Дай руку мне (здесь лишних нет)

— Что это ты вытворяешь?! Уолли понадобилось мгновение, чтобы оказаться возле Дика и схватить его под мышки прежде, чем тот упал бы и разбил себе лоб — или еще что похуже. Тот, впрочем, сделал вид, будто ничего особенного не произошло. — Это называется реабилитация, — заявил он. — Мне уже разрешили. — Мне казалось, реабилитация проходит несколько иначе, — подозрительно сказал Уолли. — Скажем, постепенно и под присмотром врачей. А не в попытках сделать тройное сальто, используя больничную кровать, как трамплин. — А что, если нет? Ты ведь не можешь этого знать, — Найтвинг слегка улыбался, говоря это, но в глубине души Уолли знал — в эту самую минуту Дик наверняка завидовал его сверхчеловечески быстрому восстановлению. Завидовал, конечно же, в свойственной ему добродушной манере; да и не зависть это была, а всего лишь легкое удивление. Как невозможно по-настоящему завидовать птице за то, что та умеет летать. Потому что Дик всегда отличался легким нравом — по крайней мере, до недавнего времени. До времени, когда Уолли перестал его понимать. До времени, когда тот ушел, не попрощавшись. — Мне говорит об этом здравый смысл, — Уолли не удержался и улыбнулся тоже, потому что они со здравым смыслом редко шли рука об руку, но все в их мире менялось очень быстро. — Со мной все в порядке, — заверил Найтвинг, изо всех сил стараясь не морщиться. Усевшись поудобнее, он закинул ногу на ногу. — Пусть это не скоростная регенерация, но на мне все заживает, как на собаке, — но тут он снова непроизвольно вздрогнул, немного склоняясь набок. — Дик… — раньше они любили обниматься. Как и многое другое. Они оба никогда не имели проблем с… тесными физическими контактами, но теперь Уолли понятия не имел, как подступиться. Ему очень хотелось просто схватить Дика в охапку и крепко сжать… настолько крепко, насколько это было возможно сейчас. — Тебе некуда торопиться. Ты… ты нормально ешь? — он старательно перевел тему. Вопрос, однако, был не праздный. Уолли не мог не заметить, что, помимо подвешенных на стойке для капельниц пакетов с кровью, время от времени мелькали прозрачные — кажется, с глюкозой; и также он помнил, как торчали его ребра на перевязках. Это не было связано с раной — за несколько дней Найтвинг не успел бы похудеть так быстро. Он был истощен уже давно… и Уолли имел резон подозревать, что это было причиной… или одной из причин того, что он потерпел поражение в той таинственной схватке. Схватке, о которой они до сих пор ничего толком не знали. — Я бы не хотел… слишком сильно вас обременять, — тон Дика был очень ровным, но Уолли словно ударили по голове чем-то тяжелым. — Не хотел бы… обременять? — повторил он едва ли не по слогам, как бы не понимая смысла услышанных слов. — Дик, что это значит? Я не понимаю. Он тянул время, надеясь на иной ответ, хотя в глубине души понимал. Неразрешенная боль того-самого-дня до сих пор витала над ними, и рано или поздно она должна была излиться. Да, один раз Уолли потерял контроль и, рыдая, смутно извинился, наверное, сотню раз подряд, но едва ли это можно было назвать разрубанием затянутого узла. Так, просто бессмысленное орошение его слезами. Дик склонил голову и мимолетно прикоснулся к лицу, словно желая, что в этот самый момент на нем не было скрывающей глаза домино-маски. — Я понимаю, что… исчезнув так внезапно, потерял некоторые привилегии… этого места, скажем так, — Найтвинг помолчал, напряженно о чем-то раздумывая. Уолли не оборвал его сразу только потому, что был слишком поражен. — К тому же, полагаю, я задолжал некоторое… объяснение. — Только не прямо сейчас, — попросил Уолли. — Может быть, однажды я бы очень хотел поговорить с тобой по душам, но ты не должен чувствовать себя обязанным… и уж тем более не должен делать это по первому нашему требованию. Тем более, оставалось еще столько тем, на которые им следовало бы поговорить. — Мне все равно нечего сказать, — услышал он в ответ. — Ничего… такого не произошло. Понимаешь, вообще ничего. Я просто вдруг понял, что больше не могу… заниматься тем, чем занимался. Отдавать команды, и… следить за кем-то. Я собирался поговорить, правда. Я собирался все объяснить. Я придумал в голове парочку стоящих монологов… и потом не смог их произнести, — Уолли чувствовал, как открывался его рот и пучились глаза. Он не был готов к такому внезапному откровению. И одновременно он боялся перебить его даже случайным вздохом. — Я просто не смог вовремя сказать. Это было просто… чертовски тяжело. Невыносимо тяжело. Это не оправдание, но это причина, по которой я ушел в тот день. И, уходя… я некоторое время еще думал, что вот-вот вернусь и все расскажу. Что извинюсь, и мы найдем решение. Расстанемся без осложнений. Но и этого не случилось… я чувствовал, что дни уходили, и было уже поздно. Слишком поздно что-то объяснять. Ты, наверное, думаешь сейчас, что никогда не поздно, но мне… так казалось тогда, — он пожал плечами. — Дик, все еще не поздно, — убежденно сказал Уолли. — И потом… я тоже мог бы открыть рот и спросить. Фигурально… Хотя бы написать. Но… в общем, все, что ты сказал, наверное, относится и ко мне тоже. Найтвинг медленно покачал головой. — Не думаю, что это так. Ведь это… не ты ушел тогда. — Я раздумывал над тем, чтобы уйти из Лиги. — Это другое. Ты просто хотел пожить обычной жизнью. И ты этого не скрывал, так что… — Так что, зная об этом, ты сумел уговорить меня остаться, — Уолли заулыбался шире, вспоминая об этом. Тогда ему казалось, что Дик уговаривал его, чтобы они могли оставаться вместе даже на работе. Он возражал, что быть дома тоже вполне достаточно — может быть, даже лучше… но все эти разговоры очень быстро сошли на нет. Потому что все сошло на нет. — Ты жалеешь об этом? — Не-а, — честно отозвался Уолли. — Мне кажется, я уже перестал думать о том, чтобы оставить Лигу. Не потому, что… не хочу допускать слишком много потерь, — торопливо добавил он. — То есть… в общем, ты здесь ни при чем. Я думаю, это была просто… моя минутная слабость, и ты знал об этом, поэтому отговорил меня. — Жаль только, что у меня была не минутная слабость. Во всяком случае, она… значительно затянулась. — Ты все равно можешь остаться, — сказал Уолли — как будто он это решал! И как будто имел право решать, но имел в виду он совсем другое: — То есть, я хочу сказать, никто… никто не будет возражать, только наоборот. Все будут очень рады, если ты вернешься, — странно печальный взгляд Найтвинга говорил о том, что тот едва ли верил этим словам. — Это правда, я тебе обещаю. Дик посмотрел на свои руки, неловко повертел шеей. — Я все равно не думаю, что смогу принести особую пользу… по крайней мере, сейчас, — признался он. — Ты же видел… сделал два шага и едва не упал. Уолли собирался возразить, что это было… нечто большее, чем два случайных шага. И это только то, что он случайно застал; кто знает, сколько кульбитов Дик успел совершить прежде, чем его застали врасплох. Но тот уже продолжал: — Так что всем будет лучше, если я снова исчезну, как только мне позволят это сделать. — И тогда уже Уолли не сдержался: — Ну уж нет! — выкрикнул он явно громче, чем следовало. И он ни капли об этом не жалел. — Прости, Дик, но этого не произойдет. Второй раз… я не могу этого допустить, — конечно, он знал, что Найтвинг сможет ускользнуть от кого угодно, спидстера или нет. Но имел он в виду другое. То, что он определенно не будет больше безмолвствовать. Не будет делать вид, что не пытается связаться с Диком только потому, что уважает его желания. — Я тебя из-под земли достану, — упрямо повторил он. — Так что лучше даже не пытайся. И потом… мы ведь до сих пор не знаем, кто на тебя напал. К его легкому удивлению, в ответ на это Дик только невесело рассмеялся. — Прости, я думал, это было очевидно, — в ответ на молчаливый вопрос он хладнокровно продолжил: — Никто на меня не нападал, — Уолли уже открыл рот, чтобы задать очевидный вопрос, но Дик продолжил быстро: — В смысле, не нападал специально. Это были просто два… два случайных человека. — Случайных человека? Которые просто взяли и выстрелили в тебя? — Случайных преступника, скорее, — Найтвинг пожал одним плечом. — Они что-то выясняли между собой, я вмешался, приняв это за нападение… и поплатился за то, что неправильно оценил ситуацию. Вот и все. Я не знаю, кто это был, но едва ли кто-то хоть сколько-нибудь интересный для Лиги. Таких мелких бандитов… каждый второй в Готэме. Уолли молчал, силясь переварить услышанное. Просто совпадение, мелкие бандиты? И они должны были в это поверить? — Если… если ты пытаешься что-то скрыть ради нашего блага… — пробормотал он. — Ты можешь, по крайней мере, сказать мне. Ты можешь мне доверять. Все еще… всегда, я имею в виду. Всегда. Несмотря ни на что, — он даже рискнул пообещать: — Я могу никому больше не говорить, — это было рискованно, но он слишком сильно хотел, чтобы Дик открылся ему… кажется, этого он хотел больше всего в эту минуту. Найтвинг остановил на нем долгий внимательный взгляд. — Ты что, ничего не понял? — это не прозвучало грубо — только печально. — Я рассказал это только потому, что доверяю тебе. Потому что… поверь, я бы тоже предпочел, чтобы я сошелся в неравной битве с… с кем-нибудь более значимым. Уолли, кажется, заметил подозрительный оттенок на его щеках. Дик… смущался? Это могло бы быть почти умилительно… в несколько иной ситуации. В совсем иной. — Что такое? — пробормотал он. — Тебе стыдно, что тебя подстрелил обычный бандит? — Тебе не было бы? — Уолли пожал плечами. Спидстер или нет, он не раз влипал в глупые ситуации на ровном месте. На месте Найтвинга мог оказаться кто угодно, ведь так? — Дик, я сто раз видел тебя в деле. Я бы никогда не подумал о тебе хуже, чем ты того заслуживаешь, — осторожно сказал он. — Если так случилось, значит… — Значит, я облажался, — отрезал тот, неуверенно проводя рукой по больничному халату, под которым скрывались швы. — Мне кажется, еще ни после одной нашей миссии меня так не потрошили на операционном столе. Не нужно было ввязываться, но я, кажется… хотел отвлечься. Был как будто не в себе и… неосторожен. — Ты говорил, что плохо спал накануне? — Если бы только накануне, — фыркнул тот, спохватившись запоздало, что выдал себя — легкий испуг отчетливо был виден на его лице. Но Дик уже понял, что выдал себя с потрохами, и менять показания не стал. К тому же, Уолли и сам помнил о некоторых других… диагнозах. Например, о явных признаках хронического переутомления и уровне сахара, который был не просто низким, а почти исчезающе низким. Было странно думать, что Дик оказался способен так запустить свое здоровье. Он явно переутомлялся, еще пытаясь координировать действия Лиги, и Уолли казалось, что усталость и желание отдохнуть и были основными причинами, толкнувшими его на неожиданное исчезновение. Странно, но они все еще не говорили об этом, и едва ли однажды поговорят. — Так или иначе, — сказал Найтвинг, — я не буду вам хорошим помощником. Он не добавил «сейчас», а, кажется, поставил точку. Может быть, именно это заставило Уолли всполошиться: — Нет, будешь, — возбужденно сказал он. — Ты нам нужен. То, что мы справлялись без тебя, не значит, что нам было легко. Так что… когда тебе станет лучше… может быть, ты вернешься? Если, конечно… это не идет вразрез с какими-нибудь другими… твоими планами. Уолли не нравилось, как неуверенно — почти жалко — звучал его голос, но что он мог поделать? К тому же, это была его неумело завуалированная попытка узнать, что думал Дик о своем будущем. — С планами, — эхом повторил Найтвинг, странно улыбаясь. — С самого начала у меня не было никаких планов, Уолли. Такого просто не могло быть. У Дика всегда имелось четкое представление о том, что происходило, происходит и должно будет происходить. Это была главная причина, по которой некоторое время он умело управлял их небольшой командой. Что бы ни случалось, он никогда не казался растерянным, или сбитым с толку, или неуверенным в том, как нужно поступить. Даже если он просто умело делал вид. — Я не понимаю… — выдохнул Уолли. — Что тогда… что тогда заставило тебя так внезапно уйти? — он чувствовал, что касался каких-то очень тонких, хрупких материй, готовых разлететься на осколки под его неумелым набором. Он взял Дика за руку — его пальцы были очень холодными. — Я просто устал, — наконец сказал тот. — Я… не знаю. Мне было так невыносимо тяжело, и я сбежал, вот и все. Уолли прикусил губу. Каждый из них наверняка испытывал что-то подобное хотя бы раз в жизни. И каждый справлялся с этим по-разному. Он и сам однажды дал слабину, желая отойти от дел и вести обычную человеческую жизнь — так ему казалось тогда… Он сказал об этом Найтвингу, и тот отговорил его — тогда Уолли это казалось едва ли не предательством, желанием сохранить активы команды ценой его сил и желаний. Может быть, между ними впервые тогда случился разлад? Уолли не был злопамятным и быстро выпускал из памяти мелкие обиды, но тогда он был задет… почти неприятно удивлен. Только теперь он мог с уверенностью сказать, что был счастливее, чем если бы сепарировался от остальных. Да и то — в отличие от Дика, у него никогда не было намерений исчезнуть; ведь он собирался по-прежнему держать контакт с остальными, встречаться… во всех смыслах встречаться с Диком. Да, тогда это еще казалось возможным. Уолли вдруг поймал себя на том, что за все эти дни ни один из них не сделал ни одного намека. Как будто ничего и не было. Или как будто ему все привиделось… но некоторые вещи просто не могли быть плодом его воображения, так что причина была совсем в другом. — И ты по-прежнему не хочешь вернуться? — Я… — лицо Найтвинга странно дернулось, и он, кажется, попытался скрыть его за ладонями, но те подергивались тоже. — Вообще-то, я хотел бы, но я не думаю, что это нужно вам. Мне кажется, за то время, что меня здесь не было, я словно безнадежно отстал от вас… по всем фронтам, — он хмыкнул. Неозвученное «ведь никто из вас не валялся, истекая кровью, после обычного патруля» незримо повисло в воздухе. Уолли отчаянно помотал головой. — Это совсем не так. Я ведь уже сказал… — Тогда я хочу помочь. Я слышал, как Калдур говорил о задании. Может быть, я тоже буду полезен. Уолли решительно перестал понимать происходящее. Если Дик так неожиданно сбежал, почему сейчас он просился обратно в команду? Похоже, он успел пресытиться работой в одиночку? Но Дик всегда был индивидуалистом, и ему потребовалось немало времени, чтобы как следует влиться в совместную работу. С другой стороны, он не хотел отпускать его снова — пусть лучше он будет всегда рядом. — Хорошо. Да, конечно. Как только ты поправишься… Найтвинг вдруг весь подался вперед, сжимая его руку. — Нет, пожалуйста, сейчас. — Сейчас? — тупо переспросил Уолли. — Дик, это… это не я решаю, а доктора, и они никуда тебя отсюда не отпустят. Я… не могу взять это на себя, вдруг что-то случится?.. — он вдруг занервничал, как будто ему прямо сейчас необходимо было принять самое сложное решение в мире. Лицо Найтвинга казалось странно осунувшимся — не только из-за последствий больничного режима и всего, что ему предшествовало; Уолли был уверен, что все было куда сложнее, что в голове Дика случилась однажды значительная перемена, и она заставляла его мыслить иначе. Она заставляла его думать о себе иначе… иначе оценивать свою значимость в чужих глазах. И, следовало признать, недавно Уолли и остальные случайно сделали все только хуже. Разве он должен был искупать свою вину подобным риском? — Я понимаю, — сказал Дик. — Все нормально. Ты прав. Вам не нужен тот, кто едва стоит на ногах. Уолли знал, что, стоило тому остаться одному, тот снова начнет упражняться, чтобы доказать свою готовность — и этим совсем себя загонит. Он мог предотвратить это, предупредив персонал… но по какой-то неясной причине это казалось довольно подлым ходом. — Я узнаю, — быстро сказал он. — Я спрошу… то есть… попытаюсь убедить Калдура. В общем, я сделаю, что смогу, если ты пообещаешь тем временем отдыхать и… не делать ничего опасного. Пожалуйста? Я поручусь за тебя, только если ты тоже пойдешь мне навстречу, — он отчаянно тараторил, ясно отдавая себе отчет в том, что сдался очень быстро. Прямо-таки неприлично быстро — ему нужно было оставаться более твердым. Но он не мог; когда это касалось Дика, он чувствовал себя слишком виноватым и слишком сильно хотел исправить все как можно быстрее. Может быть, его природа спидстера была виновата в такой спешке. Хотя, разумеется, она была вовсе ни при чем. — Спасибо, — Дик снова робко улыбнулся, и, хотя эта улыбка ничего общего не имела с его прежней, все-таки она не привиделась Уолли. — Я не думаю, что остальные будут так уж рады меня видеть… но если вдруг… они не будут против… я бы снова попробовал себя в деле. Он говорил так, будто не был в деле еще совсем недавно. Они с Уолли во многом были похожи, но все же Дику никогда не пришло бы в голову начать спокойную размеренную жизнь. И рано или поздно с этим придется смириться. — Хорошо, — повторил Уолли, тщетно пытаясь придать своему голосу уверенность. — Вот увидишь, никто не откажет. На самом деле, он знал, что встретит сопротивление со стороны всех членов команды. Не потому, что они таили обиду на Дика. Совсем наоборот — они просто слишком беспокоились о его здоровье — и явно не готовы были оценить такое неожиданное рвение с его стороны. Вот только Уолли не был уверен, что сможет донести это до Найтвинга. Не после того, что с ним случилось. Так что, похоже, ему придется заняться тем, что он ненавидел почти больше всего в жизни: выбирать из двух зол.