Руки в темноте

      Гарри заторможено моргал тяжелыми веками, пытаясь оставаться в большей части неподвижным, незаметным и крохотным, чтобы на него перестали обращать внимание, чтобы он оказался неприметной тенью сидящего рядом — расслабленного и вольготно устроенного — Темного Лорда. Рядом громко смеялась Беллатриса Лестрейндж, человек по имени Мальсибер что-то бормотал себе под нос, крутя в узловатых пальцах бокал огневиски, напротив ледяной статуей застыл папаша Драко.       Остальных волшебников Гарри знал смутно, просто знакомые лица (его семья никогда не интересовалась балами и приемами Пожирателей Смерти, и в высшем волшебном обществе никогда не крутилась, предпочитая компанию бывших членов Ордена Феникса или полное уединение), некоторых запомнил по тому, как Усилитель к ним обращался.       Беллатрису просто знал, и все тут. Прямо сейчас ее непокорные волосы кудрявой душной волной лежали на плече Гарри, второе плечо прижато к руке Волдеморта. В побледневших пальцах подростка зажат бокал с каким-то алкогольным напитком, каким он глушил жуткую нервозность, поступающий к горлу страх и настороженность. Как так вообще вышло.       Беллатриса отклонилась назад и опять рассмеялась над высказыванием какого-то напуганного мужчины, машинально хлопая Поттера по его руке, отчего тот уже почти не вздрагивал. Юный волшебник прикладывался к алкоголю, и отрешаться от происходящего становилось легче, ситуация все больше казалась безопаснее, и немного наваливаться на твердую руку Усилителя — тоже было очень ничего.       Как такое могло произойти? Как, черт побери, он в конечном итоге оказался на закрытом собрании Темного Лорда и его приближенных? — Гарри, тебе достаточно, — шепнул голос возле уха, маска потревожила волосы, и Поттер рассеянно промычал. Пальцы, обернутые вокруг стакана с янтарной жидкостью, увила и сжала большая бледная ладонь. — Не спать. Не время. Единственное, что Гарри казалось странным, — на него никто не косился с презрением или ненавистью, а ведь он — Поттер, нечистокровный наследник семьи, что когда-то поддерживала Орден Феникса. Аврорат и Пожиратели Смерти и вовсе стоят в напряженной конфронтации, разве что до боевых действий никогда не доходит. Все же, мир. Нет, прямо сейчас даже их злейший враг семьи — Малфой — не испепеляет взглядом чужака на их скрытой вечеринке. Миссис Лестрейндж тоже ненавидела Поттеров, считая их ответственными за то, что «испортили» Сириуса, но прямо сейчас женщина совершенно спокойно сидела рядом с Гарри, словно это в порядке вещей. Возможно, так и работало партнерство Усилителей. Возможно, так и работала связь с самим Лордом Волдемортом. Гарри просто был смутно рад, что его никто не трогает, никто с ним не разговаривает и не прожигает глазами, полными насмешливой ненависти. Это… Неожиданный опыт.       Все началось с того, что Дамблдор вызвал Поттера в свой кабинет на очередную чашку чая. Парень, ожидающий череду новых странных разговоров и уговоров, даже утешения — непрошенного и ненужного, шел с легким раздражением, однако ни к чему более тревожному готов не был.       Например к тому, где Дамблдор покажет в воспоминаниях, как сжег шкаф какого-то тощего, измученного на вид ребенка. Где отчитывал уже ученика Слизерина за то, что тот таскает еду с Большого Зала по карманам. Как более рослый парень, хотя бы более-менее упитанный и здоровый на вид, почти умоляет оставить его в школе — почти унизительно, почти с блестящими от слез глазами. Гарри с ужасом смотрел на Дамблдора, ожидая объяснений — КАКОГО ХРЕНА директор показывает довольно личные и смущающие эпизоды из жизни какого-то юноши?! Затем воспоминание перенеслось на семью подростка, которые шипели на странном языке, оборванных и грязных, на провальное собеседование привлекательного молодого мужчины, на первое боевое столкновение Пожирателей Смерти, их Предводи… Стоп.       Мышцы подростка покрылись коркой льда и ужаса. Эти воспоминания… Дамблдор называл мальчика «Томом». Том Реддл. Все эти воспоминания крутились возле Лорда Волдеморта, его детства и юношества.       Поттер плотно закрыл глаза и с силой зажал козелки ушных раковин, более никак не реагируя ни на происходящем в Омуте Памяти, ни на прикосновения и тормошения Дамблдора.       Нет. Нет, нет, нет. Ни за что.       Он не собирается, не хочет и не имеет права видеть все эти личные ужасные вещи о прошлом своего Усилителя. Никто не имел права так грубо вскрывать и ковырять личную жизнь другого человека, никто. Гарри не должен был видеть голодающее прошлое Темного Лорда, его воровство, его неудачи, его унизительные мольбы перед директором и преподавателями. Он даже имени не должен знать.       В сердце тлел страх, ужас, ядовитая жалость, которую Гарри ненавидел больше всего, из-за которой Волдеморт его просто прихлопнет одной рукой, и будет в этом прав. Парень ничего не мог с собой сделать. Перед плотно закрытыми глазами стоял ребенок, которого отчитывали за голод. Это не великий и ужасный Темный Лорд, не могущественный волшебник, не кровавый завоеватель прошлого, а красный от унижения и злости ребенок, которого поймали с полными карманами еды.       После того, как ноги коснулись директорского кабинета (по всей видимости, Дамблдор понял, что Гарри больше ни на секунду не раскроет глаз), парень медленно поднял веки и молча уставился на старика, выражая всем своим видом один-единственный вопрос: Зачем. — В эти смутные дни найти настоящий лучик надежды совершенно не просто, мой мальчик, — вздохнул Альбус в полной глухой тишины комнате кабинета. — Как и возможность покончить с диктатурой этого монстра раз и навсегда, приведя мир к спокойствию и справедливости. И теперь, когда, наконец, у Волдеморта появился тот, кто может подобраться к нему так близко… Гарри молча шагнул к Омуту Памяти, опустил на него ладонь и крепко сжал на прохладном камне пальцы. Затем что было сил напряг мышцы и толкнул волшебное устройство вперед, отрешенно наблюдая, как Омут с грохотом падает на пол, разбиваясь вдребезги, как с неясным шепотом все его содержимое выливается по кабинету, снося собой стулья, кресла, подпаливая дерево и дорогие ковры. Каждую клетку и нерв гриффиндорца ощутимо трясло. — Нахуй тебя, — сдавленно выпалил Гарри и выскочил из кабинета, сломя голову побежав в свою гриффиндорскую башню, только сейчас начав задыхаться от подкативших к горлу эмоций удушья, тошноты, гнева, отчаяния, ужасного разочарования в директоре. Взлетев вверх по лестнице, прорычав пароль удивленной Полной Даме, парень ворвался внутрь, тут же начав метаться по гостиной в попытках выплеснуть эмоции гнева и чистой, ослепительной ярости: казалось, он физически не мог расслабить мышцы и успокоиться, это невозможно. Магия клокотала внутри, желая разорвать все снаружи, до чего могла дотянуться, и стоящее у камина кресло скомкалось, как тонкий пергамент, переламываясь и отшвыриваясь к стене, несколько парт с грохотом сдвинулись, одна из картин опасно закачалась на одном месте.       Гарри загнанно дышал, почти ничего не видя и не слыша вокруг, пока не обнаружил себя в крепких удерживающих объятиях Рона Уизли, а перед глазами не увидел взволнованное бледное лицо Гермионы Грейнджер. И Поттера словно обухом по голове ударили, насколько быстро волшебник пришел в себя.       Остальные гриффиндорцы стояли неподалеку, с ужасом и настороженностью смотрели на взбесившегося старшекурсника, будто на дикое животное в своем первобытном бешенстве, однако в успокаивающем бормотании Уизли за спиной и в нежном взгляде Грейнджер не было ни капли страха или опаски. Поттер глубоко, судорожно вздохнул. — Я видел то, что не должен был, — хриплым сорванным голосом просипел подросток, и Рон облегченно выдохнул ругательство, несильно, но в отместку боднув лбом висок Гарри. — Про своего Усилителя. Мне нельзя. Никому нельзя. Я не… Но Дамблдор… Гермиона моментально наложила вокруг них купол чар Конфиденциальности. — «Видел»? — Рон воскликнул: — Омут Памяти! Но что… Э, что не так-то? Вряд ли там было то, как Сами-Знаете-Кто справлял нужду или нечто не менее странное, почему ты так взбесился? Гарри нахмурился. — Представь, если я покажу Гермионе, чего ты бы никогда… Никогда не сказал ей, ни при каких обстоятельствах. Личные вещи, проблемы, слабости… Глаза Грейнджер сверкнули, словно два драгоценных камня, при таком сравнении. Вообще-то она и Рон — влюбленная парочка, а не Усилители. Уизли не особо понял, как на подсознательном уровне друг оценил себя и Волдеморта, но общий смысл расстройства Поттера до парня дошел. Некоторые вещи действительно другим лучше никогда не знать. — Знаешь, теперь ты просто обязан на нем жениться. Иногда чистокровные мужчины так делают, ну, когда нечаянно увидят утренний туалет чистокровных ведьм или их трусики, когда… — Рон! Уизли потер затылок, куда его только что шлепнула Грейнджер, и остановил неловкие попытки шуткой разрядить обстановку. Гарри на это только нервно, неровно хмыкнул, нисколько не позабавленный. — Почему директор продолжает настраивать тебя против Усилителя? — мрачно спросил Рон, устраиваясь вместе с Гарри удобнее в объятиях прямо на полу. Действия Альбуса он уже успел понять и прожевать (благодаря своей девушке), судя по рассказам лучшего друга об этих встречах с директором. Злой рок и прочие вещи. — Они враги, — сухо объяснила Грейнджер, аккуратно погладив предплечье Гарри. Тот все еще находился в полнейшем упадке и раздрае чувств. — Подобраться к Темному Лорду достаточно сложно, я думаю, у директора Дамблдора нет ни единого шпиона, нет даже зацепок, как свергнуть врага. А тут — появляется нечто настолько личное Волдеморту, насколько вообще может существовать. Мне думается, директор прекрасно осведомлен о том, как Темный Лорд воспринимает партнерство Усилителей. У нас был об этом разговор, «соулмейты» и все из этого вытекающее. Дамблдор пытался перетянуть нашего Гарри на сторону Ордена Феникса, чтобы свергнуть нынешнее правительство. Создать для Темного Лорда уникального в своем роде Иуду. — Тогда понятно, — зловеще протянул Уизли. Конечно, друг вышел из себя. Рон начал бы разносить вокруг все вещи уже в кабинете директора, если бы понял, что из него собираются сделать военную игрушку против любимого человека. Как-то такая вещь, что Гарри не любил Волдеморта не отложилась в мозгах парня. Все, что гриффиндорец уловил, это начало чего-то романтического в их отношениях. После красивой квиддичной формы Уизли относился к жуткому Темному Лорду вполне ничего. — В следующий раз, если Дамблдор решит пригласить «на чай», ты должен… Должен… — Так как Гарри — несовершеннолетний волшебник, он имеет полное юридическое право для своей защиты и убеждения безопасности, проверки соблюдения школьного устава — призвать любого ответственного за него взрослого, — медленно произнесла Гермиона. — Вообще-то любой ученик или ученица может потребовать присутствия опекуна или доверенного взрослого мага на любой школьной отработке. Это законы Магической Британии и официальный перечень школьных правил. Даже Дамблдор, директор Хогвартса, не может их изменить. Усилитель Гарри — совершеннолетний волшебник, и Гарри может потребовать, как часть Ухаживания, защиты. То, чем в свободное время занимаются директор и несовершеннолетний ученик школы — нарушение школьных правил. Я их все перечитала и выучила. Я знаю. — Гермиона, — слабым и дрожащим от восхищения голосом произнес Рон, глядя на девушку совершенно влюбленными глазами. — Там же список из пятисот пунктов… Грейнджер гордо приподняла подбородок. — Пятьсот шестьдесят четыре, если быть точнее. Поэтому… Портрет с еще одним грохотом распахнулся, заставив всех вздрогнуть, но когда на пороге появился высокий силуэт в вычурной маске, оставшиеся в гостиной гриффиндорцы кинулись в рассыпную, молча и так скоро, словно на порог ступила сама смерть.       Рон тут же агрессивно выхватил волшебную палочку: друг явно не был в состоянии реагировать на угрозу, и, скорее всего, придется драться за двоих. Гермиона же, присмотревшись к мрачному силуэту внимательнее, немного расслабила плечи и просто кивнула. Она убрала купол Конфиденциальности. — Очередной подростковый апокалипсис? — прозвучал прохладный и знакомый для Поттера голос, немного глухой из-за маски. — Гарри. Проблемный ты человек, что случилось? — Что-то произошло в кабинете Дамблдора, сэр, — вместо подавленно молчавшего друга ответила Гермиона, бесстрашно не отводя взгляда. Она не стала раскрывать, что друзья иногда сплетничают и переговариваются о многих личных вещах друг друга. — Гарри видел то, что не должен, так он сказал. У него случился магический выброс. — Да, я прекрасно это почувствовал, — пробормотал Волдеморт, рассеянно осматривая помятую гостиную. Сердце медленно успокаивалось при виде живого, пусть и не вполне адекватного Поттера: связь на том конце воспалилась и оглушала своим мощным звоном, словно его мальчишка отчаянно боролся за жизнь по меньшей мере. — Гарри, идем. — Куда, — тупо спросил тот, не совсем уверенный в происходящем. — Так стоп, это что… — Рон сильно побледнел и дернулся. — Это что, тот самый Сами-Знаете-Кто, к-который в любви п… п… — Да-да, мистер Уизли, «тот самый, который в любви признался», все верно, Гарри, вставай, — нетерпеливо прервал юношу Темный Лорд, протягивая Усилителю руку, слегка тряхнув ладонью.       И теперь подросток осоловело моргал, глядя в пространство перед собой мутными от алкоголя и слабого зрения глазами.       А перед собранием Усилитель вывел его из Хогвартса и аппарировал в неизвестном направлении, знакомым жестом отнял очки и напоил Умиротворяющим зельем, а затем легкой смесью Бодроперцового, и Поттер полностью пришел в себя, удивленно уставившись на расплывчатый силуэт. — Я хочу знать, что произошло в кабинете Дамблдора. Гарри не вздрогнул, в нем не проснулся страх: зелье действовало прекрасно. В груди царили мир и спокойствие, Волдеморт явно знал, как управляться с состоянием подростка правильно. Расслабленные небольшие ладони Поттера накрыли другими, бледными и широкими. — Он показывал мне воспоминания о тебе в подростковые и детские годы, затем о войне. Я сильно вспылил, не сразу понял, что за мальчик этот «Том», прости, раньше директор уже называл твое прежнее имя, и я догадался, когда в чужих воспоминаниях появились твои Пожиратели Смерти в этих самых масках. Я думаю... Мне кажется, Дамблдор решил, что будет хорошей идеей сделать меня твоим врагом. Повисла напряженная тяжелая тишина — Темный Лорд долгое время не отвечал, но Гарри просто спокойно смотрел на его силуэт. — Ты сказал «прежнее имя», а не «мое настоящее имя». Гриффиндорец немного помолчал, собираясь с мыслями, чтобы его речь выглядела речью взрослого человека, а не забавным и бессвязным детским бормотанием. Он уже размышлял на тему имени своего Усилителя, это не было чем-то странным или ненормальным: волшебники меняли свои имена довольно часто, это не редкость. Гарри размышлял об этом и пришел к выводу, что будет уважать выбор другого человека. — Лили Эванс — прежнее имя моей матери, а не настоящее. Теперь она Лили Поттер. К твоему имени я отнесся так же. Если ты отказался от него в пользу «Волдеморта», значит, «Том Реддл» — прежнее имя. Значит, его больше нет. Надеюсь, я понял правильно. Поттер мелко вздрогнул, когда его щеку погладила холодная ладонь, не ожидая этого ласкового жеста. Он был приятным. Длинные пальцы скользнули по скулам, и неожиданно ко лбу прижались сухие губы. Это не было поцелуем, но само прикосновение вышло нежным и достаточно интимным. Гарри прикрыл веки.       Возможно, только благодаря действию зелья Поттер легко согласился присоединиться к «короткому закрытому собранию волшебников, все в порядке, Гарри, просто небольшая компания с алкоголем, легкими закусками и разговорами о политике», и подросток кивнул. По мере того, как чудесные свойства Умиротворяющего состава подходили к концу, возрастали напряжение, эфир страха и неверия. В один прекрасный момент парень просто обнаружил себя сидящим, почти зажатым между миссис Лестрейндж и Темным Лордом, и какой-то мужчина в другом конце стола скучным, мерным голосом зачитывал принятые изменения к старым законам о правах магических тварей. Перед Поттером привлекательно блестел спасительный бокал с алкоголем.       В конечном итоге с поддержкой сильных рук и задержкой заплетающихся ног, Гарри шел по длинному темному коридору до неприметной деревянной двери, куда его аккуратно пропихнули. Поттер несогласно обхватил ладонями края мантии мужчины, хмуро мотая головой (и чуть не падая от накатившего головокружения), он вцепился в Усилителя, как клещ. — Даблб… Дамлобр… Он не должен был, это неправильно, — язык заплетался, но почему-то Гарри посчитал крайне важным сообщить о всех своих чувствах прямо сейчас, в эту самую минуту, до того это было важным. Нет, Волдеморт обязан услышать все в эту самую секунду. — Я не просил, я не хотел. — Я знаю, — голос сверху звучал обреченно, но терпеливо, и мужчина никуда не уходил, дожидаясь окончания пьяного эмоционального потока. Отталкивать в сторону мальчишку Волдеморт посчитал неправильным. Пьяный Поттер довольно прилипчивый и бесстрашный, это забавно и приятно. — Продолжай. — Ты ни в чем не виноват! — жарко вспылил Поттер, к горлу опять подкатила ярость. — В детстве, а когда Дамблеборд… Надо было ему кабинет, того… Раскошмарить. Вот сейчас вернусь и… — Хорошо, это правильное решение, — таким же ровным и терпеливым голосом согласился Темный Лорд, двигаясь вместе с Гарри к кровати, зная, что едва переутомленный, пьяный подросток туда упадет, то мгновенно заснет. Или в этом поможет парочка заклинаний Лорда Волдеморта. — Кабинет Дамблдора подлежит немедленному уничтожению. — И чай его… Того. Невкусный. Знаешь как зав-заваривает старина Аргус? — Гарри косо смотрел то на острое плечо мужчины, то в сторону его маски, пытаясь сосредоточиться. — Во! — он оттопырил большой палец вверх. — Филче-чай — во! — Конечно. Чай господина Филча намного вкуснее чая ублюдка-Дамблдора. Гарри, залазь на кровать. — Там травки и… — парень широко зевнул, чуть тряся головой, чтобы оставаться в сознании. Непослушные пальцы сжались на чужой мантии крепче: Гарри усиленно пытается понять, почему кошмарный силуэт ночного монстра хочет его куда-то спихнуть. — Муравки. Волдеморт стиснул челюсть, пытаясь уговорить свою магию не выдавить Поттера из сознания одним махом, чтобы не было лишней возни. Это было бы красивым, быстрым вариантом, если бы не страх, что ослабленный стрессом и выпивкой Усилитель просто не переживет полноценной тяжелой атаки. — Травка-муравка, замечательно. Напряженное тело гриффиндорца расслабилось, и он рассмеялся. Старший волшебник испустил длинный обреченный вздох, стараясь аккуратно расцепить с себя пальцы мальчишки так, чтобы ничего ему не сломать или хотя бы не вывихнуть. — А знаешь, че-что еще зам-чательно? Внезапно Гарри вцепился сильнее, и Волдеморт застыл камнем, недоверчиво приоткрыв рот, покрываясь мурашками сильного потрясения: магическое ядро Поттера раскрылось, как распустившийся под утренними лучами солнца цветок, и все тело мужчины прошибла волна такого чистого, яркого и прохладного, как горный ручей, волшебства подростка, что колдун едва не упал вместе с Гарри прямо на пол. Это был первый контакт, это было согласие и завершение связи, немного бессознательное, но глаза гриффиндорца оказались широко распахнутыми и смешно-уверенными. — Поттер, стоп. Темный Лорд подавил в себе стон, не удержавшись от желания, раскрывая свое ядро в ответ, гораздо более широко, намеренно позволяя своей тяжелой, мрачной магии сплестись с родниковой и свежей магией Поттера, слегка трогая ее, предлагая прикосновения, однако никак не взаимодействуя с нежно раскрытым ядром подростка: к этому он не был готов, и уж точно не в пьяном состоянии бессознания.       Гарри покрылся крупной дрожью, хватая воздух ртом, дезориентированный, ошеломленный ощущениями, но он не особо следил за тем, что делает его собственная магия, и она ринулась навстречу чужому ядру, неаккуратно, сильно, чтобы быть, как можно ближе, теснее, чтобы смешаться и переплестись. Старший волшебник нечто злобно прорычал, кажется, ругательство, но гулкий поток крови в барабанных перепонках не позволил услышать, что именно. Все существо Поттера было направленно на единственное движение — войти в чужое ядро, переплестись с чужой насыщенной магией, быть с ней единой прямо сейчас. Это граничило с потребностью, нуждой, жаждой.       Темный Лорд опять нечто невнятно простонал, пряча лицо на горячей и влажной шее Усилителя, тяжело, несдержанно дыша ртом, пытаясь уговорить себя остановить слияние — это может закончиться очень плохо, если мужчина не вернет над собой контроль, а пьяный мальчишка, по всей видимости, этого сделать не в состоянии.       Сырое раскрытое волшебство его ядра больше не походило на сгусток напряженной энергии, теперь Волдеморт мог видеть настоящий цвет, слышать вкус, и он не мог остановить насыщение этой электрической, свежей энергией, так сильно отличной от его волшебства. Словно кристально-чистый и ледяной горный поток, мощный, как тысяча игл по всем клеткам тела, звонкий, громкий, с миллиардами солнечных бликов утреннего холодного солнца.       Гарри тихо и восхищенно простонал, со всей звенящей яростью ринувшись в сторону тяжелого, ядовитого и непередаваемо черного магического ядра, куда постороннее волшебство почему-то не давало попасть, рассеянно почувствовав, как его волосы дернули, оттягивая назад, а к шее прижался рот, кусая все, до чего мог добраться, с жадностью целуя, словно пытаясь сожрать.       Спина упала на что-то мягкое и пружинистое, чужое магическое ядро неуверенно поддалось, и Поттер запрокинул голову назад, на подсознательном уровне зная, что именно это стало слабиной — физическое взаимодействие — и Гарри плотно провел ладонью по часто вздымающейся твердой грудной клетке, рассеянно нащупал края маски, однако его руку моментально вдавили в матрас, не позволяя приблизиться к голове Волдеморта, и гриффиндорец рассерженно зашипел. Хорошо. Вторая, свободная рука, нащупала бедро лежащего сверху ночного монстра и как следует сжала, получая реакцию в дрогнувшем мрачном волшебстве. — Н-ну же, пожалуйста… Он выжидал, извиваясь и задыхаясь под тяжелым натиском зубов и рта, его кожу тянули твердые губы, по ней скользил язык, тяжелое дыхание мужчины глушило даже стук крови, его руки сжимали тело подростка болезненно крепко, Гарри подался бедрами вверх, с восторгом и торжеством чувствуя, как магическое ядро Усилителя дрогнуло, не выдерживая напора, и с победоносным рычанием Поттер стремительно выпустил мощную волну магии навстречу, подобно острой стреле, вторгаясь в чужое ядро полностью.       Глаза парня широко распахнулись, все его тело окаменело, замерло, но не успел Гарри ничего сообразить, понять, осознать ослепительно резанувшую все нутро связь, не успела пройти даже секунда, как с еще одним озлобленным, изломанным ругательством Волдеморт поспешно вырубил мальчишку из сознания заклинанием, успев сделать только это, перед тем, как упасть на него сверху, сотрясаясь в оргазме, чувствуя, как волшебство Поттера медленно и плавно отступает, выскользает из мужчины, ничем не управляемое, не поддерживаемое, а чужое магическое ядро медленно прикрывается.       Он все еще тяжело дышал, чувствуя смутное горе, отчаяние, неприятие из-за так быстро исчезнувшей магии мальчишки. Собственное ядро яростно трепыхалось, скручивалось, перемалывалось в попытках вернуть энергию Поттера, ища ее, однако Волдеморт не позволил себе этого. Темный Лорд медленно приподнялся на руках, слезая с неподвижного спящего парня, и сел, с силой ведя ладонью по влажному от пота лицу, машинально сдернув маску. В штанах — аналогично липко и мокро. — Блядские подростки, — прорычал он себе в руку. Волдеморт быстро покинул комнату, запирая за собой дверь.       Поттер понял, что крупно облажался, когда, лежа в чужой постели, смотря на чужой потолок, ощущая горевшую шею от чужих укусов и засосов, болевшее где-то внутри растревоженное магическое ядро, медленно вспоминал все вчерашние события. Как бессовестно бухал посреди важного (или не очень?) собрания Пожирателей Смерти. Как повис на Лорде Волдеморте и говорил какую-то жутко стыдливую чепуху. Когда раскрыл свое ядро перед посторонним человеком и установил с ним магическое партнерство. «Родители убьют меня», — рассеянно думал подросток, касаясь отметин на коже горла. Это, наверное, ничего такого, естественные последствия. При взаимодействии ядер такие ощущения — нормальны. Ненормально — сотворить подобное с чужим человеком. Он такой же, как Темный Лорд. Сделал это без согласия мужчины. — «Какой кошмар». — Энки, — позвал парень своего домового эльфа, и тот появился сразу же с легким хлопком. — Не говори никому, хорошо? Мне нужны зелья от похмелья и Бадьян. Я не ранен, все в порядке, просто пара царапинок. — Будет исполнено, хозяин Гарри! «Мой первый сексуальный опыт», — огорченно думал Поттер, ведя пальцами по расцветшим бордово-фиолетовым цветом чувственным засосам и красным бороздам зубов. Щеки алели, а сердце немного сбивалось с привычного ритма. Это не честно. Гарри проник в магическое ядро Темного Лорда, сам Волдеморт получил сексуальный контакт, а гриффиндорцу даже лица его рассмотреть не разрешили. Нечестно. — «Рон прав. Теперь я по меньшей мере жениться на нем обязан. После такой интимной близости наших ядер и его губ».       Гарри смирился со своей участью, когда понял, что знает, в какой стороне незнакомого особняка прямо сейчас находится его Усилитель. Ощутил крохотную ниточку зова магии, знакомую и очень-очень приятную. Как очаровательное вкусное пирожное, которое парень по маленьким кусочкам с удовольствием ест, находя дорогу к источнику целого пира — самому Лорду Волдеморту.       Поттер сдержанно постучал в дверь кабинета и, дождавшись разрешения, вошел, неловко остановившись на месте. Аура Темного Лорда не выглядела злой или разочарованной, мужчина ощущался довольно спокойно и умиротворенно. Размазанный черный силуэт находился за письменным столом. — Доброе утро и прошу прощения за вчерашнее, — Гарри тоже постарался сделать свой голос ровным и спокойным и, к счастью, подростку это удалось. Темный Лорд бесстрастно кивнул, убирая в ящик стола исписанные пергаменты. Поттер не нашел в себе сил попросить увидеть лицо своего Усилителя, поэтому произнес иное. — Я не совсем помню и понимаю причины, по которым ты пригласил меня присоединиться к вашему собранию, но… Спасибо, что помог справиться с нервным срывом. Еще раз прошу прощения. За то, что видел в Омуте Памяти. — Ты запомнил бы многим больше, если бы так часто не прикладывался к алкоголю, — пробормотал Темный Лорд. Он не чувствовал разочарования. В конце концов, у него появилась полноценная связь с партнером, он узнал вкус истинного волшебства мальчишки, и тот оказался восхитительно прекрасен, не считая их физического контакта — тоже весьма впечатляющего. — Лорд Малфой сопроводит тебя обратно в Хогвартс через несколько минут. Гарри переступил с ноги на ногу, привлекая к себе внимание. — Я… Не очень с ним лажу. — Более тебе о таких несущественных вещах переживать не стоит; Пожиратели Смерти впредь станут относиться с надлежащим уважением к моему партнеру. Поттер недовольно и раздраженно сморщился на такую откровенную ложь во имя спокойствия. Парень не был тупым и наивным простофилей, ему, черт подери, почти семнадцать лет. — «Уважением»? Уважение нужно заслужить, Пожиратели Смерти будут относиться ко мне сдержанно, потому что тебя боятся, ни о каком уважении ко мне речи быть не может, пока я — только предмет и способ сделать Темного Лорда сильнее, полезный инструмент, который недопустимо ломать. За пределами нашего взаимодействия, враги моей семьи все еще будут оставаться врагами, а я — отдельной личностью, какую они презирают и ненавидят, Гарри Поттером, не только приложением к Темному Лорду. Волдеморт улыбнулся кончиками губ, разглядывая взъерошенный и помятый вид Гарри Поттера, всей этой отдельной личности, к которой мужчина питал одержимое влечение. Здесь и близко ничего общего с инструментом или обыкновенным «Усилителем магии», как глупые неразумные волшебники решили называть Соулмейтов, не лежало. — Умный мальчик. Возвращайся в школу.