Nervous breakdown and little Nightmares

      Протяжный крик заставляет Северуса едва заметно вздрогнуть. Он все еще не привык к пыткам в собственной комнате, но из-за соседа Регулуса Блэка приходилось терпеть. Руки сжимали учебник по Зельеварению, пока Нотт корчился на полу от боли из-за Круциатуса. С начала года заглушка на их комнате стояла постоянно. Просто так, на всякий случай. «Теон заслужил», — уверяет себя Снейп. Потому что он едва ли не применил на глазах у половины школы Аваду против ебанутой Беккер. Как только Северус увидел Лизль, сразу понял — она будет приносить ему кучу проблем. Еще и этот долбанный дневник, где он, полнейший идиот, оставил весомые улики. Боль в предплечье сошла на нет, но это временно. Вспышки боли прекращались и снова начинались в течение нескольких часов. Регулус ходил вокруг Теона с опасным видом, пока тот тяжело и протяжно дышал, стараясь отойти от Непростительного. — Чёткие инструкции, Нотт! У нас ебаные инструкции до февраля, или ты забыл? — Блэк стиснул в руке палочку, но что-то внутри щелкнуло и остановило желание наслать еще один Круциатус. Перед глазами он видел совершенно другого человека, и собственные чувства мешали быть жестоким. Таким, каким нужно для семьи. Таким, чтобы уберечь брата. Нотт что-то болезненно промычал, и Регулус недовольно цокнул. Он взглянул на Барти, сжавшегося в углу, и вздернул бровями. — А ты какого хера не остановил этого придурка? Крауч не отвечает. Эйвери тихо посмеивается на кресле, вальяжно закидывая ногу на ногу. — Тебе смешно? — Блэк отходит от трясущегося тела и склоняет голову влево. — А мне вот нет. Думаете, с нами бы сюсюкались? Через час мы уже сидели бы в камере Азкабана. И я не уверен, кто добрался бы до каждого быстрее — дементор или Он. — Какая разница, Блэк? Одной грязнокровкой меньше, другой больше, — Эйвери демонстративно разводит руками. — В любом случае их нужно уничтожить по одиночке, Теон просто мог упростить нам задачу. — Она первая ко мне полезла, — Нотт кряхтит и звучит со стороны, как сопливый первокурсник. Снейп видит, как Блэк закатывает глаза и переводит взгляд на тихого Крауча. Барти отворачивается и сильнее сжимается в стену. — До февраля у нас четкие инструкции, — вновь повторяет Регулус, а затем тыкает пальцем в Нотта. — Если ты будешь сам выводить на эмоции, а потом пытаться убить всех неугодных своей тупой головушке, то, боюсь, нам придётся собирать все внутренности по школе, потому что, в первую очередь, Он придет по твою и наши души. Ты меня понимаешь? Нотт нехотя, но кивает. Страх перед Волан-де-Мортом был сильнее, чем глупая гордость. Предплечье вновь начало гореть огнем, и Теон поморщился. Он едва мог перестать непроизвольно дергать ногами и руками, чтобы постараться взять себя в руки. Северус задержал взгляд на Регулусе. Парень приподнял подбородок кверху и оглянул всех присутствующих. — Прошу не забывать нашу бравую цель, господа. Слава Темному лорду! — Слава Темному лорду, — едва слышно вторит Северус вместе с однокурсниками. Только на самом деле он желает задушить его собственными руками.

***

      Утро можно было назвать совершенно обычным, если бы не пробежавшая мимо нас с Фрэнком миссис Норрис в уродливом зеленом колпаке на голове. Растерянно переглянувшись с Долгопупсом, мы отправились дальше на Магловедение, завидев вдалеке коридора Филча в таком же головном уборе. Завхоз с озлобленным видом сжимал веник в руке и подметал пол, огрызаясь на каждого проходящего мимо ученика. Получать порцию негатива в начале дня ни мне, ни Фрэнку не хотелось, поэтому мы дружно свернули за угол, собираясь пройти к кабинету обходным путём. И все бы ничего, да только по дороге нам подвернулся ебанутый Нотт, который, по всей видимости, желал убить меня взглядом, но выпады никакие не делал и все время переговаривался с Эйвири. Несмотря на сжавшиеся внутренности, я решила, что обращать никакого внимания не буду, и просто продолжу сосуществовать со Слизерином и дальше, как делала все предыдущие шесть лет. В конце-концов, даже Снейп теперь не пугал, после того, как его дневник попал ко мне в руки. У кабинета мне на глаза сразу попался Блэк, отчего внутри зародился непривычный трепет. Словно после вчерашнего я обязана вести себя с ним по-другому. Теперешнее желание относиться к Сириусу с большей теплотой пугало меня, из-за чего в ответ на оживленное «доброе утро, Лиз» с его стороны я лишь буркнула едва различимое приветствие и покраснела до самых ушей. Фрэнк сдержал смешок, потому что перед завтраком я успела ему и Лили рассказать о вчерашней ночи. — Да ты гонишь! — в который раз повторяет Долгопупс. — Фрэнк, — робкий голос заставил парня обернуться. Неизвестная мне пятикурсница с Гриффиндора неловко переминалась с ноги на ногу и теребила край школьного свитера. — Тебя ищет профессор МакГонагалл. Сказала, что это срочно. Мы переглянулись с Долгопупсом, и, когда я кивнула ему, Фрэнк неуверенной походкой направился в сторону кабинета декана. Пятикурсницы после этого и след простыл. Замечательно. Фрэнк кинул меня на Маггловедение, пусть и не по своей воле. Теперь слушать занудные россказни о маглах и сидеть на лекции придётся одной. Я выбрала этот предмет как дополнительный, потому что желала ничего не делать и получать наивысшие оценки, но оказалось, что все не так просто. Профессор Квиррелл таких как я, маглорожденных, какого-то хера любит заваливать и подлавливать в тестах. Мол, все должно быть четко по его конспектам. Но так как в остальных уроках, кроме Прорицания, я не смыслила от слова совсем, приходилось терпеть. (Хотя во все эти предсказания я не верю, но зато умею хорошо выдумывать.)       Со звонком я в гордом одиночестве села за привычную последнюю парту с тяжелым вздохом. Что делать всю пару — неизвестно, потому что строчить невнятные объяснения профессора в тетрадь настроения не было. С неприятным скрипом соседний стул отодвинулся, и через секунду перед моими глазами возникло сияющее лицо Сириуса Блэка. — Ты же не против? — с совершенно обыкновенной ухмылкой на лице спросил гриффиндорец. Могу ли я быть против, когда после вчерашнего все моё естество переполняется благодарностью к одному единственному человеку? Я даже спала сегодня без задней мысли и очередных кошмаров. Сам факт того, что как только моя голова коснулась подушки, я смогла заснуть — поражал. Да и мозг прекрасно понимал, с чем связано внезапное успокоение. Отрицательно мотаю головой, врезаясь взглядом в пустой лист тетради. Квиррелл уже начал разжёвывать очередную тягомотину насчет бытовых вещей маглов. Судя по тону голоса, его очень поражало использование пылесоса. А как сказочно он рассказывал про кредитные карточки на прошлом уроке! Краем глаза замечаю, что Блэк ничего не записывает, ровно как и я. Мы молча пялимся на профессора, пока тот рассказывает про квартплату. — Что вы сделали с Филчем и Норрис? — шепотом спрашиваю я, склонив голову в сторону Сириуса. Гриффиндорец усмехается и переводит взгляд на мой профиль. Немного придвинувшись ближе, он склоняет голову, едва не врезаясь носом в щеку. — Это все Джеймс. Он какого-то хера решил вчера ночью забрать посылку с травой. Мантия была у меня, а по дороге Сохатый накурился и не посмотрел на карту. Филч его поймал и отвел к МакГонагалл, а мы решили немного напакостничать. Присобачили ему и облезлой кошке на волшебный клей уродливые шляпки, только и всего, — горячий шепот щекочет кожу. В этом все Мародеры. В них очень мало, что меняется с годами. Растягиваю улыбку на губах и зачем-то поворачиваю голову к Сириусу, запоздало понимая свою ошибку. Вглядываюсь в серые глаза, находясь ни в силах оторваться от знакомых черт. Наши лица находятся в сантиметре друг от друга. Катастрофически маленькое расстояние. И Блэк это сам понимает. Я замечаю, как он рвано вздыхает и нервно сглатывает, переводя взгляд на мои губы. Запах бергамота и табака кружит голову. На мгновение кажется, словно мы находимся одни в этом мире, потому что парты, ученики, профессор и стены Хогвартса растворяются где-то на краю сознания. Затем Блэк медленным движением возвращается в прежнее положение, а я очухиваюсь от странного наваждения. Квиррелл все еще говорит о госуслугах. Лучше бы я не открывала рот в который раз.

***

Мотаю ногой, пока Фрэнк читает по буклету значения выпавших карт на Алису. Сегодня вечером он хотел позвать её пойти вместе на Хэллоуинскую вечеринку, но распереживался раньше времени. Я утопаю в мягком матрасе его кровати и распускаю волосы. Тяжелыми волнами они падают мне на плечи. — Ну что? — нарушаю тишину комнаты. Соседи Фрэнка отправились на тренировку по Квиддичу. — Что там говорят карты? — Все то же самое. Любовь до гроба. И что мне нужно сделать первый шаг, иначе я все профукаю. Тихонько посмеиваюсь, опрокидывая голову назад. Родной потолок совершенно не изменился. Все те же трещины и какие-то мерзкие пятна от использования волшебства. Интересно, кто жил здесь до ребят? — Фрэнк, а зачем тебя искала МакГонагалл? Долгопупс пожимает плечами. — Мама приезжала, отдала сверток с подарком, потому что её срочно вызвали в Австрию по работе, и она вернется только к Рождественским каникулам. — Жаль, что она не сможет быть рядом в твой День Рождения, — искренне сочувствую я, потому что Фрэнк любит проводить свой праздник исключительно в компании близких, и миссис Долгопупс забирала нас на день в Лондон каждое 3 декабря. Она работала в какой-то очень известной туристической конторе для волшебников (сложное название я так и не запомнила, но там точно что-то связано с рыбой), а потому часто разъезжает по миру из-за командировок. — Мы с мамой вдвоём отпразднуем позже. Тем более, что я открою её подарок в полночь, а затем высплюсь и проведу замечательный день с тобой и друзьями, — Фрэнк искренне улыбается мне, и я не сдерживаю ответной улыбки. — Погадай мне на Блэка, — подаю голос, спустя минутное молчание. Фрэнк обнажает свои зубы и многозначительно смотрит на меня. — Только давай без издёвок, пожалуйста, — молю я, нервно прокручивая кольцо на большом пальце. В ответ на это Долгопупс лишь самодовольно хмыкает и принимается перемешивать карты в руках. Я внимательно наблюдаю за его движениями. Он закрывает глаза и молча вытягивает три карты. Двойка кубков, Солнце, десятка пентаклей. — Ого, — Фрэнк вскидывает брови. — Что? — нервно дергаю локон волоса и накручиваю на палец. — Очень… очень благоприятные карты, — Фрэнк утыкается носом в буклет и показывает пальцем на каждую карту. — Двойка кубков означает о сильной эмоциональной связи. Вообще, эта карта указывает больше на зарождения сильной страсти, которая потом имеет возможность перерасти в крепкие отношения. Солнце — это счастливая любовь и свадьба в перспективе. Десятка пентаклей — тоже настоящая, сильная любовь. Округляю глаза и всматриваюсь в карты, будто могу разглядеть обман. — Это точно то, что они означают? — в недоверии поднимаю левую бровь. — Стал бы я тебе врать! — оскорблено говорит мой друг. Я хмыкаю, отводя взгляд. — Ну ладно, — из легких вырывается новый тяжелы вздох. — Поживем — увидим. *** Во Внутреннем дворике можно задубеть от холода, но я иду уверенной походкой по коридору именно туда, волоча за руку ноющего Фрэнка, словно мамочка. Марлин молча следует за нами тенью, показательно цокая каждый раз, когда Долгопупс начинает причитать. — Давайте не сегодня, я не готов, — он тянет меня назад, но я не поддаюсь его уговорам и продолжаю идти вперед. — Фрэнк, если ты не сделаешь это, то Алису пригласит кто-то другой, — зло ворчу я. Наша троица буквально вылетает во Внутренний дворик, и взглядом я сразу же нахожу Алису. Как и сказала Молли, она в одиночестве сидит с учебником Древних рун, едва шевеля губами. Наверное заучивает новый параграф. — Давай, Фрэнк, это твой шанс, — едко подмечает Марлин и хмыкает, когда гриффиндорец отрицательно мотает головой. — Нет, нет! Я не смогу. Я толкаю его в сторону Алисы, посылая пинок под зад и низким голосом окрикиваю её. Если повезет, она подумает что это был осипший голос Фрэнка. Долгопупс секундно поворачивается ко мне с гримасой ужаса, а потом демонстративно прокашливается и весело улыбается заметившей его Алисе. Закуриваю сигарету, предлагая одну МакКиннон. Мы молча смотрим за развернувшимся кино, и до нас долетают обрывки слов. Фрэнк трясётся и краснеет сильнее с каждой секундой, а потом Алиса положительно кивает и что-то отвечает. Долгопупс выглядит так, словно сейчас потеряет сознание. Радостно улыбнувшись девушке, он поворачивает голову к нам, и я показываю ему два больших пальца вверх, а Марлин негромко посмеивается и одобрительно мотает головой. Фрэнк присаживается рядом с гриффиндоркой и продолжает о чем-то болтать. Выглядеть он начинает намного лучше. — Какие мы все-таки хорошие свахи, — Марлин изгибает бровь и довольно хмыкает. — Да уж. Внутри чувствую лишь облегчение, потому что предложение Фрэнка висело и на мне тяжелым грузом. Думаю, я бы не выдержала еще одного дня мнительности Долгопупса, хотя и обязана все молча терпеть, потому что это мой лучший друг. — Фрэнк сказал, что Блэк сделал для тебя что-то фантастичное, — Мери подходит ближе ко мне и выдыхает сигаретный дым в лицо. Непроизвольно хмурюсь от запаха. — Он… свозил меня на могилу к родителям. Марлин меняется в лице. — Что? Ты серьезно? Положительно киваю МакКиннон. Она несколько секунд тупит взгляд, а затем вновь делает затяжку. — Он, наверное, и сам не понимает, какой по значимости поступок сделал, — наконец выносит вердикт Марлин. — Я думаю, так и есть. Мне бы хотелось как-то отблагодарить его за это. Когтевранка тихо посмеивается. — У него День Рождения третьего ноября, — Марлин подмигивает мне. — Третьего ноября? — смущено поправляю мантию на груди. — Спасибо, что предупредила. — Ну, стоит признать, что он действительно заслужил твоего внимания. Затем красивое лицо Марлин становится более серьезнее. Она берет меня за предплечье и разворачивает к себе лицом. — Ты же больше не режешься? — шоколадные глаза темнеют. — Нет, — мой тихий голос едва уловим из-за завывания ветра. — Хорошо, — она немного отодвигается от меня, но руку не отпускает. — Если еще хоть раз будешь, я сдам тебя в психушку. Ты меня поняла? Ошарашено распахиваю глаза, но когда хватка на предплечье становится сильнее, а длинные ногти впиваются в кожу через ткань мантии, испуганно отвечаю: — Да. Я поняла! — Хорошо. Марлин отпускает руку, а затем смотрит куда-то за мою спину. — Надо же, Блэк собственной персоной! — серьезный голос сменяется на едкий. — До завтра, Лиззи, мне нужно идти делать домашку. А вы тут поворкуйте. Испепеляющим взглядом провожаю когтевранку до ближайшего угла, а затем резко разворачиваюсь и встречаюсь с серебряными глазами. — Сириус, — зачем-то проговариваю его имя вслух, а парень широко ухмыляется. — Лизль, — в шуточной манере отвечает он. Я закатываю глаза и тушу сигарету об колонну. Сириус молча закуривает, не сводя с меня глаз. Мы стоим так какое-то время, глупо пялимся друг на друга, а я вдруг вспоминаю, что умылась и не накрасилась, потому что не планировала выходить куда-то из комнаты вечером, но Фрэнк нарушил планы. Смущенно поправляю волосы, облокачиваюсь на колонну и прочищаю горло. Зачем он вообще подошел? Хотел о чем-то поговорить? Тогда почему молчит? — Ты не хочешь провести время вместе? — Блэк прячет взгляд и проводит рукой по волосам. — На улице сегодня холодно, поэтому мы могли бы посидеть в Выручай-комнате. Если, ты ничем не занята, конечно. Я ничем не занята. Потому что домашнюю работу сделала сразу после окончания занятий, Фрэнк болтает с Алисой, у Лили свидание с Джеймсом, а Молли наверняка готовится к контрольной по Прорицанию. Сидеть в комнате и страдать от скуки как-то не особо хочется. — Хорошо. Давай. Блэк негромко выдыхает, и подает мне руку. Я нерешительно протягиваю свою в ответ. Наверняка со стороны мы выглядим как пара. Это так странно — думать о том, что у меня могут быть отношения с Блэком. Я никогда не рассматривала его в роли предмета воздыхания, да и не скажу, что мне вообще кто-то нравился хоть раз в жизни. На четвертом курсе ко мне подкатывал Эдгар Боунс с Когтеврана, но я его грубо отшила, потому что из-за смерти мамы думать о чем-либо, кроме самобичевания, не могла. Отношения с парнями у меня не складывались, а с девушкой представить себя вряд ли могла. Мы с Фрэнк были уверенны, что я фригидная и аромантик. Только Лили постоянно твердила: «Все когда-то влюбляются». В Выручай-комнате намного теплее, чем в остальном замке. С наступлением холодов в Хогвартсе нельзя просто ходить в одной рубашке или футболке — заболеешь в два счета. Я скидываю мантию и плюхаюсь на диван, придвигаясь ближе к камину. Сириус роется в своей сумке и достает портсигар. Внимательно наблюдаю, как длинные пальцы аккуратно выуживают самокрутки, а затем парень закуривает. Запах травы мгновенно распространяется по комнате. — Это из-за травы у тебя постоянно трясутся руки? — облокачиваюсь на спинку дивана и расправляю закатанные рукава свитера. На несколько мгновений Сириус замирает, а затем поворачивается ко мне всем корпусом, и я вглядываюсь в его глаза. Сейчас они похожи на цвет расплавленного серебра — такие темные, что едва можно заметить границы расширенных зрачков. В них отражался свет от огня в камине. — Нет, — его губы вздрагивают. Он ударяет сигарету о пепельницу два раза, а затем снова затягивается. — Это из-за матери. Непонимающе хмурю брови. — В детстве, когда мы с Регулусом не слушались её, она насылала на нас Круцио за каждый проступок, — его голос звучит ровно, а глаза становятся стеклянными. Ни одна эмоция не проскальзывает в его лице. Я открываю рот, в попытке сделать вдох, но этого сделать у меня не получается. Это же отвратительно, просто мерзко. Как можно поступать так с собственным ребенком? Наверняка, Сириус получал Круцио в течение долгого времени. Мерлин, сколько же он вытерпел? Злость на его мать закипает внутри, но я молчу. Вместо этого беру его руку в свою и сжимаю, чувствуя едва заметный тремор. Взгляд Блэка вновь приобретают живой вид, он словно очухиваться от воспоминания и снова видит меня. На лице отражается горькая ухмылка. — Ты же не думаешь меня жалеть? — Я не собиралась этого делать, но ничего не могу поделать с тем, что чувствую, — мотаю плечом, отводя взгляд в сторону. — Ненавижу, когда меня жалеют, — ухмылка на лице раздражает меня. — Только не смей храбриться, Блэк. Я же вижу, что тебе больно и обидно из-за всего, что с тобой сделала мать, — не одергиваю руку, но хватку ослабляю. Если он захочет её убрать, то с легкостью это сделает. Но Сириус не убирает руку. Он лишь болезненно жмуриться, словно только что получил удар в живот. — Ты знаешь, что неэтично так просто нажимать на болевые точки людей? — Марлин часто говорит, что я довольно бестактна. Дрова в камине негромко потрескивают. Ощущается жар, но не совсем понятно, вызван ли он камином или контактом с Сириусом Блэком. Он молчит, все так же смотрит на меня, а я не прерываю контакт. Сердце бешено бьется об ребра. Вдруг гриффиндорец слышит его стук? — Ты знаешь, что такое космологическая сингулярность? Мой вопрос звучит до смешного глупо и неразумно в сложившейся обстановке. Сириус расширяет глаза, а затем его губы растягиваются в улыбке. — Нет. Расскажешь? Начинаю пояснять теорию, которую вычитала в научном журнале пару лет назад, и пересказываю то, что помню. Весь вечер Блэк и я продолжаем держать друг друга за руки.

***

      Вечером тридцать первого октября мне хотелось повеситься на сетчатых колготках из набора костюма. Не мельтешил по нашей комнате только гиппогриф. Сначала, сразу после уроков, Молли и Лили начали носится так, словно у них в запасе оставалось только десять минут, хотя до начала вечеринки времени было полно. Лили попыталась трансфигурировать волосы в цвет водорослей, но вместо этого покрасила кожу. — Так даже лучше, — в шутку уверила я, но Лили решила, что это действительно подходящий элемент для образа водяной нимфы. Я и Молли пытались отгладить её платье вампирши чарами. Мы едва не спалили комнату и платье, благо Эванс быстро сориентировалась и водным заклинанием потушила подожженный палас. Что с ним теперь делать — дементор его знает. Через полчаса пришла Алиса, ужаснулась бардаку и сожженному паласу, а затем умелым заклинанием все-таки превратила волосы Эванс в зеленые. Потом пришла Мэри и начала рассказывать о том, как её пару дней назад пригласил Шафик вместе пойти на танцы. Лили и Молли примерно слушали МакДональд, пока красились, но я её сладкие фантазии по поводу вечера знать совершенно не хотела, поэтому ушла к Фрэнку. У них в комнате дела обстояли не лучше. Вещи летали по комнате, Артур кричал из-за неправильно трансфигурированного гоблинского носа, Амос не выходил из ванной уже час, а Фрэнк носился по комнате в поисках брюк и носок. Долгопупса я, конечно, в трусах уже видела, но все равно предпочла вернуться в комнату, где к моему приходу ушла Мэри, но вновь появилась Алиса. Из-за всей этой вакханалии у меня разболелась голова, потому я скрылась за пологом кровати, полностью уверенная в том, что ногой не ступлю в Большой зал. Примерно за сорок минут до начала праздника, злая Лили и хихикающая Алиса открыли полог. — Как это ты не идешь, Лиз? — Эванс разозлилась еще больше, когда я сказала, что выбираться из-под одеяла наружу не собираюсь. Она потащила меня за ногу с кровати и свалила на пол, пинком пихая в сторону туалетного столика. Пришлось повиноваться так же, как на Святочном балу два года назад. И вот теперь я стою среди уже пьяных танцующих подростков, шума и гама с бокалом пунша, в который пуффендуйцы подмешали огневиски. Музыка ударяла по перепонкам. Оры и крики не прекращались ни на секунду. Отлично. Просто, блять, замечательно. Фрэнк танцует с Алисой, дергаясь под «Help!» The Beatles. Он выглядит таким счастливым, его улыбка вызывает во мне тепло и гордость. Миссис Долгопупс наверняка сейчас бы гордилась сыном, если б находилась здесь. Мародеры все еще не появлялись. Лили и Марлин подскакивают ко мне из толпы людей, ждут, когда я допью пунш и поставлю на стол бокал, а затем берут меня за руки и тянут на середину зала. Алкоголь еще не сильно, но ударяет в голову, и я уношусь в танцы вместе с девочками. Громко подпеваю песне, поворачиваясь вокруг своей оси. Взмах одной рукой, другой, легкий качок бедрами. Профессора тактично проводят не долго на таких вечеринках. Я думаю, это распоряжение Дамблдора, потому что, уверена Слизнорт был бы и сам не прочь напиться в кабинете, а потом плясать наряду с учениками, но вот МакГонагалл ходила бы за каждым гриффиндорцем, как мамочка. Она вообще была против всех вечеринок, кроме Святочного бала. Песня сменяется на God Save the Queen, и мы еще некоторое время пляшем под треки Sex Pistols. Потом Марлин предлагает выпить еще по бокалу, а один как-то внезапно превращается в три. Некоторое время думаю, будто в голову совсем не ударяет алкоголь, но потом разум постепенно затуманивается. Перевожу взгляд на кучку недовольных слизеринцев. Конечно же, они будут воротить нос от магловской музыки. На всех вечеринках, когда играют популярные группы из мира обычных людей, какой-нибудь слизеринец да начнет возмущаться. Все к этому привыкли и не обращают внимания. Музыка резко обрывается. Освещение тухнет, погружая Большой зал в кромешную тьму. Всюду слышатся удивлённые охи и перешёптывание. Чувствую, как чья-то рука хватает меня за предплечье, но выясняется, что это Лили нащупала нас в темноте, чтобы не потеряться. — Что происходит? — слышу я совсем рядом голос Марлин. Черт его знает. В этой темени я даже своего носа разглядеть не могу. — Эй, какого хуя все вырубилось? — пьяным голосом спрашивает кто-то из толпы. Резкие разноцветные огни вспышками замигали в разных частях зала. Едва могу разглядеть, что кто-то летит прямо на нас с потолка, а потому толкаю девочек в сторону, стараясь избежать удара. Не могу различить точно: дементоры это или банши. Истошные крики со всех сторон оглушали, но рука Лили тянула меня и Марлин к выходу из Большого зала. Пытаюсь найти глазами Фрэнка и Алису, но все тщетно. Внезапно закрывшиеся огромные двери вселяют панику еще больше, и крики становятся все оглушительнее. Темные пятна волшебных существ так же внезапно, как и полетели несколько минут назад вниз на людей, взлетают к волшебному потолку и взрываются в яркие фейерверки разных цветов, образуя фразу «Счастливого Хэллоуина!». Тяжело выдыхаю, пока остальные пьяные студенты хохочут и радостно вскрикивают. Лили опускает лоб на мое плечо, тихо посмеиваясь. — Чертовы идиоты, я чуть не умерла со страху. — О, Годрик, они своими шутками в магилу сведут, — Марлин прикрывает глаза рукой. — Мне срочно нужен алкоголь. Идемте. МакКиннон толкает нас к столу с пуншами, а затем опрокидывает бокал за бокалом. Я следую ее примеру, совершенно уверенная в том, что такими темпами без алкоголя до конца вечера не протяну. Лили же дальше пить не спешит. Фейерверки продолжают сверкать под потолком, но уже в менее большом количестве. Теперь, когда испуг сошел на нет, и его вытеснило огневиски, я могла с достоинством оценить творение Мародеров. С замиранием в сердце смотрю на сначала золотые, а потом разноцветные искры, и не могу отвести взгляд. — Нравится? — теплая рука ложиться на мое плечо, и я с счастливыми глазами оборачиваюсь на Блэка. Он был одет в узкие черные брюки и длинный пиджак на голое тело. И без того взлохмаченные волосы торчали во все сторону сильнее, чем обычно. Глаза подведены черным карандашом, а в носу поблескивает сережка. Смутно припоминанию, что видела Джона Дикона в точно таком же костюме в одном из журналов на совместном фото «Queen». — Джон Дикон? — Сириус положительно кивает, и на его лице появляется обычная нахальная ухмылка. — Это было очень жутко, но эффектно, — Марлин смеется, когда к ним ближе подходит Поттер и Петтигрю. Теперь понимаю, что все Мародеры решили пародировать членов моей любимой группы, потому что Поттер выглядел почти как Фрэди Меркьюри, а Питер — как Роджер Тэйлор. А куда-то подевавшийся Римус, видимо, окажется Брайаном Мэй. — Это только разминка! Поверьте, в этом году мы не дадим вам заскучать — с ухмылкой отвечает Джеймс и вовлекает Эванс в танцы. Начинает играть Crime Store — Runaway, и Блэк хватает меня за руку. — Пошли, — он тянет меня в толпу. Примерно через час нескончаемых танцев среди компании Мародеров (Римус тоже пришел через несколько минут), Марлин, Лили, и подтянувшихся к нам Алисы и Фрэнка, я осознала, что жутко устала. Удивительно, но никто из профессоров не приходил в зал, словно адски громких криков было не слышно в школе и вовсе. На медленном танце Сириус с хитрой улыбкой на лице подал мне руку. Я, конечно же под действием алкоголя и только, без колебаний согласилась. Запах бергамота окутывал со всех сторон, а серые глаза прожигали. Сириус положил руку ко мне на талию и прижал поближе. От тесного контакта закружилась голова, но я изо всех сил держала себя в руках. — Вам снова все сошло с рук, — начинаю разговор, потому что в голову приходит мысль «как-то-странно-танцевать-в-тишине». — Ну а как еще. Мы поставили заглушку на Большой зал, да и к тому же, Минни знала, что мы чего-нибудь да выкинем, — Блэк сжимает руку на талии. — Минни? — Это мы так МакГонагалл называем. Тихо усмехаюсь и вновь теряюсь в сером омуте. Кажется, что все это — красивая сказка. Что нет нежных прикосновений Сириуса, приятной музыки и запаха бергамота. — Не хочешь сходить покурить? Как только киваю Блэку, он берет меня за руку и уводит в сторону выхода из Большого зала. До Дворика тащиться было лень, поэтому мы зашли в первый попавшийся открытый и свободный кабинет, сели в опасной близости на подоконник и закурили в форточку. Наши коленки соприкасались, из-за чего я чувствовала нарастающее напряжение. — Мне нравятся твои кольца, — гриффиндорец выпускает изо рта клуб дыма. — Я покупала их на протяжении многих лет. — Расскажешь по-подробнее? Задерживаю взгляд на улыбке, которую казалось бы видела сотню раз, но согласно киваю. Некоторое время мы болтаем о ерунде. Я скуриваю косяк Сириуса, несколько раз глупо хихикаю над шуткой (не уверена была ли она моя, или гриффиндорца), а потом вдруг понимаю, что мы оба совершенно пьяные. — Я ведь не собиралась напиваться, — язык заплетается, отчего Блэк смеется надо мной. — Это не смешно, вообще-то. Изначально вечером я решила, что вообще не пойду. — Но почему тогда пошла? Болтаю черным ботинком, пяткой ударяясь о стену. Блэк задерживает взгляд на моем бедре, где бесстыдно задралась юбка, но состояние одежды сейчас меня совершенно не волнует. — Наверное, потому что Лили бы тогда обиделась. Ну и потому, что ты уговаривал прийти. Когда мы проводим время вместе, то я всегда чувствую себя иначе. Ну знаешь… более спокойно и комфортно. Встречаюсь с Блэком взглядом и ухмыляюсь. Зрачки парня еще больше расширились, а мне почему-то очень захотелось посмотреть на его потрескавшиеся губы. Парень до чертиков красивый, словно сошедший с обложки новомодных магловских журналов, которые четырнадцатилетняя я покупала в газетных киосках. — Ты такой, блять, красивый, — шепчу я едва слышно, как кажется мне, но на деле мой голос разносится по всему кабинету, заставляя Блэка сглотнуть. Он тяжело вздыхает, а потом хриплым голосом произносит: — Да пошло оно всё нахуй. Чужие губы резко впиваются в мои, и я чувствую, как меня уносит с головой в пучину, под названием «Сириус Блэк». Несколько секунд нахожусь в ступоре, а затем неумело отвечаю на поцелуй. Сириус прижимается ко мне, и головой я упираюсь в бетонную арку окна. Одна рука обнимает меня за талию, а вторая — опускается на щеку. Боязливо запускаю руки в черные кудри, а когда сжимаю волосы в кулаке, Сириус едва слышно мычит мне в губы. В висках пульсирует, голова кружится. Огненные пальцы очерчивают мою скулу, касаются уха и заставляют теряться в ощущениях. Блэк прижимает меня к себе ближе, а я чувствую напряжение в животе и нарастающий жар. Дверь кабинета открывается, и я резко разрываю контакт, отворачиваясь от гриффиндорца. Две девочки с Когтеврана неловко ойкают и выходят обратно, несколько раз роняя извинения. Мерлин, что только сейчас произошло? Как ошпаренная спрыгиваю с подоконника, одергивая задравшуюся юбку, и вылетаю из кабинета. Черт бы побрал все эти вечеринки и алкоголь.