~Sadistische Liebe~

Очнулся Россия уже когда подъехали к какому-то зданию, всё ещё помутневший рассудок не до конца соображал, что произошло, уже дневной свет бил по глазам, а звенящая боль отдовалась в висках, шея затекла, из-за чего жутко болела, так же болели сильно сдавленные запястья, что были плотно связаны верёвкой за спиной.подняв голову Росс стал вглядыватся в перёд «Освенцим» пусть в глазах все и плыло, но парнишка смог ели как прочитать надпись на воротах, в которые они въежали. *От лица России* Меня вели на допрос, я этого не знал, но чуйка подсказывала, что это так. Сначала мы поднялись по лестнице на второй этаж, потом мы шли по длинному коридору, в котором галдели голоса немецких солдат. Завели в кабинет, усадили на стул. Не успели глаза привыкнуть к слепящему свету — последовал мощный удар с ноги в печень. Когда пришел в себя, увидел, что нахожусь в белой узкой комнате. По обе стороны от меня стояли «телохранители». За письменным столом сидел мужчина, высокий с прямой спиной и ледяным взглядом, от которого у меня пробежали мурашки по коже, его синии словно бирюза глаза, ничего не выражали, а ехидная ухмылка чуть оголяющая клыки, меня немного насторожила, но не подал виду. Я догадался — это Рэйх… Он стал задавать мне сначала легкие вопросы на немецком: как зовут, сколько лет. Я ели как переводил его вопросы, благо моего немного корявого английского и французский хватило, чтобы перевести более мение похожие слова, спасибо дедушке. Да я отвечал не правду, но по глазам было понятно, что тот знает моё имя и возраст.Потом Нациская Германия принялся выпытывать «военную тайну» всё также на немецком: где тайники с оружием, кого из партизан-подпольщиков знаю. Я, как заяц, стал путать следы. В общем, нес околесицу. Рейх все записал на бумагу, потом достал из ящика какой-то листок и принялся сравнивать мои показания с теми, что на листке. Лицо его стало злым. Видимо, моя околесица не вписывалась в правду Мальчиша-Плохиша. — Не хочешь по-хорошему, — прошипел ариец, — будем говорить по-плохому! Он приказал «телохранителям, поработать» со мной. Те и рады стараться — схватили меня, надели на голову пакет и вытолкнули в коридор. Опять галдеж голосов и новая камера. Пакет мне не завязали, поэтому смог разглядеть полный мрак комнаты, в которую меня втолкнули. Дневной свет с улицы в нее не проникал. Видимо, окна были зашторены плотной тканью, либо же их по-просту не было. Меня усадили на стул, и кто-то стал объяснять, всё на этом же немецком, что «сказать правду — мой единственный шанс выжить». — Почему ты неразговорчив? — спросил немецки солдат, на корявом русском. — От природы такой, — сказал я и получил удар ногой в правый бок. Удар был хлесткий. Я упал на пол. Пакет слетел с головы, и арийцы открылись моему взору: один был высокий и со шрамом на пол лица, а второй — среднего роста с очками на носу, хорошо упитанный, с кулаками размером с мою голову. Меня подняли и снова усадили на стул. *** — Ты хочешь на тот свет? — спросил немец. — На том свете у меня дедушка, — сказал чистую правду республика и пожалел, что вообще разговаривать умеет. Как змеей ужаленный, подскочил злобный ариец и со всего размаху всадил в грудную клетку парнишке, свой огромный кулачище. Раз ударил, потом еще раз, еще… Затрещали его ребра. Сбилось дыхание. Стало трудно дышать. «Так меня… еще никогда… в жизни не били…» пронислось в голове у Росса — Где схрон? — зловещим голосом прокричал садист, на ломоном русском. — Месяц был… в госпетале лежал с ранением… многое не знаю, — выдавил из себя РСФСР. Словам «многое не знаю» немцы не поверили. — Du wirst deinen Großvater bald sehen! (Скоро увидишь своего дедушку!) — прошипел в ухо младшему русскому, упитанный. Он подошел к России со спины, накинул на лицо тряпку и, заломив его голову, потянул ее назад. Парень почувствовал удар сначала в правое плечо, а потом в левое. Боль разошлась по всему телу, по рукам стали скатываться капельки крови. Республика тихонько зашипел, прикусывая нижнюю губу. От ударов ножом сильно сводило мышцы и очень жгло. Россу стало тяжело дышать. В помещении становилось жарко. Подросток пытался сделать глубокий вдох. Не получалось. Всё его лицо было закрыто грязной вонючей тряпкой. Как ягненка перед закланием, ею пионеру задирали голову назад. Второй ариец рукой сильно сдавил челюсть РСФСРа и, плотно закрывая рот, стал вливать воду в ноздри. Парня мучила жажда, но от такой воды, которую ему стали предлагать, он отказался бы. Ткань позволяла хорошо пропускать воду. Долго задерживать дыхание и не пускать внутрь себя воду Россия не мог — не хватало воздуха. А когда подросток вдохнул его, то вместе с воздухом вдохнул и воду. Понемногу вбирал ее в себя, и каждая капля была как резание ножом, как раздирание плоти изнутри. Росс стал дергаться в конвульсии. Парень понимал только: «Это ад. Конец кузнечику!» В эти минуты ему хотелось, чтобы конец пришел быстрее. В скоре веки потяжелели, глаза стали слипатся и Россия потерял сознание. …Пришел Россиюшка в себя на полу. Все его тело сжималось, сокращалось и горело огнем. Парня приводили в чувство током. Россия стал рвать и кашлять одновременно. Из легких потекла вода. Их разрывало изнутри. Подросток пожалел, что выжил. Мысленно он всегда прокручивал различные ситуации, даже с самым страшным исходом, но к тому, что происходит сейчас, он не был готов. Одним резким рывком парня подорвали и швырнули в стену, словно какуюто тряпку. Больно ударившись, республика зашипел, ели подняв голову Россия, столкнулся вновь с тем холодным взглядом, от которого парнишка съёжился, но смотреть в глаза Рэйху не перестал. А нацистской Германии, что? Ему ни чё, только в кайф смотреть в эти, небесно-голубые глаза, наполненые, страданием, болью и детской невинностью. Мужчина подошёл ближе к России, остонавившись чуть ли не у ног парня, Рэйх сцепил руки за спиной, не прерывая зрительный контакт с подростком. — Ты, РСФСР, сын Союза. Верно? — задал вопрос ариец уже зная ответ. — Вы, ведь и так…знаете. Так, зачем… спрашиваете.? — нарушая зриьельный контакт, Россия медленно еле-еле, поднялся на ватные ноги. — Я хочу услышать это от тебя. — сказал тот. — Не до-ждё-те-сь!!! — огрызнулся парнишка, чиканя последнее слово по слогам, Рэйху так и хотелось прописать эту русскому по морде, но он сдержался. — Россия, давай спокойно обсудим, одно интересное предожение. — ехидно ухмыльнулся нациская Германия оголяя клыки, Парень же смотрел ровно в перёд, чётко в плечё мужчины. — Что, ещё за предложение? — Росс знает чего можно ожидать от немца и не собирается соглашатся, просто парню стало жутко интересно, что может предложить нацист. — Я предлогаю, тебе, сделку — начал мужчина — ты мне всю информацию, а я тебе горантирую безопасность и даже место в рядах в моей армии. -ехидная ухмылка не исчезала с уст Рэйха не наминутку — Да пошёли, вы, на-хуй! — Россия не стерпел и просто послал Третьего. Тут терпение нациста, тоже лопнуло и республике прилетел звонкий подзатыльник, из-за чего парень упал на колени перед нацистом упираясь, одной рукой в пол, а другой потерая затылок, сильно кусая нижнюю губу, сдавленно шипя от боли. — Не смей так общатся со мной Russisches Schwein! — скзал нациская Германия, ставя ногу на плечо парня и от-талкуя его в стену, вжимая. Сильно ударился спиной Россия, теперь из-зо рта потекла кровь. Мужчина подался, немного корпусом вперед и взялся рукой в белой перчатке, за окровавленный подбородок, по которому всё ещё стекает кровушка. — Я могу тебя, сейчас убить Rassismus, ты бесполезе, я понимаю будь ты правоприемником… — Третьего перебили — Я и так…- Дошло, что сейчас парнишка вскрыл на эмоции, то что не должен был говорить. — Хах, получается ты не так уж и бесполезен. — заключил нацист грубо бросая подбородок парня и брезгливо снимая свои перчатки, отбросил их в сторону. Рейх отстранился и сцепив руки за спиной вышел из камеры, закрывая за собой противно скрипучую дверь на замок. Россия остался один, в темноте, парнишку мучила жажда и голод, ему было холодно. Его рваная советская форма не грела ни капельки, жутко клонило в сон… РСФСР сидел на бетонном полу, смотря в одну точку и думая как там его отец, братья, сестра…? Всё ли у них хорошо…? Подросток вспоминал, деньки когда он с семьёй беззаботно, гуляли у речки. Отец рыбачил, Беларусь и Казахстан играли в догонялки, Россия нежился под солнышком валяясь на подстилке, а рядом Украина с отцовской книжкой каких нибудь охтничьих баек да страшилок, читает в слух. «Эх… жаль в прошлое, не вернутся…» пронеслось в голове парня. По щекам покатились горячие слёзы, обжигая нежную кожу… воспоминания всплывали в голове одно за други и постепенно, усталые веки сомкнулись и Россиюшка провалился в царство Морфея. Сворачиваясь калачиком на всё том же холодном, бетонном полу.