Называя звёзды

Чанбин приподнял спинку шезлонга, на котором лежал, и прикрылся полотенцем. Через несколько секунд Минхо с безумным смехом бомбочкой прыгнул в бассейн и разбрызгал воду в радиусе пары метров. Джисон попытался уплыть на другую сторону бассейна, но попал под удар волны, а Феликс, который лежал на краю бассейна и загорал, вскрикнул, когда капли холодной воды коснулись его горячей кожи. Чанбин рассмеялся, расслабляясь в шезлонге и наблюдая, как Минхо гонится за Джисоном в попытке утопить, одной рукой погружая его голову под воду и отпуская через пару секунд с ехидным смехом. Феликс подсел к нему, спасаясь от этих двоих, и встряхнул головой, стряхивая воду с волос, попав парой капель на сухую, согретую солнцем кожу Чанбина. — Эй! Осторожней! — драматично вскрикнул Чанбин, изображая раздражение чисто для вида. Феликс засиял, его широкая улыбка едва не светилась под солнцем, обрамляемая его загорелой золотистой кожей и розовыми щеками, усеянными веснушками — более заметными после двух месяцев лета — и дыхание Чанбина на секунду перехватилось. Это было последнее лето Феликса и Джисона в средней школе, потому что в апреле следующего года они перейдут в старшую школу, где учатся Чанбин и Минхо. На этих летних каникулах семья Феликса летала в Австралию на две недели навестить там своих родственников, и Феликс смог уломать своих родителей и родителей старшего разрешить Чанбину поехать с ними. Они вернулись за день до начала учёбы и наслаждались последним днем ​​лета в бассейне Со. — Давай, Ликс, колись. Как Чанбин-хён выживал последние две недели с его-то дерьмовым английским? — хихикнул Джисон. Все четверо перекусывали в тени зонтов, восстанавливая энергию после слишком долгих плесканий в воде. — Бьюсь об заклад, он просто стоял возле Ликса и молчал две недели, — сказал Минхо, намеренно противно улыбаясь. — С хуя ли? Чтоб вы, черти, знали, я много говорил по-английски и, — Чанбин сделал торжественную паузу, пытаясь вселить в своих слушателей толику ожидания, но потерпел неудачу, — даже ходил в магазин один, — с гордостью закончил он. — Не может быть! Ты случайно не вундеркинд, хён? — Джисон издевался с игривой, безобидной улыбкой. — Мой герой, — с придыханием сказал Минхо, наигранно восхищённо глядя на Чанбина и слишком часто моргая. — Вы двое — настоящее проклятие моего существования, — заскулил Чанбин, пока Феликс успокаивающе похлопывал его по спине, всё же тихо посмеиваясь с шуток друзей. — На самом деле было очень мило наблюдать, как он так старается, — наполовину издеваясь, наполовину похвалив сказал Феликс, получив в ответ довольный и преданный взгляд любимого хёна. — Вы так загорели в Австралии, — прокомментировал Минхо спустя какое-то время, пока они тихо наслаждались едой. — Да мы все! Посмотри на меня, я впервые так сильно загорел, — сказал Джисон, на всякий случай в подтверждение своих слов рассматривая своё отражение в экране телефона, поигрывая бровями. — Тебе идёт, — заверил Минхо, на что тот улыбнулся в ответ. — Теперь ты похож на белку больше, — поддразнил Чанбин. Джисон возмущённо ахнул. — Прошу прощения? Если я — белка, то ты превратился из обычной свиньи в Чеджу Блэк, с почином, хён. — ЭЙ! Умереть захотел? — закричал Чанбин, раскрасневшись, а остальные лишь засмеялись. — Не волнуйся, Бин, выглядишь горячо, — подмигнул Минхо, рисуя счастливую улыбку на лице Чанбина. — Что думаешь, Ликс? Кто выглядит лучше? — Джисон повернулся к Феликсу, который едва дышал со смеху от нелепости этой перепалки. Чанбин с надеждой повернулся к своему лучшему другу. — Не знаю, — начал Феликс с кошачьей улыбкой. — Сони в последнее время стал очень красивым, — Феликс снова засмеялся над победным криком Джисона и побеждённым стоном Чанбина. — Не могу поверить. Меня предал мой собственный ребёнок, мой сын, мой цыплёнок... — Никто не хочет быть твоим ребёнком, хён, — с возмущением фыркнул Джисон. Чанбин какое-то время продолжал в шутку ныть наигранным детским голосом, и этот разговор закончился тем, что все начали утешать, словно он и правда маленький ребёнок, легонько похлопывая его по спине.

✶

— Ты опять нас бросаешь?! Чанбин с Джисоном переобувались у шкафчиков на выходе из школы, а Чанбин ныл в пятый раз за неделю, пока Феликс с Минхо закидывали себе на плечи спортивные сумки. — Боже, уже месяц прошёл. Ты перестанешь вести себя как ребёнок? — Минхо, терпение которого было уже на исходе, взглянул на своего одноклассника, раздражённо вздохнув. Чанбин не дал словам своего друга задеть себя, так как он уже давно перестал ждать пощады от Ли Минхо. Так что он просто повернулся к Феликсу и состроил свои самые лучшие щенячьи глазки, оттопырив нижнюю губу для пущей важности. — Ликси? — младший закончил собираться, перекинув сумку через плечо, а после в утешительном жесте обеими своими руками обхватив руку Чанбина, которая в последнее время становилась всё больше с каждым днём. — У нас тренировка, хён. Завтра суббота, и мы наконец-то сможем потусоваться вместе! — сказал Феликс, кладя голову на плечо Чанбина и улыбаясь ему. — Ты можешь пропустить тренировку сегодня? — настаивал старший, надувшись. — Только сегодня? Мы почти не видимся! — Мы проводим весь день в школе вместе и видимся по выходным, заткнись уже, — заскулил Минхо, обняв Джисона руками за плечи со спины и с вымученным вздохом уткнувшись ему в затылок, в то время как Джисон просто наблюдал за всем происходящим, немного забавляясь этим — хотя поначалу он и сам таким был. — Я не с тобой разговариваю, чёрт бессердечный, — Чанбин хмуро посмотрел на Минхо краем глаза, заметив, как тот показывает ему язык. — Ты мог бы с нами ходить в танцевальный кружок, хён! Ты обалденно выступил на выпускном! — предложил Феликс, умиляясь поведению хёна. — Джисони тоже! — Минхо заинтересованно поднял лицо от его затылка. — Не, я не стану бросать кружок сидящих-дома только для того, чтобы уставать и потеть, — уже через секунду отверг эту идею Джисон. Он выпутался из объятий Минхо, схватил Чанбина за запястье и потащил к выходу. — Идём, хён. Можешь переночевать у меня, если пообещаешь перестать ныть. — Пока, хён, Джи! Увидимся завтра!

✶

В тот вечер родителей Джисона не было дома, они решили поужинать вдвоём в хорошем ресторане. Его старший брат уже несколько лет как уехал из города учиться в колледже, так что они остались одни в доме Хана, растянувшись на диване, сплетя конечности, деля на двоих тарелку попкорна в перерывах между шоу талантов. Чанбин с удивлением наблюдал, как Джисон пел вместе с участниками, исполняющими на экране каверы популярных песен. Когда начался следующий раунд, и тем надо было исполнить песни собственного сочинения, Джисон продолжал подпевать, придумывая свои собственные шутливые тексты и заставляя Чанбина складываться пополам от смеха, но всё равно каждый раз идеально беря все высокие ноты, даже лучше, чем участники шоу. — Почему ты так хорош? — спросил Чанбин, вытирая слёзы смеха. — Я же говорил, я от природы хорош во всём, что делаю, — с самодовольной улыбкой ответил Джисон, и Чанбин пнул его по голени. — Просто очень здорово смотреть, как они поют свои собственные песни, даже если никто из них ещё не является профессионалом в этом. — Я думаю, ты справишься намного лучше, чем они, — уверенно сказал Чанбин. — Не думаю, что это так просто, хён, — ответил Джисон, смеясь, но отчасти довольный похвалой. — Но ты только что сделал это за пять минут! — Это было просто дурачество, это другое, — попытался серьёзно рассудить Джисон, закинув в рот горсть попкорна. — Тогда тебе стоит попробовать написать настоящую песню. Я думаю, тебе такое понравится, — заявил Чанбин, прежде чем снова устроиться поудобнее и взять немного попкорна. — А кто будет нянчиться с тобой, если я начну писать музыку, хён? — спросил младший с нахальной улыбкой, снова сосредоточившись на телешоу. — Эй! Мне не нужна нянька! — тот в шутку пригрозил ему кулаком, полным попкорна. — Не знаю. Мин и Феликс сейчас танцуют вместе, возможно, я мог бы помочь тебе. Заниматься музыкой кажется интересно. — Ты ничего не смыслишь в музыке, хён, — Чанбин ударил Джисона подушкой. — Не волнуйся, Джи, я просто хорош во всём, что делаю, — Чанбин издевательски попытался изобразить голос Джисона. — Это большая наглая лож- угхф!

✶

Чанбин сделал глоток воды и вышел из спортзала, измученный после тяжёлой тренировки. Жара на улице совсем не помогала, а потная чёрная футболкой лишь сильнее липла к коже — зачем он вообще оделся во всё чёрное в середине августа, он сам понятия не имел. Снаружи его ждал Феликс, о чём тот сообщил ему сообщением. Пусть он и был одет в рубашку без рукавов и шорты, по его виску и шее всё равно стекали маленькие капли пота, несмотря на то, что он обмахивался одной рукой, а в другой держал белый пластиковый пакет, содержимое которого Чанбин разглядеть не мог. Феликс обернулся, услышав его шаги, и по его усыпанному веснушками лицу расползлась милая улыбка. — Давай, Чанбин-хён! Чего так долго? — Мне нужно хотя бы принять душ после тренировки! — Чанбин защищался. — Зачем тебе вообще идти в зал в последний день каникул? Ты вернулся только прошлой ночью, это был наш единственный день, который мы провели вместе, — последние слова Феликс едва пробормотал, но Чанбин всё услышал. — Да ладно тебе, у нас ещё целый день есть, чтобы побыть вместе! Ты же знаешь, что я не могу пропустить день груди, Джисон опережает меня, и я скорее умру, прежде позволю этому произойти, — Чанбин намерено сильно похлопал себя по груди, чтобы звучало как можно громче. Не получив ответа, Чанбин повернул голову в сторону Феликса, который смотрел прямо туда, где рука Чанбина лежала на его правой груди. — ЭЙ, на что ты смотришь? — Чанбин почувствовал, как его щеки загорелись под пристальным взглядом, поэтому он скрестил руки на груди, пытаясь прикрыться, будто он девушка. Феликс, наконец, посмотрел на него — на этот раз в его глаза — и смущённо улыбнулся, прежде чем шутливо закатить глаза. — Вы с Джисоном уже год как в зал ходите, что такого произойдёт, если пропустить один день? Прежде чем Чанбин успел ответить, Феликс поднял белый пакет в нескольких миллиметрах перед лицом старшего. — В любом случае, давай запустим фейерверк!

✶

Чанбину казалось, что его похитили, но в конце концов он всё же решил подыграть. Лето своего последнего учебного года в школе он провёл с бабушкой и дедушкой на острове Чеджу. Было здорово, он скучал по ним и смог наслаждаться их компанией и райскими пляжами Чеджу. Он по-прежнему много болтал с Феликсом и парнями по телефону, так что поездки за город летом не так уж и плохи. Как оказалось, Феликсу было труднее. — Ты не говорил, что мы как первоклашки будем играть с петардами, — сказал Чанбин, но, тем не менее, улыбнулся, осторожно держа палку чуть ли не самыми кончиками пальцев, чтобы не обжечься искрами. — Но это тоже здорово! И фейерверки не только для детей! — Феликс улыбался, держа в одной руке бенгальский огонь, а в другой — фруктовый лёд — несмотря на то, что тому уже было совсем плохо: жара не давала ни секунды передышки. — В этом году мы пропустили салют на летнем фестивале. В прошлом году я ходил на летние курсы, а в предыдущем мы летали в Австралию с моей семьёй, — сказал он, надувшись и усевшись на корточки посреди парка, уткнувшись подбородком в колени. — А мне очень хотелось посмотреть фейерверк с тобой, Чанбин-хён. Феликс посмотрел прямо на него, неловко заправляя прядь чёрных волос, которые в последнее время стали длиннее, за ухо, и его глаза сияли так, словно в них помещалась целая вселенная. Солнце уже садилось, и искры бенгальских огней создавали игру света и тени на сказочном лице младшего. — Ну, тогда надо было сдать все свои экзамены в прошлом году, — Чанбин, по-доброму улыбнувшись, взъерошил волосы мальчика. Феликс на это лишь сильнее надул губы, но всё равно принял ласковое поглаживание по голове. Какое-то время они зажигали бенгальские огни один за другим, израсходовав целую коробку спичек, потому что Феликс забыл принести из дома зажигалку, а спички оказались единственным, что им удалось найти в местном старом магазине в вечер воскресенья. Через какое-то время ночной воздух стал немного прохладнее, успокаивая их горячую, липкую кожу после долгого жаркого дня. — Говорят, в этом году школа наймёт настоящий салют на выпускной для старшеклассников, — Чанбин, погружённый в бездумные наблюдения за пляшущими искрами, слегка вздрогнул от неожиданности, когда Феликс заговорил. — Я польщён, — пошутил он. В апреле следующего года они с Минхо закончат школу и переедут в Сеул учиться в колледже. Но перспектива этого вместо восторженного трепета вызывала у него чувство, будто земля под ногами идёт трещинами. Три года пролетели слишком быстро. — Когда выпустишься, хён, — начал Феликс после нескольких минут молчания, — давай вместе посмотрим фейерверки, — он нежно улыбнулся. Нежная улыбка, нежные черты лица, нежные пушистые волосы. Нежный, нежный, нежный. И Чанбин почувствовал, как узел в груди немного ослаб, и дышать стало чуточку легче. — Да, давай.

✶

— Быстрее, мы опоздаем! Чанбин, стоя на пороге дома Феликса, в перерывах между чтением конспектов по истории то и дело проверял свои наручные часы. Выпускные экзамены не за горами, так как прошла уже половина зимы. Он снова проверил часы и сильнее зарылся носом в шарф, пряча его от пронизывающего холода. Звук каких-то копошений донёсся из-за двери, и Чанбин тихо усмехнулся. Феликс не тот человек, который лезет в споры — ни физически, ни словесно. Несмотря на это, он часто собачился с Рэйчел, его старшей сестрой, и Чанбину не раз посчастливилось быть свидетелем некоторых из их споров. Даже если ему это всегда казалось милым, прямо сейчас им нужно было поторопиться. Чанбин собирался снова позвать друга, когда тот внезапно выскочил из двери, на ходу поправляя форму и собирая волосы в небрежный полуконский хвост. — Прости, хён! — Феликс взял его за свободную от тетради руку и побежал, таща за собой удивлённого Чанбина. — Воу, стой, почему мы бежим? — старший старался не отставать, хотя и не совсем понимал причину их спонтанной гонки. Феликс оглянулся на него, улыбаясь из-под большого жёлтого шарфа. — Ты сказал, что мы опаздываем, верно? — он крепче сжал руку Чанбина, сплетая свои тёплые пальцы с его чуть замёрзшими. — Да и к тому же, я убегаю от своей демонической сестры. Чанбин не мог сдержать смеха, который вылетел белыми облачками из его рта с каждым выдохом. — Называть её демоном — слишком, не думаешь? — Она обрызгала меня своими духами и пыталась заплести косички! — раздражённо проскулил Феликс. Они добежали до остановки как раз вовремя, успев заскочить в вагон, втиснувшись в кучу упакованных в сто одежд тел, прежде чем двери закрылись за ними. Большую часть учебного года они ходили в школу пешком, но из-за низких температур, которые в последнее время стабильно держались, от одной мысли, чтобы пройти всю дорогу до школы, Чанбин чувствовал, как мёрзнет в десять раз сильнее. Теперь, в переполненной электричке, они не мёрзли, а наоборот потели из-за бега и нескольких слоёв одежды. Они развязали свои шарфы, насколько смогли, стараясь при этом никого не толкнуть локтем. Внутри уже достаточно тесно из-за раннего часа пик, но на следующей остановке в электричку села ещё партия людей. Чанбин крепко взял Феликса за руку, когда толпа оттеснила в самый угол вагона. — Прости, Ликс. Ты в порядке? — Чанбин посмотрел на него и на секунду испугался того, как близко были их лица, почти касались кончиками носов. Широко открытые глаза Феликса смотрели на него, по-милому немного сведённые к переносице. Они стояли так близко, что Чанбин прекрасно слышал прерывистое дыхание младшего. — Д-да, в порядке, — прошептал младший, неуверенно улыбнувшись, и заметный румянец растёкся по его лицу поверх веснушек, расползаясь вниз по шее. Феликс немного подвинулся, пытаясь принять более удобное положение, один из поручней больно упёрся ему в поясницу. Чанбин чувствовал, как запульсировала венка на шее, когда они продолжали так тесно касаться друг друга, и всеми силами заставлял себя успокоиться. Это Феликс, его лучший друг, его ребёнок, если бы ситуация была другой и на месте Феликса была какая-нибудь девушка, Чанбин бы, господи боже, словил стояк прямо здесь, посреди переполненного поезда. Кто-то снова толкнул Чанбина, и он, чтобы не упасть и не раздавить своего лучшего друга, рефлекторно выставил перед собой руки, оперевшись на стену по обе стороны от головы Феликса. Чанбин, оглянувшись, окинул гневным взглядом, того, кто его толкнул, раздражённый и уставший с утра пораньше. Он повернулся обратно к Феликсу, фыркнув и попытавшись улыбнуться, заметив, как пара волосинок младшего встрепетнулись от его дыхания. Он попытался придумать какую-нибудь шутку о сложившейся ситуации, чтобы немного рассеять неловкость, рассчитывая, что, возможно, Феликсу это покажется забавным, и он улыбнётся в ответ, ослабив этот странный узел в животе. Прежде чем он успел что-то сказать, он почувствовал сильный аромат, привлёкший всё его внимание. Запах был сладким, но не слишком, с оттенком чего-то свежего и цветочного в завершающих нотах. Чанбин принюхивался, пытаясь найти источник запаха, пока не ткнулся носом в шею Феликса, глубоко вдохнув аромат духов, не подумав дважды. Феликс вздрогнул, и они стукнулись лбами друг о друга, что вырвало Чанбина из задумчивости. — Ай, почему ты- Он замолчал, почувствовав, как что-то ткнулось ему в бедро. Чанбин, сбитый с толку, наклонил голову, и замер. Лицо Феликса загорелось ярко-красным, глаза были прикованы к полу, а брови нахмурены так сильно, что почти сошлись на переносице. Чанбин чувствовал, как осознание еле-еле просачивается в голову, мозг варил вяло, несмотря на то, что работал на полную мощность, в то время как это "что-то" продолжало упираться в него. Грудь Феликса тяжело вздымалась, выражение паники на его лице было более заметным, чем что-либо раньше. Должно быть.... Нет. Не может быть. Так ведь? Поезд внезапно остановился, и Чанбина снова откинуло в Феликса. Ну, даю жопу на отсечение, если это не то, что я думаю. Он потёр лоб там, где больно стукнулся о лоб Феликса уже во второй раз за утро, и прежде чем он успел подумать, что сказать, двери открылись, и Феликс выпрыгнул из вагона. — Стой! Что...? Тело двигалось само собой. Он побежал за младшим, бормоча извинения пассажирам, с которыми столкнулся по дороге, и последовал за мальчиком, который скрылся в сторону туалетов. Им повезло, что внутри были только они. Все кабинки были открыты, кроме одной в самом конце. — Феликс, что происходит? Ты чего так убежал? — взволнованно спросил Чанбин, постучав в дверь сжатым кулаком. — Какого хера ты здесь делаешь, Чанбин? Уходи! Нахера ты за мной пошёл? — голос Феликса дрожал с другой стороны двери. — А что я должен был делать, когда ты просто вот так взял и убежал? — Я убежал не просто так, придурок! Ты пропустишь первый урок, иди блять уже! — Что... ты только что...? Эй! —Чанбин не знал, из-за чего ему стоит расстроиться сильнее: из-за ругани, прямого оскорбления, пока он совершенно сбит с толку, или резкого отказа от его помощи. — Это не у меня стояк поднялся посреди битком набитого поезда! — крик Феликса почти оглушил его даже через дверь, которая их разделяла. — ЗАТКНИСЬ! Кто в этом, блять, виноват? — Чанбин сразу почувствовал странную боль в животе. Смысл слов Феликса оказался слишком велик, чтобы он мог справиться с ними в тот момент. — А я тут при чём? Ты просто похотливый подросток! — Ну, в следующий раз не нужно нюхать людям шеи! — наполовину скулил, наполовину кричал Феликс, смущённый и расстроенный до предела. Чанбин почувствовал, как загорелось его лицо. — Иди! Я сяду на следующей электричке, когда это... блять! Когда смогу! — сказал Феликс, фыркнув и стукнув в дверь, вероятно, головой. Не прошло и пятнадцати минут, как он просидел на скамейке остановки — при этом отморозив задницу — прямо возле туалета, Чанбин услышал звук слива воды и плеск в раковине, предположив, что Феликс моет руки. Чанбин вздохнул, растирая лицо ладонями, пытаясь стереть образы, которые пришли вместе с этим. — Хён? Чанбин поднял глаза на прячущего взгляд Феликса. Младший вытирал мокрые руки о брюки, пытаясь казаться меньше перед Чанбином. Агрессия, которую он демонстрировал всего несколько минут назад, прошла. — О, так я снова хён? — сказал Чанбин, поднимаясь со скамейки и вставая напротив, намеренно демонстрируя голосом свою обиду. — А где Чанбин? Или придурок? — он заметил блеск от слёз в глазах младшего и решил прекратить его дразнить. — Это всё неправда, хён! Прости. Я имел в виду не это, правда, — Феликс с умоляющими глазами сжал своими маленькими ручонками рукав пальто Чанбина, и старший мог бы подумать, что случившийся инцидент был просто сном, если бы лицо младшего всё ещё не было ярко-розовым. Чанбин посмотрел вниз и попытался отогнать мысли о том, что младший делал этими руками пару минут назад. — Но всё равно не надо было меня ждать, ты уже пропустил первый урок, а у тебя завтра начинаются экзамены, — виноватым голосом сказал младший. — Да всё нормально, — успокоил Чанбин. На самом деле, не очень, но и Феликс в этом не виноват. Они дождались следующего вагона и ехали всю оставшуюся дорогу до школы в неловком молчании. Напряжение немного спало, когда Минхо с Джисон присоединились к ним за обедом, даже несмотря на то, что им пришлось уклоняться от неизбежных вопросов о том, почему они опоздали. Чанбин чувствовал периодические взгляды, которые Минхо кидал в его сторону, и подумал о том, чтобы, возможно, поделиться тем, что произошло, чтобы снять с груди груз переживаний об этом. Но в конце концов решил не рассказывать, опасаясь, что Минхо может растрепать об этом. Чанбин решил просто перестать думать об этом. Он запрятал это в самый дальний угол своего сознания, чтобы больше никогда к этому не возвращаться. Подумаешь, случилось один раз. Это ничего не значит.

✶

— Ты уверен, что знаешь, как это делать? — Чанбин скрестил руки на груди и скептически нахмурился, глядя на Джисона поверх скорчившегося в три погибели Минхо. — Конечно знаю. Я сотни раз видел, как это делают в дорамах, — рассудил Джисон, продолжая пытаться взломать замок на крышу. Учебный год подходил к концу, а с ним и школьная жизнь Чанбина и Минхо. В тот же день им двоим предстоял последний экзамен, а на следующей неделе уже должна состояться церемония вручения дипломов, а потом они уедут в колледж. Мысли об этом всё ещё звучали пугающе, но, по крайней мере, загруженная учёба и горы всяких бумажных материалов забивали голову Чанбина достаточно, чтобы он не думал о том, о чём думать не хотел. И вот они пытаются взломать дверь на крышу школы, потому что Минхо сказал, что они не могут навсегда уйти из школы, ни разу не пообедав на крыше. Чанбин уверен, что Джисон имеет к этому отношение. — Мы не живём в дораме, и ты не взломщик, мы можем просто вернуться в класс и спокойно пообедать там? Я голоден, и здесь холодно! — Чанбин заскулил и сел на верхнюю ступеньку лестницы, повернувшись спиной к своим друзьям у двери. — Голод — твоё естественное состояние, хён, — рассеянно сказал Джисон, всё ещё сосредоточенно пытаясь взломать замок. — Хорош ныть, Бин. Мы делаем это ради тебя, — отругал его Минхо, не сводя глаз с рук Джисона. — Чушь, ты просто хочешь вломиться на крышу. Вы двое реально манги перечитали, — Чанбин услышал шаги, торопливо поднимающиеся по лестнице, и сердце пропустило внеочередной удар, затем успокаиваясь, когда он увидел, что это Феликс. — Чего так долго? — Ликс! Ты должен стоять на шухере! — Минхо повернулся к нему, крича полушёпотом, как будто кто-то помимо Феликса мог их услышать и узнать об их маленьком взломе. — Сюда всё равно никто не придёт, все обедают. — Как и должны делать нормальные люди, — вмешался Чанбин. — Получилось! — Джисон победно взвыл, когда дверь наконец открылась. Крыша выглядела не так идиллически, как они ожидали. Погода стояла прохладная, хотя, слава богу, за время, что они открывали дверь, дождь ещё не пошёл. Они сели в угол, прячась от ветра, и — наконец, заскулил Чанбин — начали есть. — Феликс играет главного героя в пьесе, — буднично сказал Джисон, набивая щёки большим куском кимпаба. — Наш Ёнбокки будет вести спектакль на нашем выпускном? — Минхо проворковал младшему, ероша его снова короткие волосы. — Не только я! У нас есть ещё два главных героя. — И всё же ты один из них! Это потрясающе, — Чанбин улыбнулся ему, и почувствовал, как его сердце наполняется чем-то тягучим и сладким, когда Феликс ответил ему еще более широкой улыбкой. — Все девочки проголосовали за него, поэтому он главный, — поддразнил Джисон. — Заткнись, я знаю, что ты тоже голосовал за меня чисто назло! — сказал Феликс, шлёпнув Джисона по бедру так сильно, что тот для пущей убедительности вскрикнул. "В этом есть смысл, на самом деле," — подумал Чанбин. Он знал, что Феликс довольно популярен среди девушек, не только среди одногодок или младших, но и среди старшеклассниц. Мысли снова вернулись к инциденту двухнедельной давности, но он покачал головой и отмахнулся от этого.

✶

Чанбин умоляюще посмотрел на учительницу, когда она попыталась забрать его лист с ответами. Он остался один в аудитории, но она не дала ему даже пяти дополнительных минут. Лишь забрала листы и, сочувствующе поджав губы, пожелала удачи. Коридоры школы были почти пусты, остались только ученики спортивных или художественных кружков. Чанбин переобулся и вышел из главного здания, но вместо того, чтобы пойти домой, он пошёл в танцевальный зал, который использовался как место подготовки пьесы, в которой задействованы Феликс с Джисоном. Через открытую дверь кладовой Чанбин видел, как девочки корпели над гримом одной, уже полностью одетой в костюм. Завтра выпускной, так что они, должно быть, готовят завершающие детали. Однажды в главном зале он увидел Джисона на сцене, который, вероятно, заканчивал работу с реквизитом для спектакля. Он огляделся, но нигде не видел Феликса. "— Хён! Если ты ищешь Ликси, то он в кладовке с девочками, — сказал Джисон, когда Чанбин спросил его". Он вошёл в кладовую. Внутри было убрано, все спортивные принадлежности переставлены в угол, а зеркало, парта и несколько стульев поставлены у стены, играя роль туалетного столика. Теперь тут пусто, если не считать всё той же девушки в костюме и длинном светлом парике, согнувшейся возле импровизированного туалетного столика и копающейся в коробке, набитой всякими тканями и украшениями. Стоя у двери Чанбину хорошо было видно оттопыренную задницу девушки, которая легонько пританцовывала в поисках чего-то в глубине коробки, и Чанбин почувствовал, как его щёки вспыхнули. Он прочистил горло, чувствуя себя смущённым из-за того, что позволил своим мыслям уйти в это русло, и, наконец, решил дать о себе знать. — Привет, я искал... — Чанбина замер и замолчал на полуслове, едва не уронив челюсть, когда девушка повернулась. — Хён?! Ты что здесь делаешь? Глубокий голос Феликса прозвучал как гром среди ясного неба, исходящий прямо от его лица с красиво накрашенными глазами в сине-фиолетовых оттенках и с блестящими бусинами. Девочки не нанесли ему тональный крем, или, может быть, только совсем чуть-чуть, так что веснушки Феликса оставались на виду. На нём был длинный светлый парик до самых бедер, и заканчивался там же, где юбка синего платья ниспадала слоями оборок. Чанбин на несколько секунд потерял дар речи. — Позор, я хотел удивить тебя завтра на спектакле, — заскулил Феликс, и Чанбин, наконец, вышел из своего шокированного состояния. — Ты сказал, что играешь главного героя! — это всё, что он мог из себя выдавить. Феликс оглянулся на него, подняв брови, и начал собирать свои вещи в рюкзак. — Ну да, я главный, — сказал он без каких-либо уточнений. — Я думал, ты имел в виду мужского главного героя! — он что, начал повышать голос? Почему он вдруг так разволновался? — Ну да, весь класс проголосовал, и девочки захотели, чтобы я сыграл эту роль, — сказал младший, пожав плечами. — Джисон тоже голосовал за меня, чтобы подразнить. Но шучу скорее я над ним, потому что мне нравится! — Феликс улыбнулся и подошёл к вешалке с одеждой, светлые волосы — парик — плавно развевались в стороны, когда он прошёл рядом с Чанбином. "Теперь он правда похож на фею", — подумал Чанбин, и мысленно вернулся к тому дню, когда они впервые встретились, много лет назад, когда они были всего лишь маленькими детьми. Сейчас Феликс выглядел таким же волшебным и очаровательным, как и в тот день, но Чанбин почувствовал что-то тяжёлое в груди, чего не чувствовал тогда. — Я через минуту закончу, и мы сможем идти домой. Думаю, Джи тоже уже закончил, — Феликс взял с вешалки свою одежду и положил её на стул, начав расстёгивать платье. Образ его красного лица в переполненном поезде всего несколько недель назад вспыхнул в глубине сознания Чанбина слишком неожиданно, и все его сигналы SOS сработали одновременно. — Пойду проверю Джисона! — едва не прокричал Чанбин, быстро выскакивая за дверь. Феликс растерянно моргнул, глядя на место у двери, где только что стоял старший.

✶

Чанбин повернулся на кровати, со вздохом укладываясь на спину. Он снова начал проваливаться в сон, когда почувствовал, как его кровать немного проседает справа от него, и внезапно на его бёдрах оказались чьи-то прекрасные ноги, уходящие под розовую юбку. Тяжесть на его бёдрах казалась просто божественной, и он начинал чувствовать, как кровь приливает к паху, и как член начал твердеть. В тумане, помутнившем его разум, Чанбин подумал, что он, должно быть, спит, и поэтому просто позволил себе плыть по течению и наслаждаться сном, пока он не закончился. Девушка над ним продолжала ёрзать, шелковистые светлые пряди щекотали его обнаженную грудь и соски, заводя ещё больше. Он не мог сдержать вырвавшийся стон, когда руки будто сами прошлись по горячей коже, залезая под маленький кусок розовой ткани. Всё ещё безликая девушка начала тереться о его промежность, попадая в ритм толчков Чанбина, когда он подкидывал бёдра в поисках большего трения, тихие вздохи срывались с её губ. Он позволил своим рукам пойти выше, пока не наткнулся ими на мягкие округлые ягодицы и слегка не сжал их. Он услышал стон, более низкий, чем ожидал, и вдруг почувствовал, как что-то упирается ему в низ живота, прямо с его колен. Он застонал от стимуляции, облизывая пересохшие губы, чувствуя, как кульминация подходит всё ближе, и когда он, наконец, поднял глаза, его дыхание остановилось так резко, что он чуть не подавился слюной. Феликс тихо простонал, сильнее вжимаясь в Чанбина тазом, их члены тёрлись друг о друга под юбкой мальчика, срывая с губ Со хриплый стон. — Хён... — на выдохе проскулил младший, длинные волосы обрамлением прилипли к его взмокшему раскрасневшемуся лицу Чанбин своими руками, что всё это время лежали на заднице мальчика, сжал сильнее, почти до боли, и протащил его вдоль своего члена, ускоряя темп, по мере чего дыхание Феликса становилось всё более прерывистым. Он чувствовал, что вот-вот взорвётся от того, как мучительно было это трение, и единственная ясная мысль в его голове твердила ему гнаться за освобождением. Вес поверх Чанбина немного сместился, и, когда он снова поднял глаза, то увидел лицо Феликса всего в нескольких сантиметрах от своего. Румяное, с затуманенными глазами и его натуральными чёрными немного длинными волосами, слегка закрывающими глаза. Чанбин с громким вздохом сел в темноте своей комнаты. Он посмотрел на свои бёдра, ничего на них не обнаружив, но почувствовал, как мокро было в нижнем белье. Уже сухое и холодное пятно там, где во сне касались его всё ещё — или, может быть, опять? — болезненно твёрдого члена. Осознание того, что только что произошло, ударило в голову, и он позволил себе вымученно откинуться на спинку кровати, приглушённо крикнув в подушку. Он вскочил с кровати и пошёл в ванную, спешно стягивая с себя одежду, и залез под холодный душ, пытаясь унять свой стояк.

✶

— Ты чего прячешься здесь, как таракан? Чанбин вскочил на ноги и оглянулся на Минхо, изучающе наблюдающего за ним. — Не будь таким грубым, я сейчас очень чувствительный! — Чанбин схватил Минхо за рукав и потянул вниз, заставив присесть рядом у стены за зданием танцевального зала. Он прятался там, проводя время в осмыслении собственной жалости, когда Минхо нашёл его. — Почему ты выглядишь таким несчастным в свой последний день в школе? Бьюсь об заклад, это из-за какой-нибудь глупости, — сказал Минхо, но всё равно обнял Чанбина за плечи. Младший положил голову на плечо друга и вздохнул. — Не знаю, стоит ли мне идти смотреть спектакль мелких, — Минхо на это фыркнул. — Говоришь так, как будто мы их отцы, — старший посмотрел на друга, когда тот снова замолчал. — Почему не идёшь? Вы с Ликсом поссорились? если да, то это впервые, — Чанбин немного вздрогнул при упоминании имени австралийца, что не осталось незамеченным Минхо. — Может быть. Я не знаю, — неопределённо пробормотал Чанбин. — Как это не знаешь? Чанбин отстранился от объятий Минхо и отвёл взгляд в сторону. — Я просто не знаю, смогу ли встретиться с ним лицом к лицу после того, что случилось, — наконец сказал он. Он говорил не только о своём дурацком сне, но и о ситуации в электричке, которое пытался спрятать глубоко в голове, чтобы не думать об этом. Не получилось. — Но он не выглядел расстроенным? Я только что говорил с ним, и он спрашивал про тебя. Он в восторге от спектакля, ты серьёзно не собираешься его смотреть? Ты можешь разобраться со всем после, — попытался урезонить Минхо. Что-то в том, как он говорил и смотрел своими заострёнными кошачьими глазами, заставляло Чанбина чувствовать себя незащищенным, будто старший знал что-то, чего не знал сам Чанбин. — Я подумаю. Нет. Точнее, он уже подумал. Много. Обо всём. Но так и не смог разобраться в круговороте мыслей, донимавших его последнее время. Чанбин остался там и после начала спектакля, музыка и смех зрителей просачивались через открытые окна. Кончики пальцев пощипывало от желания увидеть своего лучшего друга, увидеть, как озарится радостью его лицо, когда Феликс найдёт его в зале. Но Чанбин просто остался. Застыл на месте, пока музыка не стихла и аплодисменты людей не заполнили всё здание и окрестности. Он остался даже после того, как люди вернулись во двор к финальному мероприятию. Оставался там даже после того, как солнце почти полностью село и небо окрасилось в переливы оранжевых и фиолетовых цветов. Сгорбленная фигура Чанбина всё ещё стояла в нарастающих сумерках, когда Феликс встал перед ним, загородив свет уличного фонаря, который был здесь единственным источником света. — Хён? — голос Феликса звучал тихо и неуверенно, и Чанбин почувствовал, как его сердце замирает от чувства вины. — Привет, — он поднял голову и поблагодарил всех богов за то, что Феликс переоделся обратно в форму, прежде чем пойти искать Чанбина. — Как прошёл спектакль? — неправильное начало разговора. Куда, чёрт возьми, пропал его фильтр "мозг-язык"? — Ты ведёшь себя странно, хён, — Феликс проигнорировал вопрос. Чанбин мысленно закричал. — Это... это из-за того, что случилось в прошлый раз? В электричке? — Что? Нет, нет! Ликс, нет, прости. Я знаю, что веду себя странно, но это вовсе не твоя вина, хорошо? — Чанбин всё это время заставлял Феликса чувствовать себя виноватым, хотя виновата была только его собственная голова. — То, что произошло тогда, было просто случайностью, это нормально, я даже не думал об этом, так что не волнуйся, — поспешил уточнить Чанбин. "Врун", — эхом отозвалось в голове, доказывая бесполезность только что сказанных слов. Чанбин никогда не врал. Никогда. Куда делись его принципы? Тогда Чанбин заметил скованность младшего. Феликс смотрел ему прямо в глаза, поджав губы. — Это не было случайностью, Чанбин. — Что ты имеешь в виду? — на самом деле он не хотел знать. Он не знал, почему он спросил. — Это была просто естественная реакция на близость человека, который мне нравится. Чанбин, потеряв дар речи, не мог не смотреть на Феликса, и спокойная, собранная поза младшего только заставила его сердце, которое, казалось, остановилось на секунду, прежде чем начать колотиться ещё сильнее в груди, грозясь вот-вот вылететь наружу прямо через внезапно пересохшее горло. — Не глупи, — наконец сказал он, и его голос прозвучал железно и фальшиво даже для его собственных ушей. — Давай, пошли найдём остальных, с минуты на минуту запустят фейерверки, — Чанбин поднялся на ноги, но не успел обернуться, как младший, выглядевший возмущённым сильнее, чем Чанбин когда либо его видел, опередил его. — Я серьезно, хён. Я люблю тебя, — голос Феликса слегка дрогнул на последних словах. — Я... я давно хотел сказать тебе как следует, я- — Не надо, — оборвал его Чанбин на полуслове. — Не говори этого. Ты просто запутался, ясно? Ты просто неверно истолковываешь свои чувства, вот и всё, — Чанбин отступил на шаг от Феликса и почувствовал, как сердце почему-то сжимается от вида явной боли на лице младшего. — Постой, хён, послушай, — попытался дотянуться до него Феликс, но Чанбин снова отступил. — Мне нужно идти. Чанбин сделал то, о чём тело кричало ему. Развернулся и убежал. Он убежал и даже не вернулся внутрь, чтобы забрать свой рюкзак или переобуться. Он уже пересёк главные двери школы, когда услышал первый хлопок. Он не останавливался, а фейерверки всё расцветали вспышками в ночном небе над его головой. Чанбин всё бежал, наступая в множество разноцветных пятен, отражающихся на асфальте.

✶

— Будьте осторожны, вы оба. Позвоните, когда будете в квартире, хорошо? — Да, мам, мы поняли это с первых пятнадцати раз, когда ты это сказала. Двое — теперь уже официально — студентов колледжа прощались со своими семьями перед тем, как сесть на поезд, который доставит их в Сеул. Чанбин снова оказался в объятиях родителей, как и стоящий рядом Минхо. Родители сняли им квартиру недалеко от колледжа, и помогли им перевезти большую часть вещей в прошлые выходные. Так что теперь им оставалось только попрощаться, по крайней мере, до летних каникул, когда они смогут вернуться домой. Чанбин вздохнул с облегчением, когда Феликс наконец появился на станции, а поезду оставалось всего несколько минут до отправления. Они не виделись со дня выпускного, но, к счастью, эти две недели выдались слишком напряжными, так что у него почти не было времени беспокоиться об этом. Почти. Сначала Феликс осторожно подошёл к нему, но через секунду уже крепко обнял Чанбина за плечи, уткнувшись лицом в его шею. Чанбин обнял его в ответ, крепко обхватив руками тело младшего и чувствуя, как узлы, сжимавшие его сердце последние недели, наконец-то ослабли. Это был первый раз, когда они так долго не виделись, и Чанбин только сейчас понял, как он боялся того, что Феликс может не прийти, чтобы попрощаться. — Где Джисон? — спросил Чанбин, когда они наконец немного отстранились. — Сказал, что не может прийти, но попросил попрощаться с вами от него, ребята, — Феликс посмотрел на него с Минхо, и его глаза уже покраснели и блестели от ещё непролитых слёз. Чанбин нахмурился, услышав это, и глянул на Минхо. — Ты что-то знаешь? — Минхо только пожал плечами, и Чанбин понял, что что-то определённо произошло, но нос совать не стал. Вдруг он почувствовал, как чья-то рука взяла его за куртку и потянула на несколько метров в сторону. — Хён, нам нужно поговорить перед тем, как ты уйдёшь, — сказал Феликс с умоляющими глазами, и Чанбин увидел в них что-то, похожее на страх. — Я хотел извиниться. Я знаю, что для тебя это стало шоком, и что я испортил твой выпускной и сделал отношения между нами очень напряжёнными, — бессвязно бормотал Феликс, почти спотыкался о собственные слова. — Но я не хочу, чтобы ты уехал, а между нами всё и осталось так. Я... прости, хён. Я буду скучать по тебе. Сильно, — Чанбин снова обнял его, ещё крепче, чем в прошлый раз. — Тебе не нужно извиняться, Ликс. Ты самый важный человек для меня, ты знаешь это, верно? — Чанбин, не разрывая объятий, откинулся назад, чтобы заглянуть в глаза Феликса. — Я люблю тебя, просто не так, — лицо Феликса едва заметно дрогнуло, но никакой другой реакции не выразило. — Я тоже люблю тебя, хён. Я буду скучать, — голос младшего немного сорвался в конце. — Я тоже. Не волнуйся, мы уже проходили через это. Не успеешь оглянуться, как вы с Джисоном тоже закончите школу, и мы снова будем все вместе. Гудок поезда обозначил последнюю возможность зайти в вагон, и Минхо уже начал звать его. Они в последний раз поцеловали свои семьи и сели в поезд, быстро найдя свои места. Минхо был более молчалив, чем обычно, но Чанбин не мог сейчас зацикливаться на этом. Он оставит это на потом. Сейчас он сел, надел наушники и, вздохнув, включил последний трек, над которым работал. Говорят, время всё лечит. Конечно, в конце концов оно всё уладит, и всё будет так же, как и раньше. Год — довольно долгий срок. Всё будет в порядке.

Боги слишком жестоки Это как финальные титры плохого фильма "Люблю тебя", "люблю", "люблю", Не говори это так, будто прощаешься Мне больше не нужны эти слова

Ado — Eien no akuru hi (永遠のあくる日)