Философия чувств

Глава 20

      Я проснулась за полчаса до будильника, Аллы рядом уже не было. В комнате очень тихо, в отличие от того, что я слышу внутри. Моя голова взрывается от шума, от противоречий, от страха до дрожи во всех клеточках моего тела. Сегодня жизнь подготовила для меня встречу с той таинственной женщиной. Странно, что она не заставляла, не вывалила на меня поток оскорблений или тому подобного, она дала мне выбор, я ведь с лёгкостью могу просто не прийти на эту встречу. Но я хочу узнать правду, и если мне эту правду не даёт Алла, значит даст совершенно незнакомый мне человек.       С этими мыслями я отправилась в душ и дала себе последнюю возможность решить: идти или не идти. Тут без сигареты не разберёшься. После освежающего душа я пошла на кухню, где и встретила Аллу, которая готовила завтрак. — Доброе утро, будешь кушать? – как ни в чём не бывало спросила она. — Нет, спасибо, я по утрам не ем. Может пойдём покурим вместе? – решила тоже вести себя спокойно и доброжелательно, потому что понимаю, что на преподавательницу сейчас и так много всего свалилось. — Я только за, подожди меня на балконе, я разбужу Крис.       Это имя уже начало вгонять меня в дрожь, хоть я и нормально к ней отношусь, да и в квартире мы вообще считай не пересекаемся, но что-то пугающее в ней есть. Можно даже сказать, что я побаиваюсь её. От этих раздумий меня отвлекла Алла, которая уже пришла и закуривала сигарету, встав рядом со мной и приобняв меня за талию. — Сегодня будет длинный и сложный день. – выдохнула Алла. — Не могу не согласиться, в последнее время нас то и дело окружают длинные и сложные дни. – мне необходимо было с ней поговорить хотя бы косвенно. — Алла улыбнулась, но как-то вымученно. — Всё наладится. Я обещаю. – тихо произнесла она, глядя куда-то вдаль, поверх крыш.       Я хотела верить. Очень хотела. Но внутри уже разрасталась тяжёлая пустота. — Вы же понимаете, что я всё вижу? – осторожно начала я. — Вашу усталость. Ваш страх. Ваше молчание.       Алла молчала. Только крепче сжала мою талию. — Я не маленькая девочка, которую нужно прятать за спиной, – продолжала я, глядя на её профиль. – Я хочу быть рядом. Хоть в радости, хоть в беде. — Аня... – Алла наконец повернулась ко мне, глаза её блестели в тусклом утреннем свете. — Иногда быть рядом – значит уйти. Чтобы спасти.       Я покачала головой. — Не верю в это. Если мы вместе, то вместе до конца.       Она горько усмехнулась, сделала последнюю затяжку и затушила сигарету. — Иногда конец приходит раньше, чем ты готов его встретить, – сказала она и ушла в квартиру, оставив меня одну на балконе с застывшей в груди фразой.       После этого разговора я не знала что и думать, да и сил на борьбу с Аллой у меня не было, слишком много чего происходит. Я настроена сначала поговорить с той женщиной, а потом уже думать что делать.       В университет мы ехали в тишине, которая даже немного давила, но из-за мыслей о предстоящем разговоре меня это не совсем волновало, но сильно беспокоило Аллу, учитывая то, как нервно она переключала передачи и резко тормозила на светофорах. — Алла Сергеевна, вы нервничаете? – решила нарушить тишину я, заодно и завуалированно попросить у неё поддержки. — Да, моя девочка, я нервничаю от неизвестности, да и к тому же очень переживаю за тебя и наши отношения. – так же нервно сказала Алла, вцепившись крепкой хваткой в руль и сосредоточено следя за дорогой. — Но всё же будет хорошо? — Я уверена, что так и будет, ты не должна об этом переживать, это моя забота и я сделаю всё возможное для этого. – она ещё сильнее сжала руль, мне кажется после этого на обивке останутся следы её рук. — Только держись сегодня рядом, ладно? — Конечно. – соврала я.       Прости, но мне нужно это сделать, я должна.

***

      По сравнению со вчерашним днём, сегодня в университете атмосфера давила и медленно пожирала. Время до 12 тянулось очень медленно. Шум голосов, пары, речи преподавателей, смешки студентов – всё казалось не своим, чужим, раздражающим фактором, который то и дело пытался довести меня до истерики. Мне и правда хотелось сесть в пустой угол, поджать колени, обнять себя и кричать, смеяться, плакать, а потом встать с полной удовлетворённостью и понять, что это было не по настоящему, это глупый кошмарный сон, или страшилка, которую мне прочитали на ночь в детстве, но только не реальность.       Время без десяти 12, пора. Я пропущу пару, мне плевать какую и как я потом буду отрабатывать, мне нужно узнать правду и помочь Алле тянуть этот груз.       Я медленно подходила к саду, и возле грады увидела ту женщину, которая расслаблено курила и смотрела в никуда. Ботанический сад казался чужим. Ветви деревьев, тени на асфальте, запах земли – всё будто сжималось вокруг меня в тугой клубок.       Я подошла ближе, женщина стояла спокойно, прямо. Сигарета в пальцах, лёгкий ветер трепал её короткие волосы. Её глаза были тяжёлые. Глаза человека, который пережил слишком многое, чтобы верить в добрые сказки.       Она посмотрела на меня, как на что-то уже обречённое, и спокойно сказала: — Ты пришла. Это значит, ты готова слушать. Даже если потом будешь ненавидеть себя.       Я не знала, что ответить. Ладони вспотели, сердце бешено колотилось, но я кивнула. — Как вас зовут? – нужно же мне знать как к ней обращаться.       Она сделала пару шагов ближе и медленно выдохнула дым в сторону. — Я Вероника. Сначала тебе нужно знать: твоя Алла не та, за кого ты её принимаешь. И Крис... тоже. Они обе связаны с тем, что случилось тогда. С девочкой, которую я любила больше жизни.       Вероника замолчала. Глаза её оставались холодными, но голос дрожал. — Той, которую Крис довела до смерти. И той, за чью гибель Алла молчала.       Я стояла, боясь дышать. Вероника медленно затушила сигарету о железную ограду. И только потом, почти без эмоций, продолжила: — Её звали Оля, это моя сестра. Она была мягкая. Слишком мягкая для такого мира.       Я сглотнула ком в горле. — Крис... она сначала была для неё всем. Другом. Защитой.       Потом – клеткой. – Вероника сжала руки в кулаки так сильно, что костяшки побелели. — Манипуляции. Оскорбления. Шантаж. Любовь, которую нельзя было бросить, даже если она убивала.       Я чувствовала, как внутри всё холодеет. Казалось, что кислород стал гуще. Вероника посмотрела прямо в мои глаза: — Я пыталась вмешаться. Увести Олю. И тогда появилась Алла. Она убедила меня, что всё под контролем. Что Крис справится. Что это просто «трудный период». – Голос Вероники дрогнул, но она взяла себя в руки. — Через месяц Оля прыгнула с балкона. В день, когда Крис в очередной раз сказала ей, что та «никому больше не нужна».       Мне захотелось закрыть уши руками. Закричать. Сбежать. Но я стояла и слушала. Вероника сделала шаг ближе. Теперь между нами оставалось не больше метра. — Твою Аллу я видела тогда в полиции. Спокойную. Собранную. Она говорила, что Оля была нестабильной. Что никто не виноват. Что так бывает. — И я молчала. Я верила, что одна смерть – это предел. Пока не увидела тебя. — Ты думаешь, у тебя будет другой конец? Ты ошибаешься.       И затем просто уходит, оставляя меня стоять на месте, в абсолютном шоке, под ужасом того, во что я, возможно, втянулась.

***

      Я шла обратно в университет, будто в тумане. Слова Вероники звенели в голове, обрывались и снова возвращались. Она погибла из-за них. Крис довела её. Алла молчала.       Я не верила. Не хотела верить. Но раз за разом перед глазами вставали взгляды Аллы, её заминки, её дрожащие руки. И часть меня уже знала правду.       Подойдя к университету, мне пришлось посмотреть расписание, чтоб знать в какой кабинет идти. И тут меня бросило в жар, большими буквами в расписание стоит 201 кабинет, философия, преподаватель Крылова А. С. Я бросилась к лестнице, бежала изо всех сил.       Мне казалось, если я увижу Аллу, если она улыбнётся мне как раньше, всё будет хорошо. Всё встанет на свои места. Я толкнула дверь. Пусто. Ни студентов, ни преподавателя.       Я выглянула в коридор – пара должна была идти. По расписанию – в разгаре. Я перехватила кого-то из студентов: — А где Алла Сергеевна?       Парень пожал плечами: — Была записка на двери. Что-то срочное. Занятия отменены.       Я медленно опустила руку. Записка исчезла, кто-то снял её или сорвал. А может, я её просто не заметила, ослеплённая своим отчаянием. Я стояла посреди пустого кабинета и впервые в жизни чувствовала себя абсолютно потерянной. Как будто у меня под ногами вдруг исчезла земля. Как будто всё, что было между мной и Аллой, сейчас трещало по швам. Я вспомнила её глаза. Её руки. Её обещания. И Вероникин голос: «Она молчала тогда. Она молчит и сейчас.»       Я медленно опустилась на первую попавшуюся парту. Больше я не могла лгать себе. Что-то действительно сломано. И возможно, уже навсегда.

***

      После этих событий мне нужно было побыть наедине с собой. Я пошла на набережную, предусмотрительно купив пачку сигарет, села возле реки и делала вид, будто мне совсем не холодно. И если честно, так оно и было, физического холода я совсем не ощущала, мешали только занемевшие пальцы, которые с трудом удерживали сигарету.       Я поняла, что меня не от того защищали. Алла пыталась защитить меня от Вероники, потому что думала, что она пойдёт на всё, чтобы забрать меня у неё. Но проблема в том, что Вероника просто сломленная женщина, которая по вине других потеряла своего самого близкого человека, свою сестру. Она совсем не пыталась сделать мне больно, сделать больно Алле или Крис, она пришла чтоб помочь мне, рассказать с кем я общаюсь и кого люблю. Даже несмотря на всю свою боль и скорбь она пришла ПОМОЧЬ.

***

      Когда я вернулась домой, было уже темно. Ключ дрожал в руке, замочная скважина никак не хотела попадать туда, куда нужно. Я медленно раззулась и вошла в квартиру. В гостиной горел тусклый свет.       Алла сидела на полу, прислонившись к дивану, обхватив колени руками. Она выглядела так, будто с неё содрали кожу – бледная, чужая, маленькая. Я замерла в дверях. Она подняла голову. Глаза красные от слёз. — Ты жива... – прошептала она.       Я не знала, что ответить. Сердце больно сжималось от вида её, но внутри стояла холодная стена. Между нами уже было то, что нельзя было стереть. — Где ты была? – почти моляще спросила она.       Я молчала. Алла вскочила на ноги, подошла ближе, пытаясь прикоснуться. Мне пришлось отступить на шаг назад. — Я искала тебя. Я обошла весь университет, весь сад... Я думала... – её голос сорвался. — Я думала, что потеряла тебя. — А разве нет? – спросила я тихо.       Алла осела обратно на пол. Как будто этот один мой вопрос окончательно сломал её. — Я хотела защитить тебя. Я... я боялась, что если ты узнаешь, ты уйдёшь.       Я долго смотрела на неё. На женщину, которую любила. На женщину, которая лгала мне ради «защиты». — Вы не поняли, – сказала я наконец. — Я ушла не потому, что вы молчали. Я ушла потому, что вы решили за меня.       В квартире стало так тихо, что я слышала собственное дыхание. Я развернулась и ушла в спальню, захлопнув дверь за собой. На этот раз я не плакала. На этот раз внутри меня было только ледяное опустошение.       И тут я услышала шум. Громкий стук, как будто что-то тяжёлое опрокинулось. Я распахнула дверь. На кухне стояла Крис. Вся дрожащая, с растрёпанными волосами, дико блестящими глазами. В руках у неё был нож. Не направленный на кого-то. Просто сжимала в пальцах, как что-то привычное. Алла стояла перед ней, подняв руки ладонями вперёд, словно пытаясь уговорить дикую зверюгу. — Крис, опусти его. Это не поможет. – тихо говорила Алла.       Крис рассмеялась – коротко, с надрывом. — Все врут, – прорычала она. — Все! Сначала ты, потом эта соплячка. Ты думаешь, сможешь её спасти? Ты никого не спасла тогда. И сейчас тоже не спасёшь.       Я сделала шаг назад, сердце бешено заколотилось. Алла вдруг обернулась ко мне: — Беги. – почти беззвучно прошептала она.       Я стояла, как вкопанная. Крис резко повернулась на звук. И тогда Алла схватила меня за руку. Сильно, до боли. Выдернула в коридор, захлопнула за собой дверь и потащила по лестнице вниз. Мы не говорили ни слова. Только шаги, только стук сердца в ушах. На улице было холодно. Я дрожала от страха и холода. — Куда? – выдохнула я. — Не знаю, – Алла посмотрела на меня, глаза её были полны паники. — Только подальше отсюда.

***

      Мы долго шли по ночному городу, пока не нашли дешёвую ночлежку на окраине. Никаких документов, никаких вопросов. Просто тёмная комната с двумя кроватями и мутным окном.       Я упала на кровать, не в силах больше держать маску. Алла села напротив, обхватив колени руками. Тишина давила сильнее любой угрозы. — Прости, – наконец прошептала она. — Я не должна была тебя втягивать. — Тогда зачем втянули? – голос мой был тихим, но острым, как бритва.       Алла подняла голову. В её взгляде было столько боли, что я почти пожалела про свой вопрос. Почти. — Я не могла иначе. Я... я хотела любви. Хотела, чтобы хоть раз всё было правильно.       Я горько усмехнулась. — Правильно? Любовь, построенная на лжи и страхе? Это правильно? — Я защищала тебя! – воскликнула она, вскакивая с кровати. — Ты не понимаешь, что Крис способна на всё! Она... — Нет! – я тоже встала. — Не прикрывай своё молчание заботой обо мне! Ты спасала себя! Свою вину, свою ложь, своё прошлое!       Алла замерла. Всё её тело будто обмякло. — Может быть... – шепотом сказала она. — Может быть, я действительно не заслуживаю тебя.       Я стояла, тяжело дыша. Сердце разрывалось на части. И вдруг я поняла: любовь – это не всегда про спасение. Иногда любовь – это про отпускание.       Я взяла пальто и вышла в ночь. Без оглядки. Без слёз. Просто шла по пустым улицам, пока небо над головой не стало бледнеть от первых признаков рассвета. Ночь закончилась. И вместе с ней – закончилась я прежняя.

***

      Мне пришлось искать хостел, мне нужно место, где я смогла бы побыть с собой, разобраться в ситуации и понять что делать дальше. Телефон сел, поэтому воспользоваться интернетом я не могу. По старинке, я бродила по улицам и искала. Идти пришлось долго и мучительно, сил не было совсем, спать хотелось, в добавок ко всему я поняла, что совсем не ела несколько дней, может 3, или 4 или больше дней, я уже не помни. Эти дни танулись так медленно, что мне кажется, прошёл месяц, не меньше.       В раздумьях, я наткнулась на очень серое и потертое местечко с надписью «Хостел», правда из этих 6 букв горели только 2, и то, из последних сил, потому что очень уж обрывисто мигали.       Уставшая женщина на ресепшене на задала мне ни одного вопроса, просто немного косо посмотрела и протянула ключ, сказав: — Второй этаж, направо, комната 201, – я чуть не рассмеялась в голос, или не заплакала навзрыд, сложно было понять. Как символично, 201, надо мной издеваются? — Спасибо, – сдержанно ответила я. — А у вас не будет зарядного для телефона? – попыталась даже мило улыбнуться я.       Женщина только закатила глаза, недовольно цокнув, и протянула мне зарядку.       Комната была убогой. Серые стены. Потрескавшийся потолок. Окно, из которого не видно неба. Я села на кровать и впервые позволила себе упасть. Не телом – душой. Мне потребовалось минут 10 чтоб просто посидеть и посмотреть в пустоту. Дальше это становилось невыносимым, мысли путались и мой мозг мог сыграть со мной плохую шутку.       Поставив телефон на зарядку, я удивилась, увидев там много пропущенных звонков и сообщений от Аллы. Мне оставалось только грустно улыбнуться, смахнуть всё это и приступить к тому, что так беспощадно требовал мой мозг: провести расследование. Прости, но мне нужно это сделать.       Мне сейчас нужно: прошерстить все новости за последние лет 5 (если результатов не будет, то за 10), найти социальные сети погибшей девушки, найти знакомых, друзей и близких, чтобы при необходимости я могла поговорить с ними, найти как можно больше информации про Крис и Аллу.       Я не знала её фамилии. Не знала, как она выглядела. Да и была ли вообще та девочка, о которой говорила Вероника? Может, всё это — сплетни, шантаж, месть... Но я не могла остановиться. Просто не могла.       Я забила в поиск всё, что у меня было. Сотни результатов. Мусор. Бред. Пара сенсационных заголовков и ничего конкретного. Я перешла на страницу с новостями одного из местных порталов. И начала листать. Новость за новостью. Смерти. Падения. Несчастные случаи. Я просидела так почти четыре часа. Руки затекли, спина болела, глаза слезились. Но я нашла это.       «Студентка одного из питерских вузов погибла, выпав из окна общежития. Родственники от комментариев отказались. По предварительной информации, суицид.»       Ни фотографии. Ни личных данных, ни соц. сетей. Ничего, коме имени, фамилии и города, который и так был известен, не было. Я даже не была уверена, что это оно. Но комментарий под статьёй дал мне понять: я это сделала. v.ronika@gmail.com: «Если бы Она сказала правду, Оля бы жила.»       Я перечитала его раз десять. Всё внутри сжалось в тонкую, ядовитую нить. Я сразу поняла о ком идёт речь.       В имени отправителя была почта, которую я сразу же вбила. Ожидаемо, на аватарке была та самая Вероника, чему я даже обрадовалась. Я несколько минут сидела перед экраном и не могла решиться, стоит ли ей написать? Но я была готова на всё, я одержима своим расследованием и я узнаю всю правду.       «Здравствуйте, Вероника, я Аня, мы вчера с вами разговаривали. Простите что беспокою вас, ноя потеряна и не знаю что делать, мне страшно и тревожно. Я понимаю, что вас это мало касается и вы бы вообще не хотели ничего обо мне слышать, но мне очень нужна ваша помощь. Я хочу узнать побольше информации, я хочу узнать всё. Это очень непростая и болезненная для вас тема, поэтому я пойму если  вы проигнорируете это сообщение. Если вдруг вы решитесь связаться со мной, то добавляю номер своего телефона.»       Это письмо сразу же отправилось получателю, потому что над кнопкой «отправить» и я не сидела долго, просто взяла и нажала.       После этого я продолжила искать информацию. Теперь я знала, что Ольга Резник существует, осталось только найти её в социальных сетях, что оказалось совсем не сложно, учитывая то, что город Петербург был отмечен на её страничке.       Я зашла в её профиль. На аватарке – девочка с тихой улыбкой и слишком грустными глазами. Комментарии под последним постом: «Спи спокойно, солнышко...». «Нам тебя не хватает.»       На фотографиях ниже я увидела Крис, которая крепко обнимала Олю, они сидели на диване и вторая держала большой букет цветов. Они обе лучезарно улыбались. Казалось, что всё в их жизни было прекрасно, что эти отношения приносили неимоверную радость обеим. Как же обманчивы эти картинки в социальных сетях.       Эта фотография мне очень помогла, так как Ольга отметила на ней своб возлюбленную и мне не составила труда одним нажатием перейти на профиль Крис.       Я листала её страницу долго. Пустые даты, удалённые посты, странные короткие подписи. На всех фото она была одна. Только иногда — на заднем плане — мелькала Оля. Всегда чуть позади. Всегда как будто случайно.       Я увидела старую фотографию. Крис и Оля — на лавочке в парке. Оля смотрела в землю. Крис — в камеру, с такой улыбкой, от которой мне стало не по себе. Подпись была короткой: «Навсегда моя.»       Я пролистала вниз. Единственный комментарий: «Ты опять всё портишь». Дата — две недели до смерти Оли. Я зажала телефон в руках так крепко, что побелели пальцы. Стало не по себе, даже немного жутковато. Я поняла, что мне нужна помощь специалиста, и нет, не психиатра. — Привет, Лёшка, не отвлекаю? – я набрала друга и решила обратиться к нему за помощью. — Неужели? Наконец-то я дождался хоть какой-то весточки от тебя. Конечно не отвлекаешь. Есть какое-то дело, или просто поболтать? — Прости, брат, но я по делу. На меня сейчас много всего навалилось, я сейчас в беде, и мне нужно кое-что узнать. Обещаю, что мы с тобой ещё поговорим и обязательно встретимся, когда мне получится решить свои проблемы. — Ань, может давай я приеду? Я переживаю теперь. — Не стоит, брат, я справлюсь. – как можно увереннее сказала я, хотя на деле этой уверенности не было от слова совсем. — Ладно, тогда говори с чем помочь. – озадаченно ответил Лёша. — Ты же у нас компьютерных дел мастер. Сможешь пробить страничку одну и найти всё удалённое, скрытое, архивированное? — Ради тебя смогу, а чья страничка хоть? — Ты её знаешь, вы не так давно виделись. – говорила я и надеялась, что лишних вопросов не будет. — Без проблем, тогда скинь сообщением. И Ань... ты же знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня? – поддерживающе сказал брат, даже не вопросительно, а скорее утвердительно. — Конечно знаю, спасибо тебе большое, ты лучший, брат. — Я знаю, сестрёнка, через часик отпишусь и скину результаты.       Я сидела на кровати, обхватив колени руками, пока Лёша строчил мне сообщения. Экран мигал – одно новое фото, ещё один скрин, ещё один архив. Он оказался быстрее, чем я ожидала. Брат: «Тут немного. Вроде ерунда. Но тебе лучше самой посмотреть»       Я открыла папку с архивом. Сначала – обычные фотографии. Крис где-то на отдыхе. Крис с чашкой кофе. Крис и бесконечные закаты. Всё ровно, без особых признаков странностей. Но чем дальше я листала, тем больше появлялось мелких деталей, от которых по спине ползли мурашки.       На некоторых фото мелькали другие люди – незнакомые мне. Но на трёх кадрах подряд, сделанных в разное время и в разных местах, я заметила одну и ту же девушку. Невысокую, светловолосую. Она всегда была чуть в стороне, словно случайно попала в кадр. И в какой-то момент я поняла: это могла быть Оля.       Я вернулась к первому фото. Улыбка девушки была натянутой, руки сцеплены в замок перед грудью. Как будто её застали врасплох. Как будто она пыталась держать себя в руках.       Дальше шли архивированные истории. Видео с университетского двора. Лица студентов. Смех. И среди всех – я. Совсем в углу кадра. Я говорила с кем-то, жестикулировала, смеялась. Видео длилось секунды три. Никаких слов и меток, только молчаливое наблюдение.       Я пролистала вперёд и наткнулась на ещё одно старое видео. Пустой холл факультета, студенты проходят мимо. И снова – я. Сидела на лавке у окна, уткнувшись в конспекты. Под историей было короткое описание: «Тишина. Хрупкость.». Всего два слова, но от них внутри всё как будто сжалось.       Дальше были старые посты. Часть уже удалена. Друг восстановил только фрагменты. Пару коротких записей: «Некоторые люди даже не подозревают, как их легко потерять.». «Иногда те, кого хочется уберечь, исчезают сами.». И странные комментарии под ними от какого-то удалённого профиля: «Хватит. Отпусти её.».       Я отключила экран. Посидела так несколько минут, чувствуя, как постепенно холод проникает под кожу. Крис знала обо мне. Смотрела на меня. Думала обо мне ещё до того, как я вообще поняла, кто она такая.       И я не знала, что пугало больше: её молчаливое наблюдение или то, что я ничего не заметила раньше.       Я сидела в темноте, обхватив колени руками. Мир вокруг словно перестал существовать. Были только я и те кадры на экране.       Я вспоминала Аллу — её взгляд, её прикосновения, такие тёплые и искренние. Те, что спасали меня снова и снова. Она не была злом в этой истории. Она просто слишком долго верила, что любовь способна исцелить любую боль. Что родство — это оправдание.       Но я знала: одной любви недостаточно. Ни чтобы остановить Крис, ни чтобы защитить меня, ни чтобы заглушить страх, который теперь жил во мне.       Я не винила её. Я любила её. Больше, чем могла выразить словами. Но сейчас я должна была выбрать себя. Я не могу ждать, пока кто-то меня спасёт. Если я хочу жить, я должна стать своей собственной опорой.       И если они думают, что я сломаюсь – они плохо меня знают.