Lights Down Low (time to get naughty)

Настоятельно рекомендую включить «Bei Maejor — Lights Down Low» или «MONTERO х Lil Nas — Call me by Your Name» — ссылки в шапке.

***

Детка хочет, чтобы ее притянули за волосы,

Взяли сзади, будто животное в течке

Малышка хочет чтобы это было жестко,

Она хочет кричать как можно громче

Тэхён приваливается спиной к деревянному полотну с гулким выдохом, наконец-то имея возможность закрыть за собой дверь изнутри и вырвать кусочек такого необходимого личного пространства. Он безвольным кулем сползает прямо на пол и, почувствовав под собой опору, запускает пятерню в непослушные, все еще влажные у корней после выступления, волосы и приводит их в еще больший беспорядок, заканчивая тем, что трет глаза обеими руками. Он честно старается привести себя в более менее приемлемое состояние. Но как же это чертовски тяжело сделать, когда перед ним так и продолжают мелькать жаркие до одури, полыхающие под веками образы. Тэхён сипло хрипит, неосознанно сжимая бедра в районе паха плотнее. Черт, как же сильно он сейчас нуждается. Как же, черт возьми, сильно. Пока все остальные выкладывались на полную катушку, он был занят тем, что изо всех сил старался удержать собственное лицо и кровь, разом хлынувшую сильно ниже, чем следовало бы на сцене, но, видит Бог, он ведь не железный. Хриплое дыхание сушит губы, и Ким влажно облизывает их, вспоминая, как ему захотелось немедленно упасть на колени, прямо там, где он и стоял, когда на сцену вышел Чон, мать его, Чонгук. Само собой, даже вся фанбаза знает о его тату. И явно уже подозревают, что и металлическая штанга в брови явно не бутафорский камушек или накладка. Тэхён, равно как и остальные ребята, естественно, был в курсе развлечений младшего и того, что он вытворил со своим телом в очередной раз. Это не было сюрпризом, отнюдь. Тэхён вспоминает, каким довольным выглядел младший, раскачиваясь на кровати и соловьем заливаясь о блестящем аксессуаре в брови, пока его вышеупомянутая была профилактически заклеена пластырем. Но, черт. Мелкий сделал его только сравнительно недавно. И Тэхён еще ни разу до сегодняшнего выступления не наблюдал «полный комплект», не прикрытый пластырем. Бутафория не в счет, она выглядела… скорее забавно. Подобно переводному тату. Такое себе баловство. Но итоговый образ «баловством» язык назвать не поворачивался.

.порочный, бесстыдный, горячий, на тонкой грани перебора.

Ким вспоминает дерзко прищуренный взгляд, сильные, увитые взбухшими венами и чернильными рисунками руки, зачесывающие влажную челку назад, и открывшийся вид на этот чертов пирсинг. Тэхён закусывает губу, сжимая веки до поплывших белых кругов. Он чувствует, как его сердце колотится где-то в горле от одних только образов, плывущих по сетчатке яркими багряными всполохами. Член болезненно упирается в жесткий шов джинс, и брюнет тихо сипит сквозь сжатые зубы, когда чуткий слух улавливает шаги в коридоре за дверью, и одновременно Ким четко осознает, что от одних только картинок в голове его член начинает позорно течь. Какое же блядство. Нет, у них еще есть расписание на сегодня. Он определенно не собирается сейчас дрочить, пока за дверью остальные мемберы снуют туда-сюда. Тэхён просто не сможет сейчас быть тихим, а выть, как текущая по члену сука от одних только образов, плавящих воспаленный разум, он не собирается, определенно не при всех, нет — звукоизоляция у дверей абсолютно не к черту. Но, Господи, каким же грязным и слабым он себя сейчас чувствует: не сделать совершенно ничего и просто перетерпеть волну жара у него банально не хватает ни выдержки, ни самоконтроля. Пульс мокро стучит в ушах, когда брюнет притягивает ноги ближе к себе, сгибая в коленях, и сжимает бедрами сильнее, начиная легко подаваться пахом кверху. Румянец заливает его скулы, когда чувствительная головка сквозь ткань белья проезжается по шву молнии, когда Тэхён буквально чувствует, как от легкой щекочущей боли из него начинает течь еще сильнее. Уши будто закладывает ватой, он чувствует, как жаром горят его щеки, но просто не может остановится в погоне за удовольствием. Даже позови его сейчас — он просто не услышит ничего, кроме шума крови, набатом стучащей прямо под зажмуренными веками. Ким скулит, прикусывая ребро ладони, и откидывает голову назад, позволяя отросшим прядям влажными кольцами прикрыть его глаза, и, буквально теряясь в этом жаре, тонко хнычет, потому что мало, ему этого сейчас так безбожно, чертовски, невыносимо мало.

Сзади, сбоку, спереди — не важно,

Она хочет этого все время

Так чертовски хороша, что мне это снится

Жалящий ток удовольствия расходится по всему его телу, и Тэхён начинает чуть резче подкидывать бедра вверх, упираясь затылком в дерево, он опускает взгляд на свой пах, где даже сквозь плотную джинсовую ткань уже проступило влажное пятнышко предэякулята. От одного осознания насколько все происходящее заставило его в буквальном смысле потечь, Ким стыдливо жмурит глаза, чувствуя, как горят его скулы. Он тянет пальцы в рот, вылизывая фаланги, оставляя на них длинные прозрачные нити, и тихо скулит, явно представляя вместо своих пальцев чужие, помеченные чернильным клеймом. Как же ему сейчас нужны хотя бы пальцы внутри, он чувствует себя чертовски нуждающейся в члене сукой, господи. Тэхён совершенно теряется в охватившем тело жаре, он чувствует, как его лицо и грудь буквально горят от прилившей крови. Беспорядочные толчки бедер не приносят должной стимуляции, а только сильнее распаляют, и брюнет разочарованно скулит, пуская длинную нить слюны по своим пальцам, пачкая кисть и подбородок.

Он представляет как мог бы сесть перед младшим на колени и жадно вылизывать его, доводя Чона до края снова и снова, играя роль мокрой дырки для чужого возбуждения. Член младшего в такие моменты просто не хотелось выпускать изо рта — вены крупно вздувались, а побагровевшая головка настолько аппетитно сочилась предэякулятом, что, понимаете, у Кима просто не было шансов хоть как-то устоять. Все, чего ему хотелось в такие моменты, так это ощутить, как ему обильно кончают на лицо будто послушной шлюхе, а после наклониться и вылизать чужой член дочиста, ощущая приятную тяжесть на языке. Ведь Тэхён на самом деле такая послушная и хорошая детка для своего папочки, он так чертовски сильно любит его член.

Ким тонет в своих фантазиях настолько глубоко, что совершенно не слышит приближающихся шагов и медленно поскрипывающий механизм дверной ручки. Тэхён ловит яркие всполохи под веками, когда часть его мозга осознает, что опора за спиной медленно пропадает. А в следующую секунду он падает спиной на пол, поплывшим взглядом где-то на грани сознания отмечая изумленное лицо Чонгука, стоящего прямо над ним. Тэхён замирает на какую то секунду, все еще с пальцами во рту, а потом стыдливо жмурится и, горя красными щеками, тихо скулит на одной надрывной ноте. Чон наблюдает все это действо, находясь в состоянии легкого шока и стремительно краснеющих щек. Это было тем, что он меньше всего ожидал увидеть, открывая дверь в их комнату. Удивляясь самому себе, младший шустро приседает, хватая на руки будто находящегося под чем-то брюнета, и залетает со своей ношей в комнату, подальше от теоретического пиздеца в лице старших, который непременно произойдет, если их сейчас застукают в таком состоянии. Бережно опустив все еще издающего эти сдавленные, восхитительно нуждающиеся звуки Кима на кровать, Чон, будто марафонец короткой дистанции, влетает в гостиную и, пролепетав старшим какую-то явную детскую глупость в формате: «Тэ-хёну стало плохо от жары, мы присоединимся к вам на интервью чуть позже, езжайте сами», мчится обратно в комнату с бешено колотящимся, по ощущениям где-то в горле, сердцем. Он с характерным щелчком закрывает дверь, прислоняясь к ней спиной, и переводит взгляд на кровать. Лучше бы он этого не делал. Джинсы Кима в районе паха безбожно намокли, а влажные от слюны пальцы сквозь футболку легко гладили набухшие соски. Младший, гулко сглотнув, отталкивается от двери и подходит вплотную к кровати, присаживаясь на ее край. Тэхён тут же переводит на него лихорадочно-влажный взгляд и тихо хнычет, стоит Чону костяшками пальцев огладить доверчиво льнущую к его руке щеку старшего. — Господи, что же ты творишь, — Гук лихорадочно прикусывает нижнюю губу, когда разморенный старший поворачивает голову и тянется к его костяшкам своим языком. Он замечает крохи осознания в расширенных зрачках хёна, не сдерживается и пальцами давит на чужой высунутый язык, оглаживая влажный жар двумя подушечками. Ким закатывает глаза от удовольствия, высовывая свой чертов язык дальше, и вылизывает чужие пальцы, будто послушный пес. Язык цепляется за горчащий металл колец, и старший тихо стонет, переводя взгляд с потолка к чужим расширенным зрачкам, и слегка прикусывает мягко оглаживающие его пальцы, выпуская их изо рта с тонкой нитью слюны, стекшей ему на подбородок. — А чего ты ожидал, когда появился перед всеми, передо мной, в таком виде? — Ким протяжно, горячо хрипит, его грудная клетка ходит ходуном, а Чон просто не может отвести взгляда от мягких, набухших под футболкой сосков старшего. Черт, он помнит что там скрыто. — Я мечтал прямо там упасть перед тобой на колени. Тэхён сверкает лихорадочно-расфокусированным взглядом и сгребает в кулак футболку младшего, развязным рывком притягивая к своему лицу, чтобы секунду спустя провести широкую влажную полосу по чужому проколу на брови. Из горла Кима вырывается хриплое рычание вперемешку со сдавленным скулежом, он зубами прихватывает металл, посасывая его и вновь широко облизывая, а в голове Чона определенно происходит короткое замыкание. От настолько тонко-собственнического жеста по нервам током бьет, он замирает словно кролик перед удавом, но уже в следующую секунду сипло клокочет, татуированные пальцы обхватывают тонкую шею Тэхёна, а последний, кажется, готов сознание потерять от тихого, лихорадочного восторга. Младший хрипло выдыхает через раз, массируя доверчиво подставленное горло подушечками пальцев, ощущая, как неистово, все громче и громче поет под кожей чужой пульс. Его каждый раз до чертиков вставляет наблюдать то, как Кима под одними его руками начинает буквально трясти. Он при желании может довести старшего до грани обморока, задушенных слез удовольствия — этот необыкновенный солнечный мальчик что телом, что душой, целиком и полностью принадлежит только ему, Чонгуку. И как же безумно сильно младший в нем тонет. Он захлебывается Тэхёном каждый чертов раз: его запахом, эмоциями, слезами, потом — стонами и вдохами. Он хочет все, что связано со старшим, себе без остатка, до последней капли, ни с кем не делясь. А Тэхён… он каждый раз буквально тонет на дне черных омутов, стоит только поймать на себе полный любви и жажды взгляд. Он настолько сильно хочет потеряться, растворится в Чонгуке, буквально предложить всего себя — что эта потребность сравни сумасшествию.

Со стороны такой весь из себя наглый и независимый, самоуверенный — но как же ему, втайне ото всех, хотелось найти себе того, кто действительно сможет взять его под контроль.

Кого-то, с кем он смог бы полностью отпустить себя в кольце сильных рук, а не брать все на себя снова и снова.

Знаете, эта вечная проблема эмоционально сильных людей, когда хоть где-то хочется сбросить с себя эту вечную ответственность и позволить партнеру взять над тобой полный психофизический верх. И что важнее всего — хотеть его отдать от и до.

И Чонгук берет. Берет все, что только старший готов ему отдать, отдавая взамен всего себя. Не убирая руки с Тэхёновой шеи, младший наклоняется ближе и грубо сминает его губы в собственническом поцелуе, опираясь на свободный локоть и вплетая пальцы другой руки в пушистые волосы, слегка натягивая их у корней и буквально выпивая губами тихий всхлип брюнета. Чонгук никогда не сможет им насытиться. Он вылизывает чужой рот каждый раз как в первый, испытывая просто лишающую всякого рассудка жажду. Тэхён отрывается от него спустя минуту, лихорадочно дыша, губы припухли от поцелуя, а младший, убрав руку с его шеи, снова наклоняется и теперь уже медленным движением проводит языком от подбородка до чужих губ, оставляя легкие влажные поцелуи на носу и щеках Кима, чем вызывает у оного просто невыносимый прилив нежности. Тэхён низко урчит, кольцом рук притягивая Чонгука ближе к себе, вынуждая младшего практически упасть на него и, словно большая кошка, тычется ему носом в изгиб шеи, довольно сопя и игриво покусывая нежную кожу. Чон в такие моменты чувствует, что однажды от переполняющего все его нутро счастья он просто лопнет, подобно воздушному шарику, наполненному разноцветным конфетти. — Что это было за шоу, хён? Мне, конечно, понравилось, но ведь зайти мог не только я, — Чон сдавленно хихикает от легких укусов в районе шеи, опираясь на локти по обеим сторонам от торса старшего, который определенно не хочет расцеплять руки за его спиной и хоть как-то отпускать от себя. Он слышит тихое подобие утробного мурчания и восхищенно прикрывает глаза от того, насколько низким стал чужой голос. — Ты издеваешься, да? — чужие глаза лихорадочно блестят, Тэхён таки тянет его на себя, и младший валится вниз всем своим немалым весом, сразу же перекатываясь на кровати и, облокотившись на стену спиной, ловко усаживает успевшего только недоуменно пискнуть брюнета себе на бедра. Чон довольно хмыкает, оглаживая чужие бедра и просто не может сдержать тихого восхищенного вздоха следом. Разморенный жаром, слегка потерянный Тэхён, восседающий на его бедрах, подобен греческому божеству. Волосы в полном беспорядке, челка слегка закрывает возбужденно сверкающие глаза, тонкая ткань футболки красиво облегает все изгибы на теле старшего, а от вида все еще влажной от предэякулята светлой джинсы что-то щелкнуло в сознании младшего еще на пороге. Чонгук просто не может отказать себе в удовольствии и, подавшись вперед, обнимает старшего за талию, губами накрывая налившийся сосок прямо через ткань футболки, и Тэхёна выгибает, практически ломает прямо в его руках. Он всхлипывает и жмурится, судорожно прикусывая ребро ладони, и крупно дрожит всем телом, готовый буквально заплакать от гиперстимуляции — его соски всегда были чувствительны, а с тем, что он недавно провернул — любое прикосновение к ним ощущалось абсолютно по-особенному. Чонгук нежно обводит ореолу кончиком языка, надавливая на горошину снизу, а после накрывает ртом и аккуратно сосет, чувствуя в своих волосах судорожно сжавшиеся пальцы и слыша тихий плаксивый скулеж. От осознания чужого удовольствия младший сыто прикрывает глаза и припадает ртом еще ближе, полностью втягивая в рот ореолу, языком подразнивая сосок снизу, свободной рукой опускаясь к низу живота старшего и вырисовывая легкие узоры у самой кромки джинс. На секунду он немного отрывается от чужой груди и смотрит на абсолютно потерянного и дрожащего в его руках Кима, у которого действительно по щекам бегут тонкие прозрачные дорожки, а изо рта каждые пару секунд вырываются судорожные всхлипы. Чонгук абсолютно заворожен этим зрелищем и, не разрывая зрительного контакта, высовывает язык, слегка ударяя самым кончиком по налитой и чувствительной горошине, вырывая из чужого горла тихий плаксивый вскрик, самодовольно наблюдая, как у старшего от удовольствия закатываются глаза, стоит ему дорожкой поцелуев перейти ко второму соску. Он широкими, влажными мазками вылизывает грудь Кима, пребывая в полном восторге от дрожащего и трогательно хнычущего в его руках тела. Дай ему возможность, — Чонгук часами бы всячески ласкал грудь старшего, только этим доводя его до исступления, — очаровательно чувствительные, по-женски пухлые соски Тэхёна просто сводили его с ума. Младший таки отрывается от чужой груди, успокаивающе поглаживая поясницу старшего, и чувствует, что Тэхён просто плывет в его руках. Его зрачки в полном расфокусе, грудь судорожно вздымается, он практически валится грудью на Чона, прогибаясь в пояснице и, тихо скуля, снова утыкается носом тому в шею, обвивая ее руками. Младший на это только довольно ворчит и устраивает подбородок на чужой макушке, перемещая ладони ниже и сжимая в крупных ладонях восхитительную задницу Кима, оглаживая подъягодичную складку и ощущая, как практически полностью лежащее на нем тело непроизвольно начинает бить дрожь. Чон довольно урчит и собственнически запускает руки под джинсу, продолжая мять пышные ягодицы старшего уже сквозь белье, когда тот приподнимет голову с его шеи и поворачивает ее назад, тут же выпуская изо рта восторженный вздох. — Ч-черт, Гукки-, — брюнет срывается на всхлип, судорожно дыша, когда младший с легким нажимом проходиться большими пальцами по ложбинке между ягодиц, надавливая на пульсирующее колечко мышц.

Мы будем играть с ней всю ночь

Одного раунда никому из нас не хватит

Я ведь знаю в чем ты нуждаешься, детка

Настало время шалостей в темноте

Но Чонгук понимает его и без продолжения фразы, будучи чертовски с ним солидарным — задница и бедра у Тэхёна, прямо скажем, чертовски аппетитные и довольно крупные для его телосложения, а крупные венистые руки и ладони младшего, в особенности та, что с рукавом, смотрятся там до того эстетично и горячо, что иногда Чону до зуда хочется даже запечатлеть данный ракурс. Старший в такие моменты ощущает, как у него от восторга и жара горит буквально все лицо. Тэхён ощущает себя настолько правильно в сильных руках Чонгука, настолько пошло и открыто, настолько предлагая себя ему, что это буквально доводит до крупной дрожи по всему его телу. Чонгук слегка достает руки из-под плотной ткани, чтобы в следующий момент приспустить и ее, и белье старшего, полностью оголив сочные ягодицы, со стоном удовольствия продолжая мять их в своих ладонях. — Ну же, детка. Давай, потрись о меня немного. Я же чувствую какой ты мокрый, — хриплый шепот буквально током бьет по нервным окончаниям Тэхёна, он сдавленно хнычет, крепче обнимая плечи младшего, на пробу проезжаясь уже до боли стоящим членом по чужому, не менее крепкому стояку. Разряд болезненного удовольствия буквально сводит ему мышцы судорогой, и брюнет, жалобно простонав, повторяет фрикцию, наблюдая, как Чонгук шустро облизывает свои прекрасные пальцы и начинает забитой чернилами рукой мягко оглаживать его копчик, постепенно спускаясь все ниже. Ким может лишь судорожно дышать, полностью отдавая себя в чужие руки. — Вот так, крошка, — голос младшего падает на октаву ниже, и он гулко хрипит, влажными пальцами поглаживая доверчиво расслабленное колечко мышц, на пробу проникая внутрь сразу двумя пальцами буквально на пару сантиметров. Чонгук каждый раз приходит в тихий восторг от того, как легко старший расслабляется под его руками, дело даже не в регулярном сексе. Подобный уровень доверия буквально сносит ему крышу. — Господи, детка, какой ты чертовски послушный для меня. Такой хороший мальчик. Тэхён в руках младшего плывет и сдавленно скулит, его просто чертовски заводит, когда Чон хвалит его, называет своей крошкой этим своим до невозможности низким голосом. В такие моменты ему хочется упасть на колени и просто как можно сильнее прислужить. Быть настолько хорошей деткой, насколько это только возможно. — Ты долго играл с собой, пока я не пришел, крошка? — пальцы погружаются еще глубже, более-менее свободно входя в его нутро, а Ким ловит перед глазами яркие всполохи и неопределенно мотает головой, шепча тихое «Не особо». Младший на это только довольно хмыкает. — Значит, кончишь сейчас без рук, детка. Только мои пальцы. Ты же будешь послушным, верно? Тэхён на это только дрожит и осоловело кивает. Он настолько возбужден не только физически, но и эмоционально, что вряд ли продержится дольше нескольких минут прямой стимуляции. И младший это прекрасно понимает. И, не щадя Тэхёна, практически сразу оглаживает пальцами его простату, набирая темп движений, отчего по всей комнате разносится звонкий плаксивый стон. Тэхён сжимает в пальцах многострадальную футболку младшего и как заведенный выстанывает его имя на разный лад и тональность, слыша, как костяшки пошло стукаются о его ягодицы, и буквально воет. Ему настолько хорошо, что плохо, боже. Он жадно подается бедрами навстречу пальцам, но свободной ладонью Чонгук прижимает его за поясницу к себе, вынуждая выпятить задницу кверху, жестко фиксируя в одном положении. — Ты сейчас лежишь и ничего, совершенно ничего не делаешь, крошка. Папочка сам о тебе позаботится, — у Тэхёна чуть ли не искры из глаз сыпятся, когда Чонгук одной лишь рукой полностью фиксирует его в одном положении, начиная двигать кистью все быстрее, одновременно жестко потираясь пахом о его стоящий член. Господи, Ким чувствует себя таким восхитительно использованным, он готов практически заплакать навзрыд от острого удовольствия, пронизывающего все его тело, но лишь крепче жмется к пышущей жаром груди младшего. Тэхён тычется губами куда придется, восторженно слушая хриплые рыки Чона прямо над ухом, влажно вылизывая солоноватую от пота шею, и понимает, что долго в таком сумасшедшем ритме он не протянет. — Г-гукки, я… я скоро, черт возьми, папочка, я сейчас-… — младший в ответ только утробно рычит, Тэхён чувствует, как хватка становится еще жестче, а пальцы внутри него практически не прекращают стимуляцию, только активнее лаская его. Он истошно стонет, практически кричит, ощущая, как его ломает и, будто волной вакуума, накрывает оргазм. Кровь в заложенных ушах стучит сумасшедшим набатом, Ким непрекращающе скулит на одной надрывной ноте, дрожа словно в лихорадке, чувствуя, как по щекам все же катятся влажные дорожки от эмоциональной перегрузки. Чонгук в этот момент мягко проезжается по его простате еще пару раз, буквально выдаивая его до конца, на что у старшего хватает сил лишь тихо плаксиво простонать. Он пытается унять бешено колотящееся сердце, чувствуя, как Чон медленно достает из него пальцы, тут же аккуратно ныряя ладонью между их телами. Тэхён это прекрасно чувствует, но он настолько эмоционально выжат, что его не хватает ни на что, кроме как прижаться к Чонгуку еще сильнее, влажно мурлыча тому на ухо довольной кошкой. — Я надену их вечером для тебя, Гукки-я. Ты же еще не видел их на мне. Я так хочу тебе их показать, — слова сладкой патокой льются из порочного рта, Чонгук замирает и низко рычит, содрогаясь всем телом, до боли прижимая Кима к себе, с хриплым выдохом откидывая голову на стену, и старший чувствует его мелкую послеоргазменную дрожь как собственную. Тэхён уютно мостится в кольце сильных рук, лениво поглаживая спину младшего, и сыто урчит, чувствуя массирующие его загривок пальцы и как лениво Чон щебечет что-то про «Тэхённи, крошка, как же сильно я тебя люблю». На лице «Тэхённи» непроизвольно появляется широкая, теплая улыбка, и он счастливо урчит в ответ, чувствуя, как его, крепко обнимая, тянут выше и затягивают в неспешный, влажный поцелуй.

***

Стоит ли упоминать о том, что в студию счастливая до витающих вокруг сердечек парочка просто безбожно опоздала? Намджун находился в состоянии тихой ярости, после того, как он еле прикрыл неугомонные задницы этих двоих от менеджера. И ведь, черт, он бы и рад отчитать этих двоих, но, наблюдая то, насколько плюшевым становился в такие моменты Тэхён и как Чонгук вился вокруг него восторженным щенком, — махал рукой на все это дело, тут же слыша в свой адрес поток дифирамбов от младшеньких.

***

.а в ящике Тэхёна своего часа ждала скромная стопка белого кружевного и небольшая коробочка, в которой мелкой россыпью страз игриво поблескивали его собственные штанги для сосков.

***