На убой

Майор Сергей Алексеевич Нечаев выжил, пребил все на предприятии, выполнил задание и буквально спас задницу Сеченова. И, смотря на раскрытые глаза завершенной картины, которые сияли противоречием — принятием и вместе с тем отторжением, — он вдруг понял, что с самых первых мазков все было решено. Понял, что пред ним действительно самостоятельное творение, которое может изменить абсолютно все. Когда оно опустило оружие… Он понял, что создал подобного себе. Монстра. Когда оно вырвало полимер, званный ХРАЗ’ом, Сеченов чувствовал, как все нутро его пробирает гордость. И вина. — Дмитрий Сергеевич, — Хрипит майор, смотря на полимерную кляксу около своих ног. — что делать будем теперь? Подобрать более-менее внятный ответ не было ни сил, ни возможности. — Для начала скажу: мне действительно жаль, Сереж. Но жаль ему было не из-за ситуации — ей он был очень даже доволен. Жаль было, что создание его прошло через столько всего… — Не нужна мне ваша жалость. — Майор на так и стоит в центре кабинета, сложа руки за спиной, всматриваясь в одну из близняшек. — Я вот что думаю: давайте-ка внесем некоторые правки в этот ваш «Коллектив 2.0». — Какие например? — Ну, скажем, сделаем так, чтобы люди не превращались в овощей? — Ох, П-3.. — Сеченов потирает переносицу. — Так ты это видишь? Ответа не приходит. Нечаев прожигает его взглядом, обрекая на глубокий вздох. — Послушай, то, что ты наблюдал, — не более чем эксперимент. Жестокий, не спорю, но важный. Времена опытов на крысах ныне в прошлом и сейчас не обойтись без добровольцев. Но.. но это — не более, чем наработка. Итоговый второй Коллектив так не выглядит и выглядеть не будет. — Так значит.. — Бета-коннекторы потеряны, а без них все эти думы о том, как бы мир захватить — пустой лепет. Система Лимбо подверглась переработкам. «Овощей» не будет. Дмитрий мягко улыбается, смотря на меняющиеся эмоции Нечаева. — Хорошо, тогда.. — Он склоняет голову, опуская плечи. — Это хорошо, Дмитрий Сергеевич, но мне, честно, сейчас.. не очень хорошо. Мужчина так и садится на пол, прижимая голову к колену и закрывая ее рукой. Возможно, он выглядит даже смешно. Но не для Сеченова. — Сынок, — Он медленно шагает к комку пред собой. — я же сказал: отправишься в отпуск, действительно заслуженный. — Не хочу. — Бубнит в ответ. — Я, вот, посижу так немного, а потом нормально все будет. Уж извините. Академик медленно присаживается рядом. Прям на пол, вероятно, даже пачкая штаны следами крови на нем. Не волнует. — Я бы настоял, но все равно же не послушаешь. Сергей шуршит, открывая правый глаз на него, и тут же вновь утыкается в свое предплечье.

***

Дмитрий Сергеевич Сеченов, безусловно, видел смесь недоверия, неприязни и, быть может, даже злости в глазах майора. И игнорировал, хоть вся внутренность вопила и места себе не находила. В конце концов, он правда не знал, как исправить положение. Боялся сказать иль вытворить чего лишнего. Боялся отпугнуть от себя. Боялся потерять. И лишь временами тихонько сглаживал углы, надеясь, что время лечит. Но время шло чересчур уж долго. С выпуском «Коллектива 2.0» все поменялось. И, кажется, почти полностью в лучшую сторону. Прогресс. Ох, ранее прогресс не покидал его голову, вертел вокруг себя с бешеной скоростью и силой так, что все остальное вставало на план десятый — было чересчур уж неважно. И вот сейчас он должен радоваться — новая ступень преодолена, а за ней — масса новых, мысль о которых должна скручивать от предвкушения. Но Сеченову все равно. Он думает лишь об одном, все накручивая себя, и, увы, сделать с собой ничего не может. Случайно всплывшая новая проблема, схожая с ситуацией на предприятии? — Плутоний рвется решать проблему. У верхушки возникли сомнения по поводу его нового проекта? — Майор Нечаев вполне может их разрешить. У него появилось больше влияния и вместе с тем недовольных его творениями? — Сергей Алексеевич готов пресечь все сомнения. Дошло дело до планирования покушения? — Звоните нашему герою, он вправит вам.. что угодно! Тошно от таких мыслей было. Тошно от того, что они вообще появлялись. «Признай, что используешь все, что попадется на глаза, лишь бы добиться своей цели». И он признал. Признал, что использовал. Его охватила апатия, лень, бессилие. Жизнь подменило существование. Череда однообразных скудных дней сливалась в одно серое месиво. Кажется, лампочка перегорела. И теперь лишь одно-единственное его творение приносило хоть какие-то эмоции. — Дмитрий Сергеевич? Мужчина вздыхает, но не спешит предстать в вертикальном положении. — П-3, я так полагаю, что повторять про нормы приличия бесполезно? — Я с минуту стучал. Близняшки не открыли, да и вы не откликнулись. Решил проверить, чего это вдруг. Мало ли. Нечаев подходит к столу, и академик нехотя открывает глаза. — Они весь день.. отсутствуют. Тебе что-то нужно? — Какой-то пижон приходил. Жаловался, что вы никому не отвечаете. А, и что он битый час выбивал разрешение на проход, а так увидеться с вами и не смог. Кажется, у него было хорошее настроение. — И что с ним? — Я погнал его, забрал эти письма, — Нечаев вертит руку с бумажками. — а он как разорался... «Да как ты смеешь?!» и после того, как я засмеялся: «Попрут этого вашего Сеченова, тогда и посмеемся». Должно быть посыльный Верхушки. На передразнивания майора Сеченов улыбается. — Вполне вероятно. — С вами все хорошо? Впервые за столько времени Сергей спрашивает это с искренним беспокойством. Но Дмитрий Сергеевич думает, что чужих нервов не заслужил. Слишком много чести будет для такого, как он. — Да, Сереж. П-3 хочет что-то сказать, однако поспешно закрывает рот, кивает и шагает к выходу. На секунду застыв у дверей, выдает: — Извините, сэр, что зашел без разрешения. В следующий раз не повторится. Сердце словом вырвать может. Монстра создал, точно. Вот и придется теперь вкушать последствия. Ждать чего-то и терпеть, как бы больно ни было. А еще не жаловаться, ведь он и правда заслужил меньшего. А свое же творение он точно не заслужил. Так что Сеченов может лишь улыбнуться. Холст не порвался.