Штормовое предупреждение

8 ноября 2005 года Ламбо выписывают из госпиталя, и их большая компания решает устроить вечеринку в честь этого события. Часть компании, разумеется, понимает, что на самом деле причина сбора другая. Тем не менее, Ламбо тоже Хранитель Савады, и лишнее внимание к этому долго находившемуся на лечении ребёнку не повредит. Конечно, отмечать решают в кафе семейства Ямамото, как и в прошлый раз. Не зря говорят, в первый раз случайность, во второй совпадение. А в третий раз это станет закономерностью и Джинджер страшно вообразить, какой мощи враг встретится им в скором будущем. Все Хранители демонстрируют Саваде, пришедшему самым последним, кольца. Его кольцо одиноко ожидает своего хозяина в шкатулке, сверкая на свету. Отчего-то парень решает, что кольцо вновь воспылает Пламенем и не хочет брать его себе, но это лишь глупая отговорка. Реликвия все равно оказывается на своём месте – массивная цепь на груди у Тсуны выглядит довольно комично. Джинджер по-доброму смеётся, но никаких комментариев по этому поводу не даёт. В ребра тут же тычет острыми пальцами Хаято. С Девятым все оказывается в порядке, его состояние под контролем профессионалов нормализировалось и теперь стабильно. Так что самым юным боссом Вонголы Тсуне не стать, как бы он того ни хотел. Если отставить шутки в сторону, парень по-прежнему не хочет принимать эту роль. И для Джинджер это хороший, добрый знак. Кто-то наплел Киоко о том, что Тсуна победил в турнире по сумо и от её робких поздравлений у Хаято и Джинджер сок идёт носом. Вторая сразу же находит в толпе виновника такой нелепой лжи, чтобы убедиться, что его голова на месте. Мало ли, может во время битвы потерял где… Но эта нелепая ложь прокатывает и Киоко еще верит в нее, так что все под контролем. С другой стороны к Хаято же подходит Бьянки, решая угостить брата блюдом собственного приготовления, и парень практически замертво падает, подхваченный женскими руками с двух сторон. – Воу! Я помогу. – Такеши к ним тянет руки, но Бьянки фыркает и передает ему огромное блюдо с едой. Он выхватывает посудину, а девушки перехватывают руки блондина получше. – Окей, понял… – Лучше покажи, куда его уложить. Ему нужно отдохнуть. – замечает Джинджер, надеясь, что друга не вырвет до того момента, как его положат на горизонтальную поверхность. Присутствие Бьянки только способствует этому, но девушка слишком крепко вцепилась в руку брата. – А, да, идите за мной. – произносит Такеши, отставляя блюдо подальше от остальных тарелок и устремляясь к лестнице, ведущей на второй этаж. – Вам точно не нужна помощь? – Это мой брат, Ямамото. – она хлопает красивыми изумрудными глазами, не желая отпускать Хаято из своих рук. – Или ты хочешь сказать, что мы, девушки, слабые? – Такеши, просто веди уже... – тихо просит Джинджер и нервно улыбается другу, мол, давай скорее. Хаято стал значительно тяжелее за последний месяц, хотя на вид был таким же худым и сухим. Удержать его одна она бы не смогла, это стало понятно сразу после битвы за кольцо Урагана. Чем дольше они держат его, тем тяжелее становится. – Хорошо-хорошо... – Такеши чешет в затылке, все ещё не доверяя способностям девушек. А ведь им предстоит подняться по крутой и узкой лестнице... Но Бьянки недвусмысленно награждает его гневным и нетерпеливым взглядом, и он спешит взобраться наверх, указывая им, куда вносить Хаято. Войдя в указанную комнату, Джинджер сразу понимает, что она принадлежит бейсболисту. Узкая и длинная, всего с одним окном, находящимся напротив двери. Односпальная кровать рядом с окном и письменным столом оказывается единственной поверхностью, куда можно уложить Хаято, что девушки и делают. В красной голове Джинджер мелькает мысль о том, что Хаято давно бы пришёл в себя, если бы его сестра покинула их. Но вопреки этой мысли, комнату покидает её хозяин, все еще смущенный недобрым взглядом Бьянки. Комната Такеши проста, но не лишена отсылок к его увлечениям. Бейсбольная бита лишь вершина айсберга. Светлые тона стен и мебели создают уютную атмосферу, ровные стопки учебников и тетрадей на столе, рамка с фотографией их небольшой семьи, эспандер ну и все. Это все, что успевает бросится на глаза Джинджер прежде, чем её отвлекает девушка. Она заботливо укладывает брата, изредка трясущегося в конвульсиях и, кажется, делает только хуже. – Кажется, я что-то делаю не так... – девушка читает мысли, но по мнению Джинджер, она знает о том, как влияет на брата и пользуется этим забавы ради. Указывать на то, как вести себя с младшими она не будет, это не её дело. Но Хаято срочно нужно оставить в покое, иначе он так и пролежит до конца вечера. – Просто оставим его. – говорит она, привлекая внимание итальянки на себя, чтобы друг хотя бы задышал свободно. Это ж что нужно было сделать, чтобы добиться такой реакции? Такой яд не помешал бы ей для отпугивания Каваллоне... – Я думаю, он скоро оклемается, если к нему не лезть. – Ладно... – мелодичный голос Бьянки тихо выражает согласие, и она наконец отворачивается от брата, теперь глядя на Джинджер. Джинджер немного подгибает ногу, будучи выше неё на добрых сантиметров семь или даже десять. – Кажется, ты понимаешь Хаято. – Да не то что бы... – перенимая привычку бейсболиста, она чешет в затылке, лохматя красные пряди и снова кидая взгляд на названного. Нужно уходить как можно скорее, решает она, и уже собирается сделать шаг назад, как запястье обхватывает чужая прохладная ладонь. Вопреки этому, Джинджер спрашивает: – Идём? – Погоди, я хотела тебе кое-что сказать. – Бьянки хмурится, будто бы не решаясь произнести свои мысли вслух. Все же, они с братом были слишком похожи как внутренне, так и внешне. Оба чуткие, взрывные и в то же время утонченные и закрытые для мира. Ей приходится остановиться. – Спасибо, что приглядываешь за моим братишкой. Я знаю, как он бывает несносен, но в отличие от меня ты сумела найти к нему подход. Джинджер напугано откровением кидает взгляд на лежачего. Тонкие светлые брови Хаято изламываются, но по всей видимости, он потерял сознание. – Нам лучшей уйти, иначе ему будет только хуже. – благодарность, или что бы то ни было, проходит мимо ушей Джинджер, больше озабоченной состоянием парня. – Я хочу, чтобы он знал, что я люблю его. Поэтому мы уйдём только после того, как я закончу. – к собственному страху услышать то, что скажет Бьянки, Джинджер напрягается и поджимает губы. Смирившись с тем фактом, что проще выслушать её слова, чем попытаться сдвинуть эту девушку с места, Джинджер всем своим видом показывает, что ждёт, а сама старается абстрагироваться. – Несмотря на то, что Хранителем Урагана стал он, пожалуйста, не бросай его. Хаято изменился за этот год так, что порой я не узнаю его. Он поступает так, как не поступил бы раньше. Чаще обдумывает свои действия, не лезет на амбразуру сразу, ценит хоть кого-то. Я думаю, дело в тебе. Присматривай за ним до тех пор, пока это возможно. Это не слишком большая просьба? Возмущенная этим заявлением Джинджер кривится в недовольстве, но не вырывает руку из крепкой хватки Бьянки. Почему все решили, что Хаято нуждается в присмотре? Он что, маленький? Не желая ему скорой смерти, девушка один раз коротко кивает. – Само собой. – вырывается у нее без раздумий, лишь бы завершить неудобный разговор. Если Хаято действительно всё слышал, им обеим не поздоровится. Они только что обесценили все его силы и старания, такого он им просто не простит и больше не подпустит к себе ни одну из них. – Но с чего ты взяла, что он позволит мне? У него своя голова на плечах, справится из без посторонних. Бьянки подталкивает Джинджер вперёд и решает выйти в коридор, оставив брата в покое. – Ты не знаешь, каким Хаято был до того, как осел в Намимори. Он подпустил тебя к себе ближе, чем кого-либо ещё. – говорит она с настойчивостью. Услышав уже более, чем достаточно, Джинджер машет головой, призывая замолкнуть. Что-то подобное нёс Шамал. Странные необоснованные замечания. Им пришлось сблизиться, потому что они живут вместе! Буквально! – Можешь отрицать это сколько угодно, Каен, но со стороны все прекрасно видно. Выйдя из комнаты, Джинджер останавливается, чтобы высказаться и оставить последнее слово за собой. Её голубые глаза устремляются в зелёные, не ища понимания. – Я буду делать то, что сама считаю нужным. И твой брат не нуждается в моем надзоре. Так что не нужно решать за кого-то, как ему будет лучше. Высказав свое решение, Джинджер резко разворачиваясь, уходя на шум компании на первом этаже. Слишком много чести тому, у кого на пальце кольцо Урагана Вонголы. Облезет и справится без её поддержки. В конце концов, она поняла, что пора искать свое собственное место в этом, с которого её не лишат и с которого ее не смогут сдвинуть. Перед тем как войти на первый этаж, Джинджер вновь надевает безмятежную и расслабленную маску, хотя внутри неё всё ещё бурлит неопознанное чувство. Возможно, в словах Бьянки есть доля правды, но каждое её утверждение можно подвергнуть сомнению с помощью соответствующих аргументов. Но теперь она знает, что гораздо хуже отсиживаться на скамейке запасных без возможности помочь, тем непосредственно участвовать во всех событиях спина к спине с остальными. На первом этаже Ланчию облепляют дети, наконец освобождая Киоко и Хару от обязанностей нянек. Только Фута, слегка отстраненный от остальных, подлетает к Джинджер, обхватывает её за пояс и прижимается щекой к теплому животу, получая в ответ ласковые поглаживания по голове. Такеши обеспокоенно смотрит на неё, пытаясь уловить хоть какую-то информацию о том, что происходит. Тсуна, окружённый девушками, даже не замечает пропажи своей правой руки. Каваллоне и Реохей переговариваются с проклятыми малышами аркабалено. Всё возвращается на круги своя. Теперь им предстоят обычные будни школьников с уроками и тренировками в клубах до тех пор, пока не появится новый враг. Джинджер чувствует себя частью этой рутины. Пусть даже с некоторыми сомнениями в душе.

***

9 ноября 2005 года Этой ночью Джинджер снится, что её заживо похоронили и даже уже зарыли под шестью футами земли. В гробу – а постучав по крышке над собой она поняла, что это он – катастрофически не хватает воздуха, и все, что остаётся – это притаить дыхание и ждать. Она просыпается, когда сон плавно переходит в реальность. Подскочив на кровати, Джинджер хватает ртом воздух, пытаясь напиться им, как водой. Но воздух в её комнате по странному стечению обстоятельств протух, и рецепторы распознают нотки гнили и сырой земли. В миг подскакивая к окну, Джи распахивает его настежь, с упоением вдыхая свежесть ночи. С пижамы сыпется песок, девушка с остервенением стряхивает его с себя и щёлкает выключателем. Комнату озаряет яркий искусственный свет – вся её кровать обсыпана землёй, её не много, но она заметна. Как если бы кто-то залез на кровать с грязными ногами, прямо с огорода, и решил прямо так уснуть. Ещё какое-то короткое время она хлопает глазами, понимая, что и постельное белье, и пижама и её волосы пропитались этим гнилостным запахом. Ночь заканчивается тем, что второпях от отвращения, Джинджер отмывает себя в горячем душе, по красна раздирая распаренную кожу. Она не боится разбудить соседа – её охватывает и отвращение шок от произошедшего в комнате. Внятных объяснений этому не находится, и возвращаться обратно не хочется до самого утра. Заснуть не удаётся. В их маленьком доме нет даже гостиной с диваном, где можно было бы устроиться и подремать. Потому девушка обосновывается на полу кухни, впервые выкуривая сигарету, чтобы перебить осевший на рецепторах запах. Никакой гипотезы за эти часы в её голове не появляется, потому и рассказывать кому-то о случившемся Джи не спешит. Вместо этого она просто сидит на кухне, прислушиваясь к тишине ночи и пытаясь успокоить свои мысли.

***

Ланчия и Базиль покидают Намимори, обязанные вернуться к своим делам. У первого особых обязанностей нет, так как теперь, свободный ото всех, он идёт лишь по своему пути. Он по-прежнему считается сильнейшим мафиози Северной Италии, и для восстановления резиденции своей семьи ему потребуется много ресурсов в виде времени и сил. Джинджер же успевает коротко попрощаться только с Базилем, встретившимся по пути в школу, и пообещать, что навестит его в следующей поездке в Италию. В ячейке архива CEDEF остался пистолет её дяди, будет логичным пользоваться ими в паре. Теперь, когда за новым поколением Вонголы идёт пристальное наблюдение со стороны врагов, они могут непременно понадобиться. В школе становится подозрительно тихо. Уроки и занятия идут своим обычным чередом, сменяясь с возмутительно медленной скоростью. В голове, лишенной всяких проблем, поселяется скука по семье и родному дому, избавиться от этого чувства довольно трудно. Джинджер щёлкает ручкой, раздражая сидящего впереди одноклассника. Как только он поворачивается к ней с недовольным взглядом, она делает вид, что не при чём. И так по кругу, пока не заканчивается скучный урок японского языка. Японская литература ещё более ужасней, чем японский язык, там черт сломит ногу. Мало того, что иностранка не понимает половину архаизмов (как и её одноклассники), так их приходится ещё и читать, а потом ещё и обсуждать и анализировать прочитанное. Каторга, не иначе. Следующими идёт алгебра и геометрия, на последней девушку вызывают к доске решать задачу. С перспективой и формулами у неё все в порядке, задача легко подчиняется забитому ненужными школьнику вещами мозгу и ответ не заставляет себя ждать, вырисовываясь мелом на доске. Если бы вызвали на алгебре, то так легко не отделалась бы. Учить-то учила, да толк. Единственное, что тешит Джинджер так это то, что ребята намного больше пропустили, в особенности и без того замученный Тсуна. На обеде девушка уже жалеет о своих мыслях, потому именно ей приходится заниматься английским языком с Савадой. Просто вбить знания в лохматую голову невозможно и Джи упивается этой трагедией вселенского масштаба. В итоге, всё репетиторство отходит на второй план, школьники предпочитают посвятить свободный час тому, чему и положено. Обеду. Савада мимоходом лепечет, что Реборн куда-то ушел, словно он не может провести без своего репетитора и дня. Зима постепенно вытесняет осень, заявляя на свои права, и все они утепляются. Более чем равнодушная к холоду ирландка кутается в темно-коричневую куртку с отложным воротником, защищающим шею от пронизывающего ветра. Школьного бежевого кардигана на пуговицах недостаточно, чтобы согреться на ветру, а обедать они до сих пор предпочитают на свежем воздухе. Носить колготки в Японии не принято, но Джинджер пренебрегает этим клише в пользу своего здоровья. Рядом с ней сидит Реохей, даря так необходимое сейчас тепло и наслаждаясь бенто, приготовленное заботливой рукой сестры. То ли из-за осенних заморозков, то ли из-за бессонной ночи Джи начинает клевать носом. А ведь ночью её ждет рабочая смена. Деньги сейчас нужны как никогда прежде, и она решает добрать минуты сна, подтягивая колени к груди и устраиваясь на них лбом, на котором точно останется красный отпечаток. У одноклассников будет лишний повод посмеяться над ней, но их мнение никогда не волновало непробиваемую гайдзинку. Пока она дремлет, окружающий мир продолжает вращаться: шумные разговоры компании и запах свежеприготовленной еды создают атмосферу привычной школьной жизни. Джинджер чувствует себя в безопасности среди своих друзей и находит утешение для своей тревоги в их компании.

***

10 ноября 2005 года Вернувшись утром домой со смены, Джи все же решает прибрать свою комнату, которая полностью проветрилась за сутки с открытым окном. Белье отправляется в долгую стирку при высокой температуре, полы и каркас кровати выметается метелкой от земли, а матрас в конечном счете подлежит только утилизации – грязно-коричневые разводы впитались без возможности очистки. Да и спать на нем девушка не смогла бы уже из-за брезгливости, коей никогда ранее не страдала. Признаться себе, что наделала в пижамные штаны во сне она не может. Да, сновидение было ужасным, но не до такой степени. Рассыпанная по всей комнате земля тоже намекала на то. Хаято, разбуженный громкими махинациями соседки с матрасом, спускается на шум и заглядывает в проем комнаты с неприкрытым недовольством. Но вопреки ожиданиям, не ругается. – Помочь чем? Не ожидавшая и не слышавшая приближения парня, Джи подпрыгивает на месте, покрываясь мурашками. Пошевелив матрас, она подняла вроде бы исчезнувшую вонь, потому окно пришлось снова открыть. Сонный Хаято и не заметил этого, да и запах уже заменился на ночную свежесть. – Нет, уже все сделала. – матрас стоит на крыльце, обклеенный наклейками для утилизации по всем правилам утилизации габаритного мусора в Японии. Раньше, чем парень выйдет из дома, его уже заберут, потому девушка решает соврать. – У матраса пружины поломались, заказала новый. Эта непредвиденная трата таки вынудила девушка залезть в неприкосновенный запас и новый матрас должны привезти только через три дня. Хаято прекрасно знает все эти правила и предлагает соседке хоть какую-то альтернативу. – Можешь поспать на втором этаже, в игровой, пока не привезут. – он трёт заспанные глаза ребром ладони и широко зевает. Про игровую-то она и не вспомнила прошлой ночью. Это маленькая комнатка с телевизором на низкой массивной тумбе и приставкой, перед которыми расстелен мягкий футон. Там они часто зависают, когда хоть у одного из них выдаётся свободный вечер, проводя его за видеоиграми. Признаваться, что проблема обстоит также с одеялом и подушкой девушка не спешит – все это можно купить в течение дня. – Да уж, придется пока так... – Джинджер соглашается, осматривая полупустую комнатку. Спать на футонах ей не нравится. Слишком твердо для спины и ее кости буквально стучат о пол. Мало приятного, но это вынужденная мера. Но сейчас, в данных обстоятельствах, тонкий футон не кажется такой уж проблемой. Парень принюхивается, так и не продрав сонных глаз. – А чем пахнет? Рассказать ему девушка не собирается, выпроваживая из комнаты и выходя следом. Дверь наглухо закрывается, за её спиной. Пока есть возможность поспать, лучше пользоваться ею. – Ты вечером занята? Хочу проколоть сегодня ухо. – поняв, что влез не совсем в свое дело, Хаято переводит тему и поднимается наверх. Здесь девушка нечастый гость и заходит сюда чаще всего для того, чтобы порубиться в приставку, но это в последнее время происходит редко. Вопрос Хаято доходит не сразу и отвечает она с сильной задержкой. – Не моя смена. – девушка качает красной головой, поднимаясь следом. – Хочешь доверить это мне? Не много ли чести? – Я криво сделал. Прокол зажил, но я не отказался от этой идеи. Со зрением у обоих явные проблемы. Гокудера уже прикупил себе очки, но носит их пока что только дома, стыдясь своего нового образа. Это не спасло его от корявости его рук. Джинджер тоже не может похвастаться идеальным зрением, и, хотя она не носит очков, считая их аксессуаром ботаников, концепция причинить страдания Хаято хоть и в таком нетривиальном виде ей нравится. И она, разумеется, соглашается. Джинджер с удовольствием истязает уши Гокудеры. Что касается ее собственных ушей, то они ранее были проколоты матерью, никого не слушавшей и делающей всё из принципа «есть два мнения – моё и неправильное». Будучи семилетней девочкой, Джинджер упорно отнекивалась, но Мейв все равно сделала по-своему. Как результат, одно ухо было порвано отцом, когда он случайно дёрнул за длинную золотую серёжку, так нравившуюся матери; а второе в драке с каким-то пацаном, имя коего Джинджер уже не припомнит. Эти воспоминания вызывают у неё смешанные чувства. С одной стороны, это было болезненно и неприятно; с другой – они напоминают о том времени беззаботного детства, когда она была полна надежд и мечтаний. И девчачьи серьги не входили в круг вещей, которые маленькая Джинджер считала крутыми. Теперь же ей кажется странным возвращаться к этим моментам. Они словно затерялись в тени её нынешней жизни. Взрослая жизнь (ей и самой смешно от этого словосочетания) требует от неё больше ответственности и понимания себя самой – но иногда так хочется просто вернуться к тем простым радостям детства. Забавно осознавать, что живя с Хаято она может почувствовать себя тем самым ребенком без забот и проблем. И за кем тут надо присматривать? Стараясь более не погружаться в воспоминания, тем более невеселые, Джинджер заходит в комнату, ставшую её временным пристанищем, и валится на футон, немедленно засыпая от накатившей усталости.

***

Стоит Джи вернуться с тренировки, как её тут же одолевает сосед, уже с нетерпением ожидающий её появления. Странная любовь к цацкам никогда не находила отклика в душе девушки, но на Хаято они смотрелись удивительно органично. Испытывая его терпение, Джинджер медленно переодевается в чистые домашние шорты и футболку, завязывает длинные волосы в хвост на макушке и тщательно моет руки. Последнее становится лишним, так как взгляд, зацепившийся за пачку на кухонном столе, тянет на кухню. – Эй, можно? – спрашивает она, кивая на сигареты. В ответ получает недоумённый взгляд. Руки Джинджер слегка дрожат по непонятной причине, и она вспоминает, как быстро прошла тревога после последней затяжки. – Ты закурила? – нетерпение Хаято отходит на второй план, он перепугано смотрит в ответ. Джи чешет локоть. – Нет, интересно. – интерес есть и это не ложь. Как быстро пройдёт её тревога? Это ведь что-то вроде небольшой дыхательной гимнастики? В груди ощущается тяжесть, и ей кажется, что вдыхаемый дым может помочь избавиться от этого чувства. – Бери, но не привыкай особо. Не советую. – Хаято отвечает с искренностью, не свойственной его речи, и протягивает одну сигарету из пачки. Чтобы их кухня окончательно не пропахла смогом, парочка выходит на крыльцо заднего двора. Припав на корточки, Джинджер подкуривается от своей Zippo, звонко щелкая металлом. Куртка, накинутая на плечи, мгновенно впитывает запах табака и наверняка будет долго источать неприятный аромат. От Хаято не практически не пахло табаком, это крайне иронично, но он явно делал что-то для нейтрализации побочных эффектов своей вредной привычки. Молча докурив, оба забегают в дом отогреваться. На душе у девушки и впрямь становится чуть лучше, с непривычки дым затуманивает ту часть разума, что мучает нерешенными вопросами, оставляя только приятную пустоту. Это только недолгое прикрытие, но оно работает и этого будет достаточно до того, как она ляжет спать. – Ну что там у тебя? – сегодня ей выпадает счастье побывать в ванной комнате соседа и она заново вымывает руки с мылом, наслаждаясь процессом. Запах мыла – один из ее любимых. Такой простой и понятный. Хаято подходит к раковине с руками полными упаковок с медицинскими иголками. – Ого, вроде бы договаривались на один прокол, а у тебя тут на десять хватит! – Это катетеры, прокалывать будем ими. Пока что одного будет достаточно, посмотрим, как у тебя получится. – Джинджер вспоминает комментарий учителя математики про её ровный и точный чертёж и фыркает, забавляясь этим. Делать подобные процедуры ей прежде не приходилось и за результат отвечать она не может ручаться. – Я сделаю наметку пока. Высушив руки, Джинджер отбирает маркер из рук парня. – Ты же сказал, что у тебя не получилось. Может, дело в этом? – Если ты накосячишь, я проколю тебе задницу. – угрожает он с улыбкой, но всё же соглашается на такие условия. Вставая у левого бока друга, девушка рассматривает небольшой шрамик на мочке его уха. Платиновые волосы Хаято завязаны в хвост, но мелкие пряди всё равно выбиваются и мешают. Джинджер заправляет одну из них за ухо и намечает маркером маленькую чёрную точку так, чтобы под будущей серёжкой можно было спрятать белую полоску шрама. – Ну? – она предлагает осмотреть наметку и Хаято придвигается к зеркалу над раковиной ближе, довольно кивая. – Отлично, давай сюда свои иголки. – Не так быстро, женщина. Это тебе не какие-то там..! – он разве что пальцем не машет перед ее носом и распаковывает одну из белых шуршащих пачек. – Смотри, самое главное, что ты должна сделать – это ровно проколоть. Затем, в отверстие катетера вставляется сережка, а катетер убирается. И последнее, нужно покрепче закрутить заглушку. – Я все поняла! – отвечает она с лёгким раздражением, распинаться и читать ей полную инструкцию нет надобности, испоганит ухо – сделает новый прокол, не велика потеря. – Не нервничай и не трясись сильно, а то я сделаю тебе пирсинг мозга. – Черт, зачем я только что посмотрел на твои уши... – только и успевает он сказать, как ухо со смешным звуком пробивает игла. Хаято давится вдохом. – Надо предупреждать, женщина! – Идеально. – шепчет Джинджер, и по шее парня проходится волна мурашек от близости ее щекотливого дыхания. Не церемонясь, она вертит его мочку и проверяет со всех сторон прокол. От ее наглости и боли у Хаято перехватает дыхание. – Не хнычь, уже почти все. Ловко доделывая процедуру, девушка напевает надоедливый мотив какой-то английской песни и каждый её выдох Хаято ощущает на своей предательски чувствительной коже. Джинджер слышит, как парень сглатывает, словно не терпел увечья страшнее этого. Чистый катетер летит в раковину, а маленькая заглушка-бусинка оказывается вкрученной в основание серёжки. Молча, Джи заканчивает, ожидая, что парень начнёт рассматривать творение её золотых рук в зеркало. Кулак, вцепившийся в футболку на её спине, то ли от боли, то ли в страхе за свою жизнь, раскрывается и девушка становится рядом, чтобы тоже заглянуть в зеркало. – Круто вышло. – выдыхает она. – Тебе идут все эти цацки. – Да, отлично. – отвечает Хаято вместо благодарности. Дело привычки, таков стиль их общения и оба это принимают. – Если хочешь, можем и тебе сделать. Катетеров ещё много и серьги у меня есть. – О-о, нет, я пас. – несогласно выставив руки знаке в капитуляции, Джинджер отошла от раковины, чтобы не дай всевышний спровоцировать уже настроившегося на экзекуцию парня. – Ты видел же мои уши, мне такое противопоказанно. – Как хочешь. Он пожимает плечами и начинает собирать весь хлам, что они использовали и Джинджер видит на его лице прикрытую сдержанностью обиду, но не понимает её источника. Возможно, в будущем она и согласится на эту процедуру, но пока пусть все останется как есть.

***

Все произошло совершенно спонтанно – им не следовало оставаться вдвоем наедине на все выходные. Матраса так и не привезли, перенеся доставку на понедельник, потому оба подростка проводили свое свободное от учебы и работы время за приставкой в темной игровой комнате. Трапезничали и спали там же, сменяя друг друга только для того, чтобы пройти старенькую игру побыстрее. Их б\у приставка тянула не так много игр, так что они проходили все старье, что когда-то прошло мимо них. Эта игра ждала их еще с сентября, с тех пор даже не распечатанная от заводской пластиковой обертки. То, что любили оба: страшное, муторное и угнетающее. Потому подроски перекидывали джойстик из рук в руки, когда уставали или хотели отойти и выдохнуть от давящей атмосферы игрового мира. Джинджер больше всего нравилось возиться с муторными боссами, погибать и снова воскресать, пробовать различные стратегии и радоваться, когда враг оказывается поверженным. А Хаято разгадывать загадки, встречающиеся на каждой локации и требующие определенных знаний в разных областях. Они сами не поняли, как все произошло. В тот злополучный вечер джойстик находился в руках Джинджер, а Гокудера вернулся с кухни, прикончив очередную сигарету. – Не могу я решить эту загадку! – возмущается девушка, едва не разламывая джойстик напополам. Гокудера, оказавшись за спиной, берёт её ладони в свои. Вместо тысячи объяснений всегда лучше один раз показать, как надо сделать, чтобы пройти дальше. Джинджер спокойно дает парню возможность управлять игрой, опуская руки на колени и уставляясь в экран пузатого телевизора. – Ничего в этих нотах и клавишах не понимаю. Что жать-то в итоге? Там подсказку еще дали, посмотри. – «Птица без голоса», да? – слышит она спокойный голос над своей головой. Хаято читает подсказку, сразу для себя что-то понимания и делясь этим с девушкой. – Просто нужно нажать на те клавиши, которые не издают звука. Загадка решается, на это парень не затрачивает и пяти минут. Спиной Джинджер ощущает тёплую грудь друга, ровно вздымающуюся и опускающуюся от спокойного дыхания. От него тянет дымом и табаком – странное сочетание для пятнадцатилетнего подростка, от которого у Джинджер зудит в носу. Из неудобной позы он не выпускает, щурясь на непривычно яркий в темноте экран и изучая карту игрового мира. Вся расслабленность, накопленная за выходные дни, испаряется, когда она чувствует, как в шею утыкается его лицо, громко и хрипло вздыхая. Джойстик отставляется в сторону, и теперь свободные руки парня обхватывают её тело, обездвиживая. Джинджер в одно замирает, в мышцы деревенеют. Не разрывая чужой горячей хватки, она полу оборачивается и замечает его раскрасневшееся хмурое лицо. Гокудера всегда имел необычайную красоту – его кожа была матовой и без изъянов, а черты лица тонкие и даже женственные. Что уж говорить о длинных светлых ресницах, о которых мечтает любая девушка, заботящаяся о своем внешнем виде. В поисках ответов на свои немые вопросы Джинджер заглядывает в его изумрудные глаза. Но ответ очень близок. Грубые губы накрывают ее собственные. Чему быть, то не миновать. Так ведь говорят? Вот чего Джинджер так сильно боялась и избегала. Никаких чувств, кроме дружеских, у неё никогда не было в отношении Хаято и странное сближение вызвало тревогу в ее сердце. Не хотелось бы оказаться заложницей чужих чувств. Но и причинять боль Хаято тоже не хотелось. Джинджер не сопротивляется, поддаваясь навстречу. Парень, прикрыв глаза, сминает ее губы своими настойчивыми, но нежными, спрашивающими разрешения. Когда Хаято понимает, что никакого сопротивления нет, а тело девушки расслабилось, он оглаживает узкую спину, благодаря. Ведёт по мягкому плечу, затем вниз по линии упругой груди, по впалому рельефному животу и останавливается на бёдрах, сжимая в кулак ткань, но не плоть. Хаято открывал для себя новые ощущения, сдерживая порывы, чтобы не спугнуть. Он знал, что это очень легко сделать, если речь касается красноволосой, потому проявил всю ласку и заботу, на которую только был способен. Джинджер, перебарывая себя, кладёт руки на его скулы, пытаясь направлять процесс. Они два урагана, не дающих друг другу права доминирования. В коечном счете, поцелуй начинает приносить наслаждение, и толика ее любопытства была удовлетворена. Все равно, что поставить галочку в списке дел, которые ты должен завершить перед смертью. Смеясь над своими мыслями, Джинджер усмехается в чужие губы, отчего в них впиваются сильнее. Хаято понимает, что противодействия не наступит и его рука оказывается под мягкими шортами, оглаживая крепкое бедро. Вдруг со стороны приставки раздаётся резкий треск – игра напомнила, что не терпит ожидания. Игровой персонаж озирается по сторонам, тоже в поиске этого шума. Джинджер отстраняется от соседа, резко нажимая кнопку паузы, и поднимается, чтобы включить свет в комнате. Сердце стучит как сумасшедшее, словно сейчас вырвется из груди. Оба испуганно смотрят друг на друга и хлопают глазами. – Черт, прости, я зря... – хрипло произносит Хаято, опуская глаза и не понимая, что на него нашло. Он не хотел бы причинить боль, вторгаясь в ее пространство таким вероломным образом. Это ведь девчонка, какой бы она ни была снаружи, внутри наверняка мечтала о другом. Он не хотел списывать все на гормоны, но и объяснить этого наваждения не мог. Его тянуло к Джинджер абсолютно точно и никак иначе проявить свои чувства не представлялось возможным. Будто бы этот поцелуй был логичным в их взаимоотношениях и в то же время нет. – Все окей. Наверное… – не соглашается Джинджер, стоя у двери и гневно пыхтя. Её грудь часто вздымается и опускается, что отчетливо видно через тонкий трикотаж серой майки. Она запускает пятерню в красные волосы. Осознание в миг накрывает ее. – Придурок, ты забрал мой первый поцелуй! – Ты мой тоже, если тебе станет от этого легче. – отвечает он уже с лёгкой усмешкой, показывая ей тем самым, что не одна она пострадала от гормональной атаки. Это отнюдь не означает, что между ними должно возникнуть что-то большее, но девушка уже что-то себе напридумывала. Хаято видит это по бешенным глазам и спешит успокоить подругу, ведь затеял все это первым.  – Не переживай, нам не нужно срочно искать место, где в этом захолустье обручат двух подростков-иностранцев. Но... получилось хотя бы неплохо, на мой вкус… – Да уж… – с ужасом произносит она, растирая лицо руками. Губы и щеки горят и с этим ничего не поделать. Страшная картинка сцены, в которой она стоит перед свадебным алтарем в белом платье рука об руку со своим другом по несчастью, упорно не выходит из головы. Хочется приложиться этой самой головой о стену разок-другой, чтобы выбить из нее дурь. – Об этом никто не должен узнать! – Согласен. – говорит он, протягивая ладонь для рукопожатия, обещая выполнить свою часть условия. Джинджер хватает его руку, крепко сжимая её и смотря прямо в его зелёные глаза. Странный вечер, странный опыт. Но зато с близким человеком, который никому не растреплет о произошедшем. Это как поцеловаться с подругой или… С братом...? С подругой было бы значительно проще, обзаведись ей Каен раньше. Кривясь на свои же отвратительные мысли, Джинджер вспоминает про свою новую волшебную привычку, способную отвлечь от реального мира. Произошедшее полностью неправильно, рассказывать кому-то об этом они точно не будут. В Хаято она не сомневается: всё происходившее в их общем доме останется за его дверями навсегда. Джинджер спускается вниз, по-хозяйски распоряжаясь сигаретами Хаято. Одну себе и одну ему. Нужно вновь научиться смотреть друг другу в глаза без тени смущения и неловкости. На утро Хаято исчезает из города в след за Реборном и Тсуной.

***

9 ноября 2015 года Япония База Мелоне – Черт, это безумие... Сняв очки и небрежно отбросив их куда-то на стол, молодой мужчина откинулся в кресле и прижал руки к животу. Всё это не имело никакой морали. Эта война вынудила их пойти на такие отвратительные меры, и самое страшное что – теперь они исправно работают. А это означает, что дороги назад нет. Он только что использовал молодую Джинджер Каен, чтобы экспериментально убедиться в исправности машины. Все работает как шведские часы и пути обратно уже нет. Могла ли его бывшая подруга знать, что ей суждено стать подопытной? Сколько бы он не извинялся, прощения ему точно не заслужить. Не перед ней. Эта девушка мертва несколько лет, но и так она продолжает помогать Вонголе даже после смерти. Возможно, эти жертвы помогут изменить ход событий и наладить всё – не для них, а для их молодых версий, ещё не допустивших столько ошибок на жизненном пути. Её тело переместилось в прошлое и вернулось обратно абсолютно неизменным. Это было ошибкой, но теперь все исправно. Больше вечный покой Джинджер Каен никто не потревожит. После этого молодого Вонголу успешно переместили в будущее, а тело его будущей версии было перехвачено этой огромной машиной, на разработку которой ушло так много времени и ресурсов… Это чистой воды мародерство, но выбора больше нет. Только так он мог убедиться, что машина запрограммирована правильно. Он закрыл глаза и попытался представить себе Джинджер такой, какой она была – с её яркими волосами и нечитаемым лицом. Даже сейчас ему было трудно представить, что бы девушка ответила, предложи он ей пожертвовать своим телом ради. Как же он мог так поступить? Внутри него боролись чувства вины и оправдания: он делал это ради спасения большего количества жизней и один хладный труп и вровень не стоял. Но разве это оправдывало его действия?