А жизнь не кончится завтра

Нина укуталась в плед и негромко вздохнула. Во Фьерде холодно. Слишком холодно, чтобы не иметь в своих покоях камин. Такая роскошь была не у всех, но ей в столь малой по королевским меркам просьбе никто не отказал. В Равке камины любили больше. Нина скучала по уютным зимним посиделкам с Зоей и Женей. Пять лет назад они каждый вечер собирались в покоях царицы Равки и смотрели на полыхающий огонь. Говорили обо всём и одновременно ни о чëм, играли в модную нынче "Монополию" — керчийскую игру, в которой нужно покупать предприятия и не обанкротиться — и баюкали малышку Яру, которая в свои два-три месяца вела себя спокойнее, чем её мать. По крайней мере, ни на кого не огрызалась и не отбирала ни у кого чай. Хотя, сейчас очаровательная царевна вполне себе могла так делать. И дочка Жени, Ксения, тоже — тем более, если знать её характер. Ох уж эти девочки... Любимые девочки. Они называли её не иначе как тётей Милой и доверчиво залезали к ней на колени, позволяли заплетать себе косы и звали играть с собой. Разумеется, игры у них были интересные: война, захват мира, правление королевством... Однажды её даже назначили главной советницей царицы Яры, а генерал Костюк, отказавшаяся создавать Триумвират и звать в игру своего младшего брата, пообещала научить хорошо выполнять свою работу. Действительно, Мила Яндерсдат — теперь уже Мила Гримьер — не могла уметь правильно управлять государством. А потом пришла настоящая генерал Костюк, а девичестве Сафина, которая отправила всех спать. Нина определённо скучала по этим детям. По живым, смешливым, иногда шумным, сообразительным и общительным. По воспитанным, но умеющим веселиться. Ей всегда казалось, что её дети будут именно такими. Но оказалось, что нет. Она не смогла бы родить ребёнка от Ханны. Несмотря на то, что та перекроила свою внешность и назвалась принцем Расмусом, а затем Ильëй, изменить физиологию не под силу ни одному корпориалу. Но пара нашла выход. Случайно. Потребовалось около полугода, чтобы найти и спасти всех женщин-гришей, которых заставляли рожать детей для жестоких экспериментов с паремом. Потребовалось огромное количество антидота и целителей. И всё равно кто-то да погибал. Нина помнила, как держала за руку несчастную фьерданку-шквальную, которая шептала своими сухими потрескавшимися губами, что не хочет умирать и оставлять дочек. Её двойняшкам тогда не было и недели, они были слабы, и опасения матери были вполне понятны. А потом и сама королева стояла над детьми и думала: выживут или не выживут? Выжили. И сейчас сидели по разным углам комнаты, занимаясь своими делами. Нина тогда поразмыслила, поговорила с Ханной, и уже через три дня Фьерду разрывало от сплетен: король Илья признал своих бастардок от никому неизвестной женщины и узаконил их, а королева Мила сказала, что примет детей мужа как родных и станет для них достойной матерью. Со временем всё поутихло, и к моменту, когда девочки сделали первый шаг, никто уже не назвал бы их иначе как принцессами. Полина и Арина Гримьер, обе голубоглазые, обе светловолосые, с тонкими чертами лица и белой кожей. Тихие, скромные и вежливые, немного робкие и предпочитающие коротать время наедине с собой. Нина учила их веселиться так, как это делают равкианцы, хотя бы в пределах комнаты, хотя бы друг с другом, но это было бесполезно. Они расползались по углам и утыкались в книжки — Полина в словари, Арина в сказки. Их нельзя было назвать дружными, но и недружными — тоже. Сëстры относились друг к другу чересчур спокойно. Какие-то крайне необщительные дети попались. Полина в свои четыре с половиной года владела двумя языками. Фьерданский и равкианский. Мало кто знал, что Нина разговаривала с дочками на родном языке, а порой ещё и на керчийском. Полине это давалось легко, а вот Арина керчийский не любила, да и равкианский не всегда понимала. Зато научилась читать раньше сестры и книги не то что читала — заглатывала. Сказки, мифы, легенды... Она была ещё слишком мала для классической литературы, но интересовалась тёмными строгими переплётами с золотыми буковками и пару раз пыталась осилить толстую и тяжёлую "Историю Великой Фьерды". Пыталась настойчиво, и в итоге королева втайне от дочки поручила убрать эту книгу на самые верхние полки в библиотеке. Она знала, что не сможет спрятать от детей культуру их родной страны. Знала, и поэтому не прятала, а преподносила с нужной ей точки зрения. И, конечно, не давала ознакомиться в полной мере с теми ужасными предрассудками и обязанностями, которые ложились на плечи девочки с самого рождения. Ни к чему это её детям. Они вырастут с чётким пониманием того, что не обязаны соответствовать стандартам и стереотипам. И читать они будут только ту литературу, где не прослеживается идея "женщинам следует сидеть дома и слушаться мужчин". Уж это королева проконтролирует. Женщины во Фьерде слишком давно были в тени. Время истинных северных королев настанет ещё не скоро, но Нина уверена — она это увидит. Увидит, к чему привели старания. Фьерда будет действительно великой, а её девушки станут свободными. Но это всё потом. А сейчас королева чуть вздрогнула: Полина, уже полгода как обнаружившая в себе силы шквальной, тронула ветерком шторы. Те колыхнулись не слишком сильно, но заметно. Девочка улыбнулась собственной шалости и вернулась к листу, на котором уже пятнадцать минут что-то рисовала. Частенько ей на месте не сиделось, но, видимо, не сегодня. А вот Арина вела себя совершенно обычно. Про наличие или отсутствие у неё силы гриша пока что не было известно, и, кажется, ей это и не было нужно. Она сидела в любимом мягком кресле и с интересом вчитывалась в историю про отважного сыщика и его лучшего друга, рыжего пёсика с белыми ушами. Старая нянечка посоветовала не давать ей слишком уж много читать, мол, не женское это дело. После этого Нина отстранила нянечку от своих детей и намеренно заказала для Арины ещё пятнадцать книг. Энциклопедии с картинками, приключенческие смешные рассказы, популярные нынче в Равке, и, конечно, сказки. А ещё обе девочки не слишком-то любили сладкое. Вафли периодически жевали, но конфеты и мороженое не жаловали. На Матиаса похожи. Он бы наверняка одобрил то, что сделала возлюбленная... И был бы рад, что она живёт полноценной, счастливой жизнью, хоть и без него. Нина поплотнее укуталась в тёплую шаль и недовольно выдохнула. Несмотря на камин, она мёрзла, и это не давало сосредоточиться на своих мыслях. На следующей неделе они едут в Равку, к семейству Назяленских-Ланцовых, и вот пусть зима там только попробует оказаться такой же холодной...