Покупаешь звезды / Buy the Stars

В конце февраля Дора сообщает ему совой, что хочет пригласить его на ужин в ближайшую субботу. Она провела несколько месяцев под прикрытием в Лидсе — три, думает Ремус, — по делу о подозрении в отмывании денег в одном из немногих волшебных казино в Англии. Он принимает ее приглашение, чтобы не провести вечер, слоняясь по замку или, не дай Мерлин, забредая на Ноктюрн-аллею. Дора кладет ему на тарелку тяжелый стейк, только не дожаренный. Припущенный, если честно. Ее собственный стейк значительно более прожарен. Ее волосы приятного сиреневого оттенка, и она одета в джоггеры, которые низко висят на ее узких бедрах. Ремус улыбается ей оценивающе, хотя и немного устало, когда она взмахом палочки оживляет бутылку вина и наливает в его бокал насыщенное красное. — Неудачно прошло, не буду утомлять тебя подробностями, — говорит она. — Но я никогда не была так счастлива просто вернуться, сесть на задницу и заниматься херней несколько часов с девяти до пяти. — Ремус разрезает свой стейк и смотрит, как из него течет кровь. Дора говорит без умолку. — Хорошо, что с нами был Грюм, и я могла похвастаться, произвести на него впечатление. Думаю, я использовала две дюжины разных маскировок. И это, должно быть, сработало, потому что он дал мне подчиненного, мелкого стажера, чья работа заключается в том, чтобы меня бояться. — Ее брови ползут вверх, когда она улыбается, и Ремус зеркально отражает это, поражённый. — Если ты хочешь быть устрашающей, тебе придется потрудиться немного больше, — пробормотал Ремус. — Прошу прощения… — Например, когда ты стукнешься пальцем и будешь ругаться, как сапожник, в течение двух минут. — Не говори со мной о ругательствах, Ремус. — Она поднимает на него фиолетовую бровь. — И я умею пугать. — Когда гладкая кожа на ее щеках начинает пузыриться, Ремус стонет и прячет лицо. — Хватит, Дора. Не смей… я не Грозный Глаз, чтобы пробовать меня впечатлять. — Видишь? — Когда он открывает глаза, она снова похожа на себя. — Посмотри на себя. Напуган до чертиков. Еда закончилась, бутылка опустела, и два оргазма позади, когда Ремус вытирает второй из них с подбородка тыльной стороной ладони. Он опускает мягкие ноги Доры и перекатывается на спину в ее постели. Раздается глухой стук, когда она стучит рукой по его груди. — Я забыла спросить, как у тебя дела. — Ему нравится ее голос, и не только в этот момент — он всегда низкий, немного хрипловатый. Ремус бессознательно почесывает внутреннюю сторону локтя. — Все в порядке. — Он слегка улыбается. — Был занят. — Как ты? Он выдыхает, проводит языком по зубам. Дора начинает говорить: Это не такой уж сложный вопрос, Ремус, когда из него вырывается: — Я не знал, что ты родственница Блэков. Она упирается ему в бок. Он чувствует, как тяжесть ее груди давит ему на плечо. — Откуда ты это взял? Ремус может только пожать плечами и смотреть на потолок. Дора упорно молчит, пока снова не падает на спину. — Мама была Блэк. Ключевое слово — была. От нее отреклись за то, что она вышла замуж за папу, он был маглом и все такое. — Я не знал. — Да, но мы виделись всего три раза, Ремус, и в Хогвартсе никогда не было такой культуры родительских собраний, как в магловских школах. Это не самая любимая тема для разговора. Они как собаки, Блэки. Чертова куча шавок. Все до единого. Я не встречалась с ними, кроме как случайно, и не планирую делать это снова. Они не моя семья. — Она делает паузу. — Мне нравится думать, что если бы они знали меня, они бы меня ненавидели. Когда Ремус ничего не говорит, она продолжает, жестикулируя в воздухе рукой. — Представь, если бы мама вышла замуж за какого-нибудь кровного родственника. Я бы, наверное, была в очереди на брак с одним из детей Сириуса Блэка. За самого старшего. Мальчика. — Ты не была бы собой, если бы это было так. — Рука Ремуса находит ее тонкие пальцы и рассеянно переплетает со своими. Он смотрит на нее сквозь темноту, на его лице появляется лукавая улыбка. — Твоя мать была Блэк. Значит… Драко Малфой… Дора зажимает ему рот рукой и пытается выглядеть злобной, перекатываясь к нему на колени и нависая над ним. — Да, этот маленький светловолосый придурок — мой кузен. Мы не говорим об этом, — шипит она. Даже в темноте ее лицо выдает ухмылку. — Это… так прискорбно, — пробормотал Ремус, убирая ее руку. — Бедный Драко. Она ударяет его по щеке с такой силой, что звук эхом отдается в комнате. Они оба оглядываются, Дора в шоке смотрит на свою ладонь. Ремус первым растворяется в смехе. Дора извиняется, запустив в него пальцы.

***

В марте Блэк посещает матч по квиддичу Рейвенкло-Слизерин. Ремус знает, что Блэк входит в Совет управляющих школы и что Совет имеет открытое приглашение на все межфакультетские матчи, но из двенадцати волшебников, входящих в Совет, на памяти Ремуса, ни один из них не был ни на одном матче. Однако присутствие Блэка не кажется аномалией, потому что Флитвик во всеуслышание заявляет, что на матче присутствуют рекрутеры из Британской и Ирландской лиги квиддича, которые пришли посмотреть на старшекурсников. Орион Блэк, охотник шестого курса, один из тех, на кого они пришли посмотреть, вместе с братьями и сестрами Чанг из Рейвенкло и громилой-загонщиком на полголовы выше Ремуса. Ремус вспоминает, что видел издалека, как Блэк подходил к полю, пока Ремус выводил учеников из замка, но, усевшись в учительской секции, он не может найти его, пока мадам Хуч не бросает кваффл. — Я полагаю, что если мой сын продолжит профессиональную карьеру в спорте, будет довольно позорно, если его привлекут, скажем, Пушки Педдл. Как по мне, лучше б ему подписать контракт с Монтроуз Мэгпис. Или Паддлмир Юнайтед. Ремус смотрит на зелень поля. Пальцы упираются в колени, а взгляд назад падает на Блэка, сидящего в ряду позади него, его колено на уровне локтя Ремуса. Он одет в роскошную, строгую мантию в полоску. Ремус отводит глаза, поворачивается лицом вперед. — Конечно, — бормочет он, — ведь что такое карьера без славы и престижа? Блэк отрывисто смеется. — Моему сыну не нужна карьера. Он наследник семейного состояния. Но если он решит сделать карьеру, как моя жена, это не должно быть позором для семьи. Ремус фыркает. Он смотрит на свои колени. Он никогда не мог уследить за мячами, во всяком случае, за снитчем. — Если у меня когда-нибудь будет ребенок, и он захочет стать франчайзи Зонко, мне будет все равно. — Ремус ковыряется в ногтях. — На самом деле, это было бы даже великолепно… — Позор имени Люпина меркнет по сравнению с позором имени Блэка. В Ремусе нет алкоголя, чтобы привести его в ярость. Он беспомощно смеется. После смерти отца пять лет назад имя Люпина принадлежит только Ремусу. — О, вы не ошиблись, мистер Блэк. Рейвенкло побеждает, хотя бы потому, что у ловца Слизерина сегодня выходной, но Орион устраивает хорошее шоу. Ремус выскальзывает из учительской секции, чтобы помочь справиться с толпой, в которой много перевозбужденных первокурсников. Он надеется, как ни странно, что Орион получит похвалу, которую заслуживает за свое выступление. Ремус надеется убежать в свой кабинет, чтобы проверить стопку заданий первого курса по призракам — орфографические и грамматические ошибки требуют максимальной концентрации, чтобы продраться сквозь них и расшифровать смысл, но как только он входит в свой класс, за ним следуют шаги. Дверь с щелчком закрывается. — У Слизерина и Гриффиндора была совместная защита на седьмом курсе. — В его периферийном зрении появляется Блэк. — Ты сидел… — Я дам тебе пятьдесят галеонов, которые тебе не нужны, если ты правильно вспомнишь, — говорит Ремус, разворачиваясь на пятках, чтобы посмотреть на Блэка. Блэк ухмыляется и указывает на стол. — Здесь. Ремус качает головой. — Слишком близко к окну. Защита у нас проходила поздно вечером, когда заходящее солнце освещало все вокруг. Мне было бы слишком жарко, если бы я сидел там. — Ремус указывает на стол перед ним. — К тому же, там сидел Дейви Гаджон, а у него были проблемы с запахом тела. — Он опускается на стул по диагонали от того, который выбрал Блэк. — Я сидел здесь. — Достаточно близко, — говорит Блэк, засунув руки в карманы своей полосатой мантии. Губы Ремуса дрогнули, едва заметно. — Что тебе нужно? Блэк садится на край стола. — С чего вы взяли, что мне что-то от вас нужно, профессор? — Когда Ремус не выдаёт мгновенного ответа, Блэк со знанием дела говорит: — Вы выглядите усталым. Ремус останавливает себя от того, чтобы почесать локоть. Чешуя Опалового глаза Блэка закончилась всего две недели назад. Он может растянуть его на дольше маггловским способом. Так и кайф длится дольше. — Люди говорят мне это уже тридцать лет. Блэк бесшумно поднимается на ноги, направляясь к Ремусу. Он садится напротив него на парту. — Я думал о той ночи в январе. Ремус прикусывает кончик языка, отводит взгляд, пытается встать. — Мистер Блэк… Блэк вцепляется в руку Ремуса. Его голос похож на жидкое золото, расплавленное и стекающее с его изящных губ. — Я бы хотел повторить. — Нет, — утверждает Ремус, раздувая ноздри. Он убирает руку назад. Блэк прищуривается на него. — Почему? — Звучит холодный шепот. — Потому что это неправильно, — лопочет Ремус, проводя рукой по волосам. — Потому что… потому что у тебя есть жена и семья, а у меня есть совесть, и я не хочу, чтобы ты был на ней. Я не хочу, чтобы это было на моей совести. Блэк смотрит в окно. Полуденный солнечный свет бьет лучом ему в глаза, желтый оттенок играет на серой радужке, лучи отбрасывают блики на волосах. Он начинает, затаив дыхание: — Тем не менее, ты казался нетерпеливым… — Я и был! — Ремус практически кричит, а затем его кулак сжимается. Должно быть, его голос звучит безумно. — Я и был, — повторяет он уже спокойнее. — Я… черт возьми, я хотел тебя, но думал, что это будет один раз. Ничего больше. Я думал, что у тебя в постели куча мужиков. Это, должно быть, обычное дело для чистокровных, нет? Не могу представить, что у каждого может вставать на собственную кузину или кузена, тем более, что вряд ли ты единственный чистокровный мудак в браке без любви. И со всеми этими деньгами у тебя, без сомнений, целый ворох шлюх. Я не хочу быть еще одним на стороне… — Хватит болтать. — Блэк смотрит на него с отвращением. — Значит, ты мне не поверил? Когда я сказал, что я никого не снимаю? Ремус прислоняется к ближайшей парте, с легким головокружением. — С какой это стати мне верить всему, что ты говоришь? Блэк кривит губы. Он встает на ноги и идет к учительскому столу. — Я не могу говорить ни за кого, кроме Блэков, но мои родители никогда бы этого не сделали. Я не могу рассказать тебе об их личных сексуальных наклонностях, но прелюбодеяние — это ересь чистокровных. Спать с кем-либо, кроме своего супруга, после свадьбы — значит идти вразрез со всеми ценностями, которые мы поддерживаем. Важность сильной магии, семейные узы — они превыше всего. Наша численность сокращается. Что говорит о здравости наших убеждений, если мы поддадимся слабости сейчас, когда наш порядок жизни находится под наибольшей угрозой, если мы поступим неправильно с тем, что посторонние уже считают таким неправильным? Ремус, со сжатыми челюстями, смотрит на силуэт Блэка. Блэк наклоняет голову, рассматривает безделушки на столе Ремуса. — Значит, если мы не можем поддаться слабости в браке, мы предаемся другим порокам. Алкоголь. Наркотики. Порнография. Бабушка Ирма съела себя до смерти. — Блэк рассматривает свои ногти, вздыхая и выкатывая шею. — Ты понимаешь, что с каждым словом, которое ты говоришь, ты загоняешь себя еще дальше в угол? — безэмоционально спросил Ремус. — Ты лицемер. Блэк ударяет кулаком по столу, по-прежнему стоя спиной к Ремусу. — Я делал это девятнадцать лет, — ворчит он. — Девятнадцать гребаных лет с тех пор, как я обручился. Восемнадцать лет, как я женился. Через семь месяцев у меня родился ребенок. Орион второй, родившийся на два месяца раньше срока. Он был… — Блэк прочистил горло и шумно вдохнул. — В нем было всего полтора килограмма, когда он родился. Это гребаное чудо магии, Люпин, что он сейчас там, летает на гребаной метле. Мирзам была еще меньше, и она не выросла так, как Орион в ее возрасте. — Блэк расправляет плечи. Ремус поднимается из-за стола, но не двигается дальше. — Я перепробовал все, — шепчет Блэк. — Некоторые вещи просто не работают. Другие теряют свой эффект. Голос Ремуса дрожит, когда он пытается говорить. Он откашливается. — Зачем тебе рисковать своей целостностью, целостностью, о которой ты только что произнес долбанный монолог, ради чего-то другого, в чем ты не можешь быть уверен, что это сработает? — Но я знал. — Ремус смотрит, как пальцы Блэка скользят по краю старого стола, за которым до него сидели поколения профессоров Защиты. — Я знал. Я был верным мужем. Но я был довольно молод, когда обнаружил, что мне… нравится компания мужчин. — Блэк дважды постучал костяшками пальцев по дереву. — Фабиан Пруэтт трахнул меня на этом столе на шестом курсе. Глаза Ремуса перефокусируются. В его груди и животе разливается тепло. — Что? — Хм. — Блэк разглаживает свою мантию. — Конечно, я уговорил себя думать, что это приемлемо. В конце концов, Пруэтты принадлежали к Священным Двадцати Восьми. Но он был на год старше. Староста, гриффиндорец. Очень красивый. Ноги Ремуса двигаются по собственной воле. — На этом столе? — бормочет он, касаясь рукой кулака Блэка. — Да. — Блэк убирает руку ближе к телу. — Я устроил настоящий беспорядок на стопке экзаменов. Фабиан их уничтожил. Профессор Леннокс думала, что потеряла их сама. — Ремус стоит едва позади Блэка и видит, когда взгляд Блэка переходит на него. — Вы помните Фабиана, не так ли, профессор Люпин? Ремус кивает. Блэк улыбается. Но улыбка не достигает его глаз. — Конечно, это длилось недолго. Он был моим первым. Но я кончил сильнее, чем когда-либо, когда дрочил за этими дурацкими занавесками на кроватях в общежитиях Слизерина. Со звукоизоляцией за ними были проблемы, не так ли, профессор? Ремус мимолетно подумал о том, как Джеймс дрочил на соседней кровати по меньшей мере три раза в неделю. — Да. Блэк смотрит на него с презрением. — Я должен уйти. Рука Ремуса дергается и прижимается к спине Блэка. Его пальцы впиваются в толстую дорогую мантию, не в силах нащупать тело под ней. Он тяжело вдыхает, не отрывая взгляда от лица, прижимается ртом к ткани, покрывающей плечо Блэка. Глаза Блэка следят за ним, пухлые губы расходятся. — Ты явно не хочешь повторения того, что у нас было той ночью. Ремус прикусывает нижнюю губу, его глаза скользят по лицу Блэка. — Нет, хочу, — шепчет он. Он снимает с Блэка верхнюю одежду, бросает ее на ученический стол, обхватывает его сзади. Чувствуя, как пульсирует член, он прижимается бедрами к упругой заднице Блэка. Он настойчиво целует его за ухом, проводит ладонью по промежности брюк Блэка. — Я хочу. Пожалуйста. — Профессор, вы были очень категоричны… — Я передумал, блять. — Ремус накладывает на дверь запирающее и заглушающее заклинания, затем с грохотом бросает палочку на пол. Он зарывается носом в волосы Блэка — пахнет бергамотом — пока неуклюже и вслепую расстегивает пояс Блэка. Блэк постанывает в той мягкой манере, которая так нравится Ремусу, когда он стягивает с него одежду, чтобы оголить его зад, работает одной рукой над собой и пальцами внутри Блэка, прерывисто выдыхает нужные заклинания и перегибает Блэка через стол. Когда Блэк скулит Глубже, он высвобождает одну его ногу из штанины, чтобы поднять его колено на стол. Блэк с шумом проливает чернильницу с перьями Ремуса. И все это время, пока Блэк, вцепившись в противоположный край парты, подставляет зад для Ремуса, и звук шлепающей кожи о кожу эхом разносится по классу, Ремус сжимает бедра Блэка и удивляется, как такой больной и ужасный человек, извращенный традициями и ожиданиями, может дать Ремусу все, что он хочет. Как Блэк мог повернуть игру против Ремуса и помахать костью перед его носом — своим телом? Наркотиками? Освобождением? Ремус тяжело дышит, смотрит вниз по длине своего тела на то, как его член глубоко входит в задницу Блэка. Блэк стонет в глубоком предупреждении. — Твои документы, — дышит он. Его рот кривится, когда он оглядывается на Ремуса. — Дерьмо. — Ремус не хочет быть профессором, который теряет экзаменационные работы. Резко он обхватывает локтем горло Блэка и поднимает его в вертикальное положение. Блэк задыхается, цепляется за руку Ремуса, но вскоре Ремус широким жестом свободной руки взмахивает над своим столом, и бумаги беспорядочно летят на пол. Это забота о его будущем. Блэк прижимается к столу, задыхаясь, когда его освобождают, и упирается лбом в его поверхность. Ремус обхватывает Блэка рукой, чувствует, как его дыхание сбивается, дрочит ему в такт своим толчкам, так что Блэк кончает со стоном Люпин за мгновение до того, как Ремус делает это сам. Сперма Блэка капает, бледная и блестящая, со стола на пол. Ремус вырывается из него. Блэк спускает колено со стола. Одежда Ремуса неприятно липнет к нему от пота, и он опускается на стул, уткнувшись лицом в ладони, — какого черта я делаю. И из всех, для кого Блэк должен был сделать исключение, почему именно я? Когда Ремус опускает руки, Блэк уже застегнул одежду и надел верхнюю мантию, поправляя полосатые отвороты. Он смотрит на Ремуса нечитаемым взглядом. Ремус отворачивается, чувствуя напряжение. Он ждёт, что Блэк выскочит из класса, снимет заклинания с двери, но вместо этого Блэк встает перед ним. Положив руки на парту по обе стороны от Ремуса, он наклоняется, чтобы прикоснуться губами ко лбу Ремуса, к пурпурной коже под его глазами. К его верхней губе. Блэк задерживается там, и они дышат одним и тем же головокружительным воздухом, пока Ремус не отворачивает лицо и неловко не заправляет свой размякший член в брюки. — Я думаю, мы закончили, мистер Блэк. Блэк засовывает руки в карманы мантии. Кажется, он тянет время. — СОВы быстро приближаются. Если бы вы могли, ммм, назначить ученика из класса Адхары репетитором для нее, это было бы… — Хорошо. Хорошо. — Отлично. — Ремус слышит, как тот сглатывает. Хотя его взгляд прикован к перевернутой чернильнице с пером, Ремус не замечает, как в поле его зрения попадает синяя бутылка. Блэк ставит ее на ближайший стол. — Если понадобится, — тихо говорит Блэк, и Ремус, схватив бутылку, бросает ее через весь класс. Она разбивается о шкаф с учебниками. Блэк издаёт что-то похожее на смех и целенаправленно выходит из комнаты. Ремус накладывает заклинание сортировки на бумаги, разбросанные по полу. У окна он наблюдает за тем, как студенты в синих одеждах расхаживают по двору, выкрикивая кричалки Рейвенкло. В течение десяти минут ему удается не обращать внимания на беспорядок у шкафа с учебниками. Но когда он убеждается, что Блэк не вернется, он спешит спасти то, что может.