Вернись ко мне

Ряды дышали

Это стало первым, что понял Кавински после его возвращения. Они дышали, жили и росли, были единым организмом. Главная улица стала в нем центральной артерией, самой важной, такой, что если перекроешь - никогда уже и не вернёшь на место. Именно она собирала у себя бо́льшую часть посетителей, именно с нее все начиналось, но не всегда заканчивалось. Улочки поменьше были другими, они не манили и практически не задерживали у себя, это было не их целью. Они гоняли силу, передавали ее дальше, заставляли работать Центр. Про него Кавински узнал уже позже, когда мог спокойно путешествовать в Рядах, не теряя знакомые места в бескрайнем лабиринте ларьков и огоньков. Центр был ядром, был мозгом, был истинным началом Рядов. Никто не мог сказать точно, что он такое и как выбирает себе жителей, но всем было ясно, что только ему они и обязанны своей сказкой. Все знали, что именно он забирал недостойных и слабых, оставляя лишь дымку, и все знали - непрошедших не спасти. До одного случая. Тогда Кавински стало известно, насколько ему повезло, насколько удивительной оказалась его судьба. Он был первым, кто не проходил проверку, первым и единственным, кого проверял вовсе не Центр. Все решалось чувствами, отношениями, тонкими связями между ним и Ло. Уже тогда, первый раз спасаясь на заброшенной вышке, ему было суждено вернуться. Они были связанны, неразлучны, даже захотя разойтись - не смогли бы, за них все было решено. Возможно, это и стало их ценой за самовольство, их благословением и их же проклятьем.

***

Их личная вечность была сладкой

Сладкой и яркой, такой, какой ее не ожидал Кавински. Первое время его терзали сомнения, помнят ли его, ждут ли? Они не оставляли его до самого входа, до Ло. Лишь взглянув на него снова, он вспомнил и сам, померкшие со временем воспоминания нахлынули с новой силой, вихрем поднимая отложенные чувства, оставляя за собой приятное послевкусие. Им были не нужны слова, не нужны были и объяснения. Они были связанны с самого начала даже не осознавая этого. И они бы соврали, сказав, что эта связь была ошибкой. Знакомство Винса с истинными Рядами началось все с той же главной улицы. У нее наверняка было свое название, и наверняка Ло назвал его, но с того дня Винс запомнил только долгожданную ладонь Ло в своей и невероятной силы чувство покоя. Он был дома, эта мысль преследовала его ещё несколько циклов, но не волновала, лишь грела что-то глубоко в груди. Ещё он помнил как сверкали глаза Ло во время той прогулки, помнил, что тот был в голубом, наверняка том самом, наряде, который стал их прощальным. Теперь же, он был началом, отправной точкой, маячком, который Винс не забудет. Кавински хотел всего и сразу, хотел чтобы время и пространство разделись на много маленьких отрезков и дали им побыть рядом. Хотел, но не спешил, понимал, теперь у них будет все время мира, они будут друг у друга и ничто их не разлучит. Они стали одним целым, окончательно слились без возможности разделиться, и были этим довольны. В тот день, Ло как назло вел его к шатру как можно дольше, Винс видел это в его глазах, улавливал в движениях, но на удивление для себя понимал, ему тоже не терпелось. Понимал почему, и давал Ло время собраться, а может и отомстить за долгую разлуку. Он чувствовал это кожей, считывал что-то совсем нематериальное, что-то с совершенно другого уровня. Позже он поймет, что ему не казалось, что они действительно одно целое. И когда осмелиться сказать это Ло, предолевая смущуние, и ожидая лишь опровержение своей теории, получит лишь искренний смех в ответ. Но все это будет потом, когда они смогут находить друг друга в любой точке Рядов, лишь подумав об этом, когда смогут преодолеть миллионы улочек одним поворотом. Позже он узнает насколько далеко были расположены шатры предсказателей от главной улицы, и с лёгкой улыбкой будет удивляться, как только его туда занесло. Тогда же Ло расскажет ему, научит, как переходить, как оказываться в той точке Рядов, в которую нужно. В тот же вечер, вдоволь повеселившись непониманием Кавински и его нелепыми попытками перейти, на удивление серьезно скажет ему, что сам поражен их встрече и попросит не оставлять. Кавински не оставит, ни тогда, ни потом.

***

Оставить свой мысли позади Винс смог лишь у самого входа в шатер, и то, с помощью Ло. Тот стоял прямо перед ним и захватив в плен прядку светлых волос, методично дёргал ее. Заметив, что на него обратили внимание, он сам засиял. - Знаешь, я не знал когда ты приедешь - начал Ло потупив глаза - но я ещё пару десятков циклов назад приказал выделить нам отдельный шатер. И я пойму если вдруг ты не поймёшь... - Следующие слова так и остались неуслышанными, они потерялись где-то в складках одежды Кавински, куда был прижат объятиями Ло. Так они простояли у самого закрытого полога, обнявшись и боясь отпустить друг друга, принять собственную вечность они смогут не сразу и оба понимали это. Им было мало, это они поймут совсем скоро, зайдя в шатер и слившись в поцелуе. Мягко загорятся лампы и Кавински обязательно спросит об этом, но не сейчас. Они снова почувствуют друг друга, снова смогут коснуться, а потом уже не обойдутся без этого. В тот момент они будут одни друг для друга, выпьют все эмоции, поглотят переживания без остатка, преодолевая пустую страсть, заменят ее чистой любовью, разделят боль и удовольствие на двоих. Окончательно закрепляться в сердце друг у друга.

***

К тому моменту, как Кавински освоился в Рядах прошло немало времени, циклы сменяли друг друга, а они с Ло этого даже не замечали. К предсказателям редко заходили гости Рядов, тем более их шатер был спрятан в глубине улочки, даже зная, что он есть - можешь не найти. Они жили в своем личном мирке, почти не покидая его. Их вечера были волшебными, у Винса было все о чем он и мечтать не мог при жизни, а Ло было достаточно его. Время в Рядах тянулось по другому, это Кавински уяснил ещё в первый раз, оно могло пролетать мимо, даже не оставляя воспоминаний, а могло будто замирать, растягиваться ради лучших моментов. Ло любил чаи, это не стало чем-то новым для Винса, тем более, что в Рядах были совершенно другие сорта, они не приедались, не теряли свою особенность, оставались такими же яркими каждый раз, словно в первый. Они часто сидели при мягком свете ламп, распивая новые сорта. В такие моменты их разговоры могли тянуться часами, обсуждали все: от новых вещей в Рядах, до очень личных тем. Так, Винс узнал, что именно Ло писал на табличке у входа, это было его личным развлечением. Он оставлял послания пришедшим, оставлял свои стихи, рисунки и пожелания. В один такой разговор, Кавински узнал как в Ряды попал Ло. Он был ещё совсем юным, танцевал в кочевой труппе и помогал матери с предсказаниями, пускай и совсем в них не разбирался. Война настигла их неожиданно, им не посчастливилось оказаться недалеко от самого центра восстания, все чего им хотелось - жить, это желание сопровождало их даже тогда, когда все уже было потеряно. Именно за это их приняли Ряды, они любили свое дело, но горели только жизнью. Ло рассказывал это как простую историю, будто и не его вовсе, но только Винс улавливал грусть, сколько бы времени не прошло, это оставалось напоминаем о прошлом, где наверняка оставались и другие люди. После таких разговоров чай убирался, не его было время. Такие моменты были редкими, но определенно очень много значили, тогда они ещё долго лежали обнявшись прямо так, на расшитых подушках, а Винс все не отпускал. Он мало что мог показать, он совершенно не знал как надо себя вести, но это были мелочи, их отношения с самого начала строились интуитивно, поэтому и в такие моменты он действовал по наитию. Ло любил танцевать, это было его отдушиной, для него, танец был священным моментом. Он мог быть разным, быстрым, медленным, но всегда Ло танцевал как в последний раз, словно он пропадет как только стихнет музыка, словно качнуться украшения, а после встанут уже навсегда. Он всегда брал за них, это было искусством, даже если взглянул лишь на мгновение, Ряды брали свою цену. Лишь для Винса танцы были другими. Чувственными, личными, пропитанные надеждой на завтра, после них Винс всегда не мог нормально функционировать, он дарил бесчисленное множество новых костюмов, эти танцы били для него гипнозом, личной зависимостью. Во время них Ло всегда менял украшения, ни один номер не повторялся с тем же нарядом, но лишь одно оставалось неизменным, два кольца: на мизинце и безымянном пальцах. Они были вечным символом их отношений, их начала и развития. Последнее из них было и у Кавински, его тоже было нереально увидеть без него, и так блестящий металл ещё ярче сиял в праздном освещении Главной улицы, отражая бесконечное колличество огоньков. Эти кольца стали их символом - символом возвращения, ведь где бы они не были, они всегда вернуться. Вернуться друг к другу.