фыркает. — Не могла бы ты, пожалуйста, вести себя серьёзно? — Угадай, что? Я веду себя серьёзно, — я с упрёком смотрю на неё. Она немного выглядит так, будто хочет меня ударить. — я не собираюсь оставлять тебя тут одну. Конец истории. — Я не хочу увидеть, как ты пострадаешь. Я точно не закатываю глаза, потому что я уважающая и любящая дочь, которая этого никогда не сделает. — Сказала женщина в больничной койке. — Но… — Машины «скорой» вернутся в любую минуту, затем мы обе выберемся отсюда, — вздохнув, я бросаю кроссворд на стул рядом с собой. Поднявшись и потянувшись, я быстро проверяю свой рюкзак, лежащий на столе рядом с кроватью мамы, после чего двигаюсь к двери. — слушай, я пойду поищу сотрудников и спрошу, что такое, ладно? Они, наверное, скажут мне то же, что я сказала только что тебе, а затем я вернусь сюда и скажу, что я же говорила. — Ты получила своё доброкачественное хамство от своего отца, знаешь ли. — Конечно, — быстро соглашаюсь я, отмахиваясь от анти-отцовской обличительной речи, крутящейся у неё на языке. — я скоро вернусь. В коридоре намного тише, чем я ожидаю: определённо не похоже на то, что было пару часов назад. Больница работает на экстренных генераторах с тех пор, как отключилось электричество, и поскольку практически никого здесь нет, тусклое освещение подаёт вайб пугающе заброшенного места. Пусть даже больничные сотрудники уже эвакуировали пациентов, когда я пришла сюда прошлой ночью, через полчаса после того, как пришло штормовое предупреждение, не было никакой спешки. Небо тогда всё ещё было чистым, и большая часть людей посчитала, что всё это было ошибкой. Всё же, всех, кто не был в тяжёлом состоянии, но всё равно не мог самостоятельно водить, по нескольку штук погрузили в машины «скорой», привязанные к госпиталю в Тилламуке. Так было до четырёх утра, когда погода ухудшилась, и люди начали нервничать. Вдруг, они стали загружать в машины так много пациентов, как могли. Будь моя воля — мама бы уехала отсюда часы назад, но доктора сказали, что ей нужно оставаться в лежачем положении, и что она сократила бы количество других людей, которых они могли загрузить. Я продолжала спрашивать сотрудников, когда она уедет отсюда, я продолжала принимать отклонения, и наконец, я сдалась и села ждать. Это было несколько часов назад, и пусть я строила храбрую мордашку, мама не врёт насчёт шторма. Снаружи становится довольно жутко. Даже в коридоре я могу слышать завывающий ветер и дождь, бьющий по окнам. Мы точно уедем на следующей машине. Не думаю, что остался ещё кто-то. Уже в десятимиллионный раз за сегодня я чувствую, как мои мысли переключаются на Викторию. Должно быть, она знала, что шторм надвигается. Одно дело знать, что выйдет штормовое предупреждение, но она сказала мне взять дождевик, когда небо было ещё чистым. Откуда она могла знать это до всех остальных? Боже, надеюсь, она в порядке. Я знаю, что, вероятно, так и есть: если она уже знала о шторме, тогда она, наверное, выбралась из города несколько часов назад. Всё равно беспокойство мне это не облегчает, и небольшая, эгоистичная часть меня хотела бы, чтобы она была сейчас со мной. Ей бы лучше иметь при себе достойные ответы, когда я увижусь с ней завтра. Дойдя до зоны ресепшена, я настораживаюсь, обнаруживая её пустой. — Эй? Есть кто? За стойкой нет никого, и копы, которые всю ночь присутствовали здесь, ушли. Я даже никого не слышу. Обойдя стойку, я тяну на себя дверь с надписью (служебный вход) и высовываю голову внутрь. Там пусто, как и в коридорах, и у меня начинает накрапывать плохое предчувствие. Направляясь обратно в сторону маминой палаты, я проверяю остальные комнаты по пути. Внутри никого, и то плохое предчувствие усиливается. — Где, блять, всех носит? Я не ожидаю ответа, но всё равно получаю его. — Их здесь нет. Я замираю на полушаге, будто все мои мышцы разом замкнулись. Я знаю этот голос. Я узнаю его где угодно, и обернувшись, я убеждаюсь в своей догадке. Кейт Марш, одетая в футболку и спортивные штаны, стоит в коридоре примерно в десяти шагах от двери палаты моей мамы. — Привет, Тейлор, — тихо говорит она. — П-привет, Кейт. — Я услышала тебя из коридора, — она одаривает меня натянутой, нервной улыбкой и бросает взгляд за моё плечо. — должно быть, ты здесь со своей мамой? — Это… да, — я сглатываю, желая, чтобы у меня во рту не пересохло так внезапно. Я рассказала маме о том, что случилось с Кейт (мне пришлось, или она бы узнала от кого-нибудь ещё), но версия, которую я рассказала ей, слегка снизила мою замешанность. И под слегка, я имею в виду сильно. Она стыдилась бы меня, если бы знала, что я сделала. С чего вдруг она не могла бы? Я сама себя стыжусь. А теперь всё, что нужно сделать Кейт — войти и рассказать правду, и моя мама больше никогда не будет смотреть на меня как прежде. Я пытаюсь придумать наилучший способ тихонько умолять её не делать этого, когда её первые слова доходят до меня. — Погоди, что значит «их здесь нет»? — Сотрудники больницы, — она неуверенно объясняет. — они уехали двадцать минут назад. — Это… — я с трудом могу принять эту мысль. — это невозможно. Они не могут просто взять и уехать. — Они смогли. Машины «скорой» не вернулись назад, а телефоны всё ещё не работают, поэтому последние две медсестры уехали. — Ты ошибаешься, — она точно ошибается. Этого не могло произойти. — они не могут просто забить хер и оставить здесь людей. — Я знаю. Я… я пыталась сказать одной из них, что остались ещё пациенты, но она продолжала говорить, что я неправа. Что всех эвакуировали. Я сказала, что могу показать ей, но она не шла со мной. Она продолжала говорить, что все уехали, снова и снова. Она не слушала. Зацикленность внимания. Когда ты так сильно напуган, что твой мозг работает как сломанная пластинка. Ты зациклен на одной мысли и держишься за неё как за спасательный круг. Было такое. Это хреново. — Другая… она предложила поехать с ней, — продолжает Кейт, выглядя смущённой даже признанием в этом. — но я не могла просто… другие пациенты ещё здесь. Они уехали. Сотрудники уехали. Они сбежали на холмы и оставили нас здесь помирать. Будто мы даже не люди. — Тейлор? — Кейт тянется ко мне. Она выглядит обеспокоенной. — что такое? Я пытаюсь ответить, но в центре груди возникает сжимающаяся боль, которая усложняет задачу формировать слова. Мои руки уже трясутся, и я чувствую, как тяжело выдыхаю, будто борюсь за воздух. — Я… я не м-могу… Внезапный раскат грома эхом проносится по пустому коридору, пугая меня. Я пытаюсь развернуться, уйти обратно в комнату к маме (мама всегда успокаивает меня, когда это начинается), но каким-то образом мои ноги заплетаются. Я падаю к стене с громким стуком, хватая ртом воздух и скатываясь на пол. Я не могу сфокусироваться. Я не могу думать. Я не могу, блять, дышать. Я умру здесь. Мы все здесь умрём — Тейлор? — мама зовёт меня из своей палаты. — это ты? Ты в порядке? Прежде чем я успеваю даже попытаться ответить, Кейт пробегает мимо меня и заскакивает в палату. Она говорит с мамой. О боже, Кейт Марш говорит с моей мамой, и она собирается рассказать ей о том, что я сделала, и тогда мама меня возненавидит. Я пытаюсь подняться, но мои ноги меня не слушаются. Я не знаю, что говорит Кейт, но я слышу обрывки голоса мамы сквозь звон в ушах. — …аническая ата… помоги ей успок…кажи ей чтобы дыш…она будет в поря… Вдруг Кейт возвращается. Она усаживается на пол рядом со мной, обхватывая обе мои ладони своими и мягко говоря. — Я здесь, Тейлор. Ты сможешь пройти через это. Просто сконцентрируйся на дыхании. Дыхание. Просто дыши. Точно. Это я могу. — Вот так. Вдох и выдох. Медленно и спокойно, — она оборачивается на дверь и кивает. — ты хорошо справляешься. Вдох. Выдох. Повторить. Почувствовать твёрдый пол под собой. Повторить. — Оставайся здесь. Я знаю, это страшно, но ты в безопасности, — голос Кейт нежный и спокойный, будто она делала это тысячи раз, и я потихоньку чувствую, как сжавшийся в моём животе узел начинает ослабевать. Звон в моих ушах растворяется. Покалывание в руках и ногах отступает, уступая место туманной боли в мышцах от слишком долгого и сильного напряжения. Наконец, наконец-то, я снова могу ровно дышать. Срань Господня… у меня довольно долго не было таких жёстких атак. — Тебе лучше? — спрашивает она. — тебе что-нибудь нужно? — Я… эм… — я заставляю себя сфокусироваться. — просто… просто немного воды. Она, торопясь, уходит, и возвращается минуту спустя с кружкой в руке. — Вот, держи. Будучи с полностью пересушенным горлом, я выпиваю всю воду за один глоток. — Спасибо. — Пожалуйста. — Нет, серьёзно. Спасибо тебе. — Не за что. Твоя мама сказала мне, что делать, — она пожимает плечами и опускает взгляд. — она, наверное, волнуется за тебя. — Да. Хорошо, — слегка дрожа, я поднимаюсь на ноги и следую за Кейт в палату к маме. — Тейлор, милая, ты в порядке? — как только я подхожу достаточно близко, она тянется и берёт меня за руку. — Я в порядке, мам. Просто слегка перегрузилась. — Ты уверена? — Да, теперь я в норме. Она не выглядит так, будто верит в это, но и не давит. Повернувшись к Кейт, она говорит: — Большое спасибо за то, что помогли ей… эм… простите, я не запомнила ваше имя. — Меня зовут Кейт. Кейт Марш. Приятно познакомиться. — Хелен Кристенсен, — мама краем глаза смотрит в мою сторону, будто спрашивая, та ли самая это Кейт Марш. Я быстро киваю ей. — мне тоже приятно познакомиться, Кейт. Полагаю, ты тоже ждёшь одну из машин госпиталя? Кейт смотрит на меня, после чего медленно качает головой. — Больничные машины должны были вернуться почти час назад. — Ну, они, должно быть, в пути, верно? — мама хмурится, поворачиваясь к окну, будто одна из них появится, как по команде. — что тебе сказали сотрудники, когда ты их спросила? — Работники уехали, мам. С секунду мама просто пялится на меня, будто я начала говорить на другом языке. — Прошу прощения? — Они уехали, — я чувствую, как руки начинают слегка подрагивать, и вынуждаю их прекратить. — они оставили нас здесь, и… и они не вернутся. — Оу, — говорит она, делая медленный вдох. — понимаю. Я хотела быть как моя мама с тех пор, как была маленькой, потому что если есть хоть одно слово, которое идеально её описывает — это «бесстрашная». Я никогда не видела, чтобы она была поражена или сбита с толку. Даже сейчас, я как будто вижу, как она отбрасывает всю тревогу и думает, что ей делать дальше. Она была моей опорой, сколько я себя помню. Как в итоге она родила комок тревоги в лице меня в виде дочери, я никогда не узнаю. — Тогда ладно, — кивает она. — Кейт, ты знаешь, как много пациентов ещё здесь? Я имею в виду, помимо нас. — Трое других, — она колеблется, слегка переминаясь на месте. — но один из них — это… эм… — Это что? — давлю я. — …наверное, тебе стоит это увидеть.

***

— Фрэнк Бауэрс?! — я не знаю, чего я ждала, что Кейт мне покажет, но в мои ожидания определённо не входил местный наркодилер Аркадии Бэй, прикованный наручниками к перилам. — что ты здесь делаешь? — Что, блять, думаешь, я тут делаю? — рычит он, указывая на белую повязку вокруг его головы, прикрывающую один глаз. — я пытался уехать из города, когда ветер снёс мой грузовик с дороги. Врезался в дерево, влетел головой в руль. Пара копов нашла меня и привезла сюда. — Ты его знаешь? — спрашивает Кейт, лишь слегка отвлекаясь на собаку Бауэрса, которая практически умоляет о внимании. — Мы… знакомы, — говорю я, бросая взгляд на Кейт. — я имела в виду, каким образом ты оказался в наручниках, пришпиленным к стене? Он фыркает. — Забыл, что держал при себе. Там было лишь немного травки, но копы заметили, что она торчала у меня из кармана. Заковали меня на месте, затем забыли обо мне. Можешь в это поверить? Не видел этих гандонов уже полчаса. — Они, наверное, уехали со всеми остальными, — совсем против своей воли, я чувствую укол сочувствия к нему. Может, он и скотина, но он не заслуживает быть брошенным вот так. — Что ты имеешь в виду под «всеми остальными»? — Сотрудники больницы тоже уехали. Кроме моей мамы и пары других пациентов, мы здесь единственные оставшиеся. — Вы, блять, шутите надо мной?! — Конечно, Бауэрс. Я просто шучу. Это всё просто одна большая, чтоб её, шутка, — я склоняюсь вперёд, смотря на наручники. — нам нужно вытащить тебя из этих штук. Клянусь, я однажды видела видео о том, как взломать пару наручников, но всё, что я помню, это то, как отвратительно звучали слова «поставьте лайк, напишите комментарий и подпишитесь» в начале. Я также помню, как читала о людях, которые сломали собственные большие пальцы, чтобы выбраться из наручников, но не думаю, что ему очень уж понравится эта идея. Кейт мягко прочищает горло, чем привлекает моё внимание. — Чулан больничного завхоза дальше по коридору от моей палаты. У них наверняка есть отвёртка, — она указывает на место, где перила пересекаются со стеной. — если мы их открутим, нельзя будет просто вытянуть наручники? — Да, — киваю я. — да, это, наверное, сработает. — Ладно, — улыбается она. — я скоро вернусь. Она бегом уходит от нас, собака Бауэрса счастливо семенит рядом с ней. — Похоже, твой пёс нашёл себе нового друга. — Это всегда случается, — фыркает он. — Помпиду самый большой подлиза на Земле. — Помпиду? — Так его зовут. Проблемы? — Нет. До меня внезапно доходит, что я никогда не оставалась наедине с Фрэнком Бауэрсом. Мы не совсем на достаточном для разговоров уровне отношений, и до этого момента я более чем уверена, что говорила ему лишь дюжину слов, и десять из них были «я здесь, чтобы взять себе одну дозу. Никакой дешёвой херни.» — Так… эм… что нового? — слегка неловко спрашиваю я. — я имею в виду, помимо всего… этого. Он бросает на меня взгляд, но не отвечает. — Точно, — прочистив горло, я указываю на фиолетовый синяк на его лице. — выглядит довольно болезненно. — Я не хочу об этом говорить, — резко отвечает он. — Ладно. Прости. Кейт возвращается минуту спустя (спасибо, блять, Господи) с плоской отвёрткой в руке. — Эта подойдёт? — Да, идеально подходит, — я киваю. На конце перила стоит заглушка, но с отвёрткой куда легче отковырять её. Скручивать болты, удерживающие перила на стене, ещё проще, и наручники Бауэрса соскальзывают с них. — Чёрт, — бормочет он, смотря на браслет, всё ещё прикованный к его запястью. — а я уже начал задумываться, чтобы сломать себе большой палец. — Я тоже об этом подумала. Не думала, что тебе бы этого захотелось, — я поворачиваюсь к Кейт. — ты сказала, есть ещё двое пациентов? — Угу, — кивает она. — пойдём. Они в библиотеке. — …библиотеке?

***

Так оказывается, что в Медицинском Центре Аркадии Бэй есть библиотека, пусть это лишь небольшая комнатка с несколькими книжными полками и парой диванов. Большая часть книг, довольно очевидно, была пожертвована. Много Дэниэлля Стила и Джона Гришама, по крайней мере три копии «Кода Да Винчи», «Куриный бульон для души», и… срань Господня! У них есть целая коллекция «Клуба Нянек», включая Супер-Специальные выпуски! Тут есть даже пара из тех, которые я не читала! …не смейте, блять, меня осуждать. — Кейт?! Мы волновались! — облегчённые голоса отвлекают моё внимание от полок (нужно запомнить прийти сюда и взять парочку тех КН книг позже) на женщину, сидящую на одном из диванов. Она тепло укутана, замотана в плед поверх свитера, а на её шее висит одна из тех пластиковых масок для кислорода. Она старше мамы, но не совсем старше. Ей под пятьдесят? Может, даже шестьдесят? Её волосы по большей части седые с несколькими локонами тёмно-коричневого, но что сильно в ней выделяется — это её глаза: перед обоими зрачками туманная белая пелена. Кейт усаживается перед ней на колени, и из того, как женщина не совсем смотрит на неё, пока они мягко переговариваются, безопасно предположить, что она либо слепа, либо близка к этому. Рядом с диваном, сидя в инвалидном кресле и любопытно смотря на нас с Бауэрсом, располагается мужчина, которому под восемьдесят. У него нет одного уха, обоих ног по колено, и судя по бейсболке, на которой написано «КМП США, 1 див», нетрудно догадаться, почему. — Тейлор, это Джиллиан, — говорит Кейт, указывая на женщину, которая смотрит более-менее в мою сторону и слабо машет мне. Думаю, всё же немного видеть она может. — а это Дуглас. Дуглас, Джиллиан, это Тейлор, и… эм… вы предпочитаете Фрэнк или Бауэрс? — И так, и так можно, — пожимает плечами Бауэрс. Какого чёрта? Когда Кейт сказала, что было ещё двое пациентов, оставшихся позади, я подумала, что она имела в виду людей в коме, или в гипсе на всё тело. Я имею в виду, я могу понять, почему маму не приняли в машину отсюда, и я определённо могу понять, почему никто не горел желанием иметь дело с Бауэрсом, но Джиллиан и Дуглас выглядят так, будто могли бы уехать в любой момент. Что эти двое здесь всё ещё делают? — Джиллиан продолжала пропускать пациентов вперёд себя, — объясняет Кейт, будто прочитала мои мысли. Думаю, покер фейс у меня плохой. — Показалось, что это по-христиански, — пожимает плечами Джиллиан. — жертва собственной доброты, полагаю. — Моя дочь собиралась забрать меня утром, — Дуглас указывает на дальний диван. — я тут дремал, когда мисс Марш нашла меня. — Погодите… вы уснули, и они просто оставили вас здесь? — Похоже на то. Это невероятно. Кто мог так поступить? Если я когда-нибудь вновь увижу этих медсестёр, я выбью из них всё дерьмо. — Это полный пиздец. — Не спорю, — фыркает Дуглас. — так, мисс Марш, вы нашли кого-нибудь ещё, или только этих двоих? — Мама Тейлор тоже здесь, — она смотрит на меня. — ей сделали операцию на спину, не так ли? — Да, — я бросаю взгляд за плечо. — она всё ещё в своей палате. — Полагаю, тогда там нам и нужно быть, — кивает Дуглас, снимая своё инвалидное кресло с тормозов. — ведите, юная леди.

***

Я задерживаюсь, когда мы подходим к маминой палате, позволяя остальным пройти вперёд меня. Бауэрс идёт в конце, и я тяну руку, чтобы взять его за рукав до того, как он войдёт. — Эй. Погоди секунду. — Что? — Могу я… я хотела тебя кое о чём попросить. Я имею в виду, я хотела попросить, чтобы ты кое-что сделал для меня, — я отвожу взгляд, почёсывая затылок. Поверить не могу, что волнуюсь за то, что оскорблю наркодилера. — дело в том, что там моя мама, и я… эм… — Расслабься, малая, — прерывает он. — я тебя не знаю. Никогда раньше тебя не видел. Я слегка расслабляюсь. — Спасибо. Последовав за ним в палату, я замечаю две вещи. Первая — то, что Помпиду уже запрыгнул на кровать к маме и пропихнул свою голову ей под руку, а вторая — то, насколько бледной она выглядит. Она держит храброе выражение лица, вежливо представляясь Дугласу и Джиллиан, но я более чем уверена, что она чувствует себя не так хорошо, как хочет, чтобы все думали. — Эй, мам, — подойдя к её кровати, я делаю голос тише. — как ты? — Я в порядке, милая, — она слегка поворачивается ко мне и дёргается. — мне… мне просто нужна минутка. Я никогда не видела, чтобы мама выглядела так зыбко; это слегка пугает. Склонившись к ней, я бормочу: — Серьёзно, ты в норме? — Со мной всё будет хорошо, — настаивает она. — мне просто нужно чуть-чуть времени. Даже я могу сказать, что херня это всё, но не похоже, что я могу что-нибудь сделать, чтобы это изменить. Так что, если она говорит, что ей нужна минутка — я дам ей минутку. — Ну, как насчёт того, чтобы я, знаешь, подержу форт? Я имею в виду, пока ты собираешься с мыслями? Она в облегчении слегка сжимает мою руку. — Это было бы чудесно, Тейлор. Спасибо тебе. Ладно, ничего особенного. Мне просто нужно удерживать других, чтобы они не сделали ничего дурного, пока мама не сможет что-нибудь придумать. Подойдя к месту, где остальные разговаривали, я пытаюсь понять, как мне это сделать. — Мы могли бы просто закрыться здесь, — предлагает Бауэрс. — найти крепкую комнату в центре здания? Или в подвале? Чёрт, они уже строят планы. Ну, хоть посмотрю, к чему это приведёт. — Ни в коем случае, — Джиллиан качает головой. — ты сказал, что в предупреждении говорилось об F5. Перед таким штормом не устоит ничего. Он сможет сорвать дом прямо с фундамента. Ладно, это звучит довольно пугающе. — Да ладно, — фыркает Бауэрс. — он не может быть настолько плох. — Нет. Это хуже, — говорит Дуглас. — я вырос в Канзасе, сынок. Прямо посреди Аллеи Торнадо. Я видел F5, когда был ребёнком. Я не совру, если скажу, что эти штуки как ярость самого Господа. …какого хуя?! — Поверь мне, когда я говорю, — продолжает Дуглас. — что, если одно из таких обрушится на Аркадию Бэй, оно сотрёт нас с лица земли. Ладно, нахер весь этот шум. Нет ни единого, чёрт возьми, шанса, что я позволю маме умереть здесь из-за какого-то грёбаного кошмарного супер-шторма. — Так в общих чертах, — встреваю я, достаточно громко, чтобы привлечь внимание всех. — если мы останемся здесь, то нам конец? — Если шторм также плох, как о нём говорят? — Джиллиан кивает. — определённо. Ну, тут и думать нечего. — Так, как я понимаю, если никто не придёт нас забрать, нам просто нужно самим найти способ перебраться в безопасное место. — Да? — всхрапывает Бауэрс. — и чего ты ожидаешь от на… — У тебя есть идеи получше?! — срываюсь я, чем сама себя удивляю. — Слушай, я просто гово… Всё, что я делаю — это шаг вперёд. Не то, чтобы я собиралась замахиваться на него или ещё что, я не настолько безбашенная или глупая. Я просто хотела слегка ворваться в его пространство. Но как только я это делаю, он отступает и поднимает руки. — Господь Всемогущий! Угомонись, а? Какого чёрта? Только что Фрэнк Бауэрс, знаменитый наркоделец Аркадии Бэй, отскочил от девочки-подростка, будто подумал, что я собралась его бить? Я переглядываюсь с Кейт; свиду она тоже слегка удивлена. — Ладно. Неважно, — я замолкаю, размышляя. — так. Очевидно, что на ногах мы никуда не доберёмся. У меня есть машина, но все мы в неё точно не влезем, — утверждение года, учитывая, что в моей маленькой двухдверной едва ли есть заднее сидение. — а твой дом на колёсах не здесь, верно? — Даже если бы был, он бы нам ничем не помог, — бормочет Фрэнк. — половина двигателя вгрызлась в ствол дерева. — Так, у кого-нибудь ещё есть идеи? — У меня, возможно, есть одна, — говорит Дуглас, почёсывая подбородок. — у медицинского центра есть трансферный автобус, который они используют, чтобы везти людей в Тилламук. Он, вероятно, припаркован позади больницы. Так что, если эти трусливые ублюдки его не забрали, у нас есть он. Трасферный автобус. Ладно. С этим работать можно. — Насколько он большой? — Нас всех вместит, — он хлопает по подлокотнику своего кресла. — и в нём есть подъёмник. Бауэрс фыркает, медленно кивая. — Сомневаюсь, что ты знаешь, где лежат ключи. Я прав? — Если где и лежат, то, наверное, на посту медсестёр. — Нам только нужен тот, кто сможет его повезти, — я снова поворачиваюсь к Бауэрсу. — ты сможешь? — О нет, — он качает головой, слегка кривя лицо в процессе, и указывает на свою повязку. — плохая идея. Даже если моя голова на месте, в такую ночь ты бы захотела водителя с глубоким восприятием, — потянувшись, он чешет Помпиду между ушей, и хвост пса счастливо бьётся об кровать. — а из этого дурачка дерьмовый водитель. Я смотрю на Кейт, которая качает головой. — Я никогда ничего не водила. У меня даже прав нет. — А мои просрочены, — говорит Дуглас, будто это единственная его проблема. Джиллиан пожимает плечами и беспомощно указывает на свои глаза. И тридцать шесть часов назад мама была посреди операции на спину. Блять. Блять. — Полагаю, тогда поведу я, — говорю я. — Что?! Испугавшись, я оборачиваюсь и вижу маму, смотрящую на меня так, будто я спятила. И, честно говоря, я понимаю, что она чувствует. У меня ощущение, будто я сейчас должна сходить с ума. Я должна дрожать и снова задыхаться, сжавшись на полу и кусая ногти, пока они не начнут кровоточить, потому что я собираюсь везти трансферный автобус с брошенными пациентами больницы посреди грёбаного торнадо. — Милая, я не знаю, что… — Я — единственный вариант, который у нас есть, — прерываю я, сжимая покрепче свои нервы. Она не может с этим спорить, она и не пытается. — Ты когда-нибудь водила что-то настолько большое? — спрашивает Джиллиан. — Это имеет смысл? — Полагаю, нет, — признаёт она. — Не должно быть сложно, — говорит Бауэрс. — просто веди полегче на поворотах и не позволяй ветру снести тебя с дороги. — Оу, и это всё? — Более-менее, — ухмыляется он. — пойдём посмотрим, сможем ли найти ключи. Что, как оказывается, много времени не занимает. Последовав предположению Дугласа насчёт проверки поста медсестёр, я сразу замечаю серую металлическую ключницу, прикрученную к стене позади неё. К несчастью, она заперта, а ключ от неё просто так валяться не будет. Я мимолётно обдумываю попытку обыскать дюжины шкафчиков, тумбочек и полок за столом, затем мой взгляд цепляет идея куда лучше. — Знаешь, я мог бы попытаться взломать этот замок, — говорит Бауэрс, осматривая ключницу. — нужна только пара скрепок или чт… — Или, — прерываю я, снимая ближайший огнетушитель с крючка на стене. — я могу просто бить её, пока не сломается. — Чёрт, это тоже сработает, — смеётся он, делая несколько шагов назад. — фас, убийца. Так я и делаю, и оказывается, что ключница из хозяйственного магазина не имеет защиты от отчаявшейся восемнадцатилетней девушки с огнетушителем и кучей неуместной тревожности. Уходит лишь пара крепких ударов на то, чтобы сбить ключницу со стены, затем ещё один, чтобы сломать дешёвый замок. Внутри куча связок ключей, но у меня есть довольно хорошее предчувствие насчёт той, на которой висит брелок с надписью «трансферный автобус». — Шикарно, — говорю я, бросая их себе в карман. Если всё остальное также просто, то я вывезу маму в безопасность в мгновение ока. — давай, Бауэрс. Пойдём. — Ладно, я ид… воу… — слегка пошатнувшись, он останавливается, чтобы облокотиться о стену. Его видимый глаз закрывается, он прижимает руку к голове. — сукин… — Что такое? — Голова болит, — бормочет он, выглядя бледно. — пиздецки сильно. Я колеблюсь, затем вытягиваю руку, чтобы обхватить его за предплечье. — Выглядишь ты не очень. Тебе бы, наверное, присесть. Он слегка сопротивляется, после чего позволяет мне подвести его к стулу. — Да. Дай мне секунду. — Я так не думаю, — это именно то, что я получаю за то, что думаю, что всё идёт неплохо. — у тебя, вероятно, сотрясение или что-то такое. Просто оставайся здесь, и… я не знаю… не вырубайся. Я сама привезу автобус. — Я могла бы пойти с тобой. Я оборачиваюсь и обнаруживаю стоящую в дверях Кейт (клянусь, повесили бы на неё колокольчик какой-нибудь) с неуверенной улыбкой, потому что конечно же она бы добровольно вызвалась. Это именно то, что мне сейчас нужно — больше времени наедине с Кейт Марш. Пару дней назад я была в своей комнате в общежитии, накидываясь и пытаясь забыть, что она существует, а теперь она хочет, чтобы мы вместе пошли через заброшенную больницу. Мне в голову не приходит ничего менее привлекательного… кроме мысли о том, чтобы идти одной. Но давайте посмотрим правде в глаза: других вариантов у меня нет. — Конечно, — я слышу свои же слова. — почему нет? — Хорошо, — кивает она. — только дай мне минутку. Я сейчас вернусь.