Солнышко с игрушечным Лисёнком

Следуюшим утром, когда Арсений зашел в палату к Антоше, он первым делом увидел всхлипывающего ребёнка, который крепко обнимает Лисёнка, сидя на кровати. — Тош, солнце моё, ты чего? Что случилось? — врач садится рядом с крохой и приобнимает его. — Т-там было м-много врачей. Злых! Они все с уколами и делали больно… — дрожащим голосом рассказывал младший. — Тише, это просто сон, Тош. Смотри, никаких злых врачей с уколами здесь нет, всё хорошо. Успокаивайся, Антош. Малыш сильнее прижался к педиатру, который поглаживал его по спинке. — Будешь ещё спать, солнце, или выспался? — когда всхлипы стихли, спрашивает педиатр. — Не хочу больше. — Хорошо, давай тогда я тебя сейчас по-быстренькому осмотрю. Кстати, как у тебя зуб? Не болит сейчас? — М-м, — отрицательно мотает головой ребёнок. — Отлично. Давай, поднимай футболочку, — мягко говорит старший, надевая стетоскоп. Ребёнок без проблем слушается. Аускультация занимает пару минут. — Молодец. Открой ротик, я горлышко посмотрю, — доставая шпатель из упаковки, просит мужчина, и малыш тоже быстро выполняет, что ему сказали. — Умничка. Всё, ставь градусник и закончим, — улыбается педиатр. — Ну что ты такой грустный, м? — замечает брюнет. — Из-за сна, что ли? Или что-то случилось, Тош? — Не, просто… Я не хочу лежать в больнице, но и обратно в дет.дом не хочу! Там очень плохо! Нас часто ругают ни за что! И кормят невкусно, — уже на грани истерики, говорит младший. — Солнце, ну там же лучше, чем в больнице. У тебя там друзья есть? — Т-только Дима. Там хуже! Мне там не нравится! Заберите меня из дет.дома, — шепчет последние слова кроха, а на щечках уже появляются мокрые дорожки от слез. Арсений никак не ожидал такой просьбы от ребёнка, поэтому он просто обнял его, шепча успокаивающие слова, пока тот не перестанет плакать. Оставшийся день педиатр думал над просьбой Тоши. Возможно, он это сказал, не подумав, просто на эмоциях. Или нет?.. Сам Арсений задумывался над тем, чтобы забрать мальчика из дет.дома, ведь очень полюбил и привязался к этому маленькому чуду. Но он думал, что кроха не согласится, как минимум из-за профессии мужчины, но теперь старший думает, что и это не испугает ребёнка. Брюнет решает как следует обдумать всё, посоветоваться с Серёжей, а потом уже и обговорить всё с Антошей. Весь остаток дня проходит для Арсения очень и очень трудно. Сегодня все дети, как сговорившись, очень боялись и не давались даже осмотреть их, не говоря уже о процедурах. И поэтому, когда педиатр пришёл к Шастуну, был очень уставшим и вымотанным, а ведь ребёнок, как и остальные, боится… — Антош, прекращай… — устало просит мужчина, когда младший забрался в дальний от врача угол кровати, прижимая Лисёнка к своей груди и ревёт, не подпуская педиатра с уже готовым шприцом. — Ну давайте н-не надо-о… Мы уже м-много уколов сделали, хватит, — громко плачет кроха. Если бы эту истерику Антон устроил в другой день, Арсений был бы максимально добрым с ним, стрался бы успокоить. Но сейчас, когда врач был очень уставшим и хотел быстрее закончить с процедурой, его начало это злить. — Антон, я вроде уже много раз говорил, что нам нельзя пропускать ни одного дня лечения. Что за концерт ты устроил? Просто ляг ты уже спокойно, я быстро всё сделаю и отстану, — максимально строгим голосом сказал старший, но не видя реакции, положил шприц на тумбочку и начал укладывать кроху. — Не-ет! Отпустите! — начал верещать младший, не хило так испугавшись. Он ведь ещё ни разу не видел Арсения таким строгим. — Антон, ну-ка прекрати! — прикрикивает врач, продолжая укладывать ребёнка, который резко притих. А Антон вспомнил то, как когда ему было ещё года четыре, у него поднялась высокая температура. Родители (тогда они были ещё живы) не на шутку испугались за сына, вызвали врача, и приехал очень строгий мужчина, который не слушал истерики малыша, просто сказал родителям, чтобы подержали его и вколол препарат, не сильно стараясь сделать это безболезненно. А Антон запомнил это, да и вряд ли забудет, ведь из-за того врача у него и появилась эта фобия. Ещё и тот фельдшер, который приезжал в дет.дом, только добавил страха ребёнку. И Арсений сейчас напоминает тех врачей… А педиатр, заметив эту смену эмоций, как опомнился. Что же он за идиот? Только напугал ребёнка, который и так до жути боится всего этого. Да, врач очень устал за день, но оправдание ли это? Конечно нет. Разве Антон виноват в том, что сегодня у мужчины выдался тяжелый день? Не виноват. — Господи, солнце, прости — прости, пожалуйста, — начал извиняться врач, утягивая ребёнка в объятия. — Изивини, пожалуйста, маленький мой, я не хотел срываться на тебя, солнышко. Но кроха не оценил этих внезапных нежностей. Начал вырываться и пытаться вылезти из объятий. — Отпустите. Делайте уже свой укол, вы же за этим пришли, — обиженно говорит младший, продолжая всхлипывать, и сам ложится на живот. — Антош… Ну, солнышко, прости, пожалуйста, — поглаживает по спинке врач, но ребёнок никак не реагирует. Брюнет берет шприц и, обработав место укола, вводит лекарство. Делает он всё аккуратно, стараясь не причинить дискомфорт. Но он не может понять из-за чего сейчас плачет кроха. От всей этой ситуации, обиды или боли? А может и всё вместе. — Всё, солнышко, ты большой — большой умничка, — выбрасывая шприц, хвалит старший. Мальчик же утыкается носиком в стену, крепко прижимая к себе игрушку, повернувшись спиной к мужчине и укутавшись с головой одеялом. Увидев это, врач тяжело вздохнул и сел рядышком на кровать. — Антош, радость моя, не надо так закутываться, а то ещё температурка поднимется, — педиатр стягивает с головы ребёнка одеяло. Сам же мальчик молчит, изредко всхлипывая. — Спокойной ночи, солнце, — ласково говорит старший, понимая, что извиняться сейчас смысла нет. Врач сидит с ребёнком, поглаживая его по спинке, пока младший не уснул. Чувствуется, извиняться он завтра будет долго…

Следующий день.

— Ну ты и даёшь, — говорит Сергей, выслушав историю Арсения о том, что вчера произошло. — Да… Господи, я такой идиот, — прячет лицо в руках Попов. — Ладно, Арс, прекращай. Ну, что? Пойдёшь сейчас к нему, извинишься, нормально всё будет. Он же ребёнок ещё. Да и я ведь видел его и знаю, что он такой ребёнок, который не будет долго обижаться, вот увидишь. К тому же, он сам захотел, чтобы ты его усыновил, значит, делаем выводы, он тебе доверяет. А, по поводу усыновления. Ты же взрослый человек и если ты считаешь, что готов его забрать — забирай. Вот помиритесь вы и спроси у него, действительно ли он этого хочет. А я думаю, что хочет. Как он тогда скучал по тебе, когда тебя не было в больнице, до слёз аж дело дошло. Так что давай, иди, мой друг, — подбадривает Матвиенко. — Хорошо. Спасибо тебе, Серёж, — искренне благодарит брюнет. — Давай — давай, иди. Не за что. Арсений пошёл в палату к Антоше, очень переживая. Он себя корил за то, что обидел и напугал вчера это маленькое солнце. Зайдя в комнатку, он увидел, что кроха ещё не проснулся и сел рядом. А Антоша так мирно спал, таким маленьким и беззащитным котенком казался. Хотелось обнять его и не отпускать. Как вообще Арсений смог накричать на это маленькое чудо? И сейчас врачу было как никогда жаль, что нельзя вернуться в прошлое и вместо того, чтобы ругать, спокойно поговорить с ребёнком, успокоив. Но, к сожалению, такой возможности у него нет. А малыш тем временем начал просыпаться. — Доброе утро, солнышко, — ласково говорит мужчина, когда Тоша открыл глазки. Кроха же, окончательно проснувшись и вспомнив, что было вчера, сказал что-то на подобии «мгм» и показательно не смотрел на старшего. — Антош, посмотри на меня, пожалуйста, — мягко просит педиатр, дожидаясь, пока ребенок, хоть и нехотя, но послушается. — Я знаю, что поступил вчера неправильно. Просто вчерашний день был очень трудный, я сильно устал, из-за чего и накричал на тебя, за что сейчас мне очень стыдно перед тобой. Прости меня, пожалуйста, солнышко. — Да. И Вы меня простите, я не знаю чего испугался. — Всё хорошо, Тошенька. Тебе не надо извиняться. Иди сюда, — раскрывает руки для объятий Арсений, и Антоша сразу обнимает старшего. — Кстати, солнышко, — через пару минуток мужчина слегка отстраняет кроху, так, чтобы видеть его глазки. — Я тут подумал. Ты всё ещё хочешь, чтобы я забрал тебя из дет.дома? — Да! Да, да, да! Очень хочу! — сразу отвечает малыш, не скрывая радости. — Ты уверен, Антошик? — Да. Точно — точно. — Хорошо, солнце, — кроха опять обнимает педиатра, на что тот конечно же крепко обнимает в ответ. Какой же этот малыш тактильный, ему очень важны объятия. — Моё солнышко. Сегодня у Арсения было не так много дел и забот, поэтому он гораздо больше времени проводил с Антошей. — Ай, — во время обеда, жмурится младший. — Что случилось? Зуб болит? — спрашивает педиатр. А ребёнок демонстрирует ладошку с молочным зубиком. — Выпал? Замечательно. А что слёзки? — только замечает брюнет пару слезинок мужчина. — Больно, что ли, Тош? — Немножко больно было, но сейчас уже нормально. — Хорошо. Прямо сейчас положи зубик под подушку, а ночью прилетит фея и что-нибудь оставит в подарок, — мальчик, конечно же, всё так и сделал. Сегодняшний день был куда лучше вчерашнего. Вечером, во время укола, Антоша был относительно спокоен, совершенно без слёз сделать всё не получилось, но сегодня их было гораздо — гораздо меньше. Да и Арсений был максимально добрым, чтобы вновь не подорвать доверие младшего. Когда мальчик крепко заснул, врач аккуратно, чтобы не разбудить, достал зуб из-под подушки. Но ведь надо что-то положить. Но это не было большой проблемой, ведь у мужчины в своём кабинете есть тумбочка, в нижнем ящичке которой лежат сладости на крайний случай. Часто они служили как награда для тех детишек, которые уж очень боялись какой-нибудь процедуры. А вот сейчас пригодится как подарок от феи. Выбор был нескромный: Чупа — Чупсы, мармеладки, шоколадки, печеньки и другие вкусные штучки. Но старший подумал, что бы он выбрал лет в 6 и взял Киндер. Под подушку его конечно не положить, поэтому Арсений тихо положил его на прикроватную тумбочку и покинул палату.