Молчание.

Евгений шел долго, я успел заждаться его. Когда он наконец прибыл, я заметно напрягся, ожидая критики от персонального бога нашей компании. Каберский подошёл и присел на корточки рядом со мной. Я сел и постарался не смотреть в его сторону. — Так это правда? — сказал он мягко. — Отчасти. — То есть, неправда? — он был похож на ворона. — Правда. Ну, то, что я встречаюсь с Сашей. Но я не по мальчикам... — Заводишь отношения с парнем, и утверждаешь, что тебе не нравятся парни? — Евгений ничуть не выглядел злым. Скорее, его просто слегка забавлял наш разговор. Я замолчал. Мне стыдно. Позор. Не в силах скрывать свой стыд, я потер переносицу и опустил голову. Евгения это улыбнуло, как я заметил боковым зрением, и он хлопнул меня по плечу. — Я тебя не осуждаю. Если тебе нравится Саша, совет вам да любовь. Если кто-то будет вас за это чмарить, я ему лично хлебальник набью. — Он с пониманием заглядывал мне в лицо. — Я, ёпта, в вашу с Сашей честь повешу у себя на спине радужный флаг и буду с ним по улице ходить, если кто-то будет запрещать вам быть вместе. — Мне не хотелось бы, чтобы авторитет Евгения так сильно испортился, и, поняв голову, я скривил ему благодарную улыбку. — Вы, кстати, неплохо бы смотрелись вместе. — Спасибо. — Тихо сказал я. — И за то, что не отворачиваешься от нас. — Пф, да пустяки. Стоит ли менять свое отношение к людям из-за ориентации? "Ты изменил" — подумал я, но в ответ лишь снова улыбнулся. Он заметил, что я не особо настроен на беседу и предложил пройтись. Я с радостью согласился, но жопа у меня была вся в траве и влаге. Мы оба решили не обращать на это внимания, и пошли в соседнюю деревню. После дождя было прохладно, почва влажно чавкала под ногами. Мы шли молча. У меня в голове играла та песня, которую однажды напевал Саша на кухне. "Давай будем друзьями? Ну конечно, давай. Я не буду тебя трогать, ты не будешь меня целовать". Кажется, я начал скучать по дылде. Каким бы крутым не был Евгений, по нему я не стал бы тосковать, а Саши не хватало как воздуха. Ладно, я перестал жалеть, что согласился встречаться, но теперь я жалею, что позволил обнять себя при Ярике, да ещё и не защитил Сашу. У него ведь шла кровь из носа... — О чем задумался? — поинтересовался Евгений. — Ни о чем. — Соврал я. — Ага, а у самого взгляд стеклянный, и губы подрагивают. — Он ещё раз окинул меня оценивающим взглядом. — Я бы спросил, влюбился ли ты, но ответ и так очевиден. — Я не влюбился. — Покачал головой я. — А как ты тогда объяснишь свой роман с Саней? — он немного замедлил шаг, чтобы спокойно поговорить. — Ну... — я сложил руки за спиной, сцепив их в замок. — Я просто боялся его разочаровать. Я не мог ему отказать. — Мог. Я думаю, ты просто не понимаешь собственных действий. — Евгений ненадолго замолчал. Я убрал свою челку с глаз, подув на нее. — Мне не стоит лезть в вашу жизнь, это не мои проблемы. Мы ещё немного прошлись. Евгений не выдержал: — Хочу твоего брата скалкой отпиздить. Я поморщился от мата. Евгений улыбнулся и продолжил: — Просто больно деловой нынче Ярик. Все ему не так, блин. Я промолчал. Не хочу вставлять своему брату ножи в спину.

САША

Я шагал по улице с разбитым носом и сердцем. Ярик сказал мне больше не появляться на их пороге, и мне обидно, но ведь Янчик не такой? Верно? Я верю, что мое солнышко не откажется от меня, что бы ему не наговорили окружающие. Мои руки сами хотели его обнять. Я за последнее время ещё сильнее влюбился, он кажется мне невероятным... Хочется взять его на руки, пришить к себе, и сидеть в обнимку неделю... А то и больше... Я немного обезумел. Ни о чем другом думать не могу. Сентиментальность? Именно она. Черт возьми. Я чуть не прошел мимо своей калитки. Ключи я где-то просрал, пришлось лезть через забор. Когда я спрыгнул, мои ноги взвыли, жалуясь. Старость не радость, а молодость — гадость. Дома была мама. Она не заметила моего возвращения, и я беспрепятственно прошел в свою комнату. Как же я ненавижу эти голубые обои с синими цветами... Жорик шутит, что "обои в цвет души". От этого появляется ещё больше соблазна забрызгать все красками. Завидного магнитофона для флешки как у Янчика у меня нет, зато есть кассетный. Я нашел кассету с квинами и включил. Их музыка меня успокаивает, а КиШ бодрит.. Я сел на свой стол. Есть ещё кресло, но оно едва стоит, а на кровати сидеть не интересно. В окно упираются веточки персика, на некоторых даже висят плоды. Я открыл деревянное окошко и высунулся за фруктом. За то, что он немытый мне могло бы влететь, но никто не видит. Я, пару раз беспечно откусив по кусочку, съел персик в считанные мгновения и выбросил косточку через плечо. За столе у меня стояла фиолетовая фиалка, и этот чертов цветок болезненно напомнил мне о Яне. Я поставил белый горшок себе на колени, и отметил, что хоть Ян и пахнет лавандой, в других комнатах совершенно другие запахи. На кухне обычно аппетитный запах чего-нибудь горячего, в комнате Ярика пахнет потом, а Янчик — это неизменная лаванда. Через неделю у них с Яриком день рождения. До этого я всегда поздравлял Ярика, а Яна как-то игнорировал, боясь, что Яр опять будет ревновать мою дружбу. Кажется, солнышко это всегда расстраивало. В этом году я с чистой совестью могу уделять внимание ему и только ему. Если только он ещё не испытывает ко мне отвращения. Если Ярик не настроил его против меня. Я действительно боюсь, что от меня отвернутся. Особенно Ян. Нос всё ещё недовольно выл. Я потер переносицу, и она отозвалась жуткой болью. Если не станет легче, то придется сказать маме. В соседнем дворе был слышен детский смех. Внезапно кто-то взвизгнул и мне во двор прилетел мяч. Через забор тут же высунулись две маленькие детские головы, уныло глядящие на мяч. Хотя я и не слишком чадолюбив, я соскользнул с подоконника на улицу и, выбравшись из-под веток персика, подобрал мяч и бросил через забор. Кажется, я задел макушку одного из них, потому что дети тут же опустились и послышался обиженный тихий вой. Потом быстрый топот. Кажется, убежали. Я хозяйственно прошёлся по двору и выглянул через забор на главную дорогу. Она выглядела влажной после дождя. Дом Жорика производил впечатление заброшки. Мой друг вышел оттуда и махнул мне рукой. Я решил не говорить ему о своих чувствах, ведь мои проблемы покажутся ему глупыми и детскими, а может даже поводом прекратить общение. — Эййййееееее! Сань!!! — крикнул Жорик, выходя с участка. Он подошёл к моей калитке. Я без вопросов открыл ему и впустил его во двор. Он уселся на скамейку. — Ярик сказал, что ты замутил с его братцем. Я чуть было не грохнулся в обморок. Ну ничего себе предьявы! Ярик, значит. Черт бы его побрал. — Мало ли что он сказал. — Фыркнул я. — А что с носиком, м? — Жорик довольно улыбнулся. Сам бы он до этой улики не додумался, скорее всего, тут ему Ярик нашептал. Мразь. — Не буду врать, что упал на лестнице. Мы с Яриком не поделили Амину, и он решил мне через братца отомстить. — Продолжал врать я. Торжество на лице Жоры медленно меркло. — А ты правда поверил, что я из этих? — Эм... Извини, что купился. Мой косяк, больше не повторится. — Жорик виновато открыл и закрыл рот. Получилось похоже на рыбу. — Прощаю. Но чтоб в последний раз, а то хлебало начищу как Ярику. — Довольный собственным враньём, сказал я. — А ты его сильно...? — Да, пару раз швырнул на диван. Побоялся сделать слишком больно. — Я сел рядом. — А он, видимо, не боялся. — А мне и не больно. Ты что, подумал, что я такой слабый? — самоуверенно улыбнулся я. — Нет, Геракл, блин. Извини. — Прощаю. Жорик наелся нашей клубники, помахал моей маме в окно кухни, пошутив между нами, что она горячая штучка, зашёл попить чаю, так его и не попил, и ушел. Я, все ещё довольный своей брехней, зашёл к себе в комнату и увалился лежать на полу. На меня светило вечернее солнце. Я ещё раз заскучал по Яну. Что он делает? Как он себя сейчас чувствует? Нащупав телефон в кармане, я позвонил Яну. Сначала мучительно долго не было гудка, наконец пару раз длительный противный звук, и... — Да? — Привет, солнце! Можем поговорить? Просто поболтать? — с надеждой сказал я в трубку. Наверное, слишком громко. Не сказать, что он был рад слышать меня. Он долго молчал в трубку. Я даже не слышал его дыхание. Вдруг раздалось: — Если хочешь. Его голос звучал грустно. Разочарованно. Мне показалось, что он делает огромное усилие, чтобы не бросить трубку. — Все хорошо? Мне кажется, ты чем-то расстроен. Что случилось? — затараторил я. — Ничего. Всё хорошо. Я не поверил. — Давай я приду? Я мигом, только скажи, где Ярик. — На кухне. — Прозвучал его усталый голос. — Точно всё хорошо? Ярик тебя не бил? — забеспокоился я. Его убитый голос не внушал доверия. — Всё хорошо. И лучше не приезжай. Молчит. — Ярик с родителями... На кухне. Я положил трубку, и не смотря на то, что уже стало смеркаться, выскочил в окно. Ян. Кажется, его что-то очень расстроило. Перед тем, как взять велосипед, я остановился и задумался: а вдруг он не хочет меня видеть, и поэтому отвечал так уныло? Может, я ему противен? Или, может, его лучше сейчас не беспокоить? Отбросив мысли и понадеявшись на удачу, я запрыгнул на свой драндулет и рванул к дому Южаниных.

ЯН

Я вернулся домой после прогулки с Евгением. Идол не стал провожать меня, а сразу ушел к себе. На пороге стоял отец, и я почуял, что что-то не то. За его спиной, словно боясь, что я могу кинуться на него, прятался Ярик. А мама выглянула с кухни и подняла кулак вверх, пальцами ко мне, как бы желая удачи. В руке отца был ремень. — Так, что у тебя там за дружба с Сашей? — поинтересовался отец.

***

Я сидел у себя в комнате. По пятой точке отец не попадал, поэтому в синяках оказались ноги. Даже ниже колена синяки. Я когда я упал на пол, пытаясь прикрыть ноги, он поднял меня как котенка за шкирку, и чуть не задушил. У меня всё ещё болят те части тела, где меня били. И это были не только ноги. Позвонил Саша. Я в этот момент лежал на кровати, отдыхал от побоев и слегка всхлипывал. Тело выло, по глазам всё ещё стекали маленькие слёзки. Я, сделав усилие, взял трубку. Саша молчал. Ждал моего ответа. Мне было тяжело говорить, я боялся расплакаться, рассказать ему всё, взвалить на него всё это хотя бы своим дрожащим голосом. Собрав волю в кулак и немного угомонив голос, я проговорил: — Да? — Привет, солнце! — Радостно воскликнул Саша на другом конце трубки. — Можем поговорить? Просто поболтать? — в его голосе сочилось ожидание. Я боялся, что меня выдаст голос. Мне понадобилось ещё некоторое время, чтобы успокоиться и выдавить: — Если хочешь. А сам я не хотел. Это же Саша. Вдруг он услышит, что со мной что-то не так, и натворит глупостей? Хотя, если бы была хоть небольшая вероятность остаться безнаказанным, то я бы с радостью пожаловался ему на всё то, что произошло в его отсутствие. — Все хорошо? Мне кажется, ты чем-то расстроен. Что случилось? Я понял, что он всё таки меня раскусил. Понадеявшись на то, что он сдастся, если я буду упорно утверждать, что все хорошо, я выдавил: — Ничего. Всё хорошо. — На последнем слове у меня дрогнул голос. — Давай я приду? Я мигом, только скажи, где Ярик. — Я услышал тревогу в его голосе. — На кухне. — Промямлил я, сомневаясь в правильности наших действий. — Точно всё хорошо? — переспросил он. — Ярик тебя не бил? Словно я получил пощечину. Так же неожиданно и обидно. Неужели всё настолько очевидно? — Все хорошо. И лучше не приезжай. Я замолчал, сглатывая комок обиды в горле. Саша терпеливо ждал, чувствуя, что я не договорил. — Ярик с родителями. — Выпалил я. Мне показалось, что лучше разбавить неловкую тишину моей фразой: — На кухне. Послышались гудки. Эх, Саша-Саша... Лишь бы он не натворил глупостей. Я встал с кровати и впервые в жизни закрыл дверь на замок. Теперь мне есть, что скрывать, и от кого прятаться. Почему Саша не сказал ничего?