Не похожи на других

***

Он смотрел и видел: Леша страдал и плакал навзрыд. Саша чувствовал, как у него все сжималось внутри от жалости к нему. Он вообще не хотел играть. Он хотел уйти с поля посреди игры, и если бы не был таким идиотом, так бы и сделал. Хотелось пойти за Лешей и караулить Антона, чтобы Леша сейчас не чувствовал себя убитым. Все плыло перед глазами. Они кое-как закончили игру. Саша вообще не ощущал вовлеченности в матч. Он бегал, передавал мяч на автоматизме. Как и все остальные, он чувствовал опустошение и не мог нормально играть. Со скрипом их команда отыгралась. Забили мяч со стандартного положения. Никто не радовался голу. Было скорее чувство, что надо было забить. И именно это еще держало Сашу на поле. Со свистком началось ужасное время. Все будто боялись говорить. В раздевалке стояло молчание. Даже никто из тренеров ничего не сказал, все были ошарашены. А еще ждали. Звонок от медштаба раздался не сразу. Им специально не говорили ничего, потому что боялись за их собственное состояние на поле. Как можно гонять мячик, когда знаешь, что твой близкий друг мертв? Но, слава богу, Антон очнулся. Им сказали это в раздевалке после игры. Вернуть сердцебиение удалось успеть, пока жизненные силы вообще не покинули его тело. Он вновь начал дышать. Ему сделали искусственную вентиляцию легких. Спасти его жизнь удалось. Все были на нервах до самого вечера. Потому что только после реанимации Антон смог открыть глаза. Саша помнит, как он тогда обрадовался. Весь день у него на душе будто лежал камень, который только сейчас перестал давить. Теперь он понял: главное, жизнь человека спасена. Все знали об этом. Наверняка, думал Саня, кто-то пошел проверить Лешу и узнать, как он с братом. Да Саша был уверен, что это сделали все. Наверняка, каждый пожелал Антону выздоровления. А он не пошел. Саша чувствовал, что был барьер и он не мог его преодолеть. Саша хотел пойти, но что-то подсказывало ему, что он не выдержит сидеть там. Это было ужасно. Он себя безжалостно бичевал. Называл жестоким, бездушным, равнодушным, в глубине души понимая, что все дело было далеко не в этом. «Какой я ужасный. Я настоящее ничтожество», — говорил себе Саша. Он сложился калачиком. Была ночь, и он не мог уснуть. Шли, казалось, гребанные часы, пока он думал, и мысли его не могли сконцентрироваться на чем-то внятном. Он переживал и за Лешу, и за Антона. Надо быть все равно сходить к ним. Нельзя сидеть и бездействовать. В конце концов, не выдержав, он вскочил с кровати. Да так, что удивительно, как Далер не проснулся, и вылетел в коридор. К дисциплине у них были безмерно строгие требования. Шляться по коридорам по ночам точно было нельзя, но Саше это даже сейчас не пришло в голову. Более того, СОВЕРШЕННО точно нельзя было шляться до корпусу. А Саша знал, что медучреждение находится в другом здании. Непонятно, что это был за удачный день, но, возможно, сама судьба была на стороне Сани — и в нижнем холле даже их охранника не оказалось. Он сам открыл себе дверь ключом с вахты и длинным спринтом помчал к южному корпусу. «Хоть какая-то польза была от физтренировок Стаса», — подумал Саша. Саня примерно знал, где может находится Антон. Это верхний этаж — по-любому для тяжелых случаев заболеваний. Леше, наверняка, разрешили переночевать у него, поэтому тот был там же. Саша не собирался никуда заходить и, уж тем более, будить кого-то. Ему просто важно было сейчас убедиться, что все в норме. Что два брата спокойно спят, а не лежат при смерти или в истерике. Простые слова других игроков о том, что у них теперь все в норме и что Леша никогда в жизни не был так счастлив, как сегодня, после того как Антон очнулся, его не до конца убеждали. Саша с наслаждением для себя отметил, что в этой огромной связке ключей, которые он взял у Бориса Георгиевича, были ключики от каждого кабинета. Универсальная вещь. Да еще и с номером кабинета каждый ключ. С другой стороны, это означало, что какой-то чел (не Борис Георгиевич — этот порядочный) мог в любой момент проникнуть в какую-то из комнат ребят и мало ли что там устроить. «Фу», — подумал Саша и помотал головой. Он ненавидел свою пошлую фантазию и быстро откинул все тупые мысли. Когда он пришел на верхний этаж, он увидел, что лишь одна дверь раскрыта. Это была та самая. Саша заглянул внутрь. Свет был до сих пор включен. Хотя и Леша, и Антон, которых Саша сразу поймал глазами, спали, похоже. Антон лежал на кровати. Он был бледным, но кардиограмма показывала, что все в норме. Саша с облегчением вздохнул. Приятно было видеть, что у него появилось сердцебиение. А то на поле была жуть лютая. Рядом был Леша. Он тоже спал. Саша с удовольствием для себя отметил, что Лешино лицо было спокойным и сонным. Слава богу. Казалось, с того момента, когда Саша в последний раз его видел — на поле — прошло несколько месяцев. Леша трогательно держал своего брата за руку и весь согнувшись сидел на стуле рядом с кроватью. Саша почувствовал на себе эту болезненность и подумал о том, как же он устанет за ночь в таком положении. Он понял, что нужно его переложить куда-нибудь. Рядом стоял диван, и Саша решил, что туда его и переместит. Аккуратно подойдя к Леше, Саня прикоснулся к его плечам, боясь пошевелиться. Все-таки не хотелось бы, чтобы его заметили. Если, допустим, тот же Антон проснется, он же со страху помрет, скорее всего (ну образно), а лишний шум здесь совершенно не нужен. Саша по-прежнему нарушал все предписания тренерского штаба, и чудом будет, если он выйдет из этой ситуации без пиздюлей от Стаса. Хотя тот его определенно любил, но даже ему такое не проститься. Посмотрев на Лёшу, Саня аккуратно обернул руками его тело в области ребер и приподнял со стула. Лешина рука двинулась и бросила кисть Антона. Саша, стараясь не волочить Лешу по полу, донес его до дивана. Настолько близко рядом с собой Лешу он определенно никогда не ощущал. «Господи, господи, господи», — говорил Саша и корил себя за ужасно теплые чувства внутри, которые появились оттого, что он просто держал Лешу. Тот мерно дышал, и Саша буквально ощущал, как бьется его пульс, а еще его худые ребра под приятной тканью толстовки. Саша почувствовал, как собственное сердце забилось куда быстрее. Он положил Лешу на диван, и тот, ощутив наконец ровную поверхность, приглушенно вздохнул. Саша же поблагодарил судьбу за то, что он не проснулся, и уже собирался уйти. Но его глупое сердце не могло этого позволить. Лешино лицо сейчас было так близко. И Саша, как всегда, начал бездумно пялиться на него. На его лице все еще были следы от слез. Сложно представить, сколько нервов он измотал за сегодняшний день. Теперь он дышал мерно. На лице разгладилась складка между бровями, отчего он выглядел сонным и спокойным. Он был таким красивым — с этими длинными ресницами, болезненно бордовыми губами и бледной тонкой кожей. Саша, не сдержавшись, провел рукой по его теплому лбу и аккуратно убрал рукой длинную челку. Мило, мило, мило. Ему очень хотелось его трогать, гладить, обнимать. Но Саша всегда глубоко хоронил в себе эти желания, а сейчас что-то окончательно расклеился. В нем всегда жила эта мальчишеская влюбленность, и она, похоже, вновь пробудилась. Видеть Лешу несчастным было невыносимо для его слабого сердца. И пускай Саша своими действиями только усугублял свою обсессию, за что горько корил себя, он рад что пришел сюда и проверил Лешку. И Тоху, само собой. Он погладил еще раз Лешину руку напоследок, будто стараясь надолго запомнить прикосновения к нему, и поднялся на ноги. Взяв с тумбочки ключи, Саша погасил свет и потихоньку вышел из медучреждения обратно. Долго потом Саша не мог уснуть. В его памяти крутился весь, уже вчерашний, день. Возможно, на пару-тройку часов его измотанный организм все-таки отключился. Но сны были беспокойными и прерывистыми. Он неровно дышал, и его сон был очень неощутимым. Когда Саша проснулся, он ни капли не почувствовал себя лучше. За окном все так же светило солнце. Будто самой природе было все равно на человеческие беды и конфликты. Солнце вставало всегда. И в одно и то же время, около шести. Саша оглянулся и увидел, как Далер хмурился во сне. Ему, вероятно, было очень жарко, потому что одеяло, которым он должен был укрыться, лежало рядом. Саша с трудом держал глаза открытыми, но понимал, что вряд ли сможет вновь заснуть. Никогда такого не было, что, проснувшись, он засыпал вновь. Определенно он был жаворонком, а не совой, и не понимал, как люди могут спать до двенадцати, а то и до обеда. После душа он вышел покидать мяч. Это должно было отвлечь его хоть чуть-чуть от усталости и сонливости. И вот уж он никак не рассчитывал, что придет Леша. Саша думал, что тот останется с Антоном. В конце концов, у него был сложный день, и он имел на это полное право. Но Леша уже был на поле. Его высокая, но худая тень виднелась на солнце. И Саша, который выходил из здания, чеканя мяч, и рассчитывал, что забьет с ходу в ворота, поднял глаза, увидел Лешу и пнул мяч вообще не туда, отчего он грохнулся о низкую крышу верхнего этажа. Раздался громкий звук удара железа. Какой-то чел из их команды проорал что-то возмущенно. Сложно было понять, кто это. Но, судя по расположению его комнаты, это был скорее кто-то типа Баринова или Оздоева. Видимо, Саня его разбудил. Леша, само собой, тоже вздрогнул и повернулся. В этой неловкой ситуации Саша не придумал ничего лучше, чем сказать: — Ciao, è da tanto che aspetti? * Леша, который внимательно смотрел на его лицо, тут же заулыбался и посмеялся. — Ты определенно итальянский знаешь лучше, чем я. Привет, — он еще раз улыбнулся. В уголках его глаз появились мелкие морщинки, из-за чего он становился искренним. Под таким светлым небом он выглядел как солнечный мальчик. Красивый, очень красивый. Саша с трудом вспомнил его несчастное лицо вчера. И как же хорошо было видеть его таким сияющим. — Не так давно. Минут десять. — Я думал, что ты не придешь, — немного помолчав и как-то похоронно смотря на свои ноги, сказал Саша. — Останешься с Антоном. Леша кивнул, понимая его мысли. — Антон спит еще. Да и зачем же я буду пропускать тренировку, — сказал он. Саша вновь почувствовал укол совести за то, что вчера даже не пришел его проведать. Что ж, по факту он приходил. Но Леша этого не знает. Саша глубоко вздохнул. В его глазах можно было увидеть настоящее несчастье. И тяжело, наверное, было на него сейчас смотреть. — Леш. Как ты? Как Антон? — спросил он. Леша, услышав это, широко улыбнулся. В его глазах не было ни капли упрека или недоверия. Вряд ли он вообще испытывал их, как придумал себе Саша. — Все хорошо. Антона вчера очень быстро привели в чувства. Ну, ты знаешь, — Леша забавно помотал головой. — Я рад, — Саша чуть улыбнулся, хмурясь от солнца. — Очень сильно. — Да. Не переживай, — проговорил Леша искренне. Он вдруг взял его локоть и чуть погладил, будто успокаивающе. Это было такое невинное, но доверительное прикосновение, что Саша чуть не расклеился. Леша увидел, с каким несчастьем Саша смотрел на него из-за болезни Антона, и теперь тоже хотел успокоить его. Саша абсолютно этого не ожидал. — Все будет хорошо, — Леша посмотрел на него и уверенно кивнул своим же словам. Саша не знал, что будет дальше. Но теперь он понимал — Лешу больше он никогда не сможет оставить.