Отраженный блеск

— Как же ты их упустил? Драко мельком глянул в огорченное лицо Десмонда Джонса, насупился и с неожиданной злостью ответил: — По халатности, мистер Джонс! Исключительно по халатности! Мне надо было не терять сознание, чтобы получить не один удар по голове, а несколько, но я, к моему глубокому сожалению, этого сделать не сумел! — Ладно, извини. Просто в той ситуации, в какой мы оказались, трудно представить себе более неприятную оплошность. — А в какой ситуации мы оказались? — пересилив себя, спросил Малфой. — Вам что-то удалось узнать? — Удалось, — коротко кивнул Десмонд. — Если коротко, то новости следующие: Гарольд вырвался из ловушки и находится неизвестно где. Его ищут, но безуспешно. Дамблдор спешно готовит себе войско из числа тайной стражи и охранников города. Он сумел передать им толику магических сил и тренирует на боевые заклинания. Тома Реддла и Гарри держат в одной камере где-то прямо в храме Надежды, который спешно перестраивается в крепость экстра-класса. Велика вероятность, что Дамблдор задумал подчинить себе и имперскую эскадру. Если это произойдёт, то его войско может вырасти до вполне серьезных размеров, а вооружённое магией оно станет главной военной силой в этом мире. Плевал тогда Дамблдор и на нас, и на императора с высокой башни! Драко ошеломлённо покачал головой, переваривая известия. — Это всё достоверно? — Более чем! Получено из уст Франни — ближайшего помощника нового властителя. Пришлось с ним повозиться. В отсутствие тёмной магии я на него почти все ЛСД извёл. Малфой не стал уточнять, что такое ЛСД, догадываясь, что это не Лимонные дольки и вообще не мармелад. Он покосился на Грейнджер, которая даже бровью не повела. Что-то она для себя уяснила или приняла какое-то решение, и ее всё реже коробили как темномагические выходки Поттера, так и шпионские приёмчики Джонса. — Единственным противником для Дамблдора останется только Гарольд, — продолжил Десмонд, копаясь в своём мешке. — Но в каком состоянии находится его магия, мы не знаем. И ещё. Через несколько часов специальные отряды начнут облавы в городе. Нам надо уходить. — И что мы будем делать? — спросил Драко, поглаживая свой многострадальный затылок. — Этих бешеных девок искать? — К сожалению, Фират и Айрин придётся предоставить их судьбе, — твердо ответил Десмонд. А Гермиона с явным облегчением подтвердила это соображение энергичным кивком головы и зачем-то сделала жест рукой, повернув вниз большой палец.

***

Командование императорской эскадры в полном составе прибыло в резиденцию наместника императора. Официальной причиной для этого стало приглашение Дамблдора, приуроченное к отплытию кораблей в метрополию. Неофициально же усиленно распространялись слухи, что наместник подготовил богатые подарки для отсылки императору и желает наградить командора и капитанов кораблей, чтобы заручиться их расположением и положительными отзывами при дворе. Всё это было понятно прожжённому интригану Нимусу. Он и сам поступил бы так же. Поэтому у клирика эскадры не возникло ни малейшего подозрения. Наоборот. Он настоял, чтобы присутствовали капитаны и старшие помощники всех кораблей, рассчитывая в дальнейшем вытянуть у них подарки в счет прощения грехов и путем привычного вымогательства именем Святого Круга. Приём был обставлен очень шикарно даже по меркам видавших виды имперских царедворцев. Он состоялся в вечернее время. Пылали факелы. Лестницы и полы были устланы коврами. Многочисленные слуги сопровождали почетных гостей от входа в храм до главного зала. В главном зале был накрыт богатый стол. Ага! Значит это не просто приём, а настоящий банкет! Моряки еще больше повеселели. После того, как слуги развели и усадили по своим местам всех гостей, появился сам наместник в ослепительно белых одеждах. В руке он держал посох с огромным драгоценным камнем вместо набалдашника. Камень был неприлично велик, и Нимус даже поморщился от неловкости. Ну и дурак же этот Дамблдор. Разве можно показывать всем такое сокровище? Зависть и алчность императора ему, можно сказать, обеспечены! — Уважаемые гости нашего прекрасного города! Этот праздник в вашу честь! Я счастлив видеть за этим столом весь цвет храброго воинства императора, да продлятся славные дни его правления! Перед началом мне хочется сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! А теперь начнём пир! Удивление гостей на странное приветствие могло развиться до состояния болезненного, но не успело. В потолок грянули пробки из бутылок с шипучим вином, а сам наместник с невесть откуда появившимся кубком в руке пригласил всех поддержать его тост. Командор вообще не понял концовки, но здравица императору прозвучала, и ее требовалось поддержать. — Слава императору! — выкрикнул он, вскакивая на ноги. — Императору слава! — дружно взревели моряки и припали к своим кубкам. Баловаться спиртным на кораблях приходилось втихомолку, так как морскими правилами это не одобрялось и могло стать поводом для доноса. А вот на берегу можно было оттянуться от души и не думать ни о чем. Вино полилось рекой. В том числе и на стол, и на пол. Как ни аккуратничали слуги, но их подопечные расплескивали напитки при каждом тосте, сопровождавшимся буйными здравицами в адрес наместника, империи, императора, и за мать его — вдовствующую императрицу, и за Святой Круг, и вообще, хоть за чёрта лысого, лишь бы наливали побольше и почаще. Все как-то слишком быстро опьянели. Смех становился всё более развязным, а речи всё более невнятными или откровенно глупыми. Лишь Дамблдор осушал кубок за кубком, не теряя душевного равновесия. Он даже слегка притворялся более пьяным, чем был на самом деле, в то время как глаза его трезво и цепко следили за пирушкой из-под очков-половинок. Доведя всю компанию моряков до требуемой кондиции, наместник вдруг встал, отступил от стола на несколько шагов и стукнул посохом об пол. — А сейчас позвольте мне перейти к наиболее приятной части нашего праздника. Я прошу принять от меня скромное подношение для командования и офицеров эскадры. И для духовных пастырей, разумеется, тоже. Прошу всех встать! Шум и гам мгновенно стихли. Пьяно покачивающиеся моряки начали нехотя подниматься со своих мест. Командор эскадры, глупо улыбаясь и подкручивая усы обеими руками, воздвигся над столом в предвкушении щедрого дара. Нимус вздрогнул и открыл глаза. Он уже успел слегка прикорнуть под шум пирушки. — Почему так тихо? — рявкнул он агрессивно. — Именем Святого Круга я требую продолжения банкета! — Разумеется, ваше преосвященство! Праздник продолжается. Посмотрите вверх и примите мой подарок! Над столом что-то ослепительно вспыхнуло. Нестерпимо яркий круг света выхватил из зала пиршественный стол и гостей стоящих вокруг него. От такого светового удара по глазам все тут же зажмурились, а некоторые даже вскрикнули, прижав к лицу растопыренные ладони. Пульсирующий зеленый луч заметался по головам остолбеневших офицеров. Слуги, обслуживавшие банкет, вдруг побросали подносы с кувшинами и окружили стол внешним кольцом, вытаскивая из складок одежды длинные ножи и короткие деревянные колышки непонятного назначения. — Тихо! Всем ждать! — властно и громко приказал Дамблдор. На зал рухнула полная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием гостей, замерших под ослепительными зелеными всплесками луча. Один за другим они отнимали руки от лица и безвольно роняли их вдоль тела. Выражения их лиц менялось прямо на глазах. Пьяные улыбки таяли, как майский снег, оплывая в равнодушно-угрюмые мины инферналов. Процесс ментального насилия шел под управлением зеленого луча по заданной программе, беспощадно выжигая всё лишнее и второстепенное, что могло бы помешать беззаветной службе новому владыке, который застыл в нескольких шагах от них. Спустя пару минут луч погас. Участники банкета медленно приходили в себя. Нет, не в себя. Прийти в себя им было уже не суждено никогда! Они приходили в то состояние, в которое привел их проклятый луч. В состояние полного духовного рабства перед своим новым господином. В состояние всем довольного слуги, убежденного в правильности и естественности своего служения. Вяло шаркая ногами, они выходили из-за стола и опускались на колени перед своим властителем. Впрочем, не все. — Что происходит? — взвизгнул вдруг Нимус, с удивлением и раздражением глядя на моряков. — На колени встают только перед императором и господом нашим! Прекратите этот балаган! Совсем допились? Он последним выскочил из-за стола и бросился поднимать с колен командора. Но все попытки его оказались тщетны. Тогда он подскочил к наместнику и, брызгая слюной, завопил: — Что это за штучки, Дамблдор? Что вы с ними сделали? Альбус брезгливо поморщился и посохом оттолкнул от себя распоясавшегося клирика. Нимус с ужасом и отвращением смотрел на него. — Так вы тоже продались дьяволу? Дамблдор уже смотрел мимо него. Смотрел на коленопреклоненного командора эскадры, словно мысленно отдавая ему некий приказ. Тот встал, подошел к Нимусу сзади и, вытащив кортик, перерезал ему горло. В полной тишине зала слышались только страшные свистящие звуки и шорох сапог священника, судорожно скребущих по полу. — Шапку мне его принесите, — устало приказал Дамблдор и отошел вглубь зала к своему креслу и столу. Неслышной тенью взметнулся силуэт одного из слуг. Монашеский головной убор Нимуса, слегка испачканный свежей кровью, подали на серебряном подносе. Дамблдор помял его в руках и вывернул наизнанку. — Вот оно в чем дело, — вполголоса пробормотал он, рассматривая подкладку, — надо будет учесть это на будущее. Он повернулся к морякам, всё еще стоящим на коленях, и махнул рукой. — Возвращайтесь на корабли и служите мне верно. Сообщите своим экипажам радостные вести! Командор эскадры и старшие офицеры судов дружно поднялись на ноги, вытянулись перед владыкой по стойке смирно и дружно рявкнули! — Слава императору! Сопровождаемые слугами, которые быстро попрятали свое оружие, моряки покинули зал, чтобы отправиться на корабли и привести экипажи к присяге новому императору. — Раз здешняя публика решила, что император, значит, пусть пока будет император. Так сказать, всё для народа! Вот теперь, мистер Поттер и мистер Джонс, задачка для вас становится практически невыполнимой. Милости прошу в гости к императору!

***

— Ох, и дура ты, Айрин! Тебя не из-за меня вычеркнули из списков под Поттера, а из-за твоей мамочки! — Заткнись! Без тебя тошно! Это что же такое со мной творится? Девушку снова стошнило. — Это испытание, которое накладывает Мать на первый триместр для непокорных и непослушных дочерей своих! — злорадно отозвалась Фират с брезгливым сочувствием. Айрин слегка отдышалась, взяла кувшин и сделала пару глотков. — Зря. — Откуда знаешь? У тебя так было? — Было. — Значит, ты тоже непокорная и непослушная? — А-а-а, фигня всё это. Это матроны всем беременным так говорят, а по-моему, почти всех первые три месяца травит по-черному. — Три месяца? Постоянно? Офигеть можно! — Да ничего, никто не помирает, хотя приятного мало. Я вот думаю, может быть, мы зря ушли от этих? Как-никак гарантированный кусок хлеба был, а теперь и не знаю, как мы харчеваться будем. Айрин снова схватилась за горло, вся скривившись, немного покачалась вперед-назад, потом, с трудом глотнув, ответила: — Не стони. И о еде ни слова, сучка драная! Фират невольно усмехнулась. — Нечего нам с ними делать. Мы для них типа тоже заложницы. Надо какого-нибудь одинокого козла найти и у него в доме поселиться. — Как это? Не поняла. Он же козлить начнет, ты что, не знаешь что ли? — Я говорю — одинокого. Чтобы дом был и еда, хоть на неделю. А самого козла по горлу и в подстилку Матери! Айрин сделала недвусмысленный жест ребром ладони по горлу. — Их теперь это… как его… в правах уравняли. Вот. Можно за них в тюрьму попасть. Или на кол. — Перед лезвием судьбы и так все равны, — равнодушно ответила Айрин, — пошли что ли? Вроде, уже стемнело…