Recursion

Девятое октября, 2013 Аркадия Бэй, Орегон — …обратно к своей хлорированной футболке и простых джинсам. Я не могу не улыбнуться на игриво-возмущённое выражение лица Макс. Оно выглядит также, как то, что она корчила, когда мы были детьми, и на секунду меня как будто отбросило на пять лет назад, на одну из наших бесчисленных ночёвок. — Иди ты! — смеётся она. — мне нравятся мои футболка с джинсами. Пусть я бы ни за что не призналась в этом вслух, весь образ Макс хорошо ей подходит. Каким-то образом она умудряется делать образ «тихоня-хипстер» до жути милым. Хотя после нашего небольшого приключения прошлой ночью, я слегка озабочена тем, что под ним скрыто. Я кряхчу и напоминаю себе, не впервые за последнюю пару дней, что я оставила эту специфичную детскую влюблённость в прошлом. Я не собираюсь вновь влюбляться в Макс, просто потому что мы посреди ночи полезли купаться в Блэквеллский бассейн. Кого волнует, что с понедельника она спасла мою жизнь как минимум три раза? Или что она взяла на себя вину за косяк перед чмотчимом, менее чем через час после того, как я её почти сбила? Или что она взяла и наставила пистолет на Фрэнка Бауэрса и пригрозила прикончить его, просто чтобы защитить меня? Или что она сделала самодельную бомбу, как грёбаная безбашенная девчонка, чтобы вломиться в кабинет Уэллса, будто это ничего такого особенного? Или что требуется очень много самообладания, чтобы не представлять, как она выглядит голышом? …у меня могут быть проблемы. — Было бы круто примерить одежду Рэйчел, — говорит Макс, несведущая о том, что я пялюсь на неё, пока она роется в моём шкафу как старая добрая ищейка, которой и является. — просто чтобы посмотреть, налезут ли они. Это шикарная идея. Уверена, одев Макс в одежду своей пропавшей бывшей девушки, я не затрону запутанный клубок из своих эмоций, с которым я вообще не готова сейчас разбираться. Если подумать, может, лучшим вариантом будет просто постирать обычную одежду Макс. Я знаю, мама будет не против, и у нас, наверное, есть куча времени до того, как Эль Чмотчимо вернётся домой. Я было собираюсь предложить это, когда Макс вытаскивает из шкафа тёмно-зелёную фланелевую рубашку из шкафа, держит её напротив себя, затем вешает её обратно. Я не могу не представить, как она бы выглядела на её нежных формах, что немедленно приводит к воспоминанию того, как эти формы выглядят без рубашки. Я не чувствовала такого разочарования с последнего раза, когда Рэйчел провела всю ночь у меня. Это было за пару недель до того, как она пропала, и месяцы после того, как мы вернулись к «простой дружбе», к чему она приспособилась куда быстрее, чем я. Хуй знает, я тоже всеми силами старалась привыкнуть, потому что я определённо хотела не терять её из своей жизни. Но Рэйчел всегда была природной любительницей флирта, а иметь под боком красивую девушку, игриво флиртующую с тобой весь вечер, когда ты знаешь, что дальше этого не пойдёт — это довольно жёстко. Делить одну кровать с красивой девушкой, когда ты знаешь, что дальше не зайдёт — ещё хуже. И делать это, пока твой мозг отказывается переставать напоминать тебе о том, как она выглядит без одежды? Это попросту жестокая и необычная пытка. Блять. У меня определённо проблемы. Новый план: Одеть Макс, прямо сейчас. — Прекрати сомневаться в себе, Макс! — я беру её за руки и игриво встряхиваю. Её кожа под моими ладонями мягкая и тёплая, и я немедленно её отпускаю. — надень этот наряд, и позволь своей внутренней панк-диве вырваться наружу! Ты можешь позволить себе рискнуть! Где и когда захочешь. Она всё ещё выглядит слегка неуверенной, и я решаю, что ей нужен толчок. Просто слегка пихнуть её, чтобы стряхнуть эту фирменную стеснительность Макс Колфилд и заставить её захотеть надеть чёртову одежду и пойти вниз, пока я не натворила чего глупого. — Например… спорю, что ты меня не поцелуешь! О, смотрите-ка. Я сделала что-то глупое. — Что? Она выглядит ошеломлённой моим предложением. От внезапного румянца на её щеках моё сердце слегка нервно трепещет, и я про себя признаю, что это, наверное, был куда больший толчок, чем ей был нужен. Кстати, отступать я не собираюсь. Мне плевать, прошло ли пять лет, или пятьдесят. Если я что о Макс и знаю, так это то, что она трусиха, когда дело доходит до такого. — Дважды спорю, — давлю я, подходя чуть ближе и не позволяя ей разорвать зрительного контакта. — целуй меня. Я знаю, как именно работает её мозг. Я гарантирую, что через пару секунд она начнёт заикаться. Затем опустит взгляд в пол, издаст этот короткий раздражённый звук, посмотрит на меня как злой котёнок, и выдаст какую-нибудь отстойную отмазку, насчёт которой я буду её дразнить. Мы обе посмеёмся, закончим переодеваться, а потом спустимся вниз за завтраком. Максин Колфилд. Предсказуема как прилив. Я на сто процентов уверена, что она будет той, кто отступит, от чего, наверное, я так и пугаюсь, когда она поднимается на мысочки и быстро прижимается своими губами к моим. Отстранившись от неё и отойдя на шаг, мой мозг начинает кричать, между строками проскакивает что-то вроде «Срань, блять, Господня, она правда сделала это! Она поцеловала меня! Макс только что поцеловала меня, будто это не безумие, и это было великолепно, и я всё порчу!» К счастью, снаружи я умудряюсь отговориться заикающимся: — Ч-чёрт… ты крута, Макс. Пытаясь игнорировать долбящееся сердце и надеясь, что я не выгляжу настолько взволнованно, насколько я себя чувствую, я отворачиваюсь, чтобы взять свой телефон, и падаю на кровать. Подняв взгляд, я улыбаюсь ей своей отлаженной ухмылкой а-ля «Хлое плевать». — Теперь я могу написать Уоррену и сказать, что у него нет шансов. Только если ему не нравятся лесбиянки. Думаю, это довольно хорошее восстановление, потому что она мягко усмехается и закатывает глаза. Я не знаю, как это может быть одновременно так раздражающе и так привлекательно. — Ты такая… воу… — она слегка шатается на ногах. И я не уверена, подводит ли меня зрение, но клянусь, я вижу, как она слегка… мелькает. Как когда видео пропускает кадр, и пусть ты этого даже не видел, твой мозг всё равно говорит тебе, что только что произошло что-то странное. — Ты в порядке, Максимус? У тебя там из-за меня предохранители не сгорели? — дразню я, потому что подколы Макс — это безопасная и знакомая территория. Я имею в виду, за исключением того раза полминуты назад, когда я додразнилась и случайно-намеренно подначила её поцеловать меня. — оу, я тебя довела до обморока с одного поцелуя? — Нет, — бормочет она. — просто голова закружилась. — Ты уверена? Она слегка рвано кивает. Я пытаюсь рассмеяться, но в груди трепещет что-то нервное. — Слушай, если всё дело в споре, то прости. Я просто шутила, понимаешь? — Нет, не в этом… я… эм… — теперь она выглядит слегка шатко. Даже несмотря на то, что её взгляд устремлён на меня, она как будто смотрит сквозь меня. Она начинает быстро моргать, потеет, а выдохи быстрые и короткие. Будь это кто-то другой, а не Макс «здоровый образ жизни» Колфилд, я бы сказала, что она выглядит так, будто у неё начался бэд трип. Но я хотя бы знаю, как иметь дело с бэд трипом. Я просто притворюсь, что это он. Это будет прямо как тогда, когда Рэйчел приняла ту идиотскую кислоту. Если я смогла уговорить Рэйчел Эмбер слезть с дерева, пока её накрывало, я смогу справиться и с этим. — Ладно, Макс, — поднявшись, я медленно беру обе её руки в свои и мягко тяну их; она слегка неохотно, но всё же начинает следовать за мной к кровати. — мы тебя сейчас положим, ладно? Потом мы сделаем несколько хороших глубоких вдохов. — Думаю, происходит что-то странное, — шепчет она. — я… я чувствую себя по-другому. — Я знаю, но с тобой всё будет в порядке. Просто иди за мной. — Я… погоди, постой, — вытянув свою правую руку из моей, она недоумённо смотрит на неё и медленно сжимает пальцы. — это моя рука? Я… я не думаю, что это моя рука. Я отчаянно сдерживаю желание слететь с катушек. Я видела кучу накуренных людей, которые выкидывали такую фигню с «руки странные», но они никогда не сомневались в том, принадлежала ли их рука им. Они также никогда не звучали испуганными. — это точно твоя рука, Макс. Обещаю. — Нет, — она качает головой. — нет, это не моя рука. Это чья-то другая рука. Я вновь беру её ладонь и держу её между нами. — Чувствуешь это? Я держу её, видишь? Она смотрит на неё, затем на меня. — Я… не думаю, что ты держишь. Ладно, это, наверное, нехорошо. Опустив наши сцепленные руки, я слегка склоняюсь вперёд, чтобы заглянуть ей в глаза. — Эй, ты доверяешь мне, верно? Ты знаешь, что я бы не стала лгать о чём-то важном? Она моргает, после чего неуверенно кивает. — Тогда мне нужно, чтобы ты поверила мне, когда я говорю, что это определённо твоя рука, даже если ты не можешь её чувствовать, ладно? — Но я могу чувствовать её, — теперь она звучит весьма напуганной. — она просто не мо… Её голос обрывается посреди слова, будто кто-то нажал кнопку паузы, и вдруг она пялится на меня так, будто я возникла из ниоткуда. Её паническое дыхание замедляется, и ошеломлённое выражение её лица меняется на что-то больше похожее на трепет. — …Макс? Ты ещё здесь? — я вновь мягко тяну её за руки к кровати, но я как будто пытаюсь тянуть статую. Она не отвечает, и мне начинает казаться, что сейчас самое время слететь с катушек. Затем она моргает, поднимает руку, чтобы обхватить мою щёку и улыбается так ярко, что вся комната будто посветлела. Это абсолютно поразительно, и в её глазах такая нескрываемая радость, что мой бедный мозг, ещё не принявший свою дозу «лечения» с утра, не знает, что с этим делать. — Я сделала это, — шепчет она, почти слишком мягко, чтобы расслышать. — ты жива. — Я жива? — нервно смеюсь я, беспокоясь, что Макс могла только что сойти с ума. — я имею в виду, да. Последний раз, когда я проверяла, я была жива. — Хлоя, — то, как она выдыхает моё имя, посылает мурашки по коже. Она выглядит так, будто сейчас заплачет, но всё равно так ярко улыбается. У меня смешанные мысли на этот счёт, а тепло её ладони у моей щеки усложняет задачу в них разобраться. — о боже, я так сильно скучала по тебе. — Д-да? — я не знаю, почему от этих слов во рту пересохло. Я знаю, что она скучала по мне. Я тоже скучала по ней. Прошло долгих пять лет, но мы об этом уже говорили. — Так, так сильно. Я даже словами выразить не могу. — Ну, это не совсем… новости… — тяну я, когда осознаю, что она куда ближе, чем была секунду назад. Так близко, что мы в одном глубоком вдохе друг от друга. — эм… Макс? Ч-что ты делаешь? — Показываю тебе, — шепчет она, сжимая мою футболку в своих руках, притягивая меня к себе и прижимаясь губами к моим. Когда бы я себе ни позволяла мечтать о поцелуе с Макс (что всё равно происходит куда чаще, чем я могу признать), я всегда думала, что она начнёт мягко, даже слегка робко. Что мне придётся медленно вытягивать её из своей раковины. Нежно раздувать пламя внутри неё, распаляя его до яркого, горячего и страстного. Я никогда не представляла, что именно я неуверенно упокою руки на её тонкой талии, что в животе разгорится жар, а сердце будет бешено долбиться в груди. Или что она будет той, кто обернёт руку вокруг моей шеи, зароется пальцами в волосы, пока другая её рука тесно притягивает меня к себе. Мягкий гортанный стон поднимается откуда-то из горла, когда кончики её пальцев легко, как пёрышки, проводят линии прямо над поясом моих шортов. Весь мой мир сжимается, оставляя лишь её: мягкие губы, двигающиеся напротив моих, жар её тела сквозь тонкую ткань одежды, то, как её как её касания оставляют места прикосновений покалывать, и даже лёгкий запах хлорки, который всё ещё не отстал от её кожи. Но когда я начинаю думать о том, что могу навсегда утонуть в этом тёплом тумане, Макс жёстко вырывается из моих рук и отходит назад со сдавленным криком, сжимая голову, будто она в любой момент готова взлететь. Наши взгляды пересекаются на долю секунды, и выражение полного ужаса на её лице тут же меня остужает. Затем её колени подгибаются, и она валится на землю. Через мгновение я уже рядом с ней, поднимая Макс обратно в руки, пока она скулит и сжимает мою футболку. Маленькая струйка крови течёт из её носа, стремительно превращаясь в равномерное течение. Она пытается говорить, но всё, о чём я могу думать — это то, как кровь заливает ей зубы, пока её губы беззвучно шевелятся. Надеясь остановить кровотечение, я вытаскиваю кучу салфеток из старого пакета из-под фастфуда и прижимаю их к её лицу. Практически в тот же момент кровь начинает сочиться и из её глаз, смешиваясь со слезами, пока те катятся по её щекам. — Ох, блять! Ох, срань Господня! Макс! Макс! С негромким кряхтением, глаза Макс закатываются, и она начинает неистово трястись. Я пытаюсь держать её, но я не могу одновременно прижимать салфетки к её лицу и крепко держать её. Она вырывается из моих рук несколько секунд спустя, её голова ударяется об пол с тихим стуком, оставляя кровавый полуотпечаток её лица на моём дешёвом синем ковре. Комната, вдруг, будто кренится в сторону, и на секунду мне кажется, что меня сейчас вырвет. Всё чувствуется странно. Всё чувствуется неправильно. Будто моё сердце бьётся слишком быстро, а воздух слишком густ, чтобы дышать. Дело в адреналине или ещё в чём. Дело должно быть в нём. Комната как будто застряла на быстрой перемотке. Американский флаг над моим окном дёргается вперёд и назад. Частички пыли, которые парили в лучах солнца, выглядят так, будто их поймало в ураган. Макс слепо бросается вперёд, и её рука ударяет пустую банку из-под газировки, и пусть я клянусь, что она летит через комнату со скоростью пули, она ударяется об стену с лёгким стуком. Затем, как только эта мысль мелькает у меня в голове, припадок Макс прекращается, её глаза закрываются, и всё тело перестаёт шевелиться. — О, нет, — ледяная паника начинает укореняться внутри меня. Я сильно трясу её, надеясь, что её глаза хотя бы откроются, и что она будет в порядке. — проснись! Пожалуйста, проснись! — Хлоя? Макс? — я слышу голос мамы, и полсекунды спустя она заходит в комнату. — почему вы так долг… о, Господи! Хлоя, что произошло?! Испугавшись, я оборачиваюсь так быстро, что падаю прямо на задницу. — Я… я не знаю! Она просто упала и начала трястись! Я не знала, что делать! Глаза мамы открываются до ужаса широко, пока она смотрит на всю картину перед собой, и при любых других обстоятельствах я бы подумала, что она выглядит забавно. Она не отвечает мне, поворачиваясь к открытой двери. — Дэвид! Дэвид, поднимись сюда! Что? Когда чмотчим вернулся домой? — Джойс?! — звучит полдюжины стуков, он делает по два шага за раз. Он появляется из-за угла секундой позже, всё ещё одетый в униформу охранника Блэквелла. — что такое?! Хлоя в поря… вот дерьмо! — Д-Дэвид, я… — я заикаюсь как идиотка, до сих пор крепко держа неподвижную руку Макс и поднимая взгляд на него. — я не знаю… я не могу… — Всё нормально, — спокойно говорит он, присаживаясь на колени перед Макс и мягко отталкивая меня в сторону; я даже не пытаюсь сопротивляться. Прижав два пальца к её шее, он склоняется, чтобы прислушаться к её дыханию. Я наблюдаю за тем, как он хмурит брови, молча считая пульс Макс. Прошло немало времени с тех пор, как я проходила курс первой помощи в школе, но есть у меня ощущение, что пульс становится слишком высоким. Ещё несколько секунд спустя он поднимает глаза на маму. — Джойс, принеси аптечку с кухни, — он поворачивается ко мне. — Хлоя, звони 911. — Но… — Сейчас же, Хлоя! В любой другой день я бы из принципа огрызнулась в ответ, но не сегодня. Нервно кивнув, я хватаю телефон с кровати и заставляю свои руки не трястись. Стерев наполовину законченное сообщение для как-там-его-имя, я набираю номер экстренной помощи и прижимаю телефон к уху. Когда я уже было хочу закричать, кто-то поднимает трубку. — 911, что у вас произошл… Я даже не даю ей закончить. — Моя подруга ранена, или больна, или… или что-то, и нам нужно, чтобы вы прямо, блять, сейчас прислали машину скорой помощи! — Хорошо, мисс. Вы можете рассказать, что произошло? — Я… она была в норме, и мы говорили, а потом она… у неё закружилась голова. Потом она просто начала падать на пол и начала трястись и… и она… она… Голос диспетчера спокойный и размеренный. — Мэм, мне нужно, чтобы вы дали мне адрес, чтобы я могла направить вам машину. — Это… эм… — странным отстранённым образом, мне слегка стыдно за то, что я не могу сразу же припомнить свой собственный адрес. — это Авеню Кедра, 44 дом. В Аркадии Бэй. — Поняла. Машина скорой помощи уже в пути. Вы звоните с домашнего телефона? — Я что? — вопрос слегка застаёт меня врасплох. Каким, блять, образом знание того, с какого номера я звоню, поможет Макс? — какая разница? — Мэм, мне нужно знать, как связаться с вами, если звонок оборвётся. — Если ебучий звонок оборвётся, тогда скажите им, чтобы они, мать их, двигались быстрее! — я знаю, что не должна кричать, но мне страшно, и кровь на лице Макс делает её слишком бледной. Макс, которая целовала меня несколько минут назад, теперь лежит на полу, и я серьёзно не знаю, что сейчас происходит. Я лишь наполовину обращаю внимание на то, что женщина на том конце провода продолжает говорить, когда мама врывается обратно с аптечкой в руке. Разорвав маленький красный пакет, она смотрит на Дэвида в ожидании указаний. — Бери марлевые тампоны и держи их у неё под носом, — говорит он, его голос также равномерен, как голос оператора 911. — это должно остановить кровотечение. Постарайся не закрывать ей рот. Поняла? Мама слабо кивает, прижимая марлю к лицу Макс, и она тут же начинает пропитываться кровью. Я так занята наблюдением за тем, как ткань становится бордовой, что не осознаю, что ослабила хватку на телефоне, пока не слышу, как он с тихим стуком падает на ковёр. Звук привлекает внимание Дэвида. Бросив взгляд за плечо, он поднимает глаза на меня, после чего хватает телефон с пола и включает громкую связь. — Алло? — Это диспетчер 911, — отвечает оператор, — с кем я говорю? — Дэвид Мэдсен. Вы только что разговаривали с моей падчерицей. Думаю, у её подруги что-то вроде приступа. Я слышу, как на другом конце трубки женщина стучит по клавиатуре. — Припадок всё ещё продолжается? — Нет, но её дыхание быстрое и рваное, а пульс высокий: я насчитал сто семьдесят. — Она в сознании или может отвечать? — Нет, думаю, она без сознания. Подождите, — он сильно потирает костяшками о грудную клетку Макс, она не двигается и не издаёт ни звука. Затем он вытаскивает связку ключей из кармана, склоняется вбок и проводит кончиком одного из ключей по изгибу её стопы, пальцы Макс дёргаются, и он испускает облегчённый выдох. — она не отреагировала на трение в области грудины, но рефлекс на ноге в норме. — Хорошо, — она звучит облегчённой и слегка удивлённой. Мне это чувство знакомо. — это хорошо. У неё есть какие-либо повреждения? Может рана на голове? — Ничего видимого, но у неё идёт кровь из носа и глаз. — Из ушей идёт кровь? — я пытаюсь не психануть с внезапных тревожных ноток в голосе диспетчера. — Нет. — У неё ранее были припадки или приступы эпилепсии? Он поворачивается и смотрит на меня с тем же вопросом во взгляде. Я качаю головой. — Н-нет. Я не думаю… нет. Он оборачивается к маме, и она тоже качает головой. — Нет, не было, — она колеблется, после чего добавляет. — по крайней мере, её родители никогда о таком не упоминали. — У тебя есть их номер телефона? — у Дэвида на лице знакомое выражение. Это то же бесящее «я здесь главный» выражение лица, которое я видела тысячи раз, и обычно его достаточно для того, чтобы вывести меня из себя, но сейчас оно слегка успокаивающее. По крайней мере кто-то в комнате знает, что нужно делать. Мама кивает, и он дёргает головой в сторону двери. — пойди позвони им. Просто чтобы убедиться. — Х-хорошо. Когда она вновь выбегает из комнаты, оператор спрашивает: — На ней надет жетон с медицинскими данными? Браслет, или, может, ожерелье? Дэвид быстро осматривает запястья Макс. — Нет, ничего. — Ладно, — она колеблется, почти незаметно. — вы не знаете, принимала ли она что-нибудь? Наркотики, или, может, лекарства, которые не предназначены ей? — Я… погодите, — он вновь поворачивается ко мне. — она принимала? — Ч-что? — я слегка в недоумении. Мы говорим о Макс, чтоб вас. Она всегда следует правилу «максимум восемь таблеток раз в двадцать четыре часа», которое пишут на банках с аспирином. — Наркотики, Хлоя. Макс принимала их? — Нет! Нет, не принимала! — Ты уверена? — Конечно уверена! Я удивлена, что его взгляд смягчился. Приложив ладонь к телефону, он бросает взгляд на открытую дверь и делает голос тише. — Тебе нужно быть со мной честной, Хлоя. Если она что-то приняла, ложь об этом ей не поможет. Обещаю, проблем не будет. — Она не… я не… — я отвожу взгляд, мои руки с тревоги сжимают ткань футболки. — я не думаю, что она принимала, и не думаю, что она когда-либо приняла бы… н-но, я не уверена. — Спасибо, Хлоя. Я верю тебе, — он убирает руку с телефона. — мы не думаем, что она что-либо принимала, но это не исключено. — Я понимаю. Я проинформирую парамедиков на всякий случай. Они смогут добраться до вас самостоятельно, или кому-то нужно их встретить? — Входная дверь открыта. Моя жена встретит их там. Мы на втором этаже, первая дверь направо. — Спасибо, сэр. Скорая помощь в нескольких минутах от вас. — Хорошо, — он поднимает взгляд на меня и кивает. — мы будем ждать.