Бырч

– Погоди, ты хочешь сказать, – воскликнула поражённая Чужемила, – что это – тот самый Дед Отморозок?! – Ското-Клаус?! – осипшим голосом переспросила Богатея. – Конь Большой Хью?! – разинув рот, выдавил Пердикка. – Да уж, не думала, что загляну за край, встретив Ганса-Насильника, – как-то обречённо выдохнула знахарка и без сил опустилась на ближайший камень. – Кто же ему детей доверил? – Да ладно вы, нормальный он мужик, – Гдыня отмахнулся и пошёл навстречу Деду-Насильнику. – Он сошёл с ума, – предположила Богатея. Чужемила растерянно вглядывалась в лица задружников, пытаясь понять, что происходит. Когда Дед и Гдыня направились к шоколадному домику, они собрались в кружок, чтобы обсудить ситуацию. Нимфа стояла чуть в стороне, по лицу её блуждала неуверенная улыбка. – Так, колитесь! – велела героиня. – Я из другого мира, там про Ганса-Насильника ничего неизвестно. В чём проблема? Стремительно покрасневшая Богатея тщетно пыталась уступить право голоса знахарке и копейщику – те молчали, затравленно озираясь. Тогда стрелок прокашлялась и пояснила: – Это самый страшный персонаж из истории Бырча. Даже Сасилла из племени Куни и Брюхенгильда по сравнению с ним – птенчики. В своё время потребовалась вся мощь объединённых задружников, чтобы изгнать Деда из Бляпландии, где его осудили за изнасилование северных оленей в особо крупных размерах. По слухам, олени были последней каплей, а до этого он залазил в дома обычных жителей и творил свои ужасные дела. Особо он любил отбирать праздничную еду и игрушки у детей. Я думаю, он абсолютно свихнувшийся, потому что снимал с людей носки и заставлял развешивать их у печей и каминов. – Чё та не верится, – Чужемила рассудительно покачала головой. – Когда так много грехов приписывают одному человеку, это признак того, что всё врут. Я бывала в таких ситуациях. В прошлом Мире, где я стала самым сильным магом-бойцом, обо мне ходили нелепые слухи. Мол, я высасываю силы из мужчин, и они умирают, – она сделала недвусмысленные движения рукой и губами, от чего Богатея побледнела. – Но я не такая. – Спасибо, Чужемила. Ты – настоящий лидер, – внезапно знахарка поклонилась и продолжила, – ты вправила нам мозги. И я не вижу дурных примет, и ты сказала сущую правду: люди пытаются осквернить то, чего не понимают. Как будто осенние дожди не смоют дерьмо, которым они вымазывают великие деяния. Деяния остаются в веках, а испачкавшиеся в дерьме быстрее перегнивают в земле после смерти. – Слушайте, мне кажется, Нимфетка что-то об этом должна знать, – прошептал Пердикка, чем вызвал приступ любопытства у Чужемилы. Она повернулась к принцессе и спросила: – Уважаемая нимфа, скажи, ты ведь знаешь Деда Насильника с другой стороны? – Конечно. Мы ведь – хтонические существа, значит, и связь между нами сильнее, чем между мной и вами, например. Но сразу хочу предупредить, что подробности выложить не могу, это наши универсальные ограничения – тератоморфы не могут прибегать к помощи друг друга в жизненно важных ситуациях, но и причинять вред друг другу осознанно или распространять важную информацию не могут. – Ага, постой, постой, как интересно, – знахарка протянула руку и коснулась гладкого плеча Нимфетки, – почему ты считаешь себя чудовищем? Ведь, если я не ошибаюсь, тератоморфы – это те, кто выглядят, как чудовища. Правда, Пердикка? – Святая истина, тератос – это чудовище, а морфос – это признак или форма. – Да ну вас, это же так просто! – воскликнула фессалийская принцесса. – Знаете, какое я получаю чудовищное удовольствие от общения с нашим Гдыней? – она легко рассмеялась и погладила свой идеальный живот. – А если не буду получать.., – в этот момент всем показалось, что засвистел холодный ветер и набежали тучи, хотя детишки так же продолжали играть на припекающем солнышке, – я стану настоящим чудовищем. Задружники успокоились и уже без стеснения проследовали в просторную трапезную, куда их пригласили два эльфа – один голубой, другой зелёный. Дед и Гдыня уже сидели за гигантским дубовым столом, потемневшим от времени. На обоих были только полотенца, обмотанные вокруг бёдер. Причём, как оказалось, дед был совсем не толстым – его объём был чистым мясом, в том смысле, что гигантские бугры мышц вздувались при каждом его даже незначительном движении. Гдыня на фоне Насильника выглядел стройным юнцом, а Пердикка, когда разделся и обмотал бёдра полотенцем, услужливо поднесённым эльфом, стал походить на смертельно истощённого подростка. Девушки тоже были не из стеснительных – знахарка вообще предпочитала ходить одетая в бусы и амулеты, – поэтому они тоже обмотались тряпочками и стали похожими на подорвавших здоровье диетами любительниц ЗП. Пожалуй, только Нимфетка выглядела как обычно – полной сил соблазнительницей или, что почти одно и тоже, перезревшей девственницей. Обильное угощение раскрепостило гостей ещё сильней. Даже Богатея, тяпнув глинтвейна нисколько не смутилась, когда Дед Насильник стал травить анекдоты из жизни эльфов. Впрочем, он посерьёзнел, когда прибежал зелёный эльф и что-то прошептал деду на ухо. – Дорогие гости, скоро будет готова баня. Она у меня лучшая во всём Бырче и деловых разговоров и выяснения отношений не допускает, считайте это плохой приметой, если приметесь говорить о делах. Как известно, в мире Бырч, приметы – это основа существования такая же важная, как ежедневное питание для людей или, скажем, гладкая кожа для нимф, поэтому в трапезной установилась тишина. – Хорошо, понимаю, что вы пожаловали в мою горную обитель не просто так. Я это вижу, потому что по приметам визит старого приятеля не намечался, значит, Гдыню сюда привело нечто экстраординарное. Выкладывайте. – Гдыня, твой план, мы его не знаем, поэтому выкладывай, – велела Чужемила. Она была серьёзна, как никогда, но всё же опьянела от изрядной порции глинтвейна, поэтому устроила голую грудь прямо в лохань с остывающим борщом. Гдыня подробно рассказал об обстоятельствах встречи с Дриадой, о бое с шаманом всех кентавров, о договоре с Нимфеткой. Он говорил размеренно и внятно, но всё же его голос иногда предательски дрожал, когда вишенки Чужемилы всплывали на поверхность борща. Заметив это, знахарка боязливо спрятала свою великолепную грудь за огромным тортом, а Богатея, наоборот, попыталась устроить куда-нибудь свои небольшие аккуратные полушария, но она была достаточно высокой, а рядом, как назло, не стояли миски с салатами, куда можно было макнуть грудь. Только плоские тарелки. Поэтому пришлось Богатее надеяться на то, что её прелести привлекут внимание Гдыни сами по себе, без соусов и десертов. Но они сидели на противоположных концах стола, между ними стоял огромный канделябр, поэтому милые старания стрелка остались незамеченными. Только Нимфетка ни на что не обращала внимания, она радостно уплетала штрудель, и на её горы сыпался снегопад из сахарной пудры. – Так, я понял, – Дед выслушал Гдыню до конца, не перебивая, и задал вопрос, который все ждали. – И моя роль в этом какова? Гдыня объяснил. Воцарилось торжественное молчание, когда до присутствующих дошёл смысл его плана. – Гениально! – воскликнула наконец фессалийская принцесса. – Так просто. – Да, неплохо, – подтвердил Дед Насильник, – давненько я так не развлекался. – Но я должна уточнить!.. – голос Чужемилы прозвучал тревожным аккордом в мажорном настрое, секунду назад преобладавшем в трапезной. – Этично ли то, что мы собираемся предпринять? Я, конечно, не самая умная в мире девушка, наверняка, не самая красивая, зато боец превосходный, поэтому для меня, для моей силы, всегда нужны были моральные ограничения. Понимаете? Простите Дед Ганс, но по тем прозвищам, которые я слышала, вы – не самый подходящий человек для этого. Простите ещё раз, я нисколько не хочу вас оскорбить, и понимаю, что большая часть слухов о вас, скорее всего, гнусная ложь, но привлекая вас, я могу навсегда испортить репутацию. Моя репутация не так важна, я уже переживала периоды, когда меня подвергали остракизму, но я не могу подвергать риску честь доверившихся мне людей. Поэтому прошу, расскажите нам вашу историю. Девушка говорила так энергично, что борщ мелкими брызгами летел в соседние миски с салатами. Нимфетка азартно следила за происходящим. Она без конца подливала себе глинтвейн и без остановки отправляла в рот закуски, салаты, крендели и десерты. Грудь её от этого покрылась толстым слоем геологических отложений, как будто с её гор недавно отступил ледник. – Хо,хо,хо, – Дед Насильник развеселился, – ты мне положительно нравишься, девочка. Конечно, я расскажу. Давным-давно, на севере было Великое оледенение. Гигантский щит изо льда покрывал северо-запад Бырча, но на его восточной закраине цвела жизнь. Бродили бесконечные стада мамонтов, большерогих оленей, шерстистых носорогов. В многочисленных пещерах жили пещерные медведи и саблезубые кошки. Но потом пришли люди. Они жгли костры, убивали мамонтов, бросали их туши и шли убивать носорогов или оленей. К тому же люди выпускали очень много газов. Вот представьте, мамонт выпускает газов столько, сколько сто человек. Но мамонтов было не в сто, а в тысячу раз меньше, чем людей. Над Бырчем распространилось огромное облако, под которым земля стала сильнее прогреваться, от этого численность животных сократилась, а людей, наоборот, поднялась. Но это были лишь цветочки, ягодки начались, когда люди приручили собак. Тогда началось массовое истребление животных, а количество людей выросло в десятки раз. Облако газов превратило Бырч в раскаляющийся мир. Появились разные паразиты – цискариды, баланчидии. Начали распространяться эпидемии, например, корововирус. Но люди эволюционировали, и, что само отвратительное, вместе с ними эволюционировали некоторые животные, те, которые сами не могли выжить в дикой природе. От корововируса, например, появились коровы, людей опять сразу стало больше. Потом от разновидности вируса "кентавр" появились кентавры. И количество выпускающих газы существ постоянно росло. Так на южном континенте исчезло некогда гигантское внутреннее море, и вместе с ним – цветущая саванна. Там сейчас пустыня. Я спохватился поздно. Сначала я считал людей просто частью природы, но оказалось, что они изменили Бырч под себя. Всё, что людям не нравилось, они убивали. Я же не мог так поступить, поэтому решил заняться спасением исчезающих видов. Но, как я уже сказал, опоздал. Позже я хотел заняться воспитанием детей, чтобы вырастить новое поколение, ответственное за природу, за свой родной мир, но меня обвинили в изнасиловании северных оленей в особо крупных размерах и изгнали с севера. Там в это время уже была страна Бляпландия. Я мог всю эту страну уничтожить, но не стал. Это не мой путь. Я за жизнь во всех её проявлениях. – Офигеть! – воскликнула поражённая Чужемила. – То есть оленей вы не насиловали? – Нет, конечно. – И людей? Ну это так, для уточнения. – Нет. Людей и так было слишком много, они сами прекрасно размножались. – То есть ни женщин, ни детей, ни мужчин? – Чужемила не унималась. – Нет, в принципе, я на… В этот момент Богатея неудачно пододвинула к себе деревянную плошку со студнем, но не рассчитала силы, и плошка опрокинулась прямо на неё. Дед не успел договорить, а Богатея вскочила, поскользнулась на кусках студня, рухнула на стол и заскользила по нему прямо ко Гдыне, сметая на пути снедь, канделябры и чаны с глинтвейном. Восторженно глядя на это, Нимфетка и Пердикка похватали вкусняшки, которые находились рядом с ними, копейщик – бананы, а принцесса – кастрюлю с заварным кремом. Чужемила отпрянула было, но, понимая, что падает, воткнула огромный кухонный нож в стол и, ухватившись за него, всё же сохранила равновесие. Знахарка и Дед сидели не шевелясь, их только забрызгало сельдью под шубой, а вот Гдыне досталось. Богатея с размаху въехала в него, они оба упали на пол, стали трепыхаться, но скользкий от еды пол сыграл с ними злую шутку. Они поехали прямо к камину, причём невероятной красоты девичий зад восседал прямо на лице Гдыни, а чтобы не убиться, Богатея вцепилась в единственную часть тела мужчины, которая была нескользкая. В ту, которая мгновение назад была прикрыта полотенцем, а сейчас, обрадованная силой рук стрелка, пыталась устремиться в потолок.