Исцеление

      Пропускать завтрак в их доме можно было лишь при смерти, в остальных случаях амнистия не работала. Драко перевёл дыхание, подходя к высоким дверям столовой, ему срочно нужно что-то делать со своей жизнью и искать работу, иначе в следующий раз его стошнит прямо за обеденным столом.              Нарцисса оторвала взгляд от чашки с нетронутым чаем и посмотрела на сына, когда за ним закрылась дверь. Она послала ему ободряющую улыбку и кивнула, приглашая за стол. Люциус даже не оторвался от газеты. Драко хмыкнул, видимо, статья о том, как эффективно избавиться от садовых гномов действительно ему была жизненно необходимой.              — Доброе утро, сынок, — женщина всё же сделала глоток чая, но к завтраку даже не притронулась.              — Доброе, Мама, — Драко сел от неё по правую сторону, накладывая себе порцию, а после с невозмутимым видом сделал тоже самое для неё. — Ешь, ты слишком похудела.              Нарцисса тепло улыбнулась. Забота Драко по отношению к матери прослеживалась с раннего детства. Мальчик был безумно привязан к маме. Он не лез к ней на руки и не забирался в постель посреди ночи, но всегда о ней заботился. Помогал снять пальто, приносил чай, доводя домовых эльфов до нервного срыва, и подавал руку.              — Меня сейчас стошнит от вашей идиллии, — Люциус убрал газету от лица и показательно скривился. — Я всегда твердил, что из него вырастет тряпка, способная только на то, чтобы тебе угождать, Цисса.              Миссис Малфой будто в один миг подменили. Её рука застыла в воздухе, так и не поднеся ложку ко рту. Драко сжал кулаки под столом, вперив в отца разгневанный взгляд. Искры образовали круг над столом. Можно было поклясться, что они сейчас встанут в «пентаграмму» и призовут Сатану.              — Не завидуй, Люциус, — Нарцисса выгнула тонкую очерченную бровь и криво усмехнулась. Драко редко видел такое пренебрежительно-насмешливое лицо матери, но теперь он точно знал от кого у него эта ухмылка. — Кто-то должен был это делать, никто не виноват, что вместо мужа меня оберегает сын. Я могу только гордиться этим, для тебя это стыд, по понятным на то причинам, — никому не будет приятно, если мужчина в доме один, и это явно не ты.              Тишина повисла жирным слоем ртути, она почему-то не скатывалась, а держалась плотно и упрямо. Драко замер, вдыхая её пары. Он никогда не слышал, чтобы мама так говорила с отцом. Не при нём. Малфои — абсолют невозмутимости. Наглядный устой института брака, где жена всегда шла за мужем, который закрывал её от любой напасти своим широким плечом.              Видимо отсюда и пошла эта огромная трещина. Люциус не выполнил второй пункт, поэтому не получил первый от Нарциссы. Леди Малфой продолжала свою трапезу с безмятежным выражением лица, будто ничего и не произошло. Оглушительный звон дорогого французского фарфора застал врасплох, но его мать даже бровью не повела.              Мистер Малфой сбросил со стола одно из немногого, что осталось от роскошной прошлой жизни, ведь Министерство отобрало у них девяносто процентов капитала в виде санкций. Люциус поднялся со своего места, царапая мрамор ножками стула, и с очевидным презрением на лице покинул комнату.              — Ешь, Драко, остынет, — Нарцисса кивнула на его нетронутый завтрак и сделала очередной глоток чая, промакивая губы салфеткой. Её будто не трогала данная ситуация ни на йоту.              Драко закрыл рот. Он никогда не перестанет удивляться матери, она, всё же, поразительный человек. Малфой начал есть, чтобы не волновать её и принял такой же невозмутимый вид. Он краем глаза осмотрел битую посуду на полу, подсчитывая убыток. Ему срочно нужна работа.              После завтрака он вернулся в комнату, наткнувшись взглядом на то самое письмо. Каким-то образом оно оказалось рядом с его бумажным драконом. Драко подавил мысль о том, чтобы незамедлительно разорвать пергамент на множество клочков, вместо этого он повторно взял его в руки. В прошлый раз он не дочитал его. Малфой вновь прошёлся по ранее прочитанным строчкам, натыкаясь на то место, где остановился.              «...в будущее», — дальше была типичная официальная часть, зазывающая всеми существующими способами, поэтому он её пропустил.              Серые глаза быстро нашли изменения в структуре письма, когда оно из делового перешло в личное, Драко напрягся.              «Мистер Малфой, Драко, так случилось, что я в курсе сложившейся вокруг тебя ситуации. Я, как твой преподаватель и директор школы, не могу проигнорировать данное положение вещей и твои личные старания на новую порядочную жизнь. Это твой шанс. После добровольной практики в лагере ты сможешь поправить свою репутацию. А сертификат и характеристика, которые получишь по окончании периода будут для тебя проходным билетом для дальнейшего обучения или трудоустройства.              Встреча кураторов и групп состоится в 10:00 am 14 июля 1999 года на территории вокзала Кингс-Кросс.              

Искренне ваша Минерва Макгонагалл.       Директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс»».

      

***

Ровно четыре дня назад Драко дочитал письмо, на несколько минут задумался, а потом обматерил Грейнджер всеми бранными словами, которые знал. Она была единственной живой душой в Хогвартсе, кому он доверил свои мечты и планы на будущее.              Ему бы следовало помнить, что Гриффиндор однажды — Гриффиндор навсегда. Эта кудрявая мать Тереза на всех парах своих пока необщипанных перьев понеслась в очередной раз спасать его пожирательскую бледную задницу, решая, что останется инкогнито. Иногда Малфой сомневался в её звании самой умной волшебницы за последние сто лет. Она была простой девчонкой, жаждущей помочь всему миру, чтобы помочь себе.              «Самопожертвование никогда не спасает жертву, Грейнджер», — фраза, сказанная им в порыве холодной ярости, когда она пыталась впихнуть свой вездесущий нос в его комнату посреди ночи. Подумаешь, кошмар приснился, подумаешь, он истошно кричал. Это не давало ей полномочий сносить дверь с петель и с безумием в глазах бросаться на его хлипкую грудь всем своим весом. Драко потом несколько дней чувствовал привкус своих лёгких на языке.              Но Грейнджер, видимо, выполняла свой ежемесячный план по улучшению мира или что-то вроде того. «Спасти всех или проиграть себе».              В девять часов и пятьдесят минут Драко стоял с рюкзаком на платформе девять и три четверти. Если бы кто-то обратил на него внимание, то принял бы за сумасшедшего или бездомного: на Малфое были обычные классические брюки, тонкая белая рубашка, небрежно расстёгнутая на верхние пуговицы, чёрные лакированные туфли и рюкзак. Обычный походный рюкзак, он видел такие у Уизли на чемпионате мира по квиддичу в тысяча девятьсот девяносто четвёртом году.              Вокруг него собирались дети разных возрастов и не внушали доверия даже на кнат. Малфой всерьёз подумал, что если он сейчас отсюда уйдёт , то никто не заметит, подумают, что просто проигнорировал письмо. Драко изначально и хотел так сделать, но посчитал это вынужденной необходимостью для улучшения своей жизни, а в последствии — матери.              — Драко!              Малфой обернулся и увидел Гермиону, она только шла к нему с параллельной стороны стены, соответственно, девушка появилась тут раньше. Кто бы сомневался, в её стиле тут ночевать со вчерашнего вечера, чтобы ничего не пропустить и не опоздать.              — Грейнджер, ты тоже тут, я почему-то не сомневался. Ни одно мероприятие не состоится без твоего участия с маниакальным желанием составить план и всё организовать, — Драко улыбнулся, заметив, как её нижняя губа непроизвольно выкатилась вперёд, и Гермиона попыталась вернуть своему лицу безмятежность.              — Своё маниакальное желание плескаться ядом во всех, кто хоть немного счастливее тебя ты тоже не забыл, — Гермиона ответила ему в его же манере, Драко это ни капли не задело. Более того — он почувствовал гордость.              — Я тоже по тебе скучал, Грейнджер.              Драко перевёл на неё изучающий взгляд. На девушке был джинсовый комбинезон, белая футболка, кроссовки и кепка, которая пыталась сдержать под собой ядерное оружие в виде её непослушных волос. На щеках блестел лёгкий румянец, а кожа уже приняла слабый бронзовый оттенок. Он был уверен, что она в предвкушении всей этой вакханалии.              За их спинами раздался голос Макгонагалл, и они, словно по велению волшебной палочки, выровнялись по стойке смирно. Минерва была, как всегда, в любимой изумрудной мантии и с собранными в пучок волосами. Она спешила к ученикам, излучая неисчерпаемую уверенность.              — Прошу подойти ко мне всех вожатых, — директор остановилась в нескольких шагах от Драко и Гермионы, поправляя очки и раскрывая в руках свиток пергамента.              Малфой огляделся и подумал, что надо было прочитать официальную часть, ведь он понятия не имел, сколько их должно быть, и что они будут делать. Рядом оказались Падма Патил, Невилл Лонгботтом, Теодор Нотт и Сьюзен Боунс. Вот это компания собралась, хоть сейчас трубку мира садись курить...              — Минуту внимания, сейчас я зачитаю ваши имена и группы, над которыми у вас будет покровительство. Вы должны подойти к детям, собрать их, провести перекличку, инструктаж и посадить всех в поезд, чтобы ни один ребёнок не потерялся, — Макгонагалл говорила серьёзно и властно, невольно её приходилось слушать, даже если сам того не хотел. Множество резко образовавшихся морщин на её лице говорило о тяжёлом для неё времени, от чего она выглядела ещё суровее, чем была. — Сьюзен Боунс и Невилл Лонгботтом, вы отвечаете за самую старшую группу. Это дети от пятнадцати до семнадцати лет. Для обозначения их галстуки фиолетового цвета.              Драко мысленно пожалел Сьюзен с Хаффлпаффа, ей придется смотреть не только за подростками, но и за Лонгботтомом, который, он уверен, обязательно пострадает: либо по своей вине, либо их группа сама над этим постарается.              — Средняя группа от тринадцати до пятнадцати лет достается Теодору Нотту и Гермионе Грейнджер, — Драко услышал громкий выстрел, но никто на него не среагировал. Шум в ушах заставил его сжать руки в кулаки. Грейнджер с Ноттом? Не с ним?              Он ничего не слышал пока острый локоть Грейнджер не ударил его по нижнему ряду ребер. Он моргнул и перевёл взгляд на неё, Гермиона нахмурилась и указала взглядом на Макгонагалл.              —... Патил отвечают за самую младшую группу, в которую входят дети от одиннадцати до тринадцати. Цвет галстуков — бирюзовый, — Макгонагалл протянула каждой паре по списку с инструкцией. — Поезд отправляется через полчаса, так что поспешите. По приезде вас встретит профессор Флитвик, он руководитель лагеря. От него вы узнаете ваши прямые обязанности, график лагеря и остальную информацию ещё раз, — на мгновение взгляд Макгонагалл задержался на Драко, она будто знала, что он проигнорировал это в письме и уточнила для него тот факт, что информация продублируется.              Минерва похлопала в ладоши, чтобы они поспешили и отошла в сторону. Малфой растерялся, Гермиона ободряюще улыбнулась, заметив его мутный взгляд, но тут же оказалась перехваченной Теодором, который потянул её к стайке с розовыми галстуками. Вот сволочь слизеринская. Нотт словно прочитал его мысли и обернулся, ехидно улыбаясь.              У Драко не успел пойти пар из ушей, как его беспардонно потянули за рукав рубашки в районе локтя, он рефлекторно отдернул руку и перевёл ледяной взгляд на будущий труп. Перед ним стояла Падма Патил, с не менее бесстрастным выражением лица, от чего Малфой по второму кругу растерялся, убивать рейвенкловку он вроде бы не планировал.              — Пойдём, Малфой, нас дети ждут, — Падма кивнула в сторону бирюзовых пятен и всунула ему в руки свиток с инструкцией. — Время вражды прошло, и это то, на что направлена миссия данного лагеря, поэтому мы с тобой коллеги. Как бы прискорбно не звучало, но на ближайшие две недели нам придётся стать одной командой, так что я не собираюсь сама выполнять всю работу, имей это в виду.              Патил перекинула свои длинные тёмные волосы, сверкнув почти чёрными глазами, а после протянула ему небольшую ладонь. Малфой вопросительно вскинул бровь, но руку пожал. Несмотря на то, что ладонь была миниатюрной, хватка девушки оказалась стальной. Падма кивнула и развернулась в сторону детей, маневрируя в потоке радуги, которую создали разноцветные пёстрые галстуки.              Драко позволил себе ухмылку и последовал за напарницей. Вероятно, они сработаются.              Слизерин и Рейвенкло всегда имели больше общих точек соприкосновения, чем с Гриффиндором или Хаффлпаффом. Эти два факультета были прохладны на эмоции, ценили знания и уединение. А ещё они думали, прежде чем куда-то лезть, чего нельзя было сказать о двух других факультетах.              Поездка пролетела бы куда удобнее и быстрее, если бы они могли занять купе по одной старосте, но нет же, тимбилдинг, Мерлин бы его побрал! Площадь приходилось делить с тем же человеком, с которым разделяешь обязанности куратора, поэтому он трясся весь день с Падмой Патил.              И вроде бы всё приемлемо: он её не оскорбляет, а она его не трогает. Они уже победили в номинации «самое лучшее содружество», но Драко разъедали чувства. Он бросал беглые взгляды на девушку, которая читала на своей полке, подогнув под себя стопы. Малфой совершенно ей не интересовался, хоть она была достаточно привлекательной и смышлёной.              Он думал о Грейнджер. Грейнджер, которая находилась в компании Нотта. Тео знал о том, что он с Гермионой... сблизился, да, это вполне подходящее слово. И даже это не могло остановить поток его фантазий, где она точно также увлечённо читала, а Теодор вырвал из её расслабленных рук книгу, заваливая девушку на полку.              Злость?              Раздражение?              Разочарование?              Обида?              Страх?              Страх.              Он боялся её потерять, хоть она ему не принадлежала.              Драко громко выдохнул, откидываясь на спинку. Он думает: долго, упрямо, больно. Терпения надолго не хватает, поэтому он подорвался и пошёл в сторону двери.              — Пойду прогуляюсь, — непонятно по какой причине уточнил он, Падма даже не оторвалась от чтения, но Малфой заметил еле различимый кивок, когда закрывал за собой дверцу.              Где чёртова Грейнджер?              Поезд прибыл слишком быстро: то ли это новые технологии ускорения, то ли расстояние меньше, то ли Малфой загнался. Он ставил на последнее. Было непривычно что-то решать самому, большую часть сознательной жизни Драко делал то, что ему говорили. И к чему это привело? Лучше думать своей головой.              Юноша стоял в тамбуре, когда многочисленные дверцы приоткрылись, и показалось неисчислимое количество детских голов. Падма вышла из их купе, выстраивая их группу в шеренгу по два человека. Гуськом они проплыли мимо, девушка лишь на секунду замерла около него, чтобы сказать: «Свой рюкзак заберёшь сам». Своеобразное, но напоминание.              Когда он вышел из поезда, то старшую группу карлик уже проверил и отпустил к своим вожатым, Грейнджер с Ноттом как раз ждали последних своих, поэтому он лениво подошёл к толпе бирюзовых галстуков. Драко подумал о том, нельзя ли сдать куда-нибудь этот выводок на всё время, а потом забрать перед возвращением домой.              — Фамилия, имя и группа, — заученно потребовал этот престарелый ребёнок, на мгновение оторвавшись от перечня присутствующих.              — Профессор, вы меня чуть меньше месяца назад из Хогвартса выпустили, — улыбнулась Падма, перебрасывая рюкзак на другое плечо.              — Никаких исключений, Патил!              Видимо он не терпел панибратства, хотя в школе ходили весьма проверенные слухи, что Флитвик не прочь провести время за чашкой чая и печеньем со своими студентами. А также, к нему свободно рейвенкловцы могли подойти за помощью или советом в любой житейской ситуации. Может, он просто на людях вёл себя иначе.              После придирчивой проверки, где даже Боггарт не смог выдать себя за другого, им прочитали краткий экскурс о том, что лагерь «Исцеление» направлен на то, чтобы восстановиться после случившегося. Вернуть баланс, гармонию и беззаботность в жизнь. Добавить ярких красок и эмоций, вспомнить, что существует веселье, смех и счастье.              Драко еле удержался, чтобы не фыркнуть, обойдясь только закатыванием глаз. Они думали, что это так просто? Собрать всех в неформальной обстановке, поместить в созданные «для радости» условия и всё? Это как дать выпить костерост после того, как отсекли конечность Сектумсемпрой. Бесполезно и глупо.              Лагерь был искусственно создан на территории Ирландии. С одной зелёной поляны на другую — никакого разнообразия. Зачем он на это подписался? Ах, да. Лучшая жизнь. Он прямо чувствовал её запах: запах ссор, истерики, зря потраченного времени и Грейнджер. Конечно же, Грейнджер.              Пока им была доступна лишь поляна, так как наступил вечер. На ней было разбросано несколько маленьких домиков и один большой.              О, нет.              Ему придется жить со всеми вожатыми вместе, мало было лишь одной Патил. Драко вздохнул и обернулся к детям. Пора было выполнять часть своих обязательств, иначе Падма бросит в него Аваду и даже глазом не моргнёт. Из неё дементор будто высосал весь спектр чувств и эмоций, оставляя лишь прагматичность и рациональность. Какого Мерлина она сюда приехала, от «веселья» на её лице хотелось утопиться. Зато он увидел, как выглядел для всех со стороны.              — Итак, слушаем меня, если не хотите, чтобы я применил к вам заклинание немоты, — Драко словил на себе сразу несколько прожигающих взрослых взглядов. Он без понятия, как говорить с детьми, поэтому пусть Грейнджер занимается своей группой, а Падма — промолчит, иначе всё будет делать сама. — Вам было дано задание в поезде, нужно придумать название ваше... нашей группе. Что вы придумали?              — Пушистики!              — Последователи Магии!              — Солнышко!              — Непобедимые!              Самые различные варианты звучали из толпы детей. Их было человек двадцать и с каждого факультета, ведь тут делили лишь по возрастной категории, остальные критерии отпадали. Видимо, дети к общему выводу так и не пришли, поэтому решили, что предложат каждый из желаемых вариантов.              — Интеграция! — послышался уверенный голос светловолосого мальчика, он аккуратно выдвинулся вперёд.              Малфой оценил его взглядом и обернулся к Падме.              — Твой? — она утвердительно кивнула, гордо приподнимая уголок губ. Рейвенкловец Патил, а будто гриффиндорец Грейнджер — такой же раздражающий, как и она в первые годы обучения. — Видно, желание сумничать бежит впереди него.              — Пусть будет «Последователи магии», звучит респектабельно, — девушка проигнорировала выпад Малфоя. — А теперь я проведу вас по домикам: мальчики и девочки располагаются в разных домах. Обустройте свои места и познакомьтесь поближе с вашими соседями по комнате. Ужин через час на поляне у костра.              Отлично, ужин у костра. Драко давно хотел пережить чувства бомжа, это же так экстремально, захватывающе и животрепещуще.              Через час Малфой был вынужден сидеть на поваленном бревне вокруг огромного костра с миской похлёбки, которую он бы никогда не съел по своему желанию. Его раздражало абсолютно всё: люди, их голоса, их смех, дети, обстановка, дети, еда, дети и гитара, которую кто-то из старшей группы взял с собой. Он уже говорил про детей? Так вот, дети тоже раздражали.              Из приятного было то, что рядом с ним сидела Грейнджер, он мог уловить слабый аромат её шампуня и чётко слышать, как она чавкает. О, Салазар...              Но она была рядом. Также иногда тихо смеялась, перебрасывалась несколькими фразами с ним, вставляла своё мнение в каждой теме разговора и просила сыграть классику на гитаре. Эта девушка сведёт его в могилу.       

***

День первый.              Отсчёт пошёл. Драко с титаническим усилием перенёс смешанное соседство, а от единственного слизеринца помимо него начинало нести гриффиндорством. Теодор Нотт утром уступил ванную комнату Патил, потому что женские все заняты, несмотря на то, что было равное количество и девушек, и парней.              Малфой изначально подумал, что кто-то из них ещё не проснулся, потому что ни один уважающий себя слизеринец не уступил бы с утра ванную комнату даже самому Мерлину. Драко решил поставить небольшую мысленную галочку и внимательнее наблюдать за Тео. У него здесь одна забава — «непринужденно» вести себя слишком мило с Грейнджер, когда он появляется на горизонте.              Расписание, которое ему дали вчера, было проигнорировано ровно до того момента, пока в нём не оказалось нужной дозы кофеина. Теперь он мог всё прочесть и взяться руками за голову... Какие-то конкурсы, мероприятия, кружки. Они убрали факультеты, но дух соперничества оставили. Ведь теперь все три группы будут вновь копить баллы, чтобы под конец смены одержать победу и засекреченный приз.              Лично он бы пошёл на такую авантюру лишь в том случае, если призом оказался котёл свежесваренного Феликса Фелициса, флакон слёз Феникса или очки для Грейнджер, чтобы она, наконец, обратила на него внимание. Словно по иронии она зашла в совсем крохотную кухоньку, направляясь к кофейнику, который за это утро не знал и минуты покоя.              — Видно порции кофе на завтраке не хватило абсолютно никому, — вместо приветствия произнёс Драко, делая спасительный глоток жидкости.              — Так это же был цикорий, — усмехнулась Гермиона, присаживаясь напротив Драко на старый шатающихся стул. Вот вам и комфортабельные условия. — Детям кофе нельзя, а тыквенного сока им в Хогвартсе хватает.              — Цикорий? Я снова выпил какую-то отраву, не подозревая об этом? — он сморщился, девушка хохотала прямо в кружку, морщины на его лбу практически собрались в слово «Недовольство».              — Во-первых, это не отрава, а корень растения, который очень полезен. В нём множество витаминов и ферментов. При его систематичном применении улучшается сон, снимается усталость, очищаются сосуды и ещё ряд полезных свойств, — Гермиона заметила, что он скривился ещё сильнее и, кажется, вообще её не слушал после словосочетания «корень растения». — А во-вторых, ты сам тогда решил выпить той настойки, которую я купила себе.              Драко просто кивнул в знак капитуляции, ведь он и правда сам решил попробовать успокаивающую настойку, которую Гермиона глушила под конец года, как воду. Его тогда впервые чуть не вырвало моментально, а Гермионе пришлось в срочном порядке наколдовывать стакан воды и тазик на всякий случай. Он ведь даже не дослушал её, подумав, что её обманули и подсунули запрещённое зелье, сравнимое с маггловскими наркотиками.              А дело было в специфике данной настойки, она была действительно сильнодействующей, но не подходила для неподготовленного организма. Гермиона, прежде чем употреблять её в привычной дозировке, принимала её раз в несколько дней в размере нескольких капель. Что на эмоциях от дикого переживания сделал Драко? Выхватил у неё бутылку и с горла вылил в себя добрую половину.              Он вздрогнул, когда она обошла его со спины, чтобы помыть чашку. Гермиона источала только ей свойственные электромагнитные волны, по которым Драко определял её безошибочно, именно поэтому его тыл был открыт для неё — он доверял ей безоговорочно.              — Пойдём, там сейчас будут водные процедуры на свежем воздухе, — Грейнджер легонько коснулась его плеча и наклонила голову, её кудри щекотали скулу и закрывали половину бокового обзора. Драко кивнул, поднимаясь с места, внутренний счётчик добавил единицу её прикосновений. — Тут, как и в Хогвартсе, они могут колдовать, поэтому следить за ними лучше круглосуточно и посменно.              День второй.              Соревнования среди групп. Бросьте в него Авадой, и его последний хрип будет вашим благословением на долгую счастливую жизнь. Но всё, что могло в него угодить — это Риктумсемра от немного неуклюжего будущего второкурсника Эндрю Ридмонда.              Мальчик повредил свою палочку в конце первого курса, поэтому не успел купить новую, ведь колдовать вне школы всё равно запрещено. Теперь волшебная палочка иногда жила своей собственной жизнью, так он и попал этим заклинанием в Драко, а не в своего оппонента.              Малфой словно перенёсся на второй курс, когда встал в пару с Поттером в дуэльном клубе, получив в грудь такую же серебряную молнию. Но в этот раз он не отлетел, а просто пошатнулся, содрогаясь от громкого неконтролируемого смеха.              Слёзы обильно стекали по его щекам, живот надрывало от боли, а заклинание так никто и не снимал. Он не мог попросить о помощи или проклясть их всех одним проклятием, потому что Драко буквально не мог разогнуться в приступе дикого ржача, так как заклинание набирало обороты, смехом это было трудно назвать.              Гермиона пыталась усмирить свою группу, потому что они тоже безбожно ржали, но уже над Малфоем, она пригрозила всем и каждому указательным пальцем, включая Нотта, который хохотал громче всех. Падма не спешила ему помогать и тоже занималась детьми, потому что виновник данного казуса сам впал в истерику от того, что причинил вред.              Когда он рухнул на траву, хватаясь за живот, всё же действие щекотки прекратилось, Драко не шевелился, пытаясь успокоиться. Лицевые мышцы настолько свело, что говорить он не только не хотел, но и не стал бы даже под непростительным. Рядом с ним рухнула Гермиона, заботливо положив его голову себе на острые колени.              — Считай, что это тебе за все начальные курсы, когда ты был полнейшей задницей, — беззлобно прошептала Грейнджер, пропуская сквозь пальцы его светлую влажную чёлку.              — Я вообще ставил на Лонгботтома, — прохрипел Драко, тональность скакала на каждой букве, будто у него вновь ломался голос, как в переходном возрасте. Гермиона вопросительно на него посмотрела, опуская голову. — Это он должен был первый пострадать. От его неуклюжести можно только откреститься, а везению — позавидовать. Если Поттер — это «мальчик, который выжил», то Лонгботтом — «мальчик, который непонятно как ещё не свернул себе шею».              — Знаешь, Малфой, я всё же допустила ошибку в расчётах, — она строго на него посмотрела, но он узнал чертят в её глазах, они приветливо ему махали. — Ты до сих пор ведёшь себя как задница!              — Ой брось, я самая очаровательная и обаятельная задница, которую ты только видела, — он усмехнулся и увидел, как дрогнули уголки её губ, — а ещё я пострадавший в неравной схватке и требую особого отношения.              Все уже разошлись. Точнее просто переместились на другую локацию, а данный вид соревнований решили на сегодня закончить и заменить другим увлекательным занятием без травматизма. Потому что ограничение есть даже на количество полученных травм, а так как впереди была ещё половина дня и куча неугомонных детей, то лимит решили не испытывать.              — У тебя красивые глаза, — бледные тонкие губы едва разомкнулись, но она услышала.              Услышала и замерла.              Это произошло случайно и непроизвольно. Драко просто смотрел на неё снизу вверх. И это отныне его любимый ракурс — Гермиона Грейнджер сверху. Её ресницы трепетали, они были длинными и слегка подкрученными, коричневого оттенка. Карий цвет глаз преобразовывался, когда на него попадал блик или прямой луч солнца. Её радужка наполнялась светом, отливая карамелью, он был уверен, что солёной карамелью, ведь в этом вся Грейнджер — совмещать в себе несовместимое.              — Спасибо, — Гермиона отмерла, и её шея покрылась небольшими алыми пятнами. Ей неловко. Драко редко говорил комплименты прямым текстом, обычно они имели вид ребусов, которые она не уставала разгадывать. — Ты, видимо, получил небольшое кислородное голодание.              — Видимо.              День третий.              Точнее вечер. Драко проснулся на диване в общей гостиной в скрученной позе шахматного коня. На его плече лежала кудрявая голова Грейнджер, медленно сползая ему на грудь. Он чуть ниже опустился, чтобы она перестала скатываться и вновь прикрыл глаза.              Счётчик добавил ещё одно прикосновение.              Гермиона заёрзала на месте, вжимаясь носом ему в ключицу, Драко задержал дыхание, но глаза не открыл, ему хотелось ощущать её ярче. Он бы отдал всё, что у него есть, за каждый такой последующий вечер. Чтобы Грейнджер беззаботно засыпала на его плече, жарко дыша в шею. Чтобы просто была рядом.              На кухне, которая была в паре футов от гостиной и без единой перегородки, что-то оглушительно разбилось, а после послышалось нервное бормотание Лонгботтома. Гермиона приоткрыла глаза и зевнула, прикрыв рот ладошкой. Драко убьёт Невилла.              — Грейнджер, подъём, ты проспала всю смену, нам пора возвращаться в Англию, — пошутил Малфой. Голос хриплый, ещё не отошедший от сна.— Что скажет твоя совесть, когда до неё дойдёт, что ты всё это время проспала на парне и без кольца на пальце?              — На, — сонно ответила Гермиона и протянула ему кисть в знаменитом неприличном жесте. Драко захохотал и загнул обратно средний палец, оттопыривая безымянный. — Честно говоря, то мне, моей совести и даже моему целомудрию сейчас абсолютно всё равно.              Грейнджер схватилась за футболку Малфоя, сжимая её в ладони и не замечая, как он сглотнул. Она забросила на него свои ноги, которые затекли от долгого пребывания в тесном неудобном положении, а после удовлетворительно вздохнула.              Драко хотелось одновременно провалиться сквозь землю и никогда её не отпускать. Не определившись с выбором, он просто обхватил острые колени рукой, чтобы она не упала. Гермиона вновь закрыла глаза, мирно дыша. Купол из уюта накрыл их маленький уголок спокойствия, сияя позолотой.              — М-да, сегодня был интересный день, — будто из ниоткуда появился Нотт и упал в рядом стоящее кресло. Драко крепче прижал к себе Гермиону, вызывая усмешку однокурсника. — Целый день в горах провести, я погорячился, когда вернулся ради этой поездки из Чикаго, у меня по плану был Сан-Франциско.              — Активный отдых очень полезен, — также сонно ответила Грейнджер, она с большим трудом открыла глаза, но не спешила отстраняться от Драко. Для друзей это обыденно. Наверное.              — Именно поэтому ты, Грейнджер, выглядишь так, будто намешала сливочное пиво с сонным зельем: румяная, заторможенная и сонная, — Тео посмотрел на неё с прищуром, по-слизерински кривя ухмылкой. В его руке полупустая бутылка с сидром, и Драко даже не хотел знать откуда она у него.              — Нотт, тебе мало места в этом домике? Так выйди, — беззлобно протянул Драко, удобнее перехватывая колени Гермионы прохладной рукой.              — Это общая гостиная, Малфой, если хотите уединиться, то наша комната пока свободна, — Теодор отсалютовал бутылкой сидра входящей Падме, за которой шла Боунс. Драко подавил вздох разочарования в волосах Грейнджер.              — Боюсь, чтобы нормально поспать, нам надо изолироваться дальше вашего загона, где уживаются хорёк, молодой лев и...— Гермиона стрельнула глазами в Нотта, — хряк.              — Ауч, Грейнджер, — сделал глоток Тео, — прямо по самолюбию.              Она саркастически улыбнулась, огоньки от горящего камина плясали в её темных зрачках. Гермиона потянулась и сняла свои ноги с Драко, принимая более приемлемую этикету позу. Малфой подавил второй вздох разочарования, когда перестал ощущать тепло её тела.              Сьюзен села с краю дивана, а Падма — на второе кресло, прямо напротив Нотта, который бросал на неё безобидные, слегка пошловатые, но шуточные взгляды, девушка на это только закатила глаза. В проходе появился Лонгботтом с виноватым лицом и чем-то неопределенным в руках.              — Я нашёл пачку «сладких перьев», — он протянул миску со сладостями для ознакомления, а потом поставил её на небольшой столик, присаживаясь около Боунс.              Стало тесно, и Гермионе вновь пришлось подвинуться к нему вплотную. Малфой немного отошёл и практически благодарен им всем, когда снова почувствовал тепло, исходившее от бедра Грейнджер.              — Не знала, что они тут тоже есть, — сказала Гермиона и первая потянулась к миске, совсем забывая, что могла её левитировать.              Драко мимолётно улыбнулся. Грейнджер не ела сладкое практически никогда. Её родители-магглы специализируются на лечении зубов, как она рассказывала, поэтому она с детства ответственно относилась ко всему, что тянула в рот. Ко всему, кроме сладких перьев и наконечника маггловской ручки.              — Объективно говоря, импорт и экспорт магических товаров относительно лёгкий, поэтому это неудивительно, — пожала плечами Патил, а у Гермионы вытянулось лицо — кто-то посмел сумничать и этот «кто-то» не она.              Показалось, воздух резко застопорился плотной стеной, камин погас, а Лонгботтом покрыл диван потом, который с него ручьём бежал. Тео захохотал и сделал глоток сидра, давясь при этом слабоалкогольной жидкостью. Малфой потёр переносицу.              Смертей не избежать.              Гермиона ела сладость, не сводя глаз с Падмы. Она громко глотнула и повалилась обратно на диван, облокачиваясь спиной на мягкие большие подушки.              — Вероятно, что так, — кивнула Грейнджер.              Драко вопросительно на неё посмотрел, в его растерянном взгляде буквально читался вопрос «И всё?». Гермиона практически беззвучно цокнула, закатывая глаза. Возомнили её монстром, который не прощал здравых мыслей никому, кроме неё.              — Мне кажется, что вечер действительно неплохой, и раз мы все собрались, то это можно тихо отпраздновать, — предложила Сьюзен, которая до этого сидела молча.              — Я недооценил Хаффлпафф, — честно признался Драко, радуясь тому, что не надо удерживать Грейнджер от драки за панталоны.              — И это твоя ошибка, — улыбнулась Боунс, поднимаясь с места, — это наша гостиная расположена к кухне ближе всех.              Девушка ушла в сторону женской комнаты, вернувшись со своим рюкзаком. Из небольшого бокового кармана она вынула несколько бутылок сливочного пива. У всех присутствующих округлились глаза, никто бы даже не подумал, что она могла нарушить сразу два правила: запрет на алкоголь и незриморасширяющие чары на территории лагеря.              — Не смотрите так на меня, я совершеннолетняя, — Боунс немного стушевалась под обилием взглядов, но постаралась взять себя в руки.              — Беру все свои слова, сказанные когда-либо в сторону барсучьего факультета, обратно! — Тео, чтобы не вставать, левитировал себе бутылочку пива, а у Грейнджер по второму кругу вытянулось лицо.              День четвёртый.              Драко не вставал с постели, а всякого, кто пытался его поднять, — посылал прямиком к Мерлину. Его голова раскалывается на миллионы осколков разбитого стекла; ног и спины он вообще не чувствовал. Падма одна справлялась с обязанностями вожатой, на помощь пришел Нотт. Он один захапал себе двух девушек и две группы.              Как Тео однажды выразился: «Чем больше детей, тем больше рабов». Да ради Салазара, эти юные «Последователи магии» сведут его с ума в первые пять минут. Драко за три дня столько натерпелся, что твердо решил прервать на себе род. А ещё десять дней... Он вернётся домой заикой, а по прибытии согласится на добровольную кастрацию. Никаких детей, не-а.              Несколько раз он наколдовывал себе воды, Грейнджер с барского плеча бросила в него пластинкой маггловских таблеток от головной боли. Он не хотел идти в больничное крыло, чтобы не признавать похмелье, а она не собиралась это делать вместо него, почему? Потому что он сам виноват, и не надо было столько пить. Гермиона была неделима с укором и нотациями, он привык.              День пятый.              Падма с ним не разговаривала. А несколько настойчивых попыток обернулись для него «Силенцио», от которых он еле увернулся. Казалось, он её не столько подвёл, как обидел. Девушки также объявили ему бойкот, и он подумал, что Мерлин бы побрал эту женскую солидарность. Может они сами не были слишком дружны, но друг за друга стояли каменной стеной. Он восхитится этим в другой раз.              Насколько он понял, то сегодня вся активная часть на его плечах. Драко взбешён. Это было относительно заслуженно, но ему надоело, что каждый мог вытирать об него ноги, а он промолчит. В конечном итоге Малфой всё равно оставался аристократом и выходцем из древнего рода. Он себя уважал.              Поэтому принял свои единоличные полномочия вожатого. Он не должен был бросать целую группу на одну девушку, даже если Нотт решил помочь. Естественно, из-за собственных побуждений, чтобы обратить на себя внимание Патил, но факт остаётся фактом.              — Так, нашествие пикси, — Драко обратил на себя внимание своего выводка. — Сегодня с вами буду я. Вчера был добрый аврор, а сейчас — злой. Так что не выводите меня из себя, иначе домой вернётесь в образе хорьков.              Драко по-прежнему не знал, как обращаться с детьми, и что вы ему сделаете? Он в другой стране.              — А ты их предводителем, — мимо прошла Грейнджер, даже не скрывая смеха. Та ещё вожатая.              — Не слушайте эту девушку, у неё в причёске гнездо сов, они ей мозги выклевали, — он вернул внимание на себя, так как заметил, что некоторые под шумок уже пытались сбежать. — У меня для вас индивидуальное расписание. Сейчас идёте по домикам, собираете походный рюкзак по минимуму и возвращаетесь сюда. Я поведу вас в лесополосу, чтобы далеко не заходить.              — Но у нас по расписанию через несколько минут волшебные шахматы, — возмутился темноволосый мальчик. Если бы он был рыжеволосый, то Драко словил триггер от того, что Уизли буквально повсюду.              — Зануд оставим в лагере, — Малфой сверкнул глазами, забрасывая в рот орешки, которые давались на обед к десерту, — у вас десять минут. Кто не успеет — будет умирать со скуки в шахматной партии с мистером «У нас распорядок».              Дети разошлись по домикам, а Драко присел на бревно, сбрасывая рядом свой рюкзак. Он может действительно не очень хороший воспитатель или педагог, но он старался, пусть и в своей излюбленной манере. С ним редко кто возился даже таким образом. Все его учителя били его тростью по пальцам, позвоночнику или губам, если он ошибался.              — Итак, что ты имеешь против следования рациональному планированию, которое сокращает времязатратность и возможные риски? — рядом села Гермиона, вытягивая вперёд ноги, забавно постукивая носками кроссовок друг о друга.              — Я так и знал, что ты не пропустишь это мимо своих ушей, — Драко перевёл взгляд с её обнаженных ног в сторону, слабо улыбаясь. — Повторяю: зануды остаются в лагере, так что удачи тебе в шахматах, с твоей игрой тебе она обязательно понадобится.              — Ты нарушаешь правила, — хмыкнула Грейнджер. — Я иду с вами.              — Почему я не удивлён? — Драко выгнул бровь, проводя пальцами по коре бревна. — Ходячий свод правил получит инфаркт, если его не будет при нарушении этих же самых правил. Иной раз я думаю, что вы трое попадали в сплошные задницы из года в год не из-за мистера «Я помогу, но сделаю ещё хуже», а из-за тебя.              — Этой зимой я нарушила правила ради тебя, — буднично ответила Гермиона, даже в шутку её уже не задевали его выпады. Малфой кусался, но яда в нём не было.              — Ты пробралась посередине ночи в больничное крыло, потому что я там оказался из-за тебя, — кривая ухмылка появилась на его едва ли загорелом лице. Гермиона часто так делала — перевести свои чувства на причинно-следственную связь.              Она не успела ответить, потому что на опушке появились дети. Малфой осмотрел их на предмет рюкзака и формы одежды. Переодеваться уже не было времени, поэтому он молча трансфигурировал одежду некоторых детей, чтобы она покрыла как можно больше открытой кожи. От лишнего загара, от насекомых и от царапин.              — Где твой рюкзак? — мистер «У нас распорядок» стоял с одной лишь волшебной палочкой, постоянно поправляя съехавшие на переносицу очки. Ещё шрам ему на лоб и вылитый предмет его школьной ненависти.              — Я посчитал, что мне достаточно будет палочки, — мальчик пожал плечами. — Из неё можно вызвать воду, если нужно трансфигурировать предметы, левитировать их и оборонять себя защитными или нападающими заклинаниями. Я знаю куда больше, чем даёт школьная программа.              Малфой вопросительно поднял взгляд на него, держа в руках свой рюкзак. Что ему будет, если он с ним аппарирует где-нибудь на скалы и оставит ребёнка там? Если что, то скажет, что в упор не видел такого ребёнка, а ко всем остальным применит «обливиэйт».              — Грейнджер, у тебя есть дети, почему я не знал? — Гермиона поднялась на ноги, и её взгляд не сулил ему ничего хорошего. — Он так на тебя похож на первом курсе. Такой же вездесущий, в каждой бочке затычка и знает больше школьной программы.              Гермиона расправила плечи.              — Не завидуй, Малфой, — её группа имела чуть другое расписание, исходя из возрастной категории, поэтому она была свободна, а если им понадобится вожатый, то ещё есть Тео, который практически не вставал с гамака за их домиком. — Дети, сейчас группируемся по два человека: мальчик и девочка, если вам двоим в паре комфортно, то можете взяться за руки.              — На меня нет пары, — встрял тот самый мальчик, Драко без понятия, как его зовут, ему и не хотелось.              — Кто бы сомневался, — прошептал Малфой, а после откашлялся, — ты у нас пойдешь впереди всей шеренги, заодно и проверим, как ты справишься в лесу с одной лишь палочкой, когда была возможность подготовиться.              Малфой издевательски улыбнулся. Выскочки бесили его в любом возрасте. Ему стоило задуматься о том, что человека раздражало в людях то, что он сам в себе не выносил или не признавал. Драко обернулся ко всей группе, которая построилась в ряд под чутким руководством Грейнджер. Будто если она не будет над ними стоять, то линия из детей будет неровной и сведёт её перфекционизм с ума.              — Это касается вас всех. Сделаем привал и проверим содержимое ваших рюкзаков. Заодно узнаем, как вы хорошо слушали меня и мисс Патил, когда мы изо дня в день читали вам правила и рекомендации,— он осмотрел детей тяжёлым взглядом. Ему так легче. — У нас не будет лучшего и худшего, но у нас будет небольшая шкала от «Выживет в лесу до прибытия помощи» до «Белки унесут к себе в дупло в первые полчаса».              Драко посмотрел на Гермиону, она определенно даже без рюкзака заслуживала высшей отметки шкалы, ведь провела в лесах полгода и не одна, а с двумя тупоголовыми белками. Малфой закинул рюкзак на плечо и встал впереди шеренги, Грейнджер же её замыкала.              День шестой.              Первый день репетиций. Лагерь и Флитвик в том числе решили не дать ни единого спокойного дня всем присутствующим. Наверное такое решение было принято, чтобы по возвращении студенты рухнули без ног и не двигались вплоть до нового учебного года. Драко подумал, что эта акция отлично подойдёт для родителей, потому что они даже не заметят, что их чада дома.              Но у него самого не будет времени отлёживаться, его ждёт череда самых различных испытаний, начиная от подачи заявления на вечернюю форму обучения до поисков работы и жилья. Малфою покой только снится, да и то, он не уверен, что это долго продлится.              — Кто-нибудь мне скажет, почему постановка именно этой сказки? — скучающе спросил Тео, забрасывая ноги на спинку стула перед ним.              — Потому что это символично, — фыркнула Гермиона, проходившая в противоположную сторону с чёрным балахоном в руках. — Сказка о дарах смерти очень поучительна. Не стоит просить у жизни того, с чем по итогу не справишься.              — Кто бы говорил, — кротко засмеялся Малфой, настраивая палочкой интенсивность световых шаров. — Ты с первого курса как вьючный осёл — взваливаешь на себя абсолютно всё.              — Взваливаю, — признала Гермиона, — но вывожу.              Драко лишь кивнул и отвернулся обратно.              Перед глазами стояла картина шестимесячной давности — Грейнджер, заходившаяся в беззвучной агонии слёз. Она сидела в дальнем углу заброшенного женского туалета под разбитой раковиной, вжимаясь в стену.              Это был первый раз, когда он видел её слёзы.              Гермиона никогда не позволяла себе плакать, если находилась не в одиночестве или в кругу доверенных лиц. Он не вписывался по всем параметрам. Ему захотелось тихо уйти, ведь Драко ощутил вполне конкретное чувство, что увидел слишком личное и интимное. Его до сих пор трясло от того случая, когда Поттер застал его в состоянии панической атаки.              Он сделал несколько шагов назад, не разворачиваясь и не отрывая от неё взгляда. Будто её волос коснулся поток воздуха, и она подняла голову с колен. Малфой замер, встречаясь с заплаканными красными и опухшими глазами. Драко отчётливо видел, как дрожали её губы, зуб на зуб не попадал, и челюсть не сходилась. Блять.              Он узнал это.              Блять, блять, блять.              Он же даже не хотел сюда заходить, просто потянуло.              Драко громко выдохнул и медленно приблизился к ней, опускаясь на колено.              — Грейнджер, — голос был тихим и успокаювающим, насколько это было возможно, — посмотри на меня.              Её зрачки были неприлично увеличены, жалость к ней пронеслась шаровой молнией, врезаясь в темечко. Гермиона попыталась что-то сказать, но речевой аппарат полностью не поддавался контролю.              — Нет, не надо говорить, просто слушай и повторяй за мной. Моргни дважды, если поняла, — она с трудом моргнула дважды, чтобы это не слилось в единственный раз. — Молодец, вот так, хорошо. Теперь не бойся, я возьму тебя за руки и будем вместе дышать, поняла?              Несмотря на то, что она дрожала, как засохший осенний лист, подхваченный сильным ветром, её ладони будто вросли в колени, принимая защитную позу. Малфой аккуратно, но с силой разжал их, обхватывая своими руками, они были слегка липкими от пота и еле тёплыми.              — Смотри на меня, сначала тебе нужно вернуть концентрацию, — он подобрался ближе, больно упираясь макушкой в раковину. Драко поднёс её раскрытую ладонь к своей груди, крепко прижимая к сердцу через тонкую ткань рубашки. — Чувствуешь, как быстро бьётся моё сердце? Да? Это из-за тебя, Грейнджер, ты меня чертовски пугаешь. Так что давай, приходи в себя, тебе нужно сосредоточиться только на биении сердца. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Считай, Грейнджер. Выбирайся.              Гермиона замерла, слёзы продолжали катиться по щекам в волосы, губы всё ещё дрожали. Она попыталась сильнее прижать ладонь к его груди, закрывая глаза. Прошло несколько минут, в которые никто из них не двигался, Драко наблюдал за ней: как медленно, но верно она приходила в «форму». Когда Грейнджер распахнула глаза, слабо шмыгнув носом, он еле заметно выдохнул.              Пока она не до конца пришла в себя, Малфой подхватил её с холодного мраморного пола. Быстро сбросив с себя мантию, которую последнее время просто носил на спине плащом, он трансфигурировал её в теплое одеяло. Драко аккуратно набросил его Гермионе на плечи, усаживая на широкий подоконник. Сев рядом, он молча притянул её к себе и положил голову себе на плечо.              — Ты почти в порядке, остались детали. Сделай один большой вдох и три медленных выдоха, продолжительность каждого должна увеличиться, вот так: — Малфой повторил наглядно упражнение, хотя сам его терпеть не мог, но оно действительно было эффективным. — Повторяй, пока не станет лучше, обычно хватает двух-трёх подходов.              Гермиона повторяла упражнение, завёрнутая в трансфигурированную мантию Малфоя, лёжа на его плече. И если бы её мозги сейчас не были похожи на котёл Шеймуса Финнигана во время уроков зельеварения, то она признала, что упражнение действительно раздражающее, а Малфой оказывается может быть человечным. Через время Гермиона перестала повторять дыхательные движения и просто замолчала.              — Грейнджер, ты там уснула что ли? — шёпотом спросил Драко.              — Никому не говори об этом, — невнятно произнесла Гермиона. — Этого не было.              Он точно также молча кивнул.              День седьмой.              Малфой устало в который раз перевернулся на другую сторону кровати. Он не знал, можно ли натереть мозоли по всему телу, но упорно к этому приближался. Ночь была слишком душной и жаркой, особенно для влажной и пасмурной Ирландии. Окно в их спальне открыто настежь, как и дверь для создания сквозняка, но его не было.              Драко снова перевернулся на спину, откидывая одеяло и вторую подушку в сторону. С кровати Лонгботтома вновь послышался неразборчивый скулёж, а за ним продолжительный храп. Он уже пожалел, что откинул подушку, нужно было кинуть ей в него. Нотт спал без задних ног, для него это никогда не было проблемой — уснуть в любых условиях и при любых обстоятельствах.              — Да чтоб вас всех! — тихо выругался он, поднимаясь с постели.              Драко специально громко прошаркал к двери, но ни один из парней не подали признаки нарушения сна. Он завидно фыркнул, направляясь к лестнице. Малфой сделал свой шаг беззвучным, проходя мимо комнаты девушек, так как по правилам лагеря было запрещено накладывать заглушающие чары в случае чрезвычайного происшествия.              Вот девочек он действительно не хотел будить, и не потому что весь такой джентльмен, а потому что они слишком агрессивны. Он мог судить по одной только Грейнджер, потому что как-то раз Макгонагалл потребовала их появления в своем кабинете в семь часов утра в субботу.              У Грейнджер была тяжёлая неделя, более того, он уверен, что она уснула не раньше трёх часов ночи. Драко сначала постучал, потом начал угрожать, ну и в конце концов просто открыл дверь, применяя магию. Гермиона спала на кровати поверх одеяла, а вокруг неё была пентаграмма из свитков бумаги. Он снова её позвал, потом ткнул наконечником палочки, затем толкнул, а после стал трепать за плечо. Малфой даже не успел понять, как отлетел в противоположную стену.              С тех пор он понял, что нет ничего страшнее не только неудовлетворённой, но и невыспавшейся женщины.              Драко быстро спустился по лестнице, выходя из домика. Его ни капли не волновало, что из одежды на нём лишь пижамные штаны и тапочки. В такую глубокую ночь можно встретить лишь дьявола, но он с ним на «ты», это не стало бы проблемой. Не сейчас.              Малфой подсознательно свернул на тропинку, которая вела к небольшому пляжу на территории лагеря. Пока здесь куча неугомонных детей, то его уменьшили, оградили возможность заплыва и буйство самого океана, так что от него осталась безопасная лужа. Всё для детей.              Он шёл, наслаждаясь тишиной, полной луной, звёздным небом и редкими порывами ночного, слегка прохладного, ветра. В поле зрения сразу попал силуэт, сидевший на берегу. Если это какой-нибудь подросток из старшей группы, то он с удовольствием задаст ему трёпки и без волшебной палочки. Но с каждым шагом силуэт приобретал вполне ясные черты, и первым в глаза бросилась необъятная копна кучерявых волос.              Драко уже перестал удивляться.              Он бесшумно ступал по тёплому песку, сняв тапочки. Малфой присел на корточки позади Грейнджер, её взгляд был устремлён вдаль, она бы не заметила за спиной и толпу гиппогрифов. Ему редко удавалось созерцать расслабленную Гермиону, она всегда активна, будто у неё пропеллер в заднице.              — Нарушаем, дамочка? — тихо пробасил Драко, наблюдая, как из-за его дыхания едва колышутся отдельные пряди её волос.              Грейнджер резко обернулась, врезаясь носом ему в кадык, от неосторожности Малфой повалился на спину, утянув её за собой, когда машинально схватился за неё как за опору. М-да, он бы ещё за веточку сакуры схватился. Грейнджер всем телом оказалась на нём, удивлённо моргая. Она молчала. Он молчал.              Гермиона скатилась с Драко на песок буквально в паре дюймов от него. Он молчал. Она молчала. И неожиданно Грейнджер взорвалась заливистым смехом. Прошла доля секунды прежде, чем он подхватил этот искренний смех. Малфой поднялся на локти, наблюдая за ней.              Гермиона не прекращала смеяться, украдкой вытирая выступающие слёзы и заключая руки в замок на животе. Её лицо даже в свете луны отдавало лёгким румянцем, что проявлялся всё сильнее. Она не смотрела на него, глаза закрыты в плотном прищуре, только кончики ресниц трепетали.              «Мерлин, до чего ты красива... Я так хочу тебя поцеловать», — пронеслось слишком быстро в его голове, прежде, чем осознание догнало мысль.              Драко наклонился и поцеловал Гермиону.              Она больше не смеялась.              Её глаза широко распахнулись.              Губы Гермионы влажные, слегка потресканные и очень тёплые, они буквально горячие. Пожар заключался в его кругах кровообращения, он скользил по ним, оставляя за собой след из нетлеющего огня. Ему стало в сотни, а то и в тысячи раз жарче, чем было, но он прильнул к огню, прыгая в костёр. Драко хотел сгореть в нём.              Гермиона замерла, почувствовав на своих губах чужие. Сухие, тёплые и пахнущие зубной пастой.              Малфой отстранился, когда понял, что она не ответила на поцелуй. Он так и остался нависать над ней, растерянно смотря на Грейнджер, в какой-то момент ему показалось, что она вот-вот расплачется.              — Я... Прости, Грейнджер, прости, — Драко с сожалением посмотрел на неё, у него никогда не получалось извиняться. — Я не должен был.              Гермиона всё лежала под ним, молча глядя в его испуганные глаза.              — Наконец-то ты это сделал, — легко произнесла она, возможно, что с каплей сарказма. — Я уже думала, что никогда не сможешь заставить себя перешагнуть этот порог, который выстроил сам.              Драко не успел озвучить тысячу и один возникший вопрос, как Гермиона, цепко схватив его за шею, притянула к себе. На этот раз она его поцеловала.              Этот поцелуй лучший в его жизни.              Он вынет это воспоминание столько раз, сколько потребуется, и закупорит его в неисчерпаемое количество флаконов.