всякая всячина

Он плывёт в мареве образов, где-то между сном и реальностью. Мысли, такие резвые днем, вяло текут в голове, но все никак не стихают. Хайтам запрещает себе думать о раннем подъёме и чёртовых мудрецах, о монотонном скрипе со стороны комнаты Кавеха. И снова проигрывает. Звук вторгается в пространство мысли, обращается в снежный ком, который несётся прямо на него. Так просто уже не отделаться. Жалкие попытки уснуть последние часа два разбиваются так же быстро, как уродливая ваза, которую Кавех совсем не случайно задел. Хайтам сдаётся под натиском интереса, плетется почти на ощупь — так не хочется открывать глаза — в сторону комнаты Кавеха. Тот даже не замечает: ведёт рубанком по доске, пока лезвие скручивает тонкую спираль древесной стружки. А какой запах стоит. — Я тебя разбудил? Прости, я… — Опять увлёкся, знаю, — мягко перебивает он, не выдерживая виноватого взгляда. В этом весь Кави: миллион идей и ночи напролет на реализацию. Всегда неугомонный, как ураган, любовно подаренный ему академией. Хайтам застрял где-то по центру между желанием его любить и придушить. В волосах Кавеха торчит деревянная стружка, Хайтам едва сдерживает смешок. Он подбирается к нему, аккуратно вытаскивает и кидает к остальным на пол. Кавех тянет его к дивану, в жарком порыве делится совершенным архитектурным безумством, которое, впрочем, вполне ему под силу. Хайтам слушает, подавляя зевки. Спать хочется жутко, но обижать архитектора — копать себе могилу. Он не осознает, когда от усталости просто облокачивается на Кавеха, а глаза закрываются, чтобы сосредоточить последние силы на слухе. — Я думаю, пора сделать тебе нормальную мастерскую. Знаешь, обить звукопоглощающими материалами, купить большой стол и побольше полок, чтобы все инструменты влезли… Его голос становится все тише с каждым произнесенным словом, пока не затихает совсем. Кавех завис ещё где-то на мастерской. Такая манящая, соблазнительная мечта — настоящее предложение века. Но сердце гулко стучит не из-за этого, верно? Это тебе не «Выметайся из дома» или «перестань шуметь», а «Оставайся, но давай решим этот вопрос, как взрослые люди». — Ты правда этого хочешь? — Его щеки пылают. Подтверждения нет, Кавех чуть смещает руку в сторону, чтобы глаза столкнулись с очаровательной катастрофой, мирно сопящей на его плече. — Ну какой ты у меня замечательный.