Mon ciel, mon soleil, ma lune

      Самое интересное начинается ещё с пути в столицу: Ной, никогда доселе не путешествовавший на дирижабле, не перестаёт восхищаться этим чудом техники, то и дело пытаясь поделиться своими впечатлениями с Ванитасом, который, впрочем, лишь усмехается. Конечно, он ведь не раз использовал данный способ перемещения, ему не привыкать. Архивиста же в восторг приводит буквально всё, от шикарного внутреннего убранства дирижабля до проплывающих мимо облаков за окном. Наверное, это самое невероятное место, где ему только доводилось бывать.       — Смотри, смотри, там рядом летит ещё один дирижабль!.. — восклицает он, глядя, как массивный медного цвета агрегат парит рядом с их временным пристанищем, когда они садятся за столик в местном кафе.       — Подожди, — холодно отзывается Ванитас, уткнувшись в какие-то начертанные корявым почерком записи, — я изучаю информацию о семье герцога Орифламма.       Ной лишь вздыхает, понимая, что его спутника мало интересует окружающая обстановка. «Что ж… И вправду, ко всему ведь привыкаешь», — думает в очередной раз. От скуки оглядывается по сторонам в поисках кого-нибудь, с кем мог бы завести знакомство, дабы излить душу. Будто бы угадывает точно правильный момент, чтобы взглянуть назад, — именно тогда, когда какая-то русовласая девушка в платье оттенка цветущей сакуры вдруг спотыкается, спускаясь по лестнице неподалёку, и стремительно летит вниз. Почти инстинктивно Ной срывается с места, вмиг сокращая расстояние между ними, и подхватывает её за секунду до того, как она столкнулась бы с полом.       — Вы в порядке, мадемуазель? — спрашивает, а про себя и сам удивляется своему неожиданному порыву кинуться ей на помощь. И как только удалось успеть?       — Д-да… Спасибо, — неуверенно, тихо отвечает девушка; вид её, однако, говорит об обратном — она вся дрожит и явно выглядит не лучшим образом, и дело совершенно точно не только в этом внезапном падении.       Ной молчит некоторое время, размышляя, что может ответить на это. Наконец находится:       — Хм… Позвольте пригласить вас за наш столик. Я настаиваю, — последнюю фразу добавляет, видя сомнение в её взгляде.       — Но… — пытается что-то возразить она, но Ной продолжает:       — Не беспокойтесь, я просто хочу помочь.       — Ладно, — кратко соглашается она, следуя за ним.       Едва они проходят обратно к столу, Архивист замечает, как Ванитас вдруг хмурится, с каким-то недоверием покосившись на девушку.       — Ох, я же ещё не представилась, — будто бы желая заполнить вдруг возникшую неловкую тишину, замечает она. — Амелия Руф.       — Приятно познакомиться. Ной Архивист. А это… — договорить не успевает, так как сам Ванитас вдруг представляется:       — Ванитас. Ванитас Блусиэл.       — То самое имя из легенды о Вампире Голубой луны? — вдруг уточняет Амелия.       — У моих родителей было своеобразное чувство юмора, — как ни в чём не бывало усмехается Ванитас. «Значит, первым встречным о своей природе он не рассказывает, — отмечает про себя Ной. — Надо запомнить. Просто для информации».       Вскоре между ними завязывается какой-то разговор обо всём и ни о чём; Ванитас мало участвует в этом обсуждении, лишь изредка вставляя пару фраз, в каждой из которых Ной почему-то ощущает некое напряжение. Не то сама Амелия Ванитасу чем-то не нравится, не то что-то в ней вызывает у него смутные подозрения — точнее Архивист сказать не может, лишь чувствует, что что-то тут явно не так.       — Полагаю, мы могли бы прогуляться с вами по дирижаблю, месье Архивист, — вдруг предлагает девушка; смотрит, лучезарно улыбнувшись, но что-то в этой улыбке, опять же, смущает его. — Судя по всему, вы впервые путешествуете таким способом, не так ли? Я могла бы провести вам своего рода экскурсию, если вы не возражаете…       — Хорошо, я только за, — соглашается Ной. Лицо Ванитаса в этот момент ещё больше мрачнеет, но он произносит лишь:       — Только недолго. Нам ещё многое нужно прояснить, не забывай, — как-то предупреждающе, с намёком. — И не уходи слишком далеко, а то потом мы не найдём друг друга в этих замысловатых коридорах.       Ной кивает в ответ, всё ещё не понимая, чем вызвана такая странная реакция. Ванитас… Переживает за него? Или, что менее вероятно, за саму Амелию? Что не так?..       Ответа, впрочем, так и не находит, а потому просто следует за девушкой, пока та начинает что-то увлечённо ему рассказывать. Ной пытается сосредоточиться на её словах, расслабиться и насладиться этой краткой прогулкой, но отчего-то мысли его всё-таки неизбежно возвращаются к поиску во всей этой ситуации какого-то подвоха, как бы он ни старался вообще об этом не думать.       Они уже отходят достаточно далеко и заходят в одно из пустующих помещений, когда Амелия вдруг резко замолкает и, окинув его каким-то пустым взглядом, приближается, заключая в свои объятия. Ной, конечно, удивляется — даже смущается — такой внезапной близости, но сделать ничего не успевает, потому как она вдруг начинает говорить неестественным, будто бы не принадлежащим ей голосом:       — Ной… Я хочу быть ещё ближе…       »…ще ближе…» — несколько раз эхом повторяется за ней.       — А-Амелия? — недоумевает Ной, пытаясь оттолкнуть её.       — Имя… Отдай мне его, как отдала эта девчонка… — шепчет скорее не она сама, а нечто иное, вселившееся в неё.       «Проклятие! Точно! — осознаёт вдруг Архивист. — Так вот почему Ванитас так странно вёл себя. Он сразу всё понял!»       Стоит ему только подумать об этом, как двери того зала, в котором им довелось оказаться, отворяются, и на пороге появляется, собственно, Ванитас. С той же непринуждённостью заявляет, приблизившись:       — Ну, как прогулялись?       — Ванитас!.. — вскрикивает Архивист. — Она…       — Сам вижу, — отзывается тот. Амелия тем временем отрывается вдруг от Ноя и, точно почувствовав угрозу, бросается в бегство. Человек следует за ней, в то время как Архивист только и может, что недоуменно смотреть на происходящее. Спустя мгновение вдруг понимает, что, возможно, Ванитасу не помешает и его помощь, а потому устремляется за ними.       Находит их в другом зале, где уже куда больше пассажиров. Понимает, что неслучайно Амелия выбрала такое место: тут ей намного легче будет скрыться ото всех и вся, затерявшись в толпе. Он, впрочем, сразу находит взглядом и её, и Ванитаса; более того, видит, как она устремляется к человеку, явно поняв, что тот загнал её в угол и намереваясь напасть.       Ной тут же оказывается между ними — прежде, чем даже успевает подумать о том, что собирается сделать. Видя, как Амелия обнажает свои клыки, — отталкивает человека назад, ввиду чего обезумевшая вампирша набрасывается уже на Ноя, клыками впиваясь в плечо. Резкая боль пронзает тело, зато Ванитас, уже сориентировавшись, достаёт Книгу.       А Амелия уже начинает видоизменяться: глаза её чернеют, и из них текут чёрные же слёзы; множество шипастых лиан вдруг вырывается из её тела. Этими лианами она пытается опутать Архивиста, но тот быстро отскакивает в сторону, не позволив ей сделать это. Далеко, впрочем, не уходит, потому как понимает, что Ванитасу ещё понадобится некоторое время и всё, чем он тут может помочь, — задержать её. Продолжает находиться между ними, каждый раз избегая очередной тянущейся к нему лианы. Но двигаться становится всё труднее — какое-то оцепенение расползается по всему телу от места укуса. «Яд?..» — удивляется Ной. Усилием воли заставляет себя сконцентрироваться на Амелии, а не на своих ощущениях.       И вот, наконец, позади возникает уже хорошо знакомое Архивисту синее свечение — Ванитас активирует силу Книги, направив её на Амелию. Приближается к вампирше, скрывая её от чужих глаз сферой из света. Шепчет ей что-то — Ной слышит лишь обрывки слов:       — Проклятое имя: Эглантин — тюрьма шипов… Истинное имя: Флорифель, ведущая весну… Оно так тебе подходит!       Сияние рассеивается, и взору Ноя открывается уже совсем другая картина: Ванитас сжимает ничего толком не понимающую Амелию в своих объятиях; исчезают куда-то и лианы с шипами, и чернота в её глазах. Остаётся лишь она сама — хрупкая и напуганная. Смотрит на них растерянно, отстраняясь от Ванитаса, и произносит:       — Ч-что случилось?       — Тебя захватило проклятие, — объясняет тот. — Но не волнуйся, всё уже хорошо.       — Проклятие… — повторяет Амелия. — Это как-то связано с вашим именем? Значит… Это не случайное совпадение?       — Да, — отзывается Ванитас. — Я сомневался, стоит ли говорить, но… Полагаю, скрывать теперь нет смысла. Я владею Книгой Ванитаса и обладаю способностью исцелять вампиров от проклятий.       — Но разве не должно быть наоборот? — удивляется она. — Книга Ванитаса и проклинает вампиров, разве нет?       Ванитас усмехается, и Ной вполне себе ясно понимает его реакцию. Эти предрассудки и мифы о Книге уже и его самого начинают раздражать, что уж говорить о её владельце. А ведь многие вампиры действительно верят в это! Хотя, наверное, дело лишь в незнании, ведь их всегда убеждали, что такова истина.       — Нет, — говорит человек. — Это общепринятое видение, но оно ошибочно. Стал бы я избавлять вас от проклятия, если бы сам я и создал его?       — В самом деле, — Амелия, опустив взгляд, признаёт свою неправоту. — Но скажите, что теперь будет? Говорят, проклятых вампиров люди тотчас отлавливают и казнят. Они же… Уже не могут сделать это со мной?       Ванитас на секунду замолкает, и по его внезапно помрачневшему взору Ной догадывается: могут. Хотя, в общем-то, это достаточно логично, если учитывать, что вампиров люди всё ещё недолюбливают, а потому пользуются любым шансом избавиться от них.       — К сожалению, не всё так просто, — наконец решается ответить Ванитас. — Если само по себе проклятие уже проявило себя, то для них не имеет значения, исчезло оно или нет. Вероятнее всего, вам придётся скрыться, если вы хотите остаться в живых.       — Но где?.. — вопрошает она, но продолжить не успевает: словно в подтверждение слов Ванитаса откуда-то появляются люди в форме, которые тут же окружают их троих. Тот, первым опомнившись и схватив Амелию за руку, бежит к окну, пытаясь пробить стекло, но попытки его так ни к чему и не приводят. Решение сей проблемы, впрочем, тут же находит Ной, который, тоже подбежав к окну, в один удар выбивает его — даже сам не верит, что у него получилось. Кивнув ему в знак благодарности, Ванитас прыгает, потянув за собой девушку; Архивист следует за ними. Лишь потом осознаёт, сколь рискованной была эта идея, ведь прыгают они с огромной высоты. «Надеюсь, Ванитас знает, что делает…» — думает Ной, стремительно падая вниз. За человека беспокоится больше, чем за себя и Амелию — их вампирским телам в этой ситуации вообще мало что угрожает. Потому пытается на лету поймать того и, в конце концов, хватает за руку, резко притянув к себе. Кажется, только через пару секунд до обоих доходит, что Ной буквально держит его на руках, — и Архивист видит, как человек вдруг краснеет, смущённо отводя взор. В первый и, вероятнее всего, последний раз Ной видит его таким, что не может не удивлять, учитывая, как умело обычно тот прячет все свои эмоции за усмешкой и саркастичными высказываниями. В этот момент что-то в душе Ноя будто бы сжимается, а потом разливается странным теплом и необъяснимым восторгом, точно сама мысль о том, что Ванитас прямо сейчас находится так близко и впервые, пожалуй, за время их общения не может утаить проявление чувств, радует его настолько, что всё остальное на мгновение перестаёт иметь хоть какое-то значение. Кроме того, как же хрупка человеческая жизнь в сравнении с вампирской! И Ванитас сейчас — точно хрустальное сокровище, которое Архивист отчего-то так хочет сберечь. Эта самая хрупкая человеческая жизнь в прямом смысле находится в его руках — стоит только подумать об этом, как какой-то трепет заполняет сердце. «Интересно, будь на его месте кто-нибудь другой… Чувствовал бы я то же?» — рассуждает он, признавая, что пока что даже самому себе не может ответить ясно.       Все эти мысли, к слову, посещают его в течение крайне короткого промежутка времени, во время которого они продолжают лететь вниз. Вскоре земля оказывается совсем близко. Ной теперь держит Ванитаса ещё крепче, а тот, кажется, уже более-менее успокаивается, кинув со своей привычной насмешливостью:       — Чувствую себя какой-то дамой в беде.       Архивист даже хочет что-то ответить, но не успевает, потому как именно в этот момент они резко падают внутрь какого-то не имеющего крыши красивого здания с витиеватыми витражами на окнах.       Резкий удар о каменный пол.       Несколько минут ступора и попыток прийти в себя.       Наконец, Ной с облегчением выдыхает.       «Вот и закончился этот безумный полёт», — констатирует про себя. Вслух же вопрошает, обратившись к человеку:       — Эй, ты там в порядке?       — Да, — отзывается тот. После, стараясь скрыть вновь внезапно залившееся краской лицо, добавляет: — Спасибо. Я и не сомневался, что ты поможешь.       И именно эта последняя фраза будто бы разрывает Ноя изнутри, проявляя в нём ещё одно новое, доселе ему не знакомое чувство. «Ванитас… Доверяет мне?» — от осознания этого факта на душе становится так светло, так приятно. Точно тёплые лучи рассветного солнца ласкают его, несмотря на то, что на улице сейчас поздний вечер. Точно Ванитас, кажущийся таким тёмным и таинственным на первый взгляд, сам по себе оказался его солнцем. Солнцем цвета Голубой луны, что светит только и исключительно для него. «Чёрт, и о чём я только думаю?!» — тут же, впрочем, отвлекает себя от этих рассуждений. Сейчас ведь совсем не время предаваться сантиментам.       — Что будем делать дальше? — интересуется. — С Амелией, в особенности.       — У меня есть идея, — заявляет Ванитас. — Что насчёт Альтаса?       — Альтаса?.. — переспрашивает Ной.       — Немного странно, если ты, вампир, этого не знаешь, — Ванитас усмехается. — Альтернативная версия Парижа, существующая как бы в параллельном измерении. Пройти туда могут только вампиры, но я знаю, где находятся его врата. Это, по моим расчётам, не так уж далеко отсюда. Мы приземлились в пригороде, а один из ближайших входов находится у городской границы. Нужно только незаметно добраться дотуда. Кстати, в Альтасе же находится и особняк герцога Орифламма. Удивлюсь, если Бесформенный не рассказал тебе.       — А, да, — отвечает Архивист. — Я, конечно же, знал о существовании Альтаса и о том, что большинство вампиров сейчас обитают там, но просто… Для меня удивительно, что ты знаешь.       — Естественно, — саркастично кидает тот, — я в принципе знаю о вампирах куда больше, чем ты думаешь.       И вправду, чему тут удивляться? Вполне логично, что Ванитас располагает многой информацией об их мире. Да и как бы они отправились на это задание, не зная о существовании входа в Альтас? «Будто бы само его присутствие на меня так влияет, — отмечает Ной. — Перестаю думать, говорю ерунду. Чёрт. Надо бы прекращать уже».       — Мадемуазель Амелия, Вы ведь можете остаться в Альтасе на некоторое время? — спрашивает тем временем Ванитас.       — Ну да, — соглашается та. — Думаю, моя семья должна позволить мне остановиться у них… Надеюсь.       Сквозь эти слова явно слышится неуверенность и, быть может, даже некая неприязнь к этой самой семье. Впрочем, проверить свои догадки Ной не решается, потому как разговор на подобную тему, пожалуй, непозволителен для едва знакомого человека.       — Мы проводим вас до портала, — вместо этого заявляет он.       — А? Ты уверен? — с сомнением обращается к нему Ванитас. — Нас ведь тоже могут привлечь к ответственности за то, что мы помогаем ей скрыться, и…       — …И тем не менее мы просто не можем бросить её одну! — Ной повышает голос, приблизившись к человеку почти вплотную. — Мы уже ответственны за неё, и я не успокоюсь, пока она не окажется в безопасности. Если не хочешь, можешь отказаться, но я в любом случае пойду с ней.       Ванитас лишь деланно вздыхает, как бы показывая этим, что выбора у него, собственно, и нет.       — Ладно… В таком случае, думаю, всё решено, — С этими словами он вдруг скидывает с себя иссиня-чёрный плащ, покрывая его тканью плечи Амелии. — Самое главное — не попасться им по дороге. Вероятно, ничем больше мы вас скрыть не сможем, но и этого должно хватить. Пойдём обходными путями. Благо, эту местность я знаю как свои пять пальцев. Ной пойдёт со мной, а вы, мадемуазель Амелия, — позади нас, чтобы не вызывать подозрений. Проводим вас до входа в Альтас, а потом доберёмся до отеля вдвоём. Если будут допрашивать нас — скажем, что Вы сбежали.       — Вы действительно готовы так рисковать ради меня? — удивлённо вопрошает вдруг она.       Ванитас обменивается с Архивистом быстрым взглядом; тот утвердительно кивает и, прежде чем человек скажет что-либо ещё, произносит:       — Да. Я просто не мог бы поступить иначе.       — А я прекрасно понимаю, что он пошёл бы и один, — говорит Ванитас. — А я всё-таки в какой-то мере отвечаю за его благополучие, да и в принципе не хотелось бы так быстро распрощаться со своим… кхм, партнёром.       — Партнёром? — Взор Амелии вдруг загорается. — То есть… Вы… Встречаетесь? Или что-то вроде того?       — Нет! Ты не так всё поняла… — смущённо восклицает Ной. Девушка лишь издаёт краткий смешок, кинув в ответ:       — Не волнуйтесь, я просто пыталась разрядить обстановку. К тому же, ну, вы достаточно мило смотритесь вместе.       — Ладно, нам надо бы уже выдвигаться, — замечает Ванитас, как-то слишком резко прерывая её. На секунду Архивисту кажется, что не просто так человек отреагировал на эти слова с несвойственной ему эмоциональностью. «Или я просто принимаю желаемое за действительное?.. — думает. — Хотя… Желаемое? Я что, уже всерьёз хочу, чтобы это оказалось правдой?! Да нет, вздор».Так или иначе, в одном он уверен точно: им и вправду пора идти, так что времени на дальнейшие размышления об этом попросту не остаётся.

***

      К счастью, хотя бы путь до перехода в Альтас проходит без лишних приключений. Всё оказывается куда проще, чем ожидалось: никто не нападает по дороге, ни от кого не приходится скрываться, точно сама судьба решает, что хватит с них на сегодня опасных ситуаций. Да и доходят они дотуда достаточно быстро — место действительно не такое уж далёкое. И вот они уже стоят на каком-то скрытом от людских глаз пустыре, прощаясь.       — Удачи вам, мадемуазель Амелия, — говорит Ной, когда та почти уже проходит сквозь на секунду вспыхнувшую ярким светом границу.       — И вам, — тихо кидает та в ответ. — Спасибо за всё, — и исчезает, уходя окончательно.       Проход тут же закрывается, не оставляя и намёка на своё существование.       — Теперь осталась только одна проблема, — Ванитас усмехается. — Надо как-то добраться отсюда до отеля, название которого я вижу впервые.       Ной уже только и может, что закатить глаза. Ну неужели всех этих проблем было мало?.. Понимает, что от него толку будет мало: он в родном особняке-то иной раз мог потеряться, что уж говорить про совершенно незнакомый город!       — Я… Доверюсь тебе, ладно? — неуверенно отзывается, как бы показывая этими словами свою бесполезность в данных обстоятельствах. — Я ведь даже название не помню…       — У меня есть кое-какие данные, но все наши вещи остались на дирижабле, — вздыхает Ванитас. — Кстати, нам в любом случае надо будет вернуться за ними. Учитывая, сколько времени прошло… Думаю, уже разумнее будет отправиться на станцию* и забрать их.       — Похоже, ты прав, — соглашается Архивист.       Собственно, на станцию они и отправляются, уныло переговариваясь о чём-то по дороге. Оба уже чувствуют себя жутко уставшими. И снова мысли о разнице их природы не покидают Ноя. «Если даже я, вампир, так вымотан всеми этими событиями, — думает он, — то насколько же, должно быть, утомлён сейчас он, человек?»

***

      Путь до места остановки дирижабля занимает значительное количество времени: когда они подходят к нему, уже начинает светать. Ожидаемо, что дирижабль ещё пару часов назад достиг пункта назначения. Вокруг здания, где проходит регистрация прибывших, собралась толпа, и Ной сразу же догадывается, по какой причине. Прямо на входе каждого из пассажиров допрашивает один из сотрудников местной охраны — явно из-за случая с Амелией.       — Нам повезло, — как ни странно, замечает Ванитас. — По-быстрому заберём свой багаж и уйдём, пока они заняты остальными.       — Ты уверен, что у нас получится? — с сомнением вопрошает Архивист. — Они же именно нас, по сути, и ищут.       — Понадеемся на их плохую память, — отвечает человек в своей привычной саркастичной манере. — Всё равно у нас и нет иного выхода.       Ной, впрочем, в успех сего предприятия не особенно верит. Да, наверное, их вряд ли запомнили бы, будь они среднестатистическими пассажирами, но как минимум Ванитаса с Книгой и пронзительно-синим взором не так уж легко забыть, да и он, будучи Архивистом, из большинства довольно-таки заметно выделяется. Но за Ванитасом он всё-таки следует, потому что выбора и вправду нет.       В сам дирижабль им удаётся достаточно быстро проникнуть через вход: что удивительно, никто его не охраняет. Свои вещи они оставляли среди прочего багажа, так что к багажному отделению и направляются. Только сейчас Ной вспоминает кое о чём важном. Точнее, кое о ком важном.       — Мурр! Я же оставил его здесь! Чёрт возьми… — и теперь уже не просто идёт, а бежит, будто надеясь, что это как-то улучшит ситуацию. В самом деле, и как он только мог забыть? Но, с другой стороны, всё происходило так стремительно, что следовало ожидать подобного упущения. Так или иначе, Архивист оттого винит себя в том не меньше.       — На его месте я бы расцарапал тебе лицо, — бросает Ванитас, когда они находятся уже перед нужной им дверью.       — Надеюсь, он будет чуть более благосклонен ко мне и простит мою оплошность, — отзывается Ной, хотя про себя и думает, что это было бы вполне себе заслуженно. Быстро открывает дверь. Найдя среди множества сумок свой багаж и — к великому облегчению — кота, забирает их, выходя. Мурр поначалу злобно шипит и даже пытается выпустить когти, будто бы понимая, что хозяин явно чуть не забыл его здесь, но вскоре более-менее остывает, спокойно давшись тому в руки. Ванитас тоже находит свои вещи и они, казалось бы, беспрепятственно покидают багажное отделение, вновь оказавшись в коридоре.       — Это они! Хватайте их, хватайте! — раздаётся вдруг чей-то голос из-за угла. Ной тут же подрывается с места, схватив Ванитаса за руку и всеми силами стремясь достичь входа быстрее, чем почти неминуемая кара в лице служителей закона настигнет их. Впрочем, тщетно — человек, одетый уже не в привычные для здешних охранников одежды, а в полицейскую форму, всё же успевает мёртвой хваткой вцепиться в Ванитаса, и Архивист, не желая бросать того, останавливается, давая поймать себя. После этого ещё один человек выхватывает у них все их вещи.       «Остаётся лишь надеяться, что всё обойдётся», — обречённо думает он, когда их ведут в неизвестном направлении.

***

      Уже достаточно скоро они оказываются в участке. Ной напряжённо оглядывается, гадая, что же ждёт их дальше. «Как минимум у них нет веских оснований арестовывать нас, — успокаивает себя. — По крайней мере, пока что».       — Месье Мартэн у себя? — спрашивает один из ведущих их людей у миловидной светловласой секретарши.       — Вышел, — бесстрастно отвечает та. Взгляд же её светло-карих глаз, несмотря на безразличие в голосе, внимательно скользит по пришедшим с каким-то смутным узнаванием, после чего она едва заметно кивает, делая, видимо, какие-то свои выводы.       — Хорошо. В таком случае, вам придётся подождать в другом месте, — замечает тот человек, после чего обращается к одну из стоящих рядом: — Отведи их в камеру.       — В камеру? — возмущается Ванитас. — Но что мы сделали?! У вас есть доказательства нашей вины в чём бы то ни было?       — Думаю, вы осведомлены о том, что в таких случаях мы на всякий случай удерживаем всех, кто может быть как-то причастен к делу, — холодно отвечает человек. — Не поймите меня неправильно, но таковы законы. Проклятые вампиры слишком опасны, чтобы упускать хоть кого-то, кто связан с ними.       Ванитас, по всей видимости, не находит, что ответить, а потому замолкает. «Редкий случай, — отмечает Архивист. — Но против закона действительно не возразишь. Правда, странные тут законы…»       И они оба лишь повинуются, когда ещё один из работающих здесь людей жестом требует их пройти за ним.       — Ну и влипли мы, конечно, — констатирует Ванитас, когда с громким щелчком за ними закрывается замок камеры. — Отвратительное завершение дня. А я уж думал, что хуже быть не может.       Ной лишь вздыхает, облокотившись на стену.       — Прекрасно же я провожу свой первый день в столице, нечего сказать, — говорит он, и сам удивляется, как у него только появляется желание пошутить в таких условиях. Наверное, это нервное.       — Ну, кстати, нас хотя бы не разделили по разным помещениям, — замечает Ванитас. — С тобой как-то… Спокойнее, что ли.       А Ной невольно смущается, как-то неловко улыбнувшись. И почему из уст этого человека это звучит так по-особенному для него?.. И от Ванитаса, судя по всему, не скрывается этот шквал неопределённых чувств, отразившийся на лице его собеседника, потому как он тут же добавляет, будто желая немного сгладить эффект от его предыдущих слов:       — Я имею в виду, что из тебя получается неплохой щит. Вы, вампиры, крепкие. Иметь такого в своих союзниках — однозначно преимущество, какой бы ни была ситуация.       — Просто напоминаю, что я делаю всё это не ради тебя, — хмурится Ной. Ну конечно, кто бы сомневался, что этот человек сразу начнёт оправдываться, испортив всё своей чёртовой показной холодностью. На такое, естественно, хочется ответить так же резко и отчуждённо, что Архивист, в общем-то, и делает.       — Как и я — не ради тебя, — безэмоционально отзывается тот, и Ной чувствует: в отличие от него самого, Ванитас в этом даже не сомневается.       После этого они ни о чём уже не говорят. Ной лишь нервно ходит туда-сюда по помещению в ожидании дальнейшего развития событий. Ванитас со вздохом приземляется на пол в углу, невидящим взором уставившись куда-то в потолок.       «Какой же ты, всё-таки, сложный», — глядя на человека, задумывается Архивист. «И какой же красивый», — добавляет, засмотревшись на него, не в силах отвести взгляд.