На грани

Сознание прорезала вспышка боли. Он попытался открыть глаза, однако некоторое время веки не поддавались. Спустя пару попыток, молодой человек смог разлепить ресницы. Кожу неприятно стянуло, кажется, запекшаяся кровь… Голова раскалывалась, во рту скопилась желчь. Его мутило. Рука потянулась стереть ошметки кровавой корки с глаз и тут же наткнулась на препятствие. Онемевшие конечности сначала казались свободными, но теперь, когда он попытался ими пошевелить, эта свобода превратилась всего лишь в иллюзию. Жесткая бечевка пережимала запястья, от чего предплечья начало ломить. Наконец, зрение прояснилось. Подняв взгляд, Виктор замер, не в силах обработать увиденное. Штатив? Приглядевшись, парень понял, что у камеры горит красный огонек. Его снимают. Повернув голову настолько, насколько это возможно в его положении, Смейченко огляделся. Бетонные стены и разбросанная арматура давали понять, что он находится на каком-то заброшенном складе. А его связанные руки обхватывают влитую в пол металлическую балку, делая любые попытки бегства просто невозможными. Откуда-то сбоку послышался всплеск. Не успев вовремя зажмуриться, Виктор отхватил добрую порцию пахучей жидкости прямо в глаза. Зашипев, парень сморщился. Белки болезненно щипало. Вновь вернуть ясность взгляда не удалось и чем больше он моргал, тем сильнее становилась жирная пленка. Паника нарастала все больше еще и из-за того, что он смутно узнавал запах бензина. Мозг работал плохо, долго переваривая информацию. Жадно втянув воздух, он попытался прояснить рецепторы. Да, уверенность сопровождал леденящий ужас — его только что облили ведром бензина! Жалобный, неестественный стон вырвался из груди. Больше напоминающий хрип, он эхом отразился от бетонных стен, превращаясь в какой-то нечеловеческий звук. Сбоку послышался шорох, гулкие шаги как часы судного дня, приближались и приближали неизбежное. Смейченко затрепыхался, сдавленным, словно не своим голосом прохрипел. — П-пожалуйста… Стойте! — несвязные фразы, собрать мысли во что-то цельное не получалось. Что попросить? Что сказать? Сознание не работало. Взгляду удалось зацепиться за приближающуюся черную фигуру. Уже знакомую. — Признание. Виктор Смейченко, что вы сделали с Кирой Гречкиной? — хриплый механический голос чеканил вопрос буднично, будто делает такое каждый день. Спутанные предположения заполонили голову. Что он знает? Что хочет услышать? Сомнений, что угроза для жизни реальна больше не оставалось. Это туманило разум, заполняя все пеленой страха. Нужно хоть что-то сказать… — Я не понимаю, о чем ты… Я ничего не сделал… Клик «Плэй». Предательски знакомые голоса смертным приговором отражались от стен, заполняли пространство, сливаясь в единую какофонию. Худшим решением в его жизни было снять то видео. — Даже сейчас? Все еще ничего? — надменный тон, нотки сарказма… Он словно играет со мной! — Я. я — страх путал язык, сжимал горло. С удивлением Виктор обнаружил, что начал заикаться. Возможно, если он все расскажет, его отпустят? Может, этому психу нужно только его признание? Надежда теплилась как спасительная соломинка. И Смейченко попытался за нее ухватиться. — Я хотел ее скомпрометировать! Я подсыпал ей наркотик! Она даже не пила! Я настучал журналистам и ее отцу, пока она была в отключке. Да, я это сделал, доволен?! Голос сорвался в истерику. Нервы были натянуты до предела, заставляя его переходить на крик, отчаянный вопль. — И это все? Неужели, больше ничего? У тебя в комнате я нашел нечто большее, чем просто желание нагадить. — он смеялся, наслаждаясь своей властью. Воспоминания о салфетках, лосьоне, открытом фото… Дважды два четыре. Не в силах придумывать что-либо, он обессилено мотнул головой. В попытке отгородить себя о реальности, отвернулся. — Я хотел ее трахнуть… — Слишком тихо. — Я хотел ее! Да! И хотел это заснять! Но переборщил с дозировкой… — раздражение захлестнуло волной. Необходимость повторять злила его. Адреналин бушевал в крови. На этом же все? — Почему бутылки с водой не было в комнате? Ошарашено, он в ступоре уставился на маску. Что? Откуда он… — Я… Я забрал ее, на всякий случай, но откуда ты! Откуда ты знаешь, что ее там не было? Ты…! Ты был там! Камера слетела со штатива, ударившись о стену разлетелась на части. Догадка промелькнула в голове, распаляя огонь надежды. Возможно ли… Это была прямая трансляция? И его догадка… Неужели он прав?! О бутылке можно было узнать из их видео, но… Только находясь в той комнате в день инцидента лично, можно было увидеть, что ее там нет и провести параллель. Никто из журналистов об этом не знал, только их компания и Кира, но она сейчас в больнице и этот человек явно не актер… Водоворот мыслей прервался звуком загорающегося огня. Зажигалка или спичка? Бензин… Тут все в бензине… — Нет, нет, нет! Постой, пожалуйста, прошу, я никому ничего не скажу! И… У тебя же есть мое признание! Зачем ты так? Я ведь. все сказал, все, что ты хотел… Речь перешла в несвязные рыдания, он почувствовал, как живот скрутило в конвульсиях. Отчаянные метания с приближением звука шагов переросли в хаотичные рывки. Кажется, он вывихнул плечо, а по запястью стекало что-то теплое… Все было неважно перед лицом приближающегося света. *** Яркая вспышка озарила складское помещение. Крик молодого человека заглушил рев огня, с жадностью накинувшегося на бензин и пропитанную им плоть. Зрелище завораживало. Вот единственное, пред чем он чувствовал себя слабым и ничтожным. Огонь. Картину омрачило недавнее воспоминание: «Откуда ты знаешь, что ее там не было? Ты…! Ты был там!». Он успел отключить трансляцию… В следующий раз стоит быть предусмотрительней, сделать задержку в полминуты… В следующий раз? В ухмылке растянулись спрятанные под маской уголки губ. Да. Это только начало. *** Виртуальный мир перевернулся. Русскоязычные и иностранные источники, все подхватили новость, разнося ее к самым окраинам всемирной сети. Два видео, загруженные с одного аккаунта в одно и тоже время. Сохраненная трансляция, обрывающаяся на выпученных в ужасе глазах жертвы — Виктора Смейченко и видео, снятое за несколько дней до этого на благотворительном вечере, уже самим молодым человеком. Споры разворачивались на глазах. Заслуживал ли он такой кары? Истинным ли является признание? Кира листала ленту новостей, с ужасом просматривая фото подожженного склада местного неработающего завода. Какой конец… Чувства были смешанные. Последний разговор Виктора с Чумным Доктором, так в сети прозвали палача из-за никнейма его аккаунта, был о ней. Смейченко признался в своих намерениях и, что-то ей подсказывало, что признание было настоящим. От этого бросало в дрожь. Стоит ли ей быть благодарной, что он переборщил с наркотиком? Наверное… Одно она знала точно, в ней нет ни жалости, ни сочувствия к этому человеку. Внутренне, она не одобряла методы Чумного Доктора. Наверное, никто не заслуживает смерти… Но то, что этот выродок сделал с ней и что было у него на уме… Нет, было бы лицемерно говорить, что она расстроена. Голова гудела от пережитых волнений. На телефон с каждой минутой поступало все больше и больше сообщений с просьбой дать комментарий или свою оценку произошедшего. Нужно же им было упомянуть ее имя! Теперь каждый хотел знать, связана ли она с этим делом. Девушка резко выпрямилась на больничной кровати. Кажется, до нее только что дошло, что это преднамеренное убийство! Что, если ее будут считать подозреваемой, если посчитают, что она хотела отомстить! Холодный пот прошиб тело девушки, ее бросило в дрожь. Ей сейчас стоит не о Викторе думать, а за собственную жизнь переживать. Дверь палаты открылась. Отец? На пороге стоял Гречкин старший с огромным букетом красных роз. Кира не знала, что говорить и как реагировать. Девушка лишь ошарашено уставилась на отца. Что происходит? Не церемонясь, он прошел в комнату. Опустившись на ближайший к кровати стул, помассировал переносицу, прежде чем начать говорить. — Я видел видео. И если в трансляции я могу сомневаться, то вот оно явно снято в день мероприятия самим Виктором. Я ошибался в тебе. Лишенная дара речи, Кира лишь удивленно смотрела на признающего свою ошибку отца. И хотя это не были полноценные извинения, она не надеялась услышать от него даже подобной фразы. — Значит, ты не отправишь меня в наркоклинику? — единственное, что пришло ей на ум в этой абсурдной ситуации. Как глупо, но мозг не смог выдать ничего более содержательного. Гречкин усмехнулся. — Нет. Это излишне. Сейчас стоит заняться теми, кто посмел проявить подобное отношение к нашей семье. Я уже приказал составить заявления на каждого присутствующего на том видео. Эта выходка… Никто не должен и в мыслях считать, что такое может сойти с рук. Только не с Гречкиными. Кира, казалось, не слышала ничего после его слов о том, что в клинику она не отправится. Радость смешалась с облегчением. Ей захотелось разрыдаться. Сдерживая себя, она кивнула отцу. — Да. С этим нужно разобраться. Странные противоречивые чувства разгорались внутри. Она не понимала отца, не знала, кто скрывается под маской Чумного Доктора, а будущее казалось туманным и точно не легким. Но ощущения победы, вновь появившегося в ее руках контроля опьяняли. С помощью отца или без, но она отомстит. Провидение показало, что это возможно и Кира не упустит свой шанс. Нет, она не собирается прощать или жалеть своих обидчиков. Этот случай дал четко понять, она должна наказать каждого, кто причинил ей боль.