The Missing Piece

На теле есть невидимые шрамы, которые врезаются глубже и причиняют больше беспокойства, чем любая кровоточащая рана. Это невидимая и мучительная травма, которая гноится в душе, не оставляя разуму возможности найти утешение. До Ямы Хоуп всегда могла справляться со своей болью, никогда не вынося наружу свои переживания и надежно скрывая свои травмы от посторонних глаз. Сейчас притворяться было намного сложнее. Пережив тиски буквально адского измерения, Хоуп обнаруживает, что между непреодолимым чувством тревоги и непрекращающимся беспокойством не так много моментов облегчения. И когда Хоуп действительно переживает эти редкие случаи спокойствия, она чувствует, что она не способна наслаждаться ими в полной мере. Не то же самое, что она предавалась им с Джози в садах Сальваторе неделю назад. Вместо этого, когда она одна, это изолированное чувство передышки заменяется предчувствием того, что Яма снова заберет ее; и стыдом, когда она видит, как ее уныние влияет на ее друзей и семью, когда она пытается выжить в течение дня. Утро для нее самое тяжелое. Хоуп выходит из душа в своей старой комнате в общежитии, уставшая от очередного дня попыток влиться обратно в сообщество Сальваторе. Вытирая конденсат с запотевшего зеркала, она смотрит на свое искаженное отражение, ожидая, пока вода, образовавшаяся на прохладной поверхности, испарится. Она устало смотрит на крошечную капельку воды, стекающую по стеклу, прежде чем равнодушно оценить свою внешность. Ее тетя Фрея позволила себе волшебным образом укоротить её каштановые волосы, когда ухаживала за Хоуп в ту первую ночь после возвращения. Она морщится при воспоминании, пробегая пальцами по мокрым прядям, и старается не думать о том, какой сумасшедшей она, должно быть, выглядела для всех в ту ночь. В Маливоре не было необходимости в уходе, когда ее самой большой заботой было внимательно следить за постоянными атаками демонов, которые преследовали ее каждую минуту в этой адской дыре. Кроме того, постоянное смывание всей запекшейся крови с волос в грязных лужах грязи было рутиной, на которой Майклсон никогда не зацикливалась. Она раздраженно фыркает из-за того, что невольно позволила себе задуматься, и, качая головой, стирает эти воспоминания и заставляет себя подготовиться. Она собиралась позже встретиться со всеми в офисе Аларика. ***** Хоуп последней прибывает в кабинет директора, где находит семью Зальцман и свою тетю Фрею, разговаривающих между собой, прежде чем неловко затихает, когда они замечают ее присутствие. Хоуп отмечает, что они часто этим занимаются в последнее время, и ей это не очень нравится. «Если тебе есть что сказать, просто скажи». Она закатывает глаза, это не впечатляет. Джози подходит к ней, виновато пожимая плечами. «Прости. Мы просто… «Ты просто хочешь знать, что случилось со мной в Маливоре». Хоуп прерывает её, приподняв бровь. «Мы не хотим заставлять тебя вступать в разговор, к которому ты не готова, Хоуп». Говорит Фрея. «Но мы здесь, и мы хотим знать, что ты хочешь делать дальше». «Что ты имеешь в виду?» Хоуп косится на тетю. «Ну, теперь ты старая». — выпаливает Лиззи, прислонившись к стене возле коллекции книг Аларика. «Лиззи!» Джози призывает свою сестру, которая поднимает руки в знак капитуляции. Она поворачивается к Хоуп и раздраженно вздыхает, прежде чем пригласить ее в гостиную у зажженного камина. К радости Джози, Хоуп без суеты следует за ней и садится рядом с ней. «Что хотела сказать Лиззи». — вмешивается Аларик, качая головой из-за стола. «Мы знаем, что ты, должно быть, провела много времени в ловушке внутри Маливора, не так ли?» Он делает паузу, когда Хоуп усмехается. «И хотя тебе всегда будет место в этой школе, мы понимаем, что ты можешь не относиться к поступлению сюда так же, как раньше. Если это вообще то, чего ты хотела бы после стольких… времени вдали «. Решив игнорировать ее раздражение по поводу его выбора слов, описывающих ее отсутствие, как будто она была в отпуске, Хоуп отвечает уклончиво. «Я еще ничего не рассматривала». «Это понятно». Аларик продолжает. «Студент ты или нет, это ничего не меняет. Что бы ты ни решила делать, это всегда будет твой дом «. Хоуп не уверена, что чувствует то же самое. Ее опыт внутри Маливора был настолько интенсивным, что в конечном итоге любые семейные узы, которые у нее были со школой Сальваторе, прекратились вместе с любой связью с внешним миром. Ощущение дома, которое она так старалась удержать, со временем растворилось в разрозненных воспоминаниях и исчезло, как клочья облаков на ветру, пока их постепенно не поглотило забвение. Итак, Хоуп вообще перестала что-либо чувствовать. Трибрид знала, что единственный способ справиться с жестокой иллюзией времени и мучений Маливора — это просто выдержать их удар с непривязанным сердцем. Цепляние за пережитки прошлого только принесет ей боль и снизит ее шансы на выживание; бессмертна она или нет. К несчастью для Хоуп, ее отчаянная решимость отстраниться от тех самых эмоций, которые удерживают ее как человека, в конечном итоге стала катализатором ее неизбежного превращения в зверя. И вскоре она стала ничем иным, как диким созданием, обреченным вечно бродить по этому темному царству. Теперь, когда она вернулась, попытки вернуть утраченные чувства дома — утомительный умственный процесс. А избавиться от ее естественной склонности жестоко нападать на малейшие неудобства — еще труднее. Но это не из-за отсутствия попыток. Хоуп бросает взгляд на ведьму, сидящую рядом с ней, но обнаруживает, что она уже испытующе оглядывается назад, полностью надувая губы. Она не может не потеряться в том, как горящий камин, освещающий кожу Джози, омывает все ее тело эфирным оранжевым сиянием, усиленным танцующим пламенем на заднем плане. «Подходит», — думает Хоуп при виде. Ибо она — свет для тьмы Хоуп. Ее защитное присутствие — постоянное напоминание о том, что в этом мире еще есть добро. Даже если Хоуп чувствует, что она этого не заслуживает. Она понимает, что, должно быть, слишком долго молчала, когда обеспокоенная Джози вывела ее из своих размышлений, наклонившись, чтобы положить руку ей на колено. Наблюдательная Фрея следует ее примеру, опустившись перед ней на колени и нежно взяв ее руки в свои. «Может быть, было слишком рано допрашивать тебя». Фрея с сожалением признает. «Все в порядке.» Хоуп пожимает плечами с притворным безразличием. Фрея грустно улыбается жесту племянницы и нежно берет ее за щеку. «Мир был так несправедливо жесток к тебе, Хоуп. Но ты сильнее своих демонов, и тебе больше не нужно сражаться с ними в одиночку «. Хоуп просто кивает в руку Фреи, слишком взволнованная ее словами, чтобы говорить. «И само собой разумеется». Фрея продолжает. «У тебя есть дом со мной, Килин, и твоим кузеном Ником. Всегда и навечно.» Хоуп тяжело дышит, чувствуя, как ее сердце сжимается в груди, когда она слышит знакомый девиз. Это вызывает воспоминания о времени, когда она торжественно поклялась отцу, что сделает фамилию Майклсон гордостью. Чтобы использовать свой голос и быть самой собой, какой она только может быть, как ее мать хотела для нее. Она старается не зацикливаться на том факте, что не совсем уверена, как она намерена выполнить любое из этих обещаний в том состоянии, в котором она находится. И поэтому Надежда отвечает простым. «Я знаю.» И заставляет улыбнуться, когда Фрейя целует ее в голову, прежде чем снова встать. В то же время Аларик обходит свой стол и вместо этого садится на мебель; скрестив руки и задумавшись. Хоуп думает, что он нервничает. «Нам нужно поговорить еще об одном». Он вздрагивает, оценивая реакцию Хоуп. Она машет ему, чтобы он продолжил. «Лэндон проснулся». Хоуп чувствует, как Джози в ответ сжимает ее колено. Все ждут ее реакции. Как ей сказать им, что она почти не думала о нем, с тех пор как вернулась? Что даже при том, что она жалела, что причинила ему вреда и жестоко обращалась с его телом, это никак не могло сравниться с мерзкими поступками, которые она сделала с существами внутри Маливора. «Ой…» «Он был проинформирован о твоей ситуации. Он ничего от тебя не ждет, Хоуп. Аларик делится. «Он сказал, что собирается взять отпуск на остаток семестра и вернется, когда будет готов». «Типичный…». Лиззи закатывает глаза из угла комнаты. «Все в порядке.» Хоуп с неловкостью признается. — Я не… я имею в виду, все, что у нас было до Маливора… Это было так давно. Я не могу… «Как давно?» Лиззи перебивает. Хоуп замирает. «Эй, все в порядке». Джози обнимает напряженные плечи Хоуп и смотрит на сестру. «Это не имеет значения». «Я не знаю.» Хоуп качает головой, пытаясь прояснить свои мысли. «Это было похоже на вечность. Время тянулось и тянулось, и все же не было ощущения, что я старею. Просто казалось, что я как-то регрессирую. Становлюсь чем-то совершенно другим «. Хоуп не думает, что когда-нибудь сможет объяснить, как она пережила время в Маливоре. Как это было похоже на непрерывный цикл, конец которого был связан с началом и полностью отделен от реальности. Этого было достаточно, чтобы ее заткнуть. «Я не хочу больше разговаривать». Она мягко им говорит. «Тебе не обязательно». Джози сочувственно улыбается. Она понимает, что Хоуп может справиться только с таким количеством разговоров, прежде чем они начнут ее утомлять. Лиззи подходит к ним у камина. «Что ж, в таком случае, Хоуп, Джози найдет тебе еще кое-что, связанное с этим ртом». «Какого черта, Лиззи?» Глаза Джози расширяются от унижения. «Завтрак!» Она кричит, хлопая в ладоши перед грудью. «Пойдем, пока не закончился бекон». «Я не ем бекон, Лиззи». Джози выходит, все еще краснолицая, когда они с Хоуп идут вслед за Лиззи к двери. «Пойдем, дорогая сестра». Лиззи делает паузу, чтобы взглянуть на Хоуп. «Пума». «Лиззи!» Фрея смотрит, как трио уходит, и усмехается про себя, когда звук оскорбленного рычания Хоуп разносится по коридору. ***** Столовая — одно из самых оживленных и шумных мест на территории кампуса. Здесь буйные волки борются на столах, громко обмениваясь колючками друг с другом, и чаще всего бросают неприятную еду (и кулаки) в вампиров. Ведьмы в Зале далеко не такие буйные, как волки, но они бесстыдны в использовании магии. Их можно увидеть, накладывающих красочные и завораживающие заклинания в другом конце комнаты, когда они совершают магические розыгрыши над ничего не подозревающими сверстниками. Действительно трудно не попасться во все сверхъестественные шутки окружающего мира. Чтобы не ошеломить Хоуп, Джози предложила столик в дальнем углу, подальше от всех волнений. Она наблюдает, как племя жадно накладывает привычные для Сальваторе блюда из бекона, яиц, тостов и оладий, и надувается, когда Хоуп отказывается прикасаться к фруктам и йогурту, Джози продолжает пытаться прокрасться к ее тарелке. Еда ни в коем случае не является чем-то особенным. Но по сравнению с диетой Хоуп в Маливоре, состоящей из крови существ и мяса чудовищ, Джози не винит ее за то, что она жадно глотает свой завтрак. На полпути к обеду к ним присоединяются MG, Калеб, Джед и Рафаэль, которые приносят Хоуп еще мяса. Они мало общались с ее возвращением, но знают, что не стоит вступать в бой, когда она просто кряхтит в ответ на дополнительную тарелку бекона, поставленную перед ней вместо приветствия. Тем более, что она бьет кулаками по столу и громко рычит на Лиззи, которая пыталась украсть кусочек еды для себя. «Хорошо, Кудзё! Они все твои, черт возьми… — Лиззи сдаётся и бросает взгляд в сторону Джеда, когда он сгибается от смеха. «Это было чертовски весело!» — восклицает Джед со своего места рядом с Хоуп. «Заткнись, ДжЕДИДИЯ «. Она издевается в ответ. Джози, которая протянула руку, чтобы схватить Хоуп за бедро после ее вспышки, прекращает их препирательства, подпирает подбородок свободной рукой и продолжает наблюдать за Хоуп на предмет каких-либо признаков возбуждения или сдерживаемой агрессии. Она знает, что ей, вероятно, следует прекратить играть роль навязчивой няньки. Особенно учитывая, что Хоуп — одно из самых могущественных сверхъестественных существ в мире. Но Джози провела месяцы, беспокоясь о боли, мучаясь из-за того, что она могла сделать, чтобы помешать Хоуп решить свою судьбу с Маливором. И хотя она осознает, что определенно чрезмерно компенсирует неуместное чувство вины, которое она несет, она не может заставить себя остановиться. Она отказывается когда-либо покидать Хоуп. Когда она видит, что Хоуп полностью сосредоточена на поглощении своей еды, окруженная всей их разношерстной, но верной группой друзей, Джози с растущей улыбкой на лице воспринимает этот момент. Она размышляет о том, какого прогресса добилась Хоуп всего за неделю. Она наблюдает за тем, как Хоуп позволяет себе медленно открываться для таких важных событий, и не чувствует ничего, кроме гордости за ее добровольную попытку вернуть старые связи, которые разорвал Маливор. Несмотря на то, что сегодняшний день был одним из лучших, Джози знает, что приучить Хоуп к рутине встречаться со всеми будет по-прежнему сложной задачей. Но когда звуки смеха ее друзей эхом разносятся по столу и насытившаяся Хоуп откидывается на спинку стула, прежде чем спокойно перевести взгляд с руки Джози на ее бедре на ее лицо, Джози думает, что все это того стоит. Потому что, если эта яркая сцена — это то, чего она должна с нетерпением ждать каждый день, то она готова принять вызов. ***** В тот вечер Хоуп сидит на коленях в своей комнате с Джози. Фрея предложила им просмотреть свои старые журналы, чтобы дать эмоциональный фундамент всем разрозненным воспоминаниям о ее прошлом, с которыми она потеряла связь. Хотя Хоуп скептически относится к тому, что ее сочинения смогут когда-либо восстановить какое-либо душевное равновесие в ее расшатанной психике, она полагала, что, по крайней мере, стоило попробовать. Особенно, когда Джози появляется в дверях с дневниками, прижатыми к груди, и с обнадеживающим выражением лица. Последние несколько ночей она пробыла через коридор от Джози и Лиззи, отказавшись вернуться в камеры оборотней. Ей сказали, что они оставили ее комнату в основном нетронутой и рылись в ее вещах только во время расследования. Очевидно, все именно так, как она это оставила. Не то чтобы она думала иначе. «Я провела здесь много времени, пока тебя не было». рассказывает ей Джози после некоторого молчаливого чтения. Они оба сидят на кровати, окруженные грудой своих дневников и журналов, которые они заполняли за долгие годы. Хоуп отрывает взгляд от неловкой страницы, где подробно описывается, как она украла зажим с нефритовой бабочкой Лиззи в пятом классе, чтобы привлечь внимание Джози. «Сначала это было потому, что мы пытались узнать о тебе все, что могли». — объясняет Джози, откидываясь на спинку изголовья. «Но как только мы вернули наши воспоминания, я понял, что мне просто нужно чувствовать себя ближе к тебе». Хоуп не отвечает, но ловит каждое слово Джози. «Во время нашего отчаянного этапа исследований и спасения я была сильно сбита с толку». Она опускает голову, чтобы спрятаться за волосами, и играет с ворсом поверх одеяла, чтобы не смотреть на Хоуп. «Я приходила сюда день за ужасным днем, залезала под одеяло и молилась, чтобы мы смогли найти ответы, которые нам нужны, чтобы вернуть тебя к нам». Хоуп качает головой и хмурится. Она никогда не знала, как реагировать, когда Джози открывает себя и так открыто рассказывает ей эту уязвимую правду. Она ненавидит знать, что ее исчезновение перевернуло жизнь Джози с ног на голову. «Мне жаль.» Хоуп отвечает неловко. «Нет!» Джози с ужасом поворачивает к ней голову. «Нет, это не так, я не виню тебя, Хоуп. Боже, я просто… я скучала по тебе. Хоуп просто вздыхает. Она ошеломлена тем, как Джози беззастенчиво произносит эти грандиозные объявления без стыда и неловкости. И хотя она так сильно хочет иметь возможность соответствовать тому, как беззаботно Джози открывает перед ней свое сердце, Хоуп не может заставить себя открыться таким же образом. Хоуп начинает тревожно реагировать. «Хотела бы я сказать, что цепляюсь за свою связь с тобой. Эти мысли о тебе и обо всех остальных давали мне некоторый покой, пока я был внутри «. Она делает паузу. «Но я бы солгала». «Хоуп-» «Я не знала ничего, кроме страданий и насилия». Глаза Надежды начинают вспыхивать, а ее губы скручиваются в рычание. «Не было места ни любви, ни тоске, ни… » «Хоуп, я понимаю». Джози пытается вмешаться и тянется к руке Хоуп, чтобы успокоить ее. «Нет, Джози, ты не знаешь». Хоуп издает самоуничижительный смешок и пытается вырвать руку из хватки Джози, но безуспешно. «Вы не можете понять, и это нормально. Я бы никому этого не пожелала, не говоря уже о тебе. Джози сочувственно сжимает ее руку и подавленно кивает. Хоуп нужен момент, чтобы сдержать гнев, прежде чем снова обратиться к Джози. «Я так благодарна тебе за все, что ты сделала, чтобы освободить меня от Маливора. Но тебе не нужно брать на себя мою ношу «. «Я знаю, что мне не нужно». Джози грустно улыбается Хоуп. «Но если вы позволшь мне, я понесу все за тебя». «Джози…» «Я серьезно.» — сурово заявляет Джози, шутливо тыкая Хоуп свободной рукой. «Я знаю.». — мягко отвечает Хоуп. Джози, чувствуя, что она все еще подавлена, пытается поменять тему. «Знаешь, это все, что ты мне говорила за всю неделю». Она отпускает руку Хоуп и снова начинает листать страницы своего дневника. «Хм.» Хоуп отвечает, как и она. «О, это так, а?» Джози смеется, когда Хоуп просто поднимает бровь в ответ. Они сидят в уютной тишине, продолжая просматривать свое прошлое, время от времени делясь отрывками и старыми фотографиями. Хоуп готова закончить ночь, пока не переворачивает страницу и не видит набросок Талисмана Звука, который она подарила Джози шестнадцатилетие. Проведя пальцами по рисунку, она не может не вернуться в тот ужасный день. В ее поспешном письме подробно описывались нервы, которые она чувствовала, прежде чем оставить талисман и карту на кровати Джози. Выражены отчаяние и страх, которые она испытала, когда пропала Джози. И показаны восторг и облегчение, которые она испытала, когда они нашли ее, зная, что она в безопасности и что ее талисман сработал. Хоуп поворачивается к Джози и замирает, когда видит, как ее сжатый кулак сжимает тот же талисман на шее, и ее глаза сосредоточены на дневнике Хоуп. «Ты все еще носишь его». — шепчет Хоуп. «Конечно я.» Взгляд Джози скользит по лицу Хоуп, и она отвечает так же мягко. «Этот малыш спас мне жизнь». Хоуп чувствует, как ее сердце разрывается в груди от способности Джози еще раз сделать ее полностью безмолвной и немой. «Ты помнишь, что ты сказала мне, что сделал этот талисман?» — спрашивает Джози Хоуп, поднимая руки и снимая ожерелье с шеи. Хоуп в замешательстве кивает, глядя, как Джози нежно обращается с талисманом. «Ты сказала, что он делает тихие вещи громкими». Джози объясняет. «Это помогло мне больше, чем ты когда-либо могла представить. Но теперь, думаю, пора ему помочь тебе.» Хоуп пытается отказаться, в конце концов, это был подарок. Но Джози не сдается. «Эй.» Джози наклоняется к Хоуп, чтобы поймать ее взгляд. «Подумай об этом, как будто ты просто одалживаешь его сейчас. Хорошо?» Хоуп сдается с еще одним покорным кивком. Джози улыбается и поднимает талисман, чтобы Хоуп увидела. «Ты можешь повернуться ко мне?» Хоуп медленно перемещается так, чтобы ее спина была обращена к подруге, и собирает волосы в одну руку, пока Джози надевает талисман на шею. Она оборачивается, и Джози с деликатной осторожностью снова центрирует серебряный металлический медальон на своей груди. «Там.» — тихо говорит Джози, проводя пальцем по замысловатым узорам талисмана. Хоуп кладет руку на руку Джози и прижимает ее к груди, медленно наклоняясь, чтобы нежно поцеловать ее щеку. Она задерживается на мгновение, прежде чем отойти, чтобы освободить себе место. «Спасибо.» Она мягко говорит. Краснолицая Джози просто смотрит на нее, прежде чем выйти из оцепенения. «ты — пожалуйста». Вот и все, думает про себя Хоуп. В те моменты, когда она верит, что на этой планете нет ничего, что могло бы когда-либо сделать перспективу раскрыться и действительно почувствовать что-то стоящее риска, ей нужно было только взглянуть на этот момент и на Джози, чтобы переоценить свою точку зрения. Потому что, когда она ежедневно сталкивается с выбором между умышленной апатией и позволяющими себе те мимолетные моменты покоя, которые может обеспечить только Джози, Хоуп думает, что она каждый раз эгоистично выбирает последнее. «Так.» начинает Хоуп. «Так?» спрашивает Джози. «Ты спала в моей постели, пока я была в Маливоре?» «Эээ…»