Это нелогично

Вытаскивать Старскрима... А есть ли смысл? Шоквейв думает об этом, слушая вой сикера и лязг металлических перьев об пол. Что он может ему дать? Чем он может быть полезен? Чем оправдает вложенные в его лечение ресурсы и силы? Шоквейв — не автоботы, на него умоляющий взгляд Старскрима не действует. И тот подползает к ногам, оставляя за собой кровавый след. Цепляется дрожащей рукой за ботинок Шоквейва, сплевывает кровь. — Помоги мне! Клянусь Праймусом, я не брошу тебя больше, только спаси! Для Шоквейва клятвы ничто. Старскрим может сказать ему что угодно, лишь бы опять извернуться и выжить всему миру назло. — Неравноценный обмен. Клятва не равна действиям. — Что мне сделать, чтобы ты меня спас? — Старскрим срывается на крик, царапая когтями пол. — Что? — Чем ты можешь быть полезен? — Если десептиконы начнут возвращаться, им нужен будет тот, кто поведёт их. И раз наш Мастер это делать отказался, — Старскрим делает паузу, дрожа и сплевывая кровь, — это буду я. Мы захватим власть, уничтожим автоботов, а ты получишь неограниченные ресурсы для своих опытов. И подопытных. А пока этого не произошло, я буду твоим ассистентом! Всё буду делать, что ты скажешь!.. Шоквейв молчит три клика и видит, как надежда в глазах Старскрима сменяется отчаянием. Стоит ли тратить на него силы? Какова вероятность, что всё будет так, как он сказал? Она небольшая, но если предположить, что всё сложится так, как нужно ему... Потом Шоквейв затребует со Старскрима цену. И он берёт потерявшего сознание сикера на руки, унося вниз, в медотсек. Он в Даркмаунте новый и целый — несмотря на то, что сама цитадель немного потрепана после Юникрона и предаконов. Лечение проходит не так быстро, как хотелось бы — пусть группы крови у него и Старскрима позволяют ему быть донором, но Шоквейв чувствует после этого отвратительную слабость. Из-за неё приходится погрузить сикера в стазис, чтобы не стало хуже, а ему — искать, чем можно быстро перекусить. А потом отдыхать с половину груна. Иначе он не сможет оказать медицинскую помощь. Стазис позволяет организму восстанавливаться быстрее. Но рваные раны приходится зашивать, а крылья... Их спасти не удастся — слишком серьёзные повреждения. Проще заменить на протезы. Всё заканчивается лишь через восемь грунов — крылья, точнее то, что ими было, отделять приходится долго. Открытые переломы суставов, превратившие крылья в безвольные тряпочки. Вырванные куски перьев, из-за которых когда-то гордость сикера имела теперь жалкий вид. Такое нельзя восстановить. Только вырвать с корнем, что Шоквейв и сделал без малейших сожалений. Шоквейв не врач. Он учёный. И вероятно врач бы смог что-то придумать, но Нокаут и Ретчет помогать Старскриму не будут. Его же умений хватит лишь для того, чтобы спасти жизнь. Но бескрылый сикер — несчастный сикер. Как отразится на Старскриме его потеря? За свою жизнь Шоквейв видел многих летунов, лишившихся крыльев. Они теряли волю к жизни, тянулись к небу и медленно загибались, не справляясь с потерей. И умирали. Глупо. Вероятно, другие могли бы понять их страдания в полной мере. Но не он. «Крылья — свобода и свет для сикеров. Небо — второй дом», — об этом ему говорил когда-то сам Старскрим, когда в очередной раз восхвалял себя. Он приходит в себя через неделю — даже несмотря на то, что Шоквейв вывел его из стазиса после того, как закончил с крыльями и ранами. И не понимает сразу, что не так. — Я удивлён твоими медицинскими навыками, Шоквейв. Ты вроде учёный, а не врач. А потом пытается привычно пошевелить крыльями. И Шоквейв видит, как у него стекленеет взгляд. — Шоквейв... Я просто не чувствую крыльев с непривычки, так?.. В его голосе звучат отчаяние и надежда, с ними же он смотрит на Шоквейва. — Крылья были повреждены так, что их восстанавливать не было смысла. Я их удалил. Ледяной голос заставляет Старскрима замереть. — Как это удалил?! Ты... Ты... Мои крылья... — Старскрим вскакивает, тут же шатаясь и оседая обратно на кровать из-за смещенного центра тяжести. Он дрожит от ярости и боли. А потом начинает выть, обнимая себя за плечи руками и раскачиваясь. Шоквейв смотрит на это клик, а потом разворачивается и идёт к выходу из медблока. — Как ты мог?!.. — ему в спину ударяется очередной вопль Старскрима, и он швыряет в спину Шоквейва пробирку. Она падает на пол, разбиваясь. Осколки брызгают во все стороны — уберегает лишь броня. Шоквейв разворачивается, быстро подходит к Старскриму и перехватывает его руки. Тот дрожит от гнева и отчаяния, сжимая пробирку. — Угомонись. — Безыскровый робот! Бездушная тварь! — он дёргается, вырывая руки, но тщетно. Шоквейв сдавливает запястья до тихого хруста, и только тогда Старскрим отпускает пробирку. Она звякает, упав на пол. — Прекрати истерить. Этим ты ничего не исправишь. Так что успокойся и прекрати громить медблок. Старскрим сжимается — так, что выглядит ещё более хрупким и несчастным, перестаёт сопротивляться, опускает голову. И наконец затихает. Шоквейв уходит, больше не обращая внимания на Старскрима. Это нелогично. Пострадает и смирится. А если нет? Впрочем, ему нет до этого никакого дела. Пусть Старскрим справляется сам. Жалость не нужна и жалости он не заслуживает. Но Шоквейв не может не отмечать то, как сикер с каждым солциклом будто гаснет. Как смотрит в небеса Кибертрона, стоя на взлётной площадке Даркмаунта, подходит к самому краю и смотрит с тоской вниз. Гордый Старскрим, прежде при каждом удобном случае раскрывающий свои крылья, исчез вместе с ними. Но истерики свои он не прекратил, пусть и устраивал их очень редко. И гас, гас, гас... Да так, что такими темпами он не только повести за собой новых десептиконов не сможет, но и помогать Шоквейву в случае чего. В голову приходит только одна мысль. Протезы крыльев. Не родные крылья Старскрима, но то, что даст ему возможность снова взлететь. А с доступом в лабораторию Даркмаунта у него достаточно ресурсов для работы. Только желательно сделать так, чтобы Старскрим не путался под ногами. Надавить на болевые точки. Задеть. Чтобы ушёл. И момент подворачивается, когда он приходит в лабораторию снова. — Какой же ты учёный, раз не смог вернуть мне крылья? Ты оставил меня без них! А они могли зажить, я уверен! — Старскрим, претензии нелогичны. Повреждения были критичными. Лечение было бы ненужной тратой ресурсов. Старскрим с размаху бьёт по клавиатуре терминала рукой, и Шоквейв видит, как его трясёт от обиды и боли. Ничего не меняется. — Да ты хоть видишь что-то, кроме своих чисел и колоночек?! Или после эмпураты вообще всё вышибло? Эмпурата. Шоквейва впервые за долгое время после упоминания данного дёргает. Изменение личности. Подчистую. Новая личность с новым характером, и порой — без чувств. Это жестоко. Но о своём прошлом Шоквейв ничего не помнит. — Старскрим. Иди страдать в другое место. Твои стенания только мешают мне. — Бесчувственный... — Старскрим, судя по его лицу, пытается подобрать наиболее оскорбительное слово, но сжимается и вновь уходит, оставляя Шоквейва в одиночестве. Тем лучше. Наконец-то тишина. Работа в такой обстановке идёт намного быстрее, и редкие появления Старскрима теперь не мешают. В какой-то солцикл же... Шоквейв видит, как он сидит на взлётной площадке, на самом краю и смотрит вниз, на медленно поднимающийся из пепла Кибертрон. На небо, где видны спутники их планеты: где-то там, вероятно, Эйрахнид и её инсектиконы. А Саундвейв застрял в зоне Тени. Теперь из всей «команды» Мегатрона их двое. — Уйди, Шоквейв. И без тебя тошно. Теперь голос Старскрима, прежде громкий и даже визгливый — глухой, тоскливый и слишком тихий. Если бы Шоквейв мог — вероятно, он бы посочувствовал. Потому что в свое время тоже лишился части себя. Но он не может. Он не может любоваться тем, как теперь выглядит их планета — живая и дышащая. Восстановлена и восстановлена. Старскрим раньше говорил ему, что когда это произойдёт, он вытащит Шоквейва наружу и заставит пройтись по улицам. «А то зачахнешь же в своей лаборатории, учёный». Последнее слово всегда звучало ядовито-вежливо, с усмешкой, а после следовал полупоклон. В ответ он получал требования прекратить цирк. А сейчас Старскрим сидит на самом краю и смотрит на то, как зеленеют деревья и растут высотки. Теперь он не может полететь в Вос, как хотел. Теперь он не может полететь туда, куда хочет. — Ты глухой? — Старскрим ещё больше горбится. — Я сказал тебе — уйди. Уходи, ты, безыскровый робот! Шоквейв не двигается с места. Он знает, что будет после ругани. Вой. И так продолжается солцикл за солциклом. В лабораторию Старскрим больше не приходит, а сидит на взлётной площадке, глядя в небо: на камерах это видно прекрасно. И Шоквейв продолжает свою работу в тишине, игнорируя загибающегося от потери крыльев сикера. Хотя игнорируя — не совсем верное слово. Игнорировал бы, ничего не стал бы делать. Перо к перу, металлический сустав к суставу — и новые крылья готовы через три кибер-недели. Шоквейв зовёт Старскрима в лабораторию под предлогом проверки заживших ран. Он приходит нехотя, шипит, что смысла в этом нет, что всё зажило. Шоквейв игнорирует его слова. — Ложись на живот. Сними верхнюю одежду. Перед ним — исполосованная шрамами спина Старскрима. Нормальное состояние для каждого, кто прошёл войну. И два длинных, практически параллельных, идущих через всю спину. А между ними тонкие и мягкие перышки — межкрылье, которого он практически не касается. Шоквейв не говорит Старскриму о настоящей цели вызова — что-нибудь всегда может пойти не так. Лучше не рисковать и не обнадеживать. По этой же причине он не сказал ему о наличии ресурсов для создания протезов. Он ждёт, когда Старскрим успокоится, и только тогда проводит анестезию. Операция длится долго, но Старскрим не осмеливается подать голос. А когда всё заканчивается... — Что ты сделал? Мне тяжело лежать. Вместо ответа Шоквейв рывком его поднимает. И металлические перья звенят об пол. Старскрим замирает. Молчит два клика, медленно поворачивает голову, пытается двинуть плечами — но крылья никуда не деваются, они поднимаются выше, и сикер не сразу верит в то, что видит — Шоквейв понимает это, видя шок в его глазах. — Я просто сплю... — Нет. Не спишь. Старскрим раскрывает крылья во всю их величину, едва Шоквейва не сбивает с ног... А потом смотрит на то, как свет переливается на серых перьях — и бросается на взлётную площадку. Шоквейв идёт следом, наблюдая за его состоянием. Как быстро оно перешло от подавленного... В это. С торжествующим кличем Старскрим бросается вниз. Шоквейв не успевает его притормозить и сказать, что нужно время для того, чтобы привыкнуть к протезам. Какое-то время Старскрим неловко барахтается в воздухе, пытаясь найти баланс, как спарк, который впервые в жизни поднялся в небо. А потом резко складывает крылья и несётся вниз, снова взлетая и снова пикируя. И наблюдая за ним, Шоквейв чувствует, как в глубине его Искры загорается совсем маленький, но огонёк того забытого после эмпураты чувства. ...Радость?