Молчание.

Я спустился на первый этаж — ответить на телефонный звонок. Оказывается, звонил Саша. — Да? — хрипло сказал я в трубку. — Привет! — Бодро воскликнул Саша. — Можно мне к вам? — Э, не знаю, позвони на телефон Ярика, — вспомнив, что существует не только мой брат, я добавил, — если хочешь встретиться со мной, то я не против. — Тогда бегу к твоему дому! Через пятнадцать минут буду! — И он сбросил трубку. Через пятнадцать минут я стоял у дома. Сверху на велосипеде катилась точка, стремительно приближающаяся ко мне. Он с разгона было проехал меня, а потом, чтоб не уехать ещё дальше, резко затормозил и упал набок. Я улыбнулся и подойдя, поднял его велосипед. Саша протянул руку, и я потянул его на себя. Он оказался тяжёлым, и мы чуть было не упали вместе. Усмехнувшись, он поднялся сам и отряхнул зад. Мы вошли во двор. Саша держал в руках пакет. Судя по благополучному виду, он уцелел при падении дылды. Мы вошли в дом, а затем и на кухню. Пакет тут же был брошен на стол, и предоставлен к моему внимательному изучению. Я ринулся к нему и раскрыл его обеими руками. В нос мне ударил восхитительный аромат выпечки. Булочки, посыпанные сахарной пудрой! Я взглянул на Сашу, вопрошая, можно ли опустошить пакет. Тот кивнул и скрестил руки на груди. Стоило мне сунуться в пакет, как мне на плечо легла теплая рука Саши. — Да? — обернулся я на него. Успев осмелеть за последнее время общения с ним, я уже не испытывал былого страха. По привычке мои брови приподнялись, а удивленный взгляд наткнулся на мрачную сосредоточенность Саши. Он очень резко изменился в лице - минуту назад он был беззаботен и расслаблен. Руку он не убирал. — Ян, — начал он, сжимая руку на моем плече. Чувствовалось, что он напряжён, — я... Я бы хотел получить какую-нибудь плату за свое внимание, оказанное тебе. Плату. Меня словно по голове огрели. Какую? Что от меня нужно? Он явно не про деньги. Услуга? Что же такого ему требуется, чтобы он брезговал делать это сам. А вдруг он хочет нарушить закон моими руками? Пока такие бредовые мысли лезли мне в голову, Саша ослабил хватку, заметив, что мне больно. Я не смотрел ему в глаза — сейчас мои глаза изучали наши ботинки. Рука опустилась на мое предплечье, стараясь не сжиматься. Вместо того, чтобы задать один из тех вопросов, о которых я думал, я спросил самый простой и первый: — Какую плату? Рука резко отпустила меня. Я не успел опомниться, как Саша обеими руками впился в стол и придвинулся ко мне, не давая возможности отступать. Я вновь начал бояться. Не зря он пугал меня в начале нашего знакомства своим дружелюбием. Судя по тому, что он пытается удержать меня, предстоит что-то страшное. Не взирая на испуг, я отметил, что если я встану к нему вплотную, то едва буду качаться макушкой ключиц. — Ты хороший, Ян, — сказал Саша, стараясь придать голосу беспечности и дружелюбия. Меня трясло, и Саня добавил, — и не бойся меня. Я стараюсь не казаться странным со своим поведением, но сам очень боюсь этого разговора... Я... Он, не договорив, прижался ко мне, и я в первую очередь отметил, что оказался прав в отношении роста. Затем меня взволновала проблема — зачем он это сделал. Его действия показались мне личными и неловкими. Внезапно он отодвинулся на расстояние вытянутой руки и посмотрел на меня широко распахнутыми глазами. Не знаю, кого из нас его действия напугали больше — меня, наблюдавшего, или его — действующее лицо. — Извини. Забудь. — Саша опустил глаза, и я узнал того дылду, который всеми силами старается привлечь к себе внимание, но всё равно вздрагивает, слыша осуждение. — Не извиняйся передо мной, — попросил я. Мне было жаль Сашу. Он хотел сказать мне что-то важное, но заметив, что я наложил крипичей уже от вступления, дылда отступил. Мне его очень, очень жаль. — Чаю? — Было бы неплохо. — Он убрал руки, давая мне выйти. Мне захотелось обнять его, попросить прощения за шуганность, выслушать всё, что он хотел сказать, но всё, что повелели мне сделать мои нервные импульсы — взять многострадальный чайник в руки, чтобы набрать воды. Когда тронулся с места по направлению к раковине, за моей спиной послышался голос Саши. — Ты так медленно ходишь. Боишься упасть? — Нет, я... — Я уж было задумался, почему хожу медленно, но тут же задал ответный вопрос. — А куда мне спешить? — К раковине, — неловко улыбнулся Саша. — Что насчёт прогулки с ребятами? — невзначай спросил я, включая чайник. — Давай. Позвонить им? — Как тебе угодно. — Саша стоял, опершись на стол, а я сел рядом, оказавшись ещё ниже. — Я с радостью звякну им... — с напускной веселостью сказал дылда. Сейчас он казался мне жалким. Кажется, он хотел сказать что-то важное, но испугался моей реакции. Сейчас мне хотелось попросить у него прощения за свою пугливость. Он достал из кармана шорт телефон, и я спешно схватил его за запястье. Мы смотрели друг на друга, и оба недоумевали, зачем я это сделал. Возможно, я не хотел, чтобы мы опять тратили время на гулянки с ребятами, а возможно, я набрался смелости. За несколько секунд определившись, что второй вариант куда лучше, я попросил: — Скажи, что ты не рассказал мне до этого. Это ведь что-то важное? Он поджал губы, и я понял, что это важное не соответствует моим ожиданиям ни на грамм. Он сел рядом со мной, и я выпустил его запястье. Он похрустел пальцами в нерешительности, я решил не торопить его. На кухне нас двое — он и я, и мне предстоит выслушать что-то очень для него важное. Для меня послушать — пустяк, для него рассказать — целый подвиг. Яша потерся о мои ноги и мурлыкнул. Я встал, открыл холодильник и отрезал ему колбасы. Рыжий чуть не вырвал ее из моих рук вместе с пальцами. В окно подул ветер, заметно подняв тюль и сбросив пару бумажек с подоконника. — Ты мне очень нравишься. — Выпалил Саша, и закусил губу. Судя по воцарившейся тишине, это была вся информация, что он хотел сказать. — Ну, спасибо. — Ответил я, не понимая, почему он так переживал. — Ты... Ты недопонял, — он хрустнул запястьями, сделав круговое движение, а я наклонил голову, желая узнать, что же я недопонял, — ты мне нравишься не как друг и.. В общем, как парень. — Ну, эм.. — я всё ещё не понимал, почему он так переживал. — Я в тебя влюбился и хочу встречаться с тобой, так понятно?! А вот теперь до меня дошло. Я пожалел, что захотел выслушать его, но его мне стало жаль ещё сильнее. Если он сказал мне, значит, он надеялся хотя бы на какую-то ответную реакцию, и наверное, положительную. А получил только молчаливый шок и испуг. Жалко. Жаль разрушать его надежды. Если бы он шутил, он бы не переживал так сильно. Саша. А чего стою я? В сущности, ничего. Почему бы мне тогда не согласиться? Для меня это ничего не значит. Ну, вернее, с моей стороны подло соглашаться, это своего рода лицемерие. Черт, но ведь как я могу ему отказать? Да и он ведь не серьезно... Влюбился. Непривычно прокручивать это слово в голове. Саша ведь совершенно нормальный. Пройдет лето, мы разьедемся, за год он найдет себе объект настоящей симпатии, приедет следующим летом счастливым, расскажет о своем сокровище, ребята за него порадуются, и я буду рад больше всех. — Ладно. — Сохраняя спокойствие, сказал я. Повисла тишина. Она душила: я не знал, что говорить, Саша молча кивнул, кадык на его шее очень заметно дёрнулся, и он опустил глаза. Нет, нет, пожалуйста, прекрати! Хватит вести себя так напряжённо! Пожалуйста, отреагируй радостно, или скажи, что шутил, и что шалость удалась, пожалуйста! — Можно обнять тебя? Я кивнул. А что делать? Как себя вести? Я даже никогда не смотрел фильмов о любви, а уж вступать в романтические отношения, и ничего кроме сочувствия не испытывать. И ладно, мне было бы жаль себя, что я порчу себе жизнь, будучи с каким-нибудь уродом. Мне жаль Сашу, ведь он портит себе жизнь, будучи со мной. И как он будет вспоминать свою "золотую юность"? Будет рассказывать детям, как он... Встречался (до жути непривычно это слово) с мальчиком? В будущем его спасет только амнезия. — Конечно. Мои плечи обхватили теплые руки, подняли меня и Саша, крепко обвив меня за талию руками, уткнулся мне под ребра. Сейчас всё очень странно. Как бы объятия и доставляют удовольствие, но вместе с ним меня мучает чувство вины. Я испорчу ему жизнь. Черт. Вот я и потерял ещё один шанс на дружбу, которой мне не хватает.

***

Саша отправился домой. Я счел, что нам не о чем говорить больше, и попросил его оставить меня. На пороге он ещё раз длительно обнял меня, и наконец ушел. Ярик из комнаты так и не выходил. Предполагать, что он слышал Сашу страшно, и я поспешил укрыться от этих мыслей у себя в комнате. Тут меня ждал Яша. Я лег в постель и закрыл глаза. Голова мигом закружилась, я перестал чувствовать собственное тело и понял, что в этой комнате меня уже нет. Голова кружилась, но я сидел. Спину мою подпирала чья-то кровать, а голову на весу придерживала ледяная рука, впившись тонкими пальцами в подбородок. К моим губам поднесли трубку, и я, совершенно не думая, вдохнул дым. Все было в тумане, мой мозг не мог работать, а тело вообще стало ватным. Голоса что-то шептали, а держащий меня сидел молча. Мы курили, видимо, одну трубку. С каждым вдохом этого дыма я начинал всё хуже различать комнату, всё чётче видеть тени, не принадлежащие никому. Вскоре эти тени переросли в невероятные полупрозрачные, лёгкие и быстрые дымки, складывающиеся в силуэты. — Вы... видите? — делая огромное усилие, выдавил я. — Нет, только слышу. — Произнес ледяной голос. — Кури. Не будь одним из тех слепых. К моим губам приложилась трубка, и я вдохнул полной грудью, даже не закашлявшись. Идол. Это он. Я откинул голову на кровать, стараясь через туман разглядеть его лицо, но увидел только теней, приносящих ему звёзды и шепчущих ему прямо в уши. Движения рук идола были размеренными, спокойными. Я не осознавал абсолютно ничего вокруг, и просто курил из его рук. Дым, тени... лик идола, его руки, все смешалось у меня перед глазами. Послышался громких хлопок, даже сказать, удар. Идол отпустил меня, и я рухнул на пол. Тени разбежались по углам, и трубка упала рядом со мной. — Кто позволил?! — четко послышался грозный вскрик идола. — Ох, дьявол! Жаль, что тебя не сожгли раньше! — Послышался голос подальше. — Стража! Кто пустил сюда этого наглеца?! — Заткнись! — Я узнал стрелка. — Просто отдай мне его. Я не хочу, чтобы он стал таким же как ты. — Стража! — Уже тише вопил идол. Послышался громкий, глухой, мягкий удар-шлепок, меня беспардонно подхватили и закинули, видимо, на плечо, как мешок с картошкой. Я не сопротивлялся, но от такого положения к горлу подошла тошнота. Стрелок это почувствовал и взял меня на руки осторожнее, как невесту. Стрелок, держа меня на руках и стараясь идти осторожно, шёл по лестнице, переваливаясь со ступеньки на ступеньку. Я создавал невероятное неудобство при ходьбе, но он мужественно терпел, зная, что сам на ногах я не устою. По второму этажу мы прошлы куда быстрее, чем по мраморной лестнице. В канделябрах не горели свечи, и стрелок нес меня в темноте. Наверное, сейчас ночь. Удивительно, но я ещё способен думать о том, какое нынче время суток за окном. — Идол... — вырвался у меня слабый болезненный стон. — Идол остался у себя в покоях, пусть полежит чуть-чуть. — Невозмутимо и с утешением мурлыкнул голос мне в ухо. Скрип двери. Запах табака. Снова скрип. Тихие шаги по шумным половицам. Меня отдалили от тела стрелка, он чуть наклонился и я оказался на подушках, пропахших табаком. Табак... Все, что связано со стрелком, пахнет табаком. Я утонул в мягкой постели, но не погрузился в сон. Тяжёлое тело грузно опустилось на край. — Стре... лок? — тихо спросил я. — Он самый. Только называй меня по имени. — Теплая рука погладила меня по предплечью. — Арман. Стрелков тысячи, а я один. Мой мозг из этого огромного текста с трудом выжал информацию, что стрелка зовут Арман. Я шумно выдохнул и постарался размять спину, выгнув талию, ибо позвоночник почти не работал. Под талию мне скользнула теплая рука, обняв меня, и Арман навис надо мной. Вместо холодной руки идола подбородок приподняли теплые пальцы стрелка, а вместо трубки моих губ коснулись сухие и потрескавшиеся, пухлые губы, которые судя по всему, отлично помнят мои руки.