Борец

      Листы цветка были оттопырены в разные стороны. Стайлз очертил их ромбовидную форму пальцем, подушечкой ощущая ребристый край. Роса блестела на пушистом соцветии в раннем свете утра, нежные бело-жёлтые лепестки кверху образовывали колокол. Стайлз пригляделся и с улыбкой заметил, что серединка отливает голубым, как он и помнил.       Стайлз знал эти цветы, потому что жёлтый аконит был целебным растением, и его как-то раз занесло в целебную ботанику во время одного из исследовательских запоев. Он не был уверен, что жёлтый аконит также ядовит для волков, как фиолетовый, но был готов рискнуть. Стайлз не вынес бы ещё нескольких дней в этом лесу, гонимый страхом и ожидающий неминуемой встречи со своими потенциальными убийцами.       Он не хотел быть растерзанным волками, как жевательная игрушка. Не хотел быть очередным трупом, затерявшимся в этом лесу, как девушка в ярко-жёлтом, тело которой Стайлз старательно обходил стороной.       Нет, он собирался встретиться с этими мудаками на своих условиях.       Стайлз собрал как можно больше аконита, распихал его по карманам, вплёл несколько цветков в волосы. Он не знал, стоило ли рисковать и перетирать лепестки, чтобы выпустить больше сока и запаха. Аконит порой бывал ядовит и опасен и для человека.       Он выкопал немного корней. Стайлз где-то слышал, что корни более ядовиты, чем цветки, и надеялся, что помнил правильно.       Стайлз немного порыскал вокруг и смог отыскать довольно крепкую ветку, формой напоминающую бейсбольную биту. Он обмотал один конец порванным носком и потуже его завязал, чтобы держать её было легче, а щепки не норовили залезть ему под кожу.       Стайлз взял кусок бересты, из которого пил уже второй день, и заполнил его корнями и лепестками жёлтого аконита. Он достал ключи от Роско и принялся методично перетирать растение до состояния кашицы. Если он отравится, к чёрту. Зато он, как минимум, утянет кого-нибудь вместе с собой.       Закончив, он обмазал получившейся массой импровизированную биту. Он спрятал ключ в карман, и с помощью кусачек наточил несколько небольших веток, чтобы потом смазать их оставшейся кашицей из аконита.       У него не было оружия, но если Питер говорил правду о том, насколько ядовит для волков аконит, у него мог быть шанс.       Вся оставшаяся подготовка состояла в том, чтобы как можно лучше утолить голод и жажду, прежде чем двинуться в путь.       Стайлз перекатился с пятки на носок, закинул палку-биту на плечо и пошёл в сторону, в которой, как ему казалось, должны находиться его похитители. Он оставил фильтр у своего места отдыха, решив, что он будет отягощать его, но взял с собой кусачки.       Он шёл много часов и успел устать и пару раз даже думал вернуться, но его остановили едва слышимые голоса людей. Их было много, и Стайлз притих, ступая теперь осторожнее и медленнее.       Он опустил руку с битой и проверил остальные ветки, пропитанные аконитом и спрятанные в карманах.       Когда сбоку показалось шевеление, он действовал скорее инстинктивно, чем сознательно.       Что-то бросилось на него с ужасающим рыком, и Стайлз вскрикнул, упав и больно ударившись о землю. Тяжёлое тело оказалось над ним, не позволяя пошевелиться. Бита выпала у него из рук, а затылок пульсировал невыносимой болью.       Стайлз часто заморгал, чтобы согнать пелену с глаз, и отпрянул, когда смог, наконец, разглядеть, кто на него напал.       Страшные, голодные, дикие глаза и оскаленная пасть с длинными, острыми зубами, с которых капала слюна, заставили его сердце на секунду остановиться.       Стайлз зашарил руками по карманам, но тело волка не позволяло ему вытащить заточенные палочки с аконитом — слишком оно было твёрдым и неподъёмным.       — Хороший пёсик, — истерично сказал Стайлз избитую фразу, отворачивая голову от приближающейся пасти.       Питер сказал, что простое вдыхание аромата аконита ядовито для волков. Стайлз сделал глубокий вздох, набираясь храбрости, и со всей силы подался вперёд, головой ударяясь о морду волка. В его волосах были цветы, и оборотень — если это и правда был он — отпрянул, скуля и мотая головой.       Стайлз поднялся, неуклюже махая руками в поисках своего оружия. Волк, казалось, оклемался и двинулся на Стайлза с таким кровожадным выражением на морде, что у него отнялись ноги от страха.       Острые зубы впились в его плечо и Стайлз успел прикусить ладонь, прежде чем его крик боли раздался бы на сотни метров вокруг. Он захныкал, чувствуя, как горячие слёзы собираются в глазах, и, не глядя, ткнул в волка острой веткой, которую успел вытащить из кармана.       Волк сразу же отпрянул от него. Он зашатался и упал на землю с испуганным скулежом. Стайлз перекатился набок, морщась от боли в плече, и уставился на страдания животного.       А волк явно страдал.       Стайлз медленно принял сидячее положение и отполз подальше, с ужасом наблюдая за делом своих рук. Он трясся в конвульсиях и рычал, мотая головой. На его губах пенилась слюна, а глаза были полны дикой боли.       Стайлз заметил, что ветка, которой он только лишь оцарапал шкуру волка, лежала у ног животного, и отчасти восхитился токсичности этого растения для волков.       Волк стих довольно быстро, лёжа на боку и тихо скуля. Его бока тяжело и быстро вздымались. Стайлз медленно, осторожно приблизился к нему и едва сдержал слёзы, что грозились пролиться, когда увидел глаза волка: голубые, красивые и невероятно знакомые.       Они были полны той же печали, которую Стайлз увидел в них, будучи в камере. Это был его волк, его Питер.       И Стайлз убил его.       — О Боже, — пролепетал Стайлз, падая перед волком на колени. — Питер, мне так жаль.       Он никогда не рассматривал вариант того, что будет делать с Питером. Отчасти он надеялся, что Питер тоже был жертвой обстоятельств и убивал, потому что его заставляли, но знал, что надеяться — значит проиграть.       Поэтому он вовсе о нём не думал.       — Ты действительно умный, не так ли?       Стайлз издал тихий, жалкий писк и отскочил от волка, который превратился в человека так быстро, что Стайлз не успел проследить за этим изменением. Он отставил руки назад, чтобы не упасть, и из-за этого движения его плечо прострелило болью. Слёзы брызнули из глаз, и Стайлз вслепую нашарил биту, но не успел ею воспользоваться.       Питер притянул его к себе, не позволяя пошевелиться и прижимая к своему телу. Стайлз задёргался, пытаясь вырваться, но оборотень даже не шелохнулся.       — Я думал, ты умираешь, — прошептал он, чувствуя себя невероятно разбитым и вымотанным. — Ты собираешься меня убить?       Питер немного отстранился и успокаивающе улыбнулся, вытирая тыльной стороной ладони слёзы на его щеках. Стайлз судорожно сглотнул и посмотрел на своё плечо, боль из которого начала удивительно быстро пропадать.       — У меня немеет плечо, — понял он, потому что такое быстрое отступление боли не могло быть нормальным. — Питер, я его не чувствую. — Паника начала клокотать у него в груди. — Я собираюсь потерять руку!       — Ты ничего не потеряешь, дорогой, — уверенно сказал Питер, показывая ему свою руку, по которой растекались странные чёрные полосы. — Я забираю твою боль. Мне жаль, что я причинил тебе вред. Я не контролировал себя.       Стайлз позволил себе расслабиться, чувствуя себя в сильных объятиях Питера невероятно защищённым. У него тряслись руки, а правый рукав рубашки и толстовки насквозь пропитался кровью. Питер укусил его очень глубоко.       Он отстранился и вздрогнул, когда заметил, что Питер смотрел на него с голодным выражением лица, совершенно неуместным в данной ситуации и напоминающим о блестящих голодом глазах волка.       — Мне нужно перевязать место укуса. И лучше бы ты не заразил меня бешенством.       Питер положил руку на металлический диск у себя на шее и кивнул.       — Я помогу тебе, но сначала мне нужно избавиться от этой штуки.       Стайлз оглядел диск, который приметил ещё в прошлые разы, но он, казалось, намертво вцепился в кожу Питера. Он не знал, как вытащить его так, чтобы Питер не пострадал.       — Что я должен делать?       — Ничего, — легко ответил Питер. На его руках вдруг появились те самые длинные когти, которые, как Стайлз думал, ему померещились в прошлый раз, и он без колебаний воткнул их себе в шею, обводя странное устройство по кругу, не обращая внимание на кровь и боль. — Вот так.       Стайлз отвёл взгляд, чувствуя тошноту. То, как легко Питер причинял себе боль, казалось одновременно впечатляющим и ужасающим.       — Почему ты не убрал его раньше? — наконец, спросил он, слушая тяжёлое дыхание Питера.       — Я редко мог превращаться в человека. Мы все принимаем человеческий облик в особую ночь затмения Луны, но это длится не больше нескольких минут раз в полгода или даже год. Мне повезло, что я нашёл тебя именно в эти минуты. — Питер бросил окровавленный диск с кусками плоти на нём на траву, прямо к ногам Стайлза. — Основной функцией этого диска был электрический ток. Так они наказывали нас за непослушание.       — Непослушание? — в ужасе переспросил Стайлз, поднимая взгляд и завороженно наблюдая за тем, как рана на шее Питера уже начала заживать прямо на глазах.       — Они держали нас в облике волков с помощью странного препарата, о котором я никогда раньше не слышал. В ночь лунного затмения оборотни теряют свою силу, поэтому этот препарат переставал влиять на нас, из-за того, что мы физически не могли оставаться в волчьем облике. Твой аконит, — Питер кивнул на жёлтые цветки у него в волосах, — превратил меня обратно, а не убил, как я думал, он сделает. Наверное, жёлтый аконит действует на оборотней иначе, чем фиолетовый.       Стайлз замахал руками, мотая головой.       — Подожди минуточку. Ты хотел, чтобы я убил тебя?       Питер спокойно смотрел на него в ответ, ни капли не смущаясь ни своей наготы, ни возмущёния Стайлза.       — А ты хотел бы жить, пресмыкаясь перед ублюдками, которые развлекались, наблюдая за тем, как ты, подчинённый их воле, убиваешь невинных людей? Как это делает вся твоя стая? Хотел бы жить, будучи животным для группы сумасшедших охотников?       Стайлз опустил голову, понимая, почему Питер предпочёл бы смерть такой жизни.       — Твоя… стая?       Питер осторожно взял его за запястье и притянул ближе. Он снова выпустил когти и порвал его толстовку, чтобы обвязать рану. Ткань была грязной, но передавливала сосуды, не позволяя крови вытекать наружу, и Стайлз решил, что позже озаботится стерильностью своей импровизированной повязки.       — Моя семья, — тихо сказал Питер. — Возьми свой аконит. Я хочу чтобы ты дал его всем волкам, которых встретишь. — Питер пошёл вперёд, в сторону человеческих голосов, и оглянулся на него, смотря странно мягко. — Мы выберемся отсюда, Стайлз.       Стайлз прикрыл глаза, чувствуя в груди странный жар, а в животе — волнение. Он без колебаний последовал за Питером.

***

      — Но почему ты не нападал на меня в другие разы, когда встречал в облике волка? — шёпотом спросил Стайлз, прислонившись к Питеру, который выглядывал что-то с их наблюдательного пункта. Они решили напасть ночью, когда часть охотников уходила в лес на поиски «жертв», поэтому сейчас им ничего не оставалось, кроме как ждать.       — Ардженты уповают на то, что мы, не превращаясь в людей долгое время, совсем одичаем. Говоря честно, большинство из нас действительно забылось и не помнит, как быть человеком. — Питер провёл по задней стороне шеи Стайлза рукой, попутно забирая боль. — Только наша Альфа, моя сестра, иногда может вернуть себе человеческую осознанность, но каждый раз, как бы я ни предостерегал её, пытается вырваться и спасти нашу стаю. — Питер покачал головой. — Здесь нужен тонкий подход. Эти диски всегда пресекали её попытки, а тот факт, что она способна мыслить здраво, пугает Арджентов и побуждает их вести над Талией усиленный надзор. Я тоже мог осознавать себя, а твой запах помогал сохранять это здравомыслие. Тебе повезло, что мои моменты просветления совпали со встречами с тобой.       — И ты ждал, чтобы превратиться в человека и убрать диск.       — Отчасти, — склонил голову Питер. — Я знал, что как только я уберу диск, они поймут, что я не так дик, как им казалось. Препарат всё равно превратил бы меня в волка, и я не смог бы спасти всю свою стаю. Только себя. Признаться, я уже начал терять надежду.       Но потом появился Стайлз. Он облизнул губы, размышляя над следующим вопросом.       — Почему мой запах помогал тебе?       — Это… дело оборотней, — увильнул Питер, странно ухмыляясь. — Я расскажу тебе, когда мы выберемся отсюда.       Стайлз решил опустить эту тему, понимая, что вряд ли добьётся ответа, если Питер не хочет его давать.       — Разве Ардженты не заметят твоего отсутствия? — зевнул Стайлз.       Ему трудно было усидеть на месте. Опасная ситуация, в которую он попал, отчасти усмирила его неусидчивость, но рядом с Питером он чувствовал себя в безопасности и из-за этого расслабился. Теперь Стайлз ёрзал и вертелся, в полной мере ощущая эффекты СДВГ.       — Они верят, что я их верная собака, — отстранённо ответил Питер. Стайлз заметил, каким пустым голосом он это сказал, и взял его ладонь в свою, сочувственно её сжимая. — Убиваю, когда они прикажут. Смотрю, как мою семью мучают, не дёрнувшись. Не бунтую, веду себя, как верный пёс, лижущий ботинки своих хозяев. Им не о чем переживать.       Стайлз сжал зубы, когда ужасная догадка пронзила его мысли.       — Питер, — он крепче сжал его руку. — Не только Ардженты верят в это, не так ли?       Питер хмыкнул и притянул его к себе, почти усадив на колени. Стайлз отвёл взгляд, всё ещё смущаясь его наготы.       — Как я и сказал, умный мальчик.       Стайлз положил руку на его твёрдую грудь, пытаясь устроиться поудобнее. Его кожа чесалась от грязи и пота.       — Когда ты их спасёшь, они всё поймут, — слабо попытался утешить Стайлз.       Питер только улыбнулся, ничего не сказав в ответ. Стайлз понял, что он в это не верил.

***

      Стайлз пригнулся, тяжело дыша через нос. Питер, превращённый в волка, крутился у ног женщины, которую звали Кейт, готовый начать «охоту» на тех немногих выживших и ещё слоняющихся в лесу.       Стайлз знал, что по плану они должны были разделиться, но мурашки всё равно бегали по коже от одной мысли о том, что Питер может уйти и оставить его здесь одного.       — Будь внимателен, Ник, — крикнула Кейт, забрасывая на спину дробовик. — Сегодня они могут выйти.       Стайлз наблюдал за ней, притаившись за высоким забором, за которым находились щенки, как их назвал Питер. Он собирался освободить их первыми, потому что до взрослых добраться было намного сложнее — все они были рядом с Арджентами, готовые к охоте и совершенно дикие.       — Не убейся, Кэти, — ответил Ник с кислым смешком. — Вычисти лес. Завтра они будут уже далеко не такими прыткими.       Стайлз облизнул губы, пробираясь ближе ко входу в загон. Забор был не самым прочным, и он слышал звуки волков, доносившиеся изнутри.       Питер сказал, что аконит и то, чем Стайлз ранее скрывал свой запах, не позволят оборотням его учуять.       Оказавшись перед самыми дверьми, он замер. Оборотни за этим забором были детьми. Если он превратит их в людей, ему придётся удалить диски в их шеях, чтобы никто не мог причинить им вреда. Никто из них не будет вести себя тихо, и они наверняка привлекут чьё-то внимание.       Ему придётся освободить того оборотня, который останется с Ником, прежде чем заняться детьми.       Стайлз прошмыгнул в помещение с высокими потолками и старыми стойлами, где его держали несколько дней назад, и принялся обыскивать все углы в поисках чего-то полезного.       На полу среди соломы нашёлся ржавый лом, но Стайлз, ослабленный потерей крови, голодом и страхом, нашёл его слишком тяжёлым.       Никаких ножей или огнестрела — только металлические скобы, старые инструменты, проржавевшие куски чего-то трудно опознаваемого, гнилые останки деревянного стола.       Стайлз со вздохом закусил губу и обхватил лом обеими руками. Подняв его с гримасой боли, он доковылял до входа и сел так, чтобы открывшаяся дверь скрыла его от глаз входящего. Плечо пульсировало, потные волосы липли ко лбу, а запах того, чем Стайлз накануне обмазался, вызывал тошноту.       Первое, что он сделает, когда выберется отсюда, — примет хороший, долгий душ.       Звуки снаружи постепенно смолкли. Голоса исчезали вдали, негромко заскрипела закрывшаяся за Ником дверь в дом, где все эти психи, судя по всему, жили. Стайлз ждал.       Питер хотел освободить детей в первую очередь, и теперь, ослушавшись его, Стайлз чувствовал себя скверно, хотя и понимал, что поступает правильно. На крики детей наверняка прибежал бы Ник со своим оборотнем, и тогда Стайлз поплатился бы за это своей жизнью.       Хотел ли Питер этого, когда посылал его сюда? В конце концов, Стайлз совсем его не знал. У него могли быть скрытые мотивы, свой личный план, в котором Стайлзу не суждено было выжить.       Стайлз сморгнул слёзы — они были непроизвольными и странными, выступившими незаметно. Глаза не жгло, а в носу не свербило.       Он подождал ещё около получаса на всякий случай и только тогда осмелился подняться. Стайлз не смог бы справиться с Ником и оборотнем одновременно, но если ему удастся их разделить…       Во дворе было тихо. Стайлз слышал, как щенки скреблись о дверь их загона, из дома доносились щелчки и редкие шаги. Он подобрался ближе к окну и осмелился заглянуть внутрь, но комната была пуста. Ник был либо на втором этаже, либо в смежном помещении, окно которого было слишком далеко, и Стайлз не хотел рисковать и добираться до него.       — Осмотри периметр дома и опушку перед лесом. Если найдёшь кого-то, позови меня.       Стайлз замер, когда до него донеслись приглушённые, сухие команды. Сердце заколотилось от страха, но он не мог не думать о том, что это был идеальный шанс: оборотень будет вдали от своего хозяина.       Стайлз бросился к высокому зданию подле дома, которое походило на то, в котором держали его самого, и проскользнул внутрь. Оно было пустым, и Стайлз покрепче сжал в руках биту, отложив лом в сторону. С оборотнем полезнее был бы аконит, а не тяжёлый металл.       Он не слышал волка, но знал, что тот не мог его пропустить. Питер говорил об усиленном слухе и обонянии. Стайлз надёжно заблокировал свой запах, но первое ему скрыть было не под силу, и оборотень должен был найти его рано или поздно.       Он встал подле двери, готовый ударить того, кто войдёт через неё, поэтому вздрогнул от неожиданности, когда у него за спиной раздался громкий вой.       Он резко развернулся и увидел крупного тёмно-серого волка с оскаленными зубами. Вой всё ещё звенел у него в ушах, когда Стайлз размахнулся и ударил его битой в ухо. Волк замотал головой, и Стайлз ударил снова — на этот раз волк поймал биту зубами, и Стайлз усмехнулся, когда уже в следующую секунду оборотень выплюнул захваченное оружие и, заскулив, распластался на земляном полу.       — Всё в порядке, — прошептал он, видя, как мучается оборотень.       Это всё равно того бы стоило. Боль в обмен на долгожданную свободу.       Его вдруг посетила мысль, что это могло не сработать. Реакция Питера могла быть индивидуальной и единичной, а с этим оборотнем могло происходить нечто иное. Его скулёж и извивания определённо напоминали предсмертную агонию.       Во рту у него пересохло.       — Малыш, — раздалось у него за спиной, и Стайлз замер, напряжённо выпрямившись.       Дуло пистолета прижалось к его спине, между лопаток. Стайлз непроизвольно сделал шаг вперёд, чтобы уйти от прикосновения.       Оборотень всё ещё бился в агонии, и Стайлз понадеялся, что он будет в достаточном уме, когда придёт в себя.       Если он придёт в себя.       — Пытаешься убить моего волка?       Стайлз медленно развернулся, лом лежал у дверей, а бита — у него за спиной. Он никак не мог добраться до них.       Он ничего не сказал, рассматривая чисто выбритое лицо, ухоженные светлые волосы, сильные руки, сжимающие в руках гладкоствольное ружье, и блестящие удовольствием глаза.       Его затошнило.       Эти люди — эти безумцы — жили здесь, спокойные и удовлетворённые тем, что они делали с невинными. Они ели вдоволь, веселились, смеялись над страданиями тех, кого сами же загнали в угол, как зверей на убой. Они жили и собирались продолжать в том же духе. От этой мысли у Стайлза потемнело в глазах от ярости.       Он пригнулся и ударил по ружью тыльной стороной ладони, закусив губу от прострелившей руку боли. Плечо ныло, а резкое движение снова вызвало кровотечение — Стайлз чувствовал влагу на месте укуса.       Ник фыркнул, явно забавляясь его выходками, и Стайлз воспользовался тем, что его недооценивают. Он прыгнул вперёд, ударившись лбом о подбородок Ника и повалив их обоих на землю.       Ружьё, всё ещё зажатое в руках охотника, выстрелило в потолок. Стайлз, воспользовавшись своим положением, изо всех сил ударил Ника в солнечное сплетение. Мужчина выдохнул, задыхаясь, но Стайлз знал, что это не продлится долго. Он был ослаблен, неопытен в драках и едва двигался из-за потери крови, усталости и изматывающего страха.       Он попытался встать, чтобы взять в руки лом, но Ник схватил его, прежде чем он даже успел двинуться. Стайлз вскрикнул от боли, когда мужчина прижал его к полу, не заботясь о его ране на плече, и сжал зубы, чтобы не заплакать.       Прилив адреналина прошёл, оставив его ещё более слабым и измученным, а Ник нависал над ним с кровью на губах. Наверное, прикусил губу или язык при падении.       — Это была впечатляющая попытка, парень.       Недостаточно хорошая для того, чтобы выжить. Стайлз обхватил предплечья Ника, пытаясь убрать их, но руки не сдвинулись с места.       — Если отпустишь меня, я покажу, каким впечатляющим я могу быть.       Стайлз блефовал, стараясь не показывать своего страха, но знающая улыбка Ника показывала всю тщетность его попыток.       — В конце вы всегда бьётесь отчаяннее. Потому что знаете — смерти не избежать. И в таком случае терять уже нечего, верно?       Стайлз отпустил его, шаря руками вокруг, за чем Ник наблюдал со снисходительным выражением лица. Он ничего не нашёл, земля, усыпанная соломой, была пуста.       — Мой отец — шериф. Он будет искать меня.       Ник улыбнулся, переместив руки ему на горло. Стайлз напрягся и попытался отстраниться, но сдвинулся всего на пару дюймов. Пальцы на его шее начали давить, перекрывая ему воздух.       — Их всех всегда ищут, мальчик. Мы очень хороши в том, чтобы заметать следы.       Стайлз пытался схватить воздух ртом, но Ник неумолимо давил, и он понял, что осталось совсем немного времени.       Кусачки впивались ему в спину, спрятанные в заднем кармане, и Стайлз потянулся к ним, но слишком ослаб к тому времени, как его рука коснулась тёплого металла. Перед глазами закружились чёрные точки, и он был уверен, что Ник вот-вот сломает ему какую-нибудь кость в горле, но внезапно давление исчезло.       Тяжесть тела Ника, придавливающая его к земле, тоже пропала, и Стайлз перевернулся набок, схватившись за горло и судорожно глотая воздух. Слюна стекала по его губам и падала на землю, Стайлз нашёл в себе силы поднять глаза и тут же зажмурился.       Оборотень — в человеческом обличии, но с клыками и когтями — рвал Ника на куски. Солёный запах крови настиг его довольно быстро, но Стайлза не затошнило. Он почувствовал облегчение вместе с толикой ликования.       Звуки рвущейся плоти, капающей на пол крови и бульканье всё не прекращались, и Стайлз, с трудом поднявшись на четвереньки, пополз к лому, оставленному у двери. Оборотень мог не удовлетвориться убийством Ника.       Стайлз выдохнул сквозь зубы, когда его рука сомкнулась на металле лома, и развернулся, оперевшись спиной о стену, чтобы удобнее было наблюдать за оборотнем.       Тот, похоже, убил Ника сразу, потому что Стайлз не помнил криков, а шея мужчины была разорвана. Оборотень терзал его, внутренности вываливались из брюха, глаза были широко раскрыты и пусты. Отвращение бурлило у Стайлза в горле, но он проглотил его, не в силах отвести взгляд от зрелища, которое не должно было наполнять его таким торжеством, какое Стайлз чувствовал.       Наконец, оборотень закончил. Он отошёл от Ника, окровавленный и негромко рычащий. Стайлз притянул лом поближе и облизнул губы сухим языком. Горло саднило и першило. Он знал, что если переживёт эту ночь, ещё долго будет хрипеть и говорить шёпотом.       — Питер разбирается с остальными, — выдавил он с трудом. Оборотень склонил голову набок, смотря на Стайлза сквозь длинные волосы и заросшую бороду. — Они в лесу. Он убивает остальных.       Оборотень сделал несколько неустойчивых шагов и упал на колени с рычанием, в котором слышалось раздражение. Стайлз притянул колени к груди, наблюдая за ним.       — Вырви диск из своей шеи, — прошептал он, помня, как инструктировал его Питер. — Но осторожно, не касаясь металла под кожей, иначе сработает механизм, который ударит тебя током.       Оборотень тихо заскулил, опуская голову и схватившись за волосы. Стайлз смотрел на него несколько минут, ожидая чего-то, но волк только раскачивался из стороны в сторону, тихо рычал и бросал на Стайлза быстрые, испуганные взгляды.       Что ж, он не был человеком долгие годы. Стайлз мог понять причину отсутствия любых социально приемлемых сигналов.       — Если ты позволишь, я могу убрать его. И тогда ты поможешь Питеру убить их.       Оборотень бросился к нему так быстро, словно боялся, что Стайлз передумает.       Стайлз огляделся, но не нашёл ничего острого и пригодного для такого дела.       — Мне нужен нож. Или что-то острое.       Стайлз забросил ружье Ника за спину, прежде чем уйти. Они поковыляли к дому и, должно быть, представляли собой забавное зрелище. Стайлз, едва стоящий на ногах из-за травм и слабости, и оборотень, разучившийся ходить за годы, проведённые на четырёх лапах.       Дом был пуст, но Стайлз всё равно пытался вести себя тихо на всякий случай. Они прошли на кухню и Стайлз взял первый попавшийся нож. Он вымыл его под проточной водой, но не стал искать спирт для более тщательной дезинфекции — Питер уже доказал, что оборотням не грозит заражение, вспоров себе горло определённо не самым чистым когтем.       — Это будет больно, — едва слышно прошептал он, — постарайся не убить меня.       Оборотень бросил на него долгий, определённо более осмысленный, чем всего пару минут назад, взгляд и твёрдо кивнул.       Стайлз приступил к работе.

***

      Питер вернулся в тот момент, когда Стайлз, едва сдерживая слёзы и восхищаясь силой маленького мальчика, удалял диск на его шее. Он пришёл в образе волка, и Стайлз сразу узнал его.       Он закончил вырезать диск, погладил мальчика по голове и вцепился в шерсть Питера мёртвой хваткой, чувствуя, как все те эмоции, которые Стайлз старательно подавлял, пытаясь оставить голову ясной, возвращаются, грозясь захлестнуть его с головой.       Питер превратился обратно и обхватил его руками, притягивая ближе к своей груди, но ничего не сказал. Стайлз подавил рыдание и теснее прижался в ответ.       — Ты единственный выживший из всех, кого они привели в этот раз, мальчик, — сказала женщина, не смущающаяся своей наготы и гордо вздёрнувшая подбородок, когда Стайлз отстранился и пришёл в себя достаточно для того, чтобы понимать человеческую речь.       Она выглядела безучастно, но Стайлз видел, как тяжело ей даётся напускное спокойствие.       — Очень вовремя, Талия, — прорычал Питер, сгребая Стайлза в охапку и направляясь к дому. — Я помогу тебе привести себя в порядок.       Стайлз кивнул, чувствуя оцепенение.       — Нужно позвонить моему отцу.       Питер пошарил по дому, но, ничего не найдя, отправился к трупу Ника и пришёл обратно с разбитым, но работающим телефоном.       Стайлз держал его в руках несколько долгих минут, но решил сначала немного прийти в себя, чтобы не пугать отца своим состоянием.       Они нашли душ, и Питер позволил ему привести себя в порядок первым. Стайлз старательно смывал с себя грязь и пот последних дней, стараясь не касаться окружающих вещей — все они принадлежали охотникам.       Плечо пульсировало и слабо кровоточило. Питер молча зашёл к нему в душ, помог вымыть те места, куда Стайлз не мог дотянуться из-за боли, вручил ему стопку одежды и обработал рану, оставленную его же зубами.       — Спасибо, — прошептал Стайлз, морщась от боли в горле.       Питер пригладил его влажные волосы и скрылся за дверьми душа.       Все оборотни были голыми. Их не смущала своя нагота, но Стайлз отводил глаза, краснея и не зная, куда себя девать, когда они ходили вокруг, скрывая улики того, что в этом месте происходило нечто сверхъестественное. Питер был рядом с ним, как гранитная стена, за которую можно было спрятаться. Он ухмылялся на его смущение, но никогда не отходил далеко, периодически касаясь его так или иначе: рука на пояснице, пальцы в его волосах, бедро, прижимаемое к его бедру.       Стайлз освободил всех щенков и до сих пор чувствовал их кровь у себя на руках, а оборотень — Дерек, как Стайлз узнал от Питера, — перегрыз горло Кейт, чем спас жизнь Питера, в которого Кейт к тому времени уже выпустила четыре пули.       Питер сказал, что те, кого они убили, — далеко не единственные охотники. Джерард — отец Кейт — часто бывал здесь, и Питер, в отличие от остальных, помнил его, а среди трупов Джерарда не нашли. Стайлз нервно поёжился от мысли, что кто-то подобный всё ещё ходит по земле и может сделать с ними всё это снова.       — Они не заставляли детей убивать, — тихо сказал Питер. Он был единственным оборотнем, который соизволил одеться, найдя рубашку и брюки в доме. — Я странно благодарен за это.       — Надеюсь, это смягчит их положение в аду, — выплюнул Стайлз, кутаясь в найденное всё в том же доме одеяло.       Ему было холодно. Его толстовка была безвозвратно испорчена, а тонкая футболка и жёсткий, плохо пахнущий плед не защищали от холодного вечернего воздуха.       Питер любезно пододвинулся ближе и, обхватив его за талию, притянул к себе. Его тело излучало жар, и Стайлз прильнул к нему, устраивая голову на сильной груди и слушая ровное биение чужого сердца.       Питер погладил его по голове.       — Спасибо, Стайлз.       Его уже поблагодарил каждый волк, искренне и со слезами на глазах, но благодарность Питера была особенной. Стайлз почувствовал, как слёзы начинают струиться по щекам, и уткнулся носом в рубашку Питера, пряча в ней безобразные рыдания, в которых он выплёскивал всё напряжение и страх последних дней.       Его отец был на пути к ним. Он скоро мог быть в безопасности.       — С-спасибо, Питер, — успел выдавить он, прежде чем его глаза сонно слиплись.       Он уже был на грани сна, когда Питер ответил.       — Я бы сделал для тебя всё. Тебе даже не нужно просить.       Он не был уверен, что эти слова ему не приснились.