Идиоты

      Если Вы не идиот, - а я надеюсь, что это не так, потому что в этой истории нет ни одного нормально человека, - то Вы никогда не влюблялись в своих друзей. Потому что это глупо, вы же с самого начала договорились о том, что вы – друзья. А переделывать договор в моменте нечестно!              Когда человек подходит к другому человеку, представляется и говорит «будем знакомы», а потом предлагает товарищество, то Вы либо отказываетесь и говорите «подожди, ты же мне нравишься!», либо соглашаетесь на условия. Это правила, как бы медиа не форсировали прекрасный троп от друзей к возлюбленным, срабатывает это в единичных случаях.              Для того, чтобы расторгнуть договор нужно согласие двух людей. Любви одного человека на двоих не хватит, как бы он ни был в этом уверен. Потому что его пассия, если и согласилась на отношения из нежелания ранить чужие чувства, никогда не сможет чувствовать того же. А человек хочет, чтобы она была счастлива, не так ли?       А если это не она? Если это еще и он? Быть влюбленным в друга – трагично, если вы одного пола – страшно, а если вы еще и в постсоветском пространстве живете, то это все, смерть, заказывайте гроб, ставьте свечку за упокой.       Наш герой уважаемый человек на работе, только он меняет что-то во внешности, так все за ним повторяют. Сказал что-то с уверенным видом – значит так правильно. Если ему нужно кофе или сигарета, то к нему все подбегают с различными видами, только бы понравилось. Потому что у него раскрываемость дел самая частая, так еще и законная. Если бы только не этот его товарищ…       Товарищ, надо сказать, единственный из отдела, который его не уважает так, как все остальные. Если он бросил курить, то его товарищ будет показательно затягиваться прямо на глазах. Если он отрастит усы, то товарищ впервые за несколько лет побреется.       Он задает стандарт, товарищ эти стандарты нарушает.       Он говорит: «не лезь, блять, убьет же!», «у тебя сын», «подожди спецов».       «Ты мне нужен», - он не говорит. И потом платиться за это, потому что следующий раз, когда он его видит, так это обнимающего окровавленного сына рядом с окровавленным другом.       Федя говорит ему «ты мне нужен» спустя несколько недель. Костя смотрит и не понимает, он разгоняет все неправильные мысли из головы. Федя женат. Его жена, кстати, сидит за столом прямо возле него, сжимая плечо Феди. Лена говорит ему «ты нужен нам».       У них трясутся руки. У Юры тоже трясутся руки. Он ничего кроме бесконечных «прости» на протяжении этих недель Косте не говорил. Юра говорит: «мы без тебя не справимся». И Костя остается.

***

      В голове у Димы был настоящий план-скам! Да, возможно, Федор Иванович и сказал, что им к этому делу дорога была перекрыта, но он же сам сказал, что если это и было чье-то дело, то Дубина! Да и сам Гром вроде как был не очень рад тому, что это дело у него забирают.       План таков: Дима придет к Грому лично. Поговорит чуток, объяснит, что они обязаны расследовать это дело сами, но тихо, а всем остальным заявлять, как же они героически ищут холодильники! Он уверен, что Гром согласиться.       Дубин выпросил адрес Грома у своих коллег по цеху. Узнал, что Константин Игоревич очень любит шаурму. Стоял весь такой важный с двумя шавухами в руках перед входной дверью, чтобы ему открыл Федор Иванович.       - Дубин? Тебя как сюда занесло? – он стоит в пижамных штанах и домашней футболке и тапочках с собачками. Да и выглядит начальник очень по-домашнему. У Димы, конечно, ошибка в голове. Похоже, коллеги решили так посмеяться над стажером.       - Ой, простите, Федор Иванович, мне сказали, что тут Константин Игоревич живет…              - А-а-а, - закусывает нижнюю губу Прокопенко. – Ты к Косте… А зачем тебе?       - Я по делу… - начал оправдываться Дима. – Но не суть важно, еще раз простите, я пойду…       - Нет-нет, ты заходи, Костя, он… - остановил его тот. – Костя на кухне.       - А, - непонимающее протянул Дубин.       - Мы гостим у него просто, - Федор Иванович почесал затылок.       - Хорошо, - смущенно опустив голову, Дима зашел в квартиру. Квартира у Грома (и у Прокопенко, наверно?) была уютная. Непросторная, конечно, - Федору Ивановичу пришлось уйти обратно в комнату, просто, чтобы Дима смог разуться, - или современная, - он увидел домашний телефон на стене (кто-то такими еще пользуется?!), - но уютная.       Осмотревшись, Дубин заметил многочисленные семейные фотографии. Он в них не сильно всматривался, но на них было человек пять, считая ребенка. Пол поскрипывал от шагов, Диме выдали икеевские зеленые тапочки, на фоне был слышен работающий телевизор. Кажется, что-то из разряда «да я люблю тебя!».       - Кость, к тебе по работе, - на кухне за небольшим деревянным столом с цветочной клеенкой сидело двое мужчин.       Что ни минута, то открытие! Это были Смирнов и Гром. Сидели себе спокойно, обсуждали что-то, пока в комнату не зашли Прокопенко с Дубиным.       - О, Дубин, привет! – улыбнулся Юрий. – Ты чего тут?       - По делу говорит, - пожал плечами Федор Иванович.       - Господи, ну предупредил бы что ли, - сердито произнес Гром. – У меня ж футболка в помидоре…       - Д-да н-нет, ничего, я быстро, - отмахнулся Дубин, все еще пытаясь переварить увиденное.       - Ну, оставлю вас на едине, - Прокопенко посмотрел на Смирнова. – Юрк, пойдем, составим компанию нашим пельменных дел мастерам.       Юра срастил все быстро, и уже через пару секунд их как след простыл.       Дима бегал глазами по всему, что было в комнате, невольно бросая взгляд на такого Грома. Константин Игоревич тяжело вздохнул, как это делают старые полицейские.       - Я гощу у них.       - А Федор Иванович сказал, что это они у вас, - Дубин понял, как это прозвучало, только когда уже произнес. – Простите, я не имел в виду…       - Нет, ничего, - выдохнул тот. – Мы просто стараемся, чтобы никто не узнал.       - Константин Игоревич, - аккуратно начал Дима, - со всем уважением, но вы плохо шифруетесь, - Гром вскинул бровь. – Вы постоянно осекаетесь от того, чтобы сказать «Федя» вместо «Федор Иванович». Или как у вас «потом» - это «дома». Или как у вас у всех троих есть сын по имени Игорь…       - Я понял, понял, - закачал головой тот, пытаясь прекратить этот шквал разоблачения.       - Я… - продолжил Дима, заметив, каким напряженным был Гром. – Я не осуждаю, если что. Я никому не скажу.       - Спасибо, - он заметно расслабился после слов Димы. – Так что у тебя там по делу? О холодильниках? Нашел чего?       - Да, как раз об этом, Константин Игоревич… - Дубин всеми силами пытался вспомнить свой монолог, который репетировал весь день. – Я думаю, что нам надо взяться за дело Чумного Доктора.       - Так…- осуждающе начал Гром, но Дубин не дал ему договорить.       - Мы можем не говорить об этом Федору Ивановичу! Мы можем всем говорить, что занимаемся делом о пропавших холодильниках, но на самом деле…       - Дубин…       - Я могу писать все рапорты о продвижении дела!       - Дубин! – сердито воскликнул тот, отчего Дима вжал голову в плечи. – Я понимаю, что ты очень хочешь заняться этим делом. Поверь, я тоже…       - Ну так!..       - Дай договорить! – прервал его тот. – Что ж за молодежь пошла… Я говорю, я тоже хочу заниматься этим делом, но! Ты пойми, я уже… я слишком часто расстраивал своих. Я хочу хотя бы в этот раз не заставлять их волноваться…       - Пап, кто пришел? – из дверного проема на кухню высунулся парень. Это был высокий молодой человек с кудрявыми волосами в небесно-голубом худи.