На нашей стороне

Денису кажется, что это все происходит не с ним, он точно в такое бы не вляпался. Но вот, робот сообщает о диагнозе и, если раньше Титов мог скинуть на лечение и себе, и любому ребенку из инстаграма, то теперь ничего. Немец сказал, что все: кранты, капут, конец, alles, the end. Далее по списку следуют стадии принятия. Отрицание и гнев обрушиваются на маму, которая уперлась со своим чудодейственным монастырем. «Что ж, » — думает Титов. — «Мне уже не зачем выторговывать жизнь». Все меняется, когда в поезде Москва — Архангельск Титов видит всех участников своего путешествия. Катя — бегу от себя — Лебядкина, Эля — бегу к настоящей себе — Мусаева, Соня — бегу к Богу — Громковская и Максим — бегу за Титовым — Кольцов. У последнего на лице написано, что он здесь из-за Дениса, из-за сенсации, журналюга. В поисках Кати они блуждают по лесу и Титов натыкается на заинтересованный взгляд Максима. — Ты че? — Лучшая защита — нападение. Жизненные пацанские принципы от Дениса Титова. — А ты че? — Кольцов, кажется, пользуется приемами евреев и отвечает вопросом на вопрос. — Да ты еблан, — голова Титова конкретно плывет, потому что такой доебистый взгляд он видел у правоохранителей, которые пытались вломиться в штаб его приложения. — Да ты сам еблан, — отвечает Макс, собирается заканчивать этот разговор, закуривает, чем вторит и Денис. Они садятся на какое-то поваленное дерево, чтобы нормально покурить, и в полной тишине наслаждаются сигаретами. Ни у кого не возникает желания даже сказать что-то, каждый погружен в свои мысли. Титов в те, которые о его Москве, о жизни без рака, о том, что может надо было маму порадовать перед отъездом. Он бы отсюда заказал ей доставку ее любимых цветов, если бы связь была. Кольцов думает, что он запутался, что ему не место здесь и зря он свою задницу поднял ради Титова и дурацкой моськи. Он ведь больше, чем журналист, он все-таки человек с высшим образованием и может добиться чего угодно. Если выберется отсюда, определенно постучится в хорошее издание на самую базовую ставку. — Зря я поехал за тобой, — начинает Максим. — Надо было тогда отказываться и в какую-нибудь пездузу уходить. — Тебя бы и в панораму не приняли, — усмехается Титов. — Я бы тебя к себе в смм мог забрать. Писал бы тексты об обновлениях. — Я ведь за тобой приехал, — Кольцов поворачивает голову на Дениса. — Не знаю, может это судьба, что я здесь, или наоборот плохая карма. — Мы ведь отсюда не выберемся, — Денис подсаживается ближе и тоже смотрит на Макса. — Может… — Мы выберемся, Денис, — заканчивает Кольцов, хватает Титова за затылок и крепко целует. Они целуются пылко, отвечают друг другу так, как будто они не целовались лет пять абсолютно ни с кем. Первым отлипает Денис. — Спасибо, — бормочет он в плечо Кольцова и приобнимает журналиста. — За что? — Максим в недоумении, он действительно не понимает, за что его благодарят. — Что рядом.

* * *

Дениса как будто выводит это. Вот, он видит, как он готов перестрелять Макса и Соню. Вот, у него в голове, как Кольцов целует его на том бревне в лесу. Вот сам Титов целует его в спальне бабы Нюры. Вот они целуются уже лежа на матрасе в спальне путешественников, пока девчонок нет. Вот он с винтовкой садится на капот гелендвагена в этой леопардовой шубе. Он готов. Соня улыбается и действительно верит ему, но покорно садится на пассажирское сиденье: ей он наврал про то, что он увезет ее из Топей. Последнее: Максим. Он улыбается, знает, что Титов задумал. — Ну что, готов прощаться? Тут останешься? — Титов не готов утащить еще одного человека. — Мы же знаем, куда это приведет, — отвечает Максим. — Может встретимся еще. Титов подходит к Максу, цепляет за подбородок и целует со всем усилием: вкладывает туда и всю боль, и всю любовь. А после как ни в чем не бывало отходит, садится за руль машины и заводит ее. — Только если в другой жизни, Максим Кольцов, — кричит Денис в приоткрытое окно. И машина стремится в холерные воды реки. Макс прыгает следом.