— Где же теперь ваша пылкость, юная леди?

      Толпы журналистов, репортеров и фотографов маниакально окружили здание, в надежде урвать хоть малейший кусочек столь значимого события. Ведь, не каждый день Габриэль Арест проводил в своем особняке закрытые показы новых коллекций. Эта информация еще вчера ночью просочилась на просторы интернета, мгновенно разлетевшись по модному сообществу.       После слива, в сеть также утекли фотографии нескольких приглашенных билетов. На них были указаны только дата, время и место проведения мероприятия — ничего более. Даже инициалов получателей не значилось на оборе.       Ажиотаж, наведенный прессой, явно обескуражил гостей, совершенно не ожидавших такой огласки. Прибывшим автомобилям приходилось буквально прорываться сквозь толпу представителей СМИ, чтобы въехать на территорию особняка. Охрана тяжело справлялась с наплывом нежелательных зевак, удерживая тех около высоких ворот.       Вспышки неожиданно заблестели россыпью бликов, пока затворы объективов фотоаппаратов быстро защелкали — подъехала последняя машина, которую никто вообще не ожидал здесь увидеть.       — Мадмуазель Дюпен-Чен! Маринетт! — взорвались многочисленными расспросами репортёры, прильнув к тонированному авто дизайнера. — У вас есть билет на закрытый показ? Маринетт, Габриэль Агрест прислал вам приглашение?! Это же первый раз, когда вы пришли посмотреть коллекцию «Agrest»! Чего вы ожидаете от него, мадмуазель? Маринетт, ответьте нам!       Тяжелые, увесистые ворота со скрипом закрылись за автомобилем, окончательно отрезая путь назойливой прессе.       Внутри особняка уже собрались все приглашенные гости, яро обсуждая произошедшее. Модельер стоял в окружении сливок общества, что-то рассказывая им. Людей ощутимо взбудоражила такая реакция общественности на мероприятие и все оказались буквально на взводе — накал страстей завис в воздухе ощутимым флером.       Не последние люди в сфере моды строили свои догадки, касательно данного инцидента перед началом показа. Бурные обсуждения царили в холле, гостиной. Казалось даже, что вообще любой укромный уголок особняка сейчас о чем-то шептался.       Вот только… Это оказалось не последней неожиданностью на сегодня — по перепонкам гостей резко ударил звук разбивающегося стекла. Большое пространство полностью заполнилось им, заставив всех и каждого обернуться на него. А виной тому оказалась никто иная, как владелица бренда «Dupain-Chen». Девушка намеренно взяла самый нижний бокал шампанского, разрушив тем самым величественную пирамиду хрусталя.       Возникшее молчание разрезали лишь последние отголоски битого стекла и журчание растекающегося алкоголя.       Габриэль в ярости взглянул на незваную гостью. Все дружно замолкли, с трепетом ожидая развития событий. Ни для кого не было секретом — у этой пары были не самые лучшие отношения.       Но, казалось, что одной только Маринетт было максимально комфортно в такой остановке. Девушка всем своим видом показывала, мол, ничего особенного не произошло — она спокойно, даже равнодушно продолжала до дна осушать бокал, причмокивая, явно желая оценить напиток.       — Прошу извинить меня, — сдерживая свой рвущийся наружу характер, сказал собеседникам модельер. — Занимайте пока свои места. Я скоро вернусь.       После этого, присутствующие уставились во все глаза на то, как месье Агрест подхватил Дюпен-Чен под локоть и силком увел с глаз долой. Обсуждения почти сразу же возобновились, вот только, их объектом уже была не нашумевшая утренняя новость, а ушедшая в недра особняка пара.       Когда дверь за мужчиной громко захлопнулась — он грозно обернулся к своей любовнице, которая нагло продолжала делать вид, будто ничего не произошло.       — Что ты тут делаешь? — без любезностей и прочей формальности, начал Габриэль.       Маринетт поставила пустой бокал на поверхность журнального столика и принялась рассматривать комнату, где они оказались.       — А что, ты мне не рад?       — Нет, — серьезно заявил мужчина.       Незваная гостья резко развернулась к своему собеседнику, окидывая его откровенно оценивающим взглядом.       — А вот я так не думаю, — заметила ему она. — Других у тебя хорошо получается ввести в заблуждение, но не меня, — девушка лукаво улыбнулась.       — Я спрошу еще раз, — все продолжал четко настаивать на своем Агрест. — Что ты тут делаешь?       Мужчина направился к своей собеседнице, громко отчеканивая каждый свой шаг. Исходящая от него аура могущества настолько плотно заполнила собой пространство, что, казалось, та перенасыщено вырывалась даже за закрытые двери помещения.       — Неужели мне нужен особый повод, чтобы прийти к своему горячо любимому любовнику, Габриэль? — дизайнер аналогично подошла на встречу к мужчине, ухватившись в конце за его галстук. — Мне казалось, ты будешь рад моему появлению.       — Как ты сюда попала? — продолжал упорствовать на своих вопросах он.       Немного помедлив с ответом, Дюпен-Чен приподнялась на носочках и прошептала модельеру в самые губы:       — Такой даме, как я, стоит только захотеть и ее желания исполнятся, — на одном дыхании откровенно ответила она. — Уж тебе ли этого не знать.       Прекрасно понимая, куда клонит девушка, месье Агрест тяжело выдохнул.       — Маринетт, — ласково обратился он к ней. — Сейчас не самое подходящее время.       — Для чего?       — Не строй из себя дурочку, — осадил ее мужчина. — Для твоих игр и соблазнений. Не время и не место этому.       Именно в этот момент рука девушки начала медленно опускаться вниз по груди мужчины, переходя на торс. Габриэль вовремя, почти молниеносно смекнул о намерениях любовницы — перехватывая ее ладонь и грозно произнося после этого:       — Что ты творишь?! — рука модельера крепко сжала ее. — Быть может, я как-то не ясно выразился, юная леди? Если ты пришла сюда за этим, то огорчу тебя — у меня сейчас показ и мне не до твоих выходок.       — Разве? — приподняла бровь та.       Ситуация ощутимо накалялась.       — Послушай, — начал Агрест. — Зачем ты пришла? У нас с тобой, вроде как, на завтра была назначена встреча. Я вот даже не поверю, что тебе так не терпелось увидеться со мной и потому ты решила заявиться на мой показ. Просто скажи, чего ты хочешь? Прекратим этот цирк.       — Откупиться от меня вздумал?       — Чего ты хочешь? — настаивал он.       Девушка соблазнительно приоткрыла свой рот в немом предложении и одновременно с этим посмотрела на губы мужчины.       — О нет, — устало прикрыл глаза Габриэль, запрокидывая голову. — Ты серьезно?       — Я хочу сегодня VIP-место за твоим столом. Рядом, — вдруг четко выдала она.       — Что? — не понял он.       До модельера не сразу дошел смысл ее слов. Маринетт буквально сводила его с ума.       — Прости, что ты хочешь? — чуть громче переспросил ее шокированный Агрест.       — Ты все правильно услышал.       Но долго мужчина обдумывать требования не стал, почти сразу встрепенувшись.       — Нет, — отказал он. — Это исключено.       Дюпен-Чен, словно в ожидании такого прямого отказа, уже была наготове — держалась пальцами одной руки за тонкие атласные завязочки на своей шее. Ее пикантная улыбка сказала модельеру куда больше, недели какие-либо слова.       — Даже не смей… — хотел было остановить ее Габриэль, но опоздал.       Платье в мгновение ока соскользнуло с молодого тела, струясь гладью воды малиновым атласом по стройным изгибам. Мужчина резко втянул в себя со свистом воздух и в муках заставил свои глаза закрыться, нехотя отворачивая голову.       — Если тебе так удобно и комфортно, то пожалуйста. Но играть по твоим правилам я не собираюсь, — ответил на ее жест модельер и развернулся в сторону двери, намереваясь уйти. — У меня дела. И удовлетворять твои прихоти сейчас я не намерен, зайди за этим завтра, если желаешь.       — Стой, — остановила его девушка, прижавшись полуголым телом к спине Агреста.       В нос сразу же ударил знакомый, обольстительный и дурманящий женский аромат. Мужчина даже опомниться не успел, как его тело быстрей головы среагировало на такой явный возбудитель — покалывающие волны трепета и ностальгии по близости с Маринетт обрушились на него волной цунами. В одно мгновение все остальное перестало быть важным, только лишь ее присутствие и необходимые прикосновения.       Настроение переменилось за секунду.       — Не распаляй меня, прошу, — взмолился Габриэль, понимая, что та выдержка, которой он так гордился в силу опыта и возраста, явно давала ощутимую трещину.       — Не буду, если позволишь мне сегодня сидеть рядом с тобой. Это все, чего я хочу.       Модельер медленно обернулся и внимательно посмотрел на любовницу.       — К чему тебе это, не пойму? — честно признался Агрест. — С чего вдруг, спустя столько лет, ты решила посмотреть на мою коллекцию? Откуда этот неожиданный интерес к моему творчеству, юная леди?       Девушка молчала, уткнувшись в мужское плечо своим миниатюрным носиком.       — Или я запамятовал о том моменте, когда мы отменили нашу договоренность? Мм? Мы, вроде, еще тогда решили, что не будем лезть друг к другу в работу. Так, что же изменилось? — все пытался допытаться до правды модельер. — Что заставило тебя передумать? Может, скажешь мне?       Когда Дюпен-Чен все же подняла на него свой взгляд и виновато улыбнулась, то догадка мгновенно снизошла до Габриэля.       — Ты не можешь этого знать, — сразу стал отрицать он. — Это знало очень ограниченное количество человек. Очень ограниченное. Вряд ли кто-то из низ стал бы трепаться об этом. Разве что… Натали? — неожиданно понял Агрест, вопросительно смотря на дизайнера.       Девушка засмущалась, отводя глаза.       — Предательница.       — Не вини ее, — подала голос Маринетт. — Я услышала об этом случайно, когда мы пересеклись на сьемках. Она обсуждала с вашим фотографом моделей и… Ну, в общем, тогда я все и узнала.       — Надо бы ввести в офис новый дресс-код с ношением кляпов от нежелательных утечек инфекции.       — Ну, Габриэль! Что в этом такого?! Разве так уж плохо, что я в курсе подобных подробностей? А?       — Да, — заявил мужчина, с присущей ему строгостью во взгляде. — Согласись, если бы я хотел, чтобы ты знала, что являешься моей музой, то я бы сам тебе это сказал. Верно?       — Так, это правда… — ахнула она.       Модельер посмотрел на нее изучающе и открыто, без каких-либо прикрас.       — Ты пришла сегодня сюда, чтобы убедиться в этом, правильно ли я тебя понимаю?       — О, Габриэль… — Дюпен-Чен прильнула к нем еще ближе. — Ты… Признаться честно, я не верила в это, — искренне ответила ему она. — Я всегда считала, что для тебя нет вдохновителей, кроме себя самого. Оттого и решила удостовериться в этом.       — Для чего?       — А каком смысле? — уточнила девушка.       — Зачем тебе было необходимо это знать? Чтобы что? — Агрест посмотрел на нее выжидающе, проникая на самое дно пучины ее темно-голубых глаз.       Маринетт молча смотрела на него в ответ, в надежде на то, что мужчина сам все поймет. Но мгновения шли, а осознание так и не приходило к нему. Поэтому дизайнер легко отпрянула от него и направилась к лежащему на полу атласному платью.       — Так… Мне предоставят место за твоим слом, Габриэль? — спросила она, наклоняясь к своей одежде.       Модельер не сводил глаз с любовницы, наблюдая за каждым ее движением.       — Давай я, — предложил он, подойдя к ней сзади, чтобы помочь завязать лямки откровенного платья. — Ты сегодня, как всегда, очаровательно выглядишь, — мужчина не упустил возможности легко поцеловать ее меж лопаток. — И, конечно же, ты приглашена. Как на показ, так и на званый ужин.       Дюпен-Чен была сейчас очень рада тому, что стояла спиной к Агресту, придерживая волосы. Ведь, смущенное состояние девушки явно выдало бы мужчине ее влюблённость.       Показ длился недолго — не успело пройти и часа после начала закрытого мероприятия, как вскоре был обвялен ужин. На нем могли присутствовать все приглашенные, чтобы иметь возможность в спокойной обстановке пообщаться друг с другом. Как и обещал, Габриэль отыскал Маринетт место за своим столом. Вот только, обо было не рядом с ним, а напротив, что тоже вполне устроило девушку.       Помимо этих двоих, за столом было еще шесть человек и все, как на подбор: Главный редактор самого модного журнала Парижа — Клеменс Дарсонва́ль со своим заместителем, кутюрье популярного Французского Модного Дома «Лавелло», известный иллюстратор и Фрери Наварр — востребованный фотограф со своим другом стилистом.       Бурные разговоры не утихали — пока блюда подавались. Но вот кому-то было явно не до еды.       Дюпен-Чен охотно поддерживала светскую беседу, совершенно не смотря в сторону своего любовника. Вот только… Ее обутая в элегантную черную шпильку нога охотно поглаживала модельера под столом. А тот, в свою очередь, оставался непоколебим, как всегда — сидел с привычным холоднокровным, строгим и властным выражением лица. Но внутри дизайнера все горело, потому что она слишком хорошо знала, как данное действие, на самом деле, одновременно злит и заводит Агреста.       Ситуация начала обостряться постепенно.       Фрери, после ухода Клеменс Дарсонваль, стал обсуждать со своим другом, что такие женщины, как она — всегда будут несчастны из-за своей тяги к карьеризму. Что ни один нормальный мужчина не захочет быть с ней.       — А нормальный мужчина, это какой по-вашему, месье Наварр? — вдруг вклинилась в их разговор раздраженно Дюпен-Чен.       Фотограф со стилистом непонимающе переглянулись друг с другом и тот заговорил.       — Такой молодой особе, как вы, я охотно разъясню о том, каким должен быть мужчина, — Фрери расплылся в лукавой улыбке, наклоняясь ближе к Маринетт. — И какой женщина, — он откровенно окинул девушку жадным взглядом.       — Тут вы заблуждаетесь, — жестко отрезала она, закидывая нога на ногу. — Я не просила вас поучаться меня. Лишь поинтересовалась вашей точкой зрения, касательно мужских достоинств. Вам следует правильней интерпретировать вопросы, которые вам задают, чтобы не запутать ни себя, ни других.       Все это время Габриэль внимательно наблюдал за ними, не упуская ни единой детали из их разговора.       — А нормального мужчину и не надо просить, — усмехнулся он. — Он сам видит, что даме необходимо и просто делает это.       — Даже не спросив ее мнения?       — А для чего оно ему? — Наварр высокомерно посмотрел сверху вниз на свою собеседницу, наклоняясь к ней ближе, чтобы показать свое превосходство. — Вы еще слишком юны, Маринетт, чтобы понимать такие тонкости.       — Для вас, я — мадмуазель Дюпен-Чен, месье, — поправила его она. — Соблюдайте условности. И раз уж вы так часто ссылаетесь на мой возраст, что я тоже, кстати, считаю неподобающим, то я с удовольствием оппонирую вам, — с откровенным презрением ответила девушка, полностью разворачиваясь к Фрери корпусом.       Тот даже не успел вставить слово.       — Знаете, даже хорошо, что моя молодость не вечна, в отличие от вашего шаткого мужского достоинства. Которое вы только и можете, что поддерживать посредствам принижения прекрасного пола, — произнося четко каждое слово, буквально в лицо говорила ему это все Маринетт. — Это все хорошо доказывает отсутствие у вас яиц, так как вы не смогли сказать то, что думаете о Клеменс ей лично — вам просто не хватило духу. Но зато, после ее ухода, вы, словно оскорблённый ее авторитетом и успешностью, стали за спиной низко высказываться о ней.       Все остальные, сидящие за столом, дружно замолчали — наблюдая за начавшейся перепалкой.       Допив из своего бокала остатки шампанского, Агрест напряженно посмотрел на сцепившихся собеседников. Его мужское нутро билось о ребра, вынуждая встрять в разговор, но модельер не был бы собой, если бы не умел держать себя в руках. Он, как никто другой, прекрасно знал, что его любовница умела за себя постоять и была чертовски остра на язык. И это неприкрыто восхищало Габриэля в ней. Но в то же время, владелец особняка был наготове — понимая, что в любой момент дизайнеру может понадобиться его помощь, в случае выхождения ситуации из-за рамок.       — Это поступок недостойного человека и жалкого мужчины, месье Наварр, — заявила ему она. — Поэтому, прежде, чем кого-то поучать, сами получите должное образование, а потом уже и открывайте рот.       Тот же с каждым произнесенным ей словом краснел и надувался от ярости все больше и больше. Как только Дюпен-Чен закончила, он сразу же ударил по столу кулаком от собственного бессилия из-за отсутствия словесных аргументов.       А Агрест в это время во всю старался сдерживать победную улыбку, которая так и порывалась разукрасить его лицо. Ведь, если он сам был стойким, твердым и прочным камнем, то Маринетт была тем самым бурлящим океаном, что билась о него своими темпераментными, пылкими и экспрессивными волнами. Они идеально дополняли друг друга, сходясь в идеальной точке соприкосновения.       — Да как ты смеешь мне такой говорить, малолетняя пигалица? — запротестовал фотограф, пыхтя от негодования.       — Замолчи, Фрери, — приказал модельер.       Они резко переглянулись.       — А? — удивился Наварр. — Оставь свои джентельменские замашки, Габриэль! Здесь ни для кого не секрет, что ты больше всех недолюбливаешь Дюпен-Чен — и вполне заслужено! Так что лучше выпроводи ее отсюда и закончим на этом этот детский сад! Никому не сдалась твоя галантность.       — Тут ты прав, — согласился он, вставая из-за своего места. — Я лучше оставлю свою воспитанность для тех, кто ее достоин. А тебе я лишь скажу, чтобы ты убирался из моего дома. Вон, — Агрест указал тому на выход.       — Что? Ты в своем уме?! — окончательно ошалел фотограф, подрываясь со своего места, задев стол бедрами.       — Вполне, — ответил мужчина. — И, к твоему сведению, я полностью согласен с Маринетт. Твое поведение отвратительно.       Девушка в легком удивлении слегка приоткрыла рот — это был первый раз, когда Габриэль так открыто поддержал ее. Из-за этого дизайнер не сразу, но все же заметила, как ее щечки заметно налились красой в несвойственном ей смущении на публике. Это окончательно выбило Дюпен-Чен из колеи, заставив легко улыбнуться опустив голову.       Фрери ушел громко топая от недовольства, высказывая при этом, какие гнилые здесь собрались люди и прочие оскорбления.       И, наверное, впервые за весь этап таких своеобразных, порывистых и при этом не до конца определенных отношений, любовники так переглянулась. Каждого из них словно ошпарило — они оба могли поклясться, что ни один из их моментов близости не смог бы сравниться с тем откровением, которое они сейчас прочитали в одаренных друг другу взглядах. Пикантная прямота, глубинная честность, обнаженная открытость — все это отчетливо читались в глазах, и было куда красноречивей любых существующих слов.       Месье Агрест остаток вечера провел в смутном состоянии. Каждый раз, когда он смотрел на Маринетт — он просто не мог заставить себя отвести от нее взгляда.       Мужчине почему-то вспоминалось то, какой она когда-то пришла к нему, попросившись на стажировку в «Agrest»: неуклюжая, неуверенная в себе и своих силах юная особа. Модельер еще раз глянул на Дюпен-Чен, и понял: «От прежней нее не осталось и следа». Перед ним сейчас сидела самодостаточная личность, которая умела отстаивать свои взгляды и интересы. Он вдруг осознал, в какую восхитительную женщину она выросла. И это очарование словно околдовало его, проникая в самое ядро сердца и глубоко в душу Габриэля.       «Нет» — вдруг запротестовал он, окончательно осознавая все. «Я не мог…»       Когда кровь начала разгоняться в нем быстрей из-за попавшего в нее адреналина, Агрест еще раз вцепился своим острым взором в силуэт своей любовницы.       «О боги…» — сокрушался он, закрывая глаза. «Угораздило же меня влюбиться. Да еще и в такую строптивую женщину»

* * *

      Дверь за Маринетт медленно закрылась.       Прямо перед ней, в нескольких метрах, сидел Габриэль в массивном кресле, попивая алкоголь. Мужчина смотрел на нее с немного откинутой головой, властно раскинув руки и ноги в уверенной позе.       Ужин с показом остались позади — теперь можно было и расслабиться.       Дюпен-Чен вальяжно подошла к любовнику, медленно проводя по его рукам и плечам своими подушечками пальцев упоенно проникновенным прикосновением. Она намеренно наклонилась к нему так, чтобы было заметно ее достоинства и легким взмахом накрутила на свою ладонь выбившуюся платиновую прядь из идеальной укладки Агреста. Ей невообразимо нравилось вносить в его порядок ее хаос.       Модельер молча наблюдал за ней, чувствуя, как от одного присутствия этой страстной брюнетки перехватывало дыхание.       — Признаться, я польщена, — томно начала говорить она, усаживаясь к мужчине на колени. — У меня, конечно, были догадки, касательно того, что ты меня так хорошо знаешь. Но… Если честно, я и не подозревала о такой себе. Ты увидел во мне то, чего еще никто не замечал. Даже я сама.       Габриэль продолжал сохранять молчание, удовлетворенно довольствуясь тем, что мог сейчас слышать, наблюдать и чувствовать.       — Знаешь, для меня это намного значимей, чем поэзия или музыка, — призналась Дюпен-Чен, блаженно прикрыв глаза. — И… Самое интересное в этом то, что никто, кроме нас, так ничего и не понял. Это так… Так интимно.       Модельер по-хозяйски положил свою ладонь на бедро девушки, приобнимая ее одной рукой.       — Это комплимент моей коллекции?       — Тебе, — пояснила Маринетт, посмотрев на него с присущей ей чувственностью.       Было что-то особенное в этом моменте, четко понимал для себя Агрест. Потому что у него складывалось такое ощущение, будто они с любовницей сейчас сидят совершенно голые — такие открытые, доступные и понятные — хотя на нем все еще был надет его черный костюм тройка, а на ней до сих пор струилось восхитительное платье.       — Габриэль… — прошептала она, наклоняя свое лицо чуть ближе к нему. — Ты всегда восхищал меня. Как великий модельер и как… Как самый удивительный мужчина.       Та откровенность, с которой говорила Дюпен-Чен, подобно огню объяла своим жаром хозяина дома. Что-то слишком ощутимо менялось сейчас в их отношениях, заставляя испытывать новые чувства.       — Сегодня ты в очередной раз непреднамеренно доказал мне это, — девушка взяла в свою руку его галстук и слегка потянула. — И я… Никогда и подумать не могла, что твой гений сможет сотворить что-то столько прекрасное, вдохновляясь мной. Ты даже представить себе не можешь, как я тронута, — собеседница говорила это прямо в губы Агресту. — Ни один другой не смог бы даже отдаленно заставить меня желать кого-то больше, чем я сейчас желаю тебя. Ты…       Договорить ей Габриэль не дал — с жаром припав к губам любовницы, роняя при этом на пол бокал, который он до этого держал в свободной руке. Хрусталь с треском разбился о мраморные плиты, вызывая своим звоном жгучие воспоминания:

Как Маринетт пришла сегодня в его особняк, эффектно обратив на себя внимание крушением стеклянной пирамиды.

Как, увольняясь из его бренда, Дюпен-Чен, еще будучи молодой студенткой, страстно посмела открыто противостоять его авторитету — напористо заявив о том, что она намерена встать у него на пути.

      Как открыто на публике высказывала ему в лицо все то, что думала о нем.

Как когда-то в страстях яростно облила его с ног до головы шампанским. Горев при этом ярче всех существующих в этом мире женщин из-за своей пылкой натуры.

      — Ты… — задыхаясь от возбуждения, пытался высказаться модельер, с жадностью прижимая к себе юное тело. — Это не я создал свое творение. А ты, — на взводе заявил он, отдышавшись. — Ты вынудила меня сотворить что-то, что хотя бы отдаленно напоминало мне тебя, Маринетт…       Агрест опрокинул девушку на себя.       Как она оказалась полностью сидящей на нем в пикантной позе, прильнув своими бедрами к его, он не помнит. Но оно и не нужно ему было знать. Все, чего желал мужчина и о чем постоянно грезил — было прямо перед ним. В буквальном смысле в его руках.       И это осознание дурманило лучше любого элитного алкоголя.       А Дюпен-Чен подливала все больше и больше масла в огонь, раскалено стонав и лихорадочно шепча сквозь поцелуи его имя.       Для любовников этот день завершился на экстазной ноте, но они еще не знали, что во все журналы и новостные каналы со всех сторон сейчас поступала новая информация:       «Неужели, многовековой лед начал таять? Очевидцы с закрытого показа и ужина в особняке Агрестов сообщают о том, что в отношениях между Габриэлем Арестом и Маринетт Дюпен-Чен заметны перемены. Стоит ли нам ожидать чего-то сенсационного от этого тандема? Кто знает, что может нам принести сдержанный, невозмутимый и прагматичный модельер бренда «Agrest», в совокупи с пылким, увлеченным и ярким, молодым дизайнером «Dupain-Chen»?»