Любимые омеги бесславного Принца Харольда

— Бог в помощь, сосед. Нейб окинул молодого альфу на пороге озадаченным взглядом. Дождевая вода бурлила и собиралась в лужи, черные тучи нагнали ранние сумерки и холод. Свечи догорали в натопленной маленькой комнате, где Херман шил около колыбели своей малютке приданное, а Нейб доедал ужин — семья собиралась спать. Меж супругами происходил трогательный немой диалог. Альфа нагнулся над головой сопевшего в пеленках сына, протянул руку, чтобы погладить малыша по круглой головке. Херман предупреждающе фыркнул. «Проснется! Сам его укладывать будешь!» «И уложу!» «Ну, уложи! Мне утром коров доить — тебе же в дорогу собирать! А ну не суйся к малому, дьявол! Как пеленки менять, так он занят и у него руки грязные! А как он спит, ты весь такой папаша! Гаси свет, Нейб!» Альфа, опешив, приоткрыл рот, не найдя аргументов для спора с усталой омегой. Вообще Хэри прав, чего это он? Вообще в Хэри лучше не будить зверя. Всю жизнь Старина Нейб думал, что нельзя ступить на пол в его ветхом доме, не издав протяжного скрипа — дерево сгнило, надо менять, все не доходят руки. Не сейчас же вскрывать половицы, чтобы ребенок дышал опилками и строительной пылью? Яхонт просыпался от каждого случайного шага отца в соседней комнате. Пару ударов мокрым полотенцем от мужа доказали, что если ходить на цыпочках, священный сон капризного младенца удавалось продлить до утра. И стокилограммовый бородатый Капитан Нейб ходил на цыпочках… Семья привыкла к дремлющей тишине, нарушаемой потрескиванием печи, агуканьем сына, мычанием коров в амбаре, кипящей на огне воды. Поздний, хоть и осторожный стук в дверь их напугал. — Сохранит Урру острым твой меч. — Кивнул Нейб, — Ты чего это в такую пору, Бруно? Бруно рано остался без отца, хоть и при жизни от старика не было толку — тот пил по-черному. Насмотревшись на облеванные ведра и обосанные простыни в детстве, Бруно становилось дурно от запаха алкоголя, он с вежливой дрожью в голосе отказывался от самого дорогого вина. Его семья, состоящая из матери и больного младшего брата, жила в покосившимся доме напротив Нейба. Мальчишкой Бруно рос славным, беззлобным и веселым. Тот редкий тип ребенка из неблагополучной семьи, что умеет радоваться мелочам. Он пас гусей, чистил сапоги взрослым альфам, бегал с записочками и маленькими поручениями босиком по пыльной дороге — приносил свою копеечку в семью. Он альфа или кто! Подростком его охотно нанимали на работу соседи: возить сено, чинить ворота и колоть свиней. Бруно держал себя в руках, когда чужие изголодавшиеся по мужьям омеги пытались с ним заигрывать, тем самым заручился уважением со стороны взрослый альф. Ему миновало шестнадцать, но он не мог пойти на службу в армию Короля: у семьи Бруно не было даже лошади! Взрослые свободные альфы пешком не ходят — это удел омег или рабов. Чтобы начать военную карьеру, нужно прибыть к королевскому двору на коне. Тебе дадут даже меч и сапоги, если себя проявишь, но лошадь была железным условием. В самых бедных семьях на коня старшему сыну копили, а о своем парнишке мать не позаботилась. Быть может, нарочно не хотела, чтобы его забрали на войну? Ждала Бруно участь недоальфы: до старости лет ходить по людям и унижаться. Нейб купил породистого коня, да и отдал молодому соседу свою старую лошадь. Он мог бы стать хорошим солдатом. Перепачканный в саже от печи Бруно беспомощно захлопал глазами, разрыдался и рухнул Капитану в ноги. Лошадь как на грех ему и не пригодилась. Не случилось альфе идти в поход. Прибыв в королевский двор с опозданием на два года, Бруно сильно выделялся среди новобранцев ростом, мускулами и потерянным взглядом. Когда начальник стражи — высокий худощавый мужчина в прозрачным пенсне — подозвал его к себе из толпы, Бруно ждал страшного вопроса: «На чьей лошади ты прибыл, нищеброд?!» Но альфу спросили возраст, имя отца и обучен ли он грамоте. Получив три неудовлетворительных ответа начальник стражи приказал ему умыться с мылом в бочке неподалеку и подойти к другим воротам. Бруно тер смуглое лицо ледяной водой и гадал, в чем он совершил страшную ошибку. Новобранцы разошлись по казармам. Альфа сидел на ступенях, царапая ногтями запястья в кровь. Ждал до позднего вечера. Наконец к нему вышел маленький толстый человек в колготках. Ей-Богу в колготках! И принялся орать, что его обманули и подсунули грязную свинью. Бруно, хоть и привыкший терпеть оскорбления, но голодный и злой, сорвался с места и был готов уйти домой, чтобы вернуть дяде Нейбу лошадь. Коротышка схватил его за локоть и силой потащил прямо во дворец… Дальше бедного Бруно снова заставили мыться, теперь уже полностью и на глазах у маленького человека и начальника стражи. Те хмуро переговаривались между собой, делая едкие замечания фигуре парнишки, Бруно стучал зубами от холода и выглядел чернее тучи. Его коротко подстригли, нарядили в чужую нелепую одежду, дали немного хлеба и… оставили спать во дворце. Бруно недоверчиво смотрелся в маленькое настенное зеркало, будто не узнавал себя. Стражников для королевского дворца редко брали прямо с улицы, исключением становились видные красавцы. У покоев королевской семьи должны были стоять самые прекрасные альфы, коих в последние годы родилось немного. Смуглый чернобровый голубоглазый Бруно не подозревал, что соответствует каким-то господским стандартам красоты. Как из генов его некрасивых родителей природе удалось состряпать такое приятное личико — оставалось загадкой. Пока его друзья упражнялись в ударах на мечах и ели жирную свинину с водкой в кабаках, Бруно выучил четыре вида поклонов, тысячу раз получил по спине, забывая об осанке, питался жидкой овсянкой и овощами, маршировал и читал по слогам до боли в глазах. Стражники над ним посмеивались, все они как будто принадлежали к какому-то знатному роду и были о себе очень высокого мнения. Бруно драил дворцовые лестницы, понемногу разбирался, с какой стороны подходить к Принцу, а с какой к королевской наложнице. Его приучили держать ногти в чистоте, причесывать волосы и носить носки и перчатки. Бруно мучило чувство неопределенности. Он мечтал стать воином, а не прислугой. Размер первого жалования заставил отказаться от прежних планов, мать в грязном переднике не узнала пришедшего на побывку накрахмаленного, пахнувшего лавандовой водой грустного сына. Нейб посмеялся над его бедой и формой с атласными бантами, но для себя решил, что для Бруно не было бы более выгодного исхода. Разве лучше, чтобы его убили на войне, а семья потеряла единственного кормильца? Пусть метет тропинки в дворцовом саду и радует глаз королевской семьи своей молодостью, как розовый куст, породистый конь или статуя. На вопрос, видел ли он самого Короля, Бруно коротко кивал. Дядька как дядька! Чего на него смотреть? Бруно трижды ощутил совсем близко присутствие Принца Эрика. Впервые его аромат донесся до молодых стражников через открытую дверь в коридоре: пятеро альф позабыли, куда шли, молча стояли еще несколько мгновений, жадно глотая его носом и ртом. Никто не решился промолвить и слова. Каждый мечтал об одном и том же, засыпая, они испытывали стыд и тоску. Принц Эрик… Им запрещено произносить это имя, не то что желать его! Бруно, практически не страдающий от приступов гона, выделил в своем теплом наивном сердце девственника для Его Высочества огромную часть. Второй раз это случилось на одной из узких лестниц, за чистоту которых альфа до сих пор отвечал. Золотые локоны Принца ползли вслед за хозяином по ступенькам вверх. Высокая тень стремительно удалялась. Бруно замер с ведром воды в руках — на полу остался сияющий омежий волос. Молодой альфа прятал его под подушкой, наслаждался его ароматом и целовал, трогая себя между ног. На простынь капали слезы и сперма. Он должен был быть осторожным, если бы об этом грехе кто-то узнал, Бруно бы прогнали из дворца, не объясняя причины. Но волос однажды предательски умыкнули, альфа не решился спрашивать его с товарищей. Третьей его удачей было сопровождать юных Принцев Яспера и Харольда на тренировку. Королевские особы дурачились, дергая коней друг друга за поводья, учитель на них строжился. А Бруно не мог отвести взгляда с прекрасной омеги на балконе без хитона, с улыбкой любующейся на своих старших сыновей. Бруно все реже покидал дворец. Судачили, будто он крестился! Вот умора! Аристократы предпочитали верить в Нового страдающего Бога из книг, но основная масса Королевства оставалась темными язычниками. Мать считала, что старший сын слишком много о себе думает: чопорная чистоплотность, манерность, скрытность, новая вера. Он отказался женится, будто бы это невозможно! Что он евнух что ли?! На руках Бруно появились золотые перстни, на старом доме справили новую крышу. Сам альфа отказывался забить гвоздя, часами лежал на своей старой кровати, как мертвый, кусок не шел ему в горло. Матери думалось, что он теперь брезгает ее стряпней. «Не делайте мне нервы, маменька» — грозил Бруно, тихий, несчастный, задумчивый. И когда Нейб спросил, как он пережил эпидемию чумы, что скосила на нижних этажах дворца всю прислугу, Бруно нехотя признался, что живет наверху. Глупость какая-то! Наверху покои королевской семьи…"Принц так желает.» — осторожно добавил парнишка и покраснел, как юная омега. Теперь он стоит на пороге дома Старины Нейба с орущим младенцем на руках. Избитый и насквозь мокрый. — Дядя Нейб… — Бруно стыдливо опустил глаза. — У вас недавно родился ребенок… Попросите свою омегу выкормить и моего. Капитан едва не свалился с крыльца. — Как так «выкормить»? — Нахмурился Нейб, — Бруно, мой муж тебе не коза. Как это тебя угораздило?.. Зайди под навес, дурень. Сам не растаешь — а дите простудишь. — Я заплачу сколько скажете. Многие замужние омеги этим зарабатывают. — Бруно хмуро продолжил, — Мамка моя ребенка не приняла — дрянь. Говорит, неси назад! — Бруно… — Капитан покачал головой, — Где омега, что его родила? Кто она? Молодой альфа напряженно молчал, воображая, что его тело придают страшным пыткам, что морят голодом и унижают, а он продолжает хранить страшный секрет. Однажды Нейб увидел среди личной стражи Принца Эрика, у самых его ног, счастливого, глупо улыбающегося Бруно. Влюбленного Бруно. — Он ребеночка этого очень любит, но оставить никак не может. Простите, дядя! Не могу я вам рассказать. Помогите мне!.. Ради Бога. Младенец, завернутый в плотное одеяло, не унимался. Молодой альфа неумело его качал. — Когда он родился? — Нейб не хотел давать случайную надежду, — Это альфа? — Не похож он на альфу… С булку хлеба размером. А родился часа три назад… — По щеке Бруно поползла соленая горячая слеза, — Просите у меня, чего только захотите, дядя Нейб! — Ничего мне от тебя не надо, парнишка. Я-то могу согласиться, но Хэрман… Э-эх… Хэри! — Прокричал Капитан, — Надень хитон, к нам гости. Бруно мялся у дверей, с него ручьем стекала дождевая вода. Херман, красивый и испуганный, напряженно молчал, пытаясь поймать взгляд мужа. Нейб вытряхнул белье из плетеной корзины и положил туда чужого малыша, уставшего от собственного плача. Маленький Яхонт попискивал в колыбели, забавно перебирая ножками в воздухе. — Вот, Хэри. — Деловито произнес Капитан, ставя корзину у ног омеги. — Надо выкормить. Мой дорогой друг тебя очень об этом просит. Говорит, заплатит, если ты деньги возьмешь. Сделай доброе дело, присмотри за ребенком, пока он не окрепнет. Молока у тебя на двоих хватит. — Я заберу его при первой возможности! Пожалуйста, Хэрмен-Крейтер! — Отозвался Бруно из тени. Херман взглянул в корзину и сморщился, будто в ней барахталось что-то отвратительное. Его и без того черные глаза стали еще чернее, шея усиленно пульсировала. Нейб закашлялся, ему не нравилось, когда омега подрывал его авторитет на людях. В присутствии окружающих он строже спрашивал с Хермана. Бруно коротко вздохнул, готовясь уйти, припоминал адреса знакомых, у которых тоже могли быть кормящие. Омега наклонился к младенцу и, не найдя особой схожести между мужем и новорожденным, грубо оттолкнул корзину ногой от себя. Ребенок закричал! Нейб крепко схватил Бруно за плечо, преграждая путь к шипящему Херману. Молодой альфа вздохнул, подавляя рык. На ладони Капитана осталась кровь — Бруно был ранен. — Не смей фестивалить!.. С чего вдруг выкобениваешься?! Тебе молоко девать некуда! Хочешь чтобы дите померло от голода?! Омега со злобной улыбкой кивнул. Нейб ухмыльнулся — блефует. Дети ревели от страха. Бруно молчал. — Снимай рубашку. Корми. — Альфа положил новорожденного Херману на колени, — Я жду, Хэри. Омега поморщился, его лицо сделалось красным от злобы. Одеяльце промокло от дождя и деткой мочи. Нейб был непреклонен. Херман грубо расстегнул хитон и ночную рубашку, обнажая белую грудь. Малыш неумело ел с большой жадностью — помещался у омеги в ладонях. Херман кривил лицо и смотрел мужу в глаза. Бруно интеллигентно отвернулся. — Пошли, перевяжу тебе плечо. Он ничего малому не посмеет сделать. Он у меня вообще добрый, просто устал. — Нейб улыбался, — Пойдем же! — Его зовут Мартин. Ребенка… Принц так назвал. — Молодой альфа грустно смотрел на корзину, где только что лежал его сынишка. — Мартин так Мартин… — Вздохнул Капитан, — Идем Бруно! Эх, наследил ты тут нам… Чистые портянки плотно ложились на глубокую рану. Бруно отказался даже от чая, молчал, уставившись в пол. Нейб наблюдал в нем такую черную томящую боль, что был уверен, если парнишка покинет их дом сегодня, то непременно наложит на себя руки. — Принц Эрик… жив? — Осторожно спросил Капитан, пробуждая Бруно от тяжелых раздумий. — Что?.. О да! Слава Богу!.. Это было… Мы думали, что его потеряем… — Глаза альфы нервно бегали, — Столько крови в жизни не видел… Он был без сознания, когда они унесли Мартина… Обманули меня, что мертвым родился… Это же бастард — позор для семьи Короля… Я им не поверил и ребенка отобрал. А он живой. Принцу не нужно об этом знать. Пусть думает, что Мартин умер. — Так ты ребенка у Принца… украл? — Нейб туго завязывал узел. — По моей вине он родился, дядя. Я должен был быть острожным. Нейб болезненно закашлялся. Херману хорошо — он немой, значит, все щекотливые разговоры с детьми лягут на плечи отца семейства. — Дети родятся по вине двух людей, дружок… — Ко мне подошла Фая, приближенная из его свиты — передала записку. До сих пор помню эти слова… — Из глаз Бруно брызнули слезы, — «Альфа!» …Ему было без разницы, кого звать, лишь бы у него был член и побольше… Меня выбрала Фая, я казался ей безобидным… «Альфа! Принц Эрик приглашает вас в полночь в свои покои. Вы будете щедро вознаграждены! Если вы согласны — немедленно уничтожьте письмо. Если нет — верните его Капитану.» Фая ведь тоже влюблена в Эрика, ей было не по себе выбирать ему альфу на одну ночь… Я целовал ему ноги, вылизал все места, источающие этот райский аромат. Нализал на приличное жалование. Я так боялся, Боже мой, так боялся сделать что-то не так… Я ведь никогда прежде не был с омегой, и хотел эти несколько лет только его. Принц сказал мне, что вышел бы за меня замуж!.. — Бруно всхлипывает, — Я любил спать, обхватив руками его золотые волосы, любил его улыбку, его детей… Мы могли бы быть счастливы, но… Я его раб, а не его альфа. Лекарство от течки, приносящей ему сильную боль. Если меня отсылали из дворца, то мое место этой же ночью занимал другой… Но мне хочется верить… Хочется верить, что Мартин мой сын. Поэтому Фая захотела его убить… Я должен вернуться к Принцу, Дядя Нейб. Умоляю вас сохранить мое откровение в тайне. Как только появится первая возможность, я заберу Мартина от вас. — Хе… Я-то хранить секреты умею. За Хэрмана не ручаюсь, он у меня такой болтун… — Нейб улыбнулся. Бруно низко поклонился альфе и поцеловал его руку. Это, будучи королевским стражем, он делать умел. Херман дремал, кормя двух младенцев одновременно. Бруно быстро кивнул омеге, уходя в дождливую холодную ночь. Так вышло, что за двенадцать лет у Бруно так и не случилось возможности забрать сына. Кто мы такие, чтоб его осуждать?..